Он умолк на полуслове. Неразборчиво выругался и в третий раз обернулся к рядовым. Внимательно всмотрелся в одинаковые молодые лица - бритые, бледноватые от напряжения и затаенного страха.
- Сидеть тихо, за оружие не хвататься, если что - оно вам не поможет, - сказал он наконец, тяжело и очень серьезно. - Начнут ломать двери, с гордым видом кричите, что Империум за вас страшно отомстит.
- Вы куда? - совсем жалобно пискнул Тим.
- Я - смотреть и ругаться за нарушение традиций, - исчерпывающе ответил Махад. - Взяли моду, скотины зубастые, обычаи нарушать…
Щелкнул дверной запор, и ветеран - сержант полез наружу. Буйные стайки снежинок ворвались в тесную кабину грузовика, затанцевали в воздухе, тая, истекая каплями воды. Ветер гулко взвыл за тонким металлом, будто радуясь, что в машине стало одним человеком меньше.
Сержант подтянул маску, не столько для облегчения дыхания, сколько для защиты от ветра и снега. Видимость падала, Махад прикинул, что светлого времени остается от силы на час - полтора и наконец‑то отвел душу не опасаясь, что его могут подслушать.
- Твари зеленые, облезлые, чтоб вас черти в ад утащили и на вилах поджарили!
Сержант поудобнее перехватил оружие, висящее на широком ремне и двинулся вдоль трубопровода, пробираясь по снегу, которого намело уже почти по колено. По пути он через слово поминал метеорологов, орков, природные условия и прочие сущности. Пройдя таким образом метров двадцать, оказавшись на полдороге между грузовиком и брошенной станцией, Махад стащил маску, буркнул "не заблудиться бы" и проорал во весь голос:
- Эй, там, паразиты зеленорожие!!! Жратва приехала!
Подумав немного сержант на всякий случай добавил:
- Только пожалуйста, смилостив… милость… тесь
Запутавшись в сложном слове он решительно закончил:
- Короче, нас как обычно отпустите, а то больше ничего не привезем!
После чего привычно зажмурился, ожидая, что сейчас из‑за спины выскочит огромная болотно - зеленая фигура в рванье или вообще без оного, изображая внезапное и устрашающее нападение. Однако ничего не произошло, только ветер выл голодным сквигом, закручивая белые смерчи колючего снега.
- Господь наш милосердный, да когда ж это кончится, - пробормотал сержант, приоткрывая один глаз. - Когда же меня наконец переведут в Город… Как они мне надоели. Никакое небо такого не стоит…
Оглашая окрестности нечленораздельными воплями, для привлечения внимания, Махад сделал еще пару шагов и больно ушиб ногу о что‑то твердое, скрывшееся под снегом.
- Зараза! - гаркнул сержант и от души пнул это что‑то непострадавшей ногой. Пнул и замер, когда очередной порыв ветра смахнул снежный покров с преграды.
Орк лежал здесь уже несколько часов, достаточно, чтобы промерзнуть по крайней мере снаружи, до каменной твердости. Большие красноватые глаза мертво уставились в небо, нижняя челюсть была выбита из суставов и свернута вбок, едва ли не до плеча. Сержант представил, какой силы должен был оказаться удар и поежился. Потом еще раз поежился, уже от мысли, как это нехорошо - оказаться при схватке двух банд. Обычно орки более - менее соблюдали упомянутые "традиции", но если случалась хорошая драка, из зеленых голов вылетали абсолютно все мысли и соображения выгоды.
Хотя покойник промерз, а это значило, что передел скорее всего закончился.
Но где тогда победители?
Махад машинально осенил себя знаком истинной веры, единой и непреходящей - троеперстно, как положено. Автоматически оглянулся - не видит ли кто. И пошел дальше, осторожно, сначала пробуя снег ногой, затем уже ступая. С красноглазых уродов станется заминировать округу просто так, для смеха…
Второй мертвец лежал в трех метрах дальше. Чудовищной силы удар раскроил кованый железный шлем и череп под ним до самых зубов. Орочья кровь растеклась огромной лужей и замерзла, став похожей на зеленоватое стекло. Затем Махад нашел третьего и вот тут‑то сержанту стало по - настоящему страшно.
Этот дохлый орк оказался не просто большой, а почти огромный, наверняка босс банды. И он был не просто убит, а разорван пополам. Не разрублен, а именно разорван. Искаженное предсмертной судорогой полулицо - полуморда скривило широкую пасть с обломанными клыками. Словно покойник горестно улыбался живому человеку с того света или куда там попадают нечестивые зеленорожие, славящие своих нечестивых гогу с магогой…
- Господи, спаси и сохрани, - прошептал Махад, снова крестясь. - Никола - Угодник, убереги…
Сержант оглянулся туда, где уже не столько виднелся, сколько угадывался грузовик. Затем посмотрел вперед, на станцию. Прижал к плечу приклад лазгана и пошел дальше, пробираясь между трупами, которые теперь лежали почти на каждом шагу. Похоже, схватка началась у опоры трубопровода, где открывался лаз в технический тоннель. И перемещалась вдоль труб, к насосной станции. Кто‑то схватился с орочьей бандой, насмерть. То ли он напал на "парней", когда те пришли за данью, то ли наоборот, орки напали на случайного встречного. Но так или иначе этот "кто‑то" косил врагов как траву - ни на одном убитом Махад не видел следов привычного оружия.
- Нет его… долго… - тихо сказал Тим. - И вроде уже буран начинается.
- Вижу, что нет, - огрызнулся Акерман. - И что теперь?
- Надо идти, искать, - с неожиданной решительностью выпалил Кауфман. - Вдруг что случилось.
- Будешь прикладом врагов бить? Или штыком заколешь? - яростно вопросил Акерман.
Кауфман неожиданно и молча откинул штык на лазгане, щелкнул фиксатором.
- Буду, - не совсем впопад отозвался он.
- Эй. полегче, - злобно сказал Акерман, отводя штык в сторону - из‑за тесноты кабины и неловкости Тима острие едва не укололо Сэма в щеку.
- Легче, - повторил Акерман и сам отомкнул собственный штык. Тяжело вздохнул, словно набираясь смелости и сказал почти робко. - Ну, давай, что ли.
- Давай, - эхом повторил Тим.
Солдаты молча посмотрели друг на друга и после долгой томительной паузы разом взялись за ручки на дверях.
- На счет "три" - предложил Акерман.
- Давай. - согласился Кауфман.
- Раз…
- Два…
- Тр…
И тут вернулся ветеран - сержант.
Махад ввалился в кабину тяжело, ворочаясь и пыхтя, как кит из океана, если бы морской зверь смог ходить. Черный комбинезон с блестками светоотражателей был облеплен снегом, который сразу же принялся таять и заливать ребристый пол водой. Сержант бы очень бледен и рядовые не сразу поняли, что отнюдь не ледяной ветер стал тому причиной. Махад не глядя забросил назад винтовку, которая упала на колени солдатам. Рывком переключил что‑то на приборной панели, мотор зарычал, набирая обороты. Сержант взялся за руль, не как раньше, небрежно, одной рукой, а крепко, двумя, будто от этого зависела его жизнь. Посидел немного, наклонившись вперед, молча. И только сейчас Сэм и Тим заметили, что руки у ветерана - сержанта трясутся так, что даже рулевое колесо чуть подрагивает.
- Наружу, оба, - коротко и четко выговорил, наконец, Махад. - Груз в снег, рубите ремни к чертям. И ходу отсюда. Очень быстро.
* * *
- Вот так мы его нашли, - синтетический голос планетарного комиссара звучал глухо и зловеще. - Вероятно, это разведчик. Был.
- Скорее всего, тварь пробиралась заброшенными техническими тоннелями, - вступил в разговор губернатор Теркильсен. - Наткнувшись на очередной завал вышла на поверхность и встретилась с орочьей бандой, которая ждала подношений. Орки, наверное, как обычно попрятались, чтобы "подстеречь" грузовик, поэтому тварь их не заметила сразу. И началось. Орки полегли все, тринадцать рыл, но все‑таки изранили врага так, что он дополз до станции и там сдох окончательно.
- Это мы и назвали "артефактом", - вновь вступил в разговор комиссар. - Повезло. Не случись этого, мы бы и не узнали. О них.
Владимир Сименсен молчал. Он не мог оторвать взгляда от того, что лежало в глубоком металлическом ящике, похожем на массивный стальной гроб с ребристыми стенками. Того, что было мертво окончательно и необратимо уже много месяцев, но даже после смерти внушало ужас при одном лишь взгляде.
- Да что это такое… - тихо вымолвил он, наконец. - Что это?
- Вот она, политика Арбитрес, - мрачно сказал Теркильсен. - Все замалчивать во благо общественного порядка, в лишних знаниях лишняя паника и все такое… Гребаное Очко Ужаса и сотня трахнутых демонов - Арбитр целой планеты не знает всех разновидностей самого страшного врага Империума!
- Я говорил. Вы ошиблись, Владимир, - произнес комиссар почти мягко, насколько это позволял синтезатор голоса. - Мы не губим Ахерон. Мы стараемся его спасти. Вот это - наш истинный и самый страшный враг.
- Дружище, тебя снова пробивает на пафос, надо проще, - устало махнул рукой Теркильсен, обращаясь к комиссару. Затем. Повернувшись уже к Боргару, пояснил:
- Quod ist progenes latronum hereditatum domine.
- 'Повелитель выводка воров наследия'? - автоматически и дословно перевел арбитр.
- Да. Проще говоря - старый, отожравшийся генокрад.
Глава 15
Дживс чувствовала себя в состоянии, которое легендарный инквизитор Бертранус Оустерский описал в знаменитой энциклике "In quaestione de haeresi" - смотрела, но не видела, наблюдала, но не понимала, ибо была слепа и несведуща в происках Врага…
Поначалу все развивалось понятно и ожидаемо. Спланированная экспромтом и буквально на колене операция удалась. Были добыты весомейшие доказательства ереси, арбитр Сименсен захватил вещательный центр Танбранда. Теперь оставалось нанести еретикам решающий удар - обратиться напрямую ко всему Городу и планете, раскрыв планы предателей. Конечно, далее Ахерон ожидали хаос и жестокая борьба, но это было лучше, нежели падение по спланированному врагом сценарию.
Леанор вполне понимала, почему Боргар позволил еретикам связаться с ним по воксу, через сервитора. Самого разговора она почти не слышала, однако даже по отдельным фразам было ясно, что враги, как и положено, умоляли, пресмыкались и вообще юлили.
Но внезапно все изменилось…
Арбитр помрачнел и надолго задумался, затем вместе с сервитором связи перешел в отдельный застекленный "стакан" дикторской рубки, где разговор уже никто не мог подслушать. Судя по жестам, беседа продолжилась, весьма напряженно. Затем Сименсен приказал своим бойцам находиться в полной готовности, но пропустить парламентера, которым оказался никто иной, как Планетарный Комиссар. Прежде чем выслушать его, Боргар самолично проверил состояние мин и детонаторов, посадил самого доверенного бойца - то есть Дживс - за пульт ultimum judicium, то есть "последнего решения". И только после этого позволил впустить гостя.
Еще через четверть часа прибыл губернатор, во главе вооруженного отряда, который, однако остановился в двух кварталах от центра. Под стволы дробовиков энфорсеров Теркильсен ступил лишь с двумя сервиторами, которые тащили увесистый металлический ящик, похожий на странный гроб. По приказу Боргара энфорсеры просканировали ящик, не открывая, отследив там лишь наличие холодильной установки, мертвой органики и полное отсутствие каких‑либо вредоносных эманаций. Арбитр, губернатор и комиссар уединились в застекленной будке дикторов.
Дживс сидела на жестком, слишком низком для ее сложения стуле, сжимая в кулаке цилиндр с единственной кнопкой на торце. Кнопка уже была нажата, детонатор взведен. Если ее отпустить, то сработают мины, перекрывающие подходы к вещательному центру, а внутри рванут капсулы с токсином огромной мощности. Аппаратура начнет автоматическое воспроизведение записи, которую Сименсен сделал заранее. Сколь бы хитер не оказался враг, он не сможет остановить трансляцию быстрее, чем через три - четыре минуты. Этого достаточно.
Но Дживс не понимала, что происходит. Не понимала и готовилась к худшему, потихоньку - по одному - разминая уставшие пальцы на детонаторе и ловя через мутноватое стекло будки каждый жест трех спорящих.
- Насколько я понимаю, про тиранидов вам известно, а вот про генокрадов - нет, - подытожил губернатор.
Боргар молча кивнул. Он был очень внимателен и сосредоточен, при этом держался так, чтобы гроб с замороженным чудовищем находился между ним и собеседниками. От ящика струился холод, но губернатор раскраснелся и поминутно вытирал широкий вспотевший лоб. Сейчас, вблизи, всемогущий и единоличный правитель Ахерона казался глубоким стариком, выглядевшим на все свои полторы сотни лет. Заметив короткий жест арбитра, Теркильсен опять выругался, поминая экзотические сексуальные практики всех богов и демонов варпа.
- Как сказал чуть раньше мой почтенный друг, политика Империума в этом вопросе понятна, но неоднозначна, - вопреки привычке общаться очень кратко, в такт работе дыхательного аппарата, увечный комиссар заговорил длинными, хорошо выстроенными фразами. Дыхания ему не хватало, и теперь каждое предложение отделялось от других длинными паузами. Речь давалась Комиссару нелегко, то, что осталось от некогда сильного тела, подергивалось в судорогах напряжения и кислородного голодания, но он продолжал. - Понятно, что не стоит распространять широко знание, которое может поколебать устои и вселить страх в сердца Его верных слуг. И все же временами такое ограничение приводит к неприятным казусам. Как в нашем случае.
- Вы назвали… его… самым страшным врагом, - наполнил Владимир Сименсен.
- Считается, что хуже всего - Хаос и его неустанные происки. Но это не так. Силы Хаоса ограничены, а его попытки проникнуть в наш мир Империум давно научился парировать. Это тяжело, смертельно опасно, но все же посильно.
- Если смотреть с высоты Золотого Трона, - желчно вставил Теркильсен. - Планетам, по которым прокатились Черные Крестовики или культисты Поганой Четверки, от этого не легче.
Боргар дернул щекой, но оставил без видимого внимания замечание губернатора, граничащее с ересью. Он посмотрел на комиссара и вымолвил:
- Хотелось бы услышать больше о… - арбитр кинул непроизвольный взгляд на холодный труп в гробу.
- Генокрадов долго считали самостоятельным, отдельным видом ксеносов…
Комиссар закашлялся, голосовой аппарат невнятно захрипел. Приступ никак не проходил, и эстафету принял губернатор.
- Самостоятельным, - повторил он. - Но как оказалось, это подвид Пожирателя. Передовой отряд, разведчики и диверсанты в одном лице. Я потом покажу вам жизненный цикл культа…
- Лучше сейчас, - мрачно посоветовал арбитр.
- Будь по - вашему, но мы теряем время.
- Я готов смириться с этой потерей.
- Вы то готовы, но вот Ахерон ждать не может, - вздохнул губернатор, но перехватил взгляд (если так можно сказать о бесстрастных оптических линзах калеки) комиссара. Вновь вздохнул и продолжил. - Генокрады действуют одновременно и как инфильтраторы, и как паразиты. Сначала они стремятся внедриться в общество других существ, обычно тау и людей, но не обязательно только их. Стремятся тайно, разумеется, потому что… - Теркильсен указал на кошмарную дохлую тварь, которую при всем желании нельзя было замаскировать под человека и даже мутанта. - Спускаются в катакомбы, брошенные комплексы и все такое. Там они начинают размножаться, причем культ производит разные специализированные формы, от почти человекоподобных особей до таких вот бойцов. Как наш Артефакт.
- Он опасен в бою? - быстро спросил Боргар. - Насколько?
- Напомню, тварь уложила больше десятка орков в ближнем бою, без всякого оружия. Ее хитиновая броня с кристаллическими включениями способна выдержать попадание крупнокалиберных пуль и почти неуязвима для обычных лазганов. Когтями он рвет обычную пехотную броню, как резину, а двигается…
- Быстро двигается, - вставил комиссар, справившийся с приступом. - Очень быстро, поверьте.
- Ясно. Дальше, - сказал Боргар. - Что потом?
- Попутно генокрады начинают очень осторожно отлавливать и заражать избранных людей… чем‑то вроде паразитов - симбионтов, невидимых для обычного сканирования. Там очень сложный механизм кооперации, который уже много лет никто толком не может разгадать. Симбионт как бы подключается к нервной системе жертвы и к тому же выделяет химические вещества, которые воздействуют на центры боли и удовольствия. Жертва сохраняет рассудок, более - менее адекватно мыслит, но отныне цель ее существования - беззаветное служение культу. Исполнение чужой воли дарует блаженство и всеобъемлющее счастье. Попытка не то, что бунта, но хотя бы малейшего сомнения погружает в глубокую депрессию, вплоть до кататонии и разрушения личности. Впрочем, это случается очень редко, при наличии особо устойчивой психики и горячей веры в Бога - Императора. Но жертву уничтожают раньше, чем ее неадекватное поведение становится заметным. Твари умеют выбирать мишени… Впрочем, есть теория, что зараженные объекты не помнят этого и не служат новым патронам осознанно, но тут нельзя утверждать что‑либо однозначно. Нам пришлось исходить из худшего.
- То есть культ имеет своих представителей, похожих на людей, помимо этого - зараженных агентов, а также особей, которых вообще никому показывать нельзя? - уточнил Боргар.
- Все правильно ухватил, - сквозь зубы одобрил губернатор. - Так и есть. Поэтому тихому нашествию культа подвергаются в большинстве своем развитые, индустриальные миры. Где обширный социум близко соседствует с пустошами, заброшенными коммуникационными системами и прочим. Генокрады должны одновременно и скрываться, и взаимодействовать с обществом, которое они атакуют.
- И поэтому мы действовали в такой тайне, - сказал Теркильсен, снова переведя дух. - Артефакт слишком развит, это значит, что культ укоренился самое меньшее лет двадцать назад. И давно втихую распространял свою заразу среди жителей Танбранда. Его агенты должны исчисляться уже десятками, и они наверняка проникли во все сферы жизни планеты. Нам приходилось учитывать вероятность и того, что они могут быть даже среди… твоей службы. Что и ты можешь быть верным слугой Патриарха.
- Поэтому мы действовали очень осторожно и в тайне, - сказал комиссар. - Мне даже пришлось нанять бойцов со стороны, никак не связанных с Ахероном, используя специальные фонды для взяток и прочих конспиративных дел.
- Это я уже понял, - согласился Боргар, тем не менее всем видом выражая, что все еще весьма далек от полного доверия к словам собеседников.
- Может все‑таки… - Теркильсен красноречиво кивнул в сторону стеклянной стены за которой маялась Леанор, сжимавшая в руке толстый черный цилиндр детонатора. - Как‑то не хотелось бы сдохнуть всем вместе из‑за того, что у вашей sororem proelio дрогнет палец.
- Я верю в выдержку и душевные силы стажера Дживс, - обаятельно улыбнулся Боргар, что при его тонких бледных губах смотрелось очень специфически. - Давайте продолжим. Вы упомянули… патриарха.