- Мы в пространстве Федерации? Где-то поблизости коммуникационного спутника?
- Пожалуй, в Федерации, - согласился Томас. - Вот только спутник у нас свой - сам "Небиро".
- А нас не вычислят споры? - вновь спросил Раскин и скривился: он начал принимать правила чужой игры.
- Будь спокоен… - ответил Стрелочник. Он сделал перед "монитором" круговое движение ладонью. - Готово!
"Монитор" развернулся к Раскину. Ушелец прищурил глаза, хотя в этом он и не нуждался: зрение еще сохранило остроту.
На "мониторе" открылась страница Колониального командования, вариант для общего доступа. Закладки "Колонизаторы - кто мы?", "Колониальному командованию нужны Вы", "Генетические модификации - просто и удобно", "Новости с дальних планет" - все на фоне герба: голубя и планеты с кольцом. Раскин заморгал: так, это не то. А где…
Ага! Вот: сообщение из архива новостей. А сбоку фото - Раскин в парадном скафандре, стоит навытяжку. На вид ему лет сорок, не больше. Он напряг извилины и вспомнил, что, действительно, лет… надцать, как сказал бы Томас, назад его фотографировали вместе с ребятами для какой-то газеты. Они тогда закончили работы на Бастионе. Вот они, мол, герои Большого Космоса.
"Колониальное командование Солнечной Федерации выражает соболезнования родным и близким Федора Семеновича Раскина, штурмового колонизатора категории А0, трагически погибшего 10 сентября на Кубе (планета Земля) во время проведения отпуска. Федор Раскин, ветеран освоения Хамелеона, Александрии, Бастиона и Хамунаптры, оказался жертвой немотивированной агрессии, направленной на участников программы добровольной миграции (ушельцев), проводимой правительством Федерации совместно с Мозгом Сердцевины. Пресс-служба Министерства Внутренних Дел на запрос Центра пропаганды сообщила, что на данный момент задержаны двое жителей Кубы, подозреваемые в совершении преступления. Мужчина - в возрасте 26 лет и женщина в возрасте 19 лет. Их имена не разглашаются в интересах следствия.
Этой зимой Федору Раскину должно было исполниться 57 лет.
Указом Президента Федерации господина Ё. Накасимы Федор Раскин удостоен звания "Герой Федерации третей степени" посмертно".
Раскин опустил полосу прокрутки. Ниже его некролога шла заметка под заголовком: "Зачем вам ноги, если вы живете в невесомости?"
Ушелец захохотал.
- Я герой - Федерации! - Он хлопнул кулаком по столу. - Я - герой!
Томас и Стрелочник заулыбались.
- Приятно, черт возьми, хоть и посмертно! - Раскин пытался унять смех, но это оказалось невозможным. Черт, припомнить бы, когда он так смеялся в последний раз. А! На Земле, в отеле, когда по "кабельному" шел ретроспективный показ "Звездного Пути". Конечно, немного жаль болвана Рикардо и его прыщавую сообщницу. Но не более того: за решеткой у этой "сладкой парочки" будет предостаточно времени подумать, как полагается вести себя с героями Федерации. К их счастью, на Земле смертная казнь давно не практикуется.
Стрелочник заговорщически поднял вверх указательный палец, вышел из-за стола, попросил Веронику подняться с дивана. Отодвинул мебель, раскрыв местонахождение вмонтированного в переборку сейфа. За бронированной дверцей оказались не драгоценности и не ценные бумаги. Через минуту на столе стояла маленькая пузатая бутылка бренди. Пока Томас свинчивал пробку, Вероника вылила из пиал в "заварочник" остатки чая и вновь расставила их - почти чистые - перед мужчинами. Томас наливал очень экономно, граммов по двадцать пять на каждого. Вероника от бренди отказалась.
- Ну, - Раскин поднял пиалу, - как говорится, чтоб земля…
Томас и Стрелочник поморщились.
- Эй! Не переигрывай! - прервал тост Стрелочник.
- Давай лучше так: за Федора Раскина - последнего "человеческого" героя Федерации! - предложил Томас.
Настала очередь морщиться Раскину. Однако вслух он возражать не стал.
- О Шнайдере можно говорить много, - рассказывала немного позднее Вероника. - Всем, кто попадает к нему в руки, пишут некрологи… - она осеклась. - Нет, я сказала неверно. Шнайдер имеет возможность подключаться к потокам гиперперемещений "Галаспейса". Время от времени он перехватывает сигнал и изымает из потока часть массы.
В итоге статистика пропавших без вести растет, "Галаспейс" хлопает глазами, а на Земле пишут некрологи вроде того, что читал сейчас Федор. Затем Шнайдер фильтрует ушельцев. Да, - она улыбнулась, - фильтрует. Отселяет в одни клетки зараженных Грибницей, в другие - здоровых. И на данный момент понятия не имеет, что делать ни с первыми, ни со вторыми.
- Поэтому ты перешла к "сине-черным"? - спросил Раскин. Стрелочник и Томас переглянулись. Раскин поспешно поправился: -…к Лендлордам?
- Я перешла к Лендлордам, потому что, только находясь в их рядах, можно противостоять Треугольнику и Грибнице. Честно, открыто, до последней капли крови… За Землю, за Солнце, за Сириус и Бегу - все равно за что. Мотивы у всех, кто носит сине-черную униформу, разные, но цель-то одна. - Она зарделась. - Меня не привлекает феодальный строй, который пытается укоренить Томас на новой планете людей. Когда эта война закончится, вполне вероятно, что я вернусь на Землю. В Портленд, штат Орегон.
Томас налил в пиалы еще по капле и передал бутылку Стрелочнику. Тот поспешно убрал бренди в сейф. До следующего случая. Если он представится.
- Шнайдер живет иллюзией борьбы, - высказался Томас. - Возможно ли противоборствовать Грибнице и жить на бюджет Колониального командования? А ведь оно кормится со скользкой руки Фонда Обигура. Нет? И я думаю так же… Давайте за победу!
- За нашу победу! - добавил хитрый Стрелочник.
Пиалы столкнулись с фарфоровым звоном.
- Мы рассчитывали на Элдриджа: ведь он не просто - А0, как и ты; Вероника поручилась за него, - сказал Томас, вытирая губы. - А я ей верю. Она сказала, что Гордон - нормальный мужик.
- Я с ним не так уж и много общалась, - поспешно заявила Вероника.
- Сам понимаешь, Раскин, - продолжил Томас. - Сейчас, когда мы потеряли связь со Службой Безопасности Федерации, нам не так уж легко вербовать людей. А тут такая возможность: дочка, отец, работающие в тесной связке. Показали бы ему наш новый мир. Подарили кусок земли размером с тот самый штат Орегон…
- Сколько человек живет на вашей планете? - спросил Раскин.
- Около девяти тысяч. Но все вместе они там никогда не бывают: война. Поэтому и сельское хозяйство, и промышленность - в зачаточном состоянии. Городов нет. - Томас потер руки. - Но я верю, что, когда война закончится, все изменится, Раскин. Наши расцвет и богатство - неизбежны. А пока можно жить на лоне природы, как в заповеднике.
- На ней тепло?
- Как и на Земле: где-то жарко, а где-то льды.
Раскин задумчиво повертел пальцем пиалу.
- И мы сейчас на пути к этой… Земле Обетованной?
Стрелочник захихикал:
- Мы движемся из созвездия Голубя к созвездию Геркулеса.
Раскин кивнул. Это была старая поговорка или, вернее, отговорка астрогаторов. Все равно, что на вопрос "когда?" получить ответ: "После дождичка в четверг".
- Теперь твоя очередь рассказывать, - Томас пожевал губами. - Ты узнал об окружающем тебя космосе много нового, изменил ли представление о своем месте в трехмерном мире? - спросил он полушутливо.
- Забвение, Хамелеон, Александрия, Бастион, Хамунаптра, - принялся загибать пальцы Раскин. - Я прошел их все! Почти сорок лет работы в Большом Космосе. Миллионы квадратных километров или, если угодно, - миль; они открыты, исследованы, укрощены - все для того, чтобы потомки Адама и Евы имели пространство для размножения. Ну, за исключением пустынь Забвения, конечно. Командир, теперь подумай сам и скажи: какое мое место в мире? Свободно ли оно или кем-то занято? Имею ли право выбора или я - такой же инструмент, как дозиметр или, черт возьми, саперная лопатка? Человек ли я? Или же нелюдь, органический робот? И в меня, словно в комбайн, заливают топливо и выводят из ангара, как только на полях появляются сорняки? - Раскин поскреб лысину. - Мне хочется верить, что всю свою жизнь я посвятил созиданию. Превращал или, скорее, перерабатывал дикие, враждебные миры в территории, готовые принять цивилизацию людей… Да простят меня разумные формы жизни, которые на этих планетах теперь наверняка не зародятся! Я использовал свои модификации только по назначению, я не интриговал, не отступал, не жаловался. Не сомневался. Я купился на слова Шнайдера, потому что мне показалось - он говорит дело, и что? Под одним слоем луковичной шелухи скрывается другой. Еще более едкий. Я ничего не могу поделать: война вызывает у меня физиологическое отвращение, я ненавижу оружие. Извините ребята, я… - он запнулся.
Имел ли он право говорить, что существо, которое ловит себе подобного на "мушку", а затем спускает курок, закусывая губу от азарта, - в его понимании, - не заслуживает ничего, кроме как, в лучшем случае, - жалости. А может - и презрения. Имел ли он право говорить это глядящим на него людям? Кто он такой, чтобы судить? Все это уже было. И "зомбаки" были, только назывались они по-разному: то "коммунисты", то "фашисты", то "империалисты", то "демократы". И всегда лилась кровь.
Всех не пересудишь. В головах людей всегда присутствовали гифы грибниц. Страшных человеческих, кровавых грибниц. И, быть может, жить под властью инопланетного создания - сегодня наиболее гуманный вариант для рожденных под Солнцем и Луной? Панацея от внутренних распрей: идеологических, религиозных, расовых…
Стрелочник разочарованно вздохнул:
- Абзац! Этому человеку больше не наливать.
- Так ты ведь убрал уже, - вяло парировал Раскин.
Томас насупил брови.
- Значит, так, Раскин. "Небиро" идет к нашей планете. Останешься - поздравляю: ты - Лендлорд. Если пожелаешь сойти - сходи. На векторе находится, поправь, Пауль, если ошибаюсь, - Звезда Каптейна. Высадим тебя в ее системе.
Раскин возмутился:
- Вот это выбор! В системе Каптейна нет человеческих колоний!
- Есть одна, - возразил Стрелочник, - на астероиде под куполом обитают трое… То есть обитали… какое-то время назад. А сейчас - не знаю.
- Высадим тебя на этой планете, - продолжил Томас, - историю, как там очутился, выдумаешь сам.
Раскин сгреб щетинистый подбородок в ладонь. С чего, собственно, все начиналось? Программа добровольной миграции гарантировала ему счет с симпатичной суммой и иглу в тундре на границе с ледником, то есть - почти у экватора. Планета Бастион, система Эпсилон Индейца… Деньги в тундре он сможет тратить лишь на еду, выпивку и лекарства. Со временем ему могло понадобиться много лекарств: предрекали, что когда-нибудь организм начнет отторгать все приобретенное и имплантированное; все, что казалось уже привычным и едва ли не природным. Ведь никто не ожидал, что штурмовой колонизатор с коэффициентом изменений "восемь с половиной" переживет "срок эксплуатации".
- Вы еще не сказали, зачем я вам понадобился мутант с форсированным метаболизмом.
Томас сморщил щеточку усов. Он улыбался и молчал.
- И как, кстати, называется эта Земля Обетованная? - вновь задал вопрос Раскин. И вновь не получил ответа.
В тот же день им пришлось пережить несколько тревожных часов. Стрелочник повел "Небиро" на "дозарядку" к какой-то известной лишь Лендлордам блуждающей планете. На ней "сине-черные" держали законсервированную базу со всем необходимым для космической "войнушки". Готовили этот схрон, как заподозрил Раскин, на тот случай, если активные боевые действия переметнутся из пресловутого Сектора Веги в пространство Солнечной Федерации.
Корабль, который выглядел как малотоннажный транспорт, а на самом деле в бою мог дать фору торпедному эсминцу, гнался на головокружительной скорости вслед за проворно убегающим "из созвездия Голубя к созвездию Геркулеса" царством вечной ночи. В кильватере блуждающей планеты тянулся плотный "хвост", состоящий из пыли и астероидом всевозможных форм и "калибров". "Небиро" ежеминутно, и даже чаще, совершал маневры, огибая бесформенные глыбы. В отсеках раздавались вздохи и приглушенная ругань - экипаж корабля и лихая "сине-черная" команда Томаса не покидали ложементов и противоперегрузочных капсул. Сквозь гравитронику "Небиро" на людей то и дело обрушивались удары весом от двух до трех "же". Даже сквозь смотровую "щель" можно было увидеть, как что-то черное, не знакомое с солнечным светом, проносится мимо борта, на долю секунды перекрывая собой звезды.
Перед этим Томас и Стрелочник решили, что Раскина не стоит селить в общей казарме, - она и в самом деле находилась в переоборудованной карго-секции. Освободили для него узкую, словно стенной шкаф, каюту. Раскин попросил выдать ему бейдж эксперта, но Лендлорды шутки не оценили.
Позднее, когда время маневров оказалось позади, с Раскиным по интеркому связалась Вероника и сообщила, что Томасу неожиданно стало плохо. Видимо, алкоголь вступил в конфронтацию с таблетками - ими пичкал раненого командира зубной техник Таги. Когда "Небиро" сел на площадку среди торосов из замерзших газов и по коридорам разнесся сигнал "отбой тревоги", Раскин первым делом попытался навестить Томаса в лазарете. Однако Таги преградил ему дорогу и в своей манере - скупой на слова - сообщил, что командира подключили "к аппарату", пока его лучше не трогать - так будет безопасней. Причем для собственного здоровья.
…Вскоре Раскин сделал еще одно открытие. "Небиро" совершал межзвездные прыжки без гиперпространственного модуля. Как в корпус скромного транспортника вместился комплекс перемещения и при этом осталось жилое пространство плюс - место для орудий? Но, с другой стороны, смогли же кухуракуту на Забвении за считаные часы построить стационарный портал. Пусть даже одноразовый.
Обладая подобными технологиями, молодое государство Лендлордов, - если ему будет суждено пережить осаду Сектора Веги, - сможет на равных вести переговоры с аппаратом "старшей сестры" - Солнечной Федерации…
Большую часть времени на пути в Сектор Веги Раскин проводил в кают-компании вместе с Вероникой. Элдридж была, что называется, "капитан без корабля" и чувствовала себя не в своей тарелке. В рубку "Небиро" Стрелочник ее не приглашал, вообще Раскин заметил, что в рядах "сине-черных" царит патриархальный строй и Вероника была единственной "женщиной-коммандос" на борту грозного транспорта. Находиться в общей казарме она желания не испытывала и могла там вовсе не появляться, у нее, как и у Раскина, была своя каюта в жилой секции.
От Вероники Раскин узнал, что кухуракуту используют силы Лендлордов для обороны так называемых входящих планет. На них располагались станции удаленного контроля гиперпространственными ингибиторами, которые позволяли дружественным кораблям совершать квантовые переходы внутрь закрытого космоса Сектора Веги. Основные сражения происходили среди звезд и на поверхности этих, как правило, безжизненных миров. Станции были мобильными и периодически перемещались с планеты на планету, в общем, кутерьма была еще той. Однако каждая "входящая планета" являлась ключом от всего Сектора Веги, поэтому флоты Треугольника рыскали от звезды к звезде в поисках этих порталов. Обнаруженная станция под прикрытием кораблей Лендлордов перемещалась в другой уголок приграничной зоны, и так продолжалось уже не один год.
- Тушенка, сгущенка, какао! Тушенка, сгущенка, крупа! - слышался бодрый голос Павло. Молодой "сине-черный" бродил по коридорам "Небиро", с настырностью одесских рыночных зазывал оглашал их тесное пространство криками и стучал кулаком в двери кают.
- Гордон вернулся на Землю в середине десятых годов, - рассказывала Вероника, когда в пиалах дымился неизменный зеленый чай; Раскин сразу обратил внимание, что она называет Элдриджа по имени, а не "отец". - Тогда еще не было спор. Вернее, они были, но не высовывали носа за порог дипломатических учреждений… Вот тогда я с ним встретилась впервые. Училась на третьем курсе в калифорнийской летной академии имени Нейла Армстронга. Гордон пришел в сопровождении декана на середине лекции. Пристроился на последнем ряду и до конца занятия не сводил с меня глаз. Лысый, как и ты. Сморщенный. В сереньком пиджаке. Я не знала, куда себя деть. Мне стало страшно - этот человек походил на толкиеновского Голлума, надевшего костюм.
Раскин, как ни старался, не мог представить Элдриджа ни лысым, ни сморщенным. Ни в сереньком пиджачке. В его воспоминаниях Гордон оставался белозубым, широкоскулым, стройным здоровяком - самым высоким мутантом из их поколения.
- Аудитория хихикала понемногу. Академия у нас женская, сам понимаешь… - Вероника сбилась. Продолжила, переведя дух: - А я считала, что мои родители были геологами и погибли на Меркурии. Глупо, правда?.. Его познакомили со мной на перерыве… Меня отпустили с занятий до вечера. Я была в шоке… Меня родила суррогатная мать, - призналась Вероника минутой позднее. - Какая-то женщина предоставила неугомонным экспериментаторам свою матку за… за… за, как ты думаешь, сколько?
Раскин развел руками.
- Вот и я - не знаю, - продолжила Вероника. - Хотелось бы выяснить. Я пыталась "пробить" через Шнайдера, но тот сказал, что до сих пор все засекречено. В ее яйцеклетку впрыснули… донорский сперматозоид. Наверняка выбирали под микроскопом самый активный… Знаешь, я когда-то думала, что все дети живут как я - в закрытых интернатах. И их окружают заботливые дяди и тети в белых халатах. Со шприцами, зондами, фибросканерами. И, когда вырасту, я тоже надену белый халат. Круг жизни замкнется. Я стану делать с малышами то же, что делали когда-то со мной. Я плакала по ночам, думая о таком будущем.
- Не лезь в бутылку, Вероника, - грубовато отозвался Раскин. - Сегодня ты - полноценная личность, гражданка Федерации, у тебя высшее образование…
- В Секторе Веги это не имеет значения! Понимаешь, они хотели посмотреть, что получится, если скрестить мутанта с критическим коэффициентом изменений и обыкновенную женщину; они не ждали, что выйдет какой-то прок, - просто хотели посмотреть, и…
- А это тем более сейчас не имеет значения.
- Подумаешь: папаша сосредоточился и "наточил" в мензурку три кубика по просьбе научного сотрудника Колониального командования…
Раскин поморщился, услышав из ее уст лексику Павло.
- …а мать, едва отошла от "кесарева", наверняка спустила гонорар в первом же баре.
- Подумаешь… - с улыбкой согласился Раскин.
- Прошло столько лет, и вот Гордону - ветерану Большого Космоса и пенсионеру - взбрело в голову поглядеть, что же проросло из его посева!
- Подумаешь!
- Действительно, - кто бы мог подумать? - принять участие в жизни этой вполне взрослой и самостоятельной девушки!
- Ну, Вероника, - это же так естественно…
Нет больше человечества в том понимании, что существовало в прошлом веке. Сгинуло. Есть сообщество существ, выведенных для определенных целей. Пусть даже в целях познания, как Вероника. Некий всеземной организм, сродни в своей аморфности Обигуровской споре. Омерзительный, словно крысиный король. И не стоит винить в его возникновении инопланетную экспансию, - люди сами выбрали путь самопреобразования. Кто знает? Может, сменится несколько поколений, и то, что сегодня делается путем грубого вмешательства в гены, встанет на естественные "рельсы". Мутанты будут плодить мутантов; появятся на свет люди с крыльями, с рогами, с чешуей… Какие еще приспособления понадобятся, чтобы чувствовать себя вольготно в незанятых экологических нишах пока необитаемых планет?