И эти "новые люди" наверняка постараются скорее забыть, что их предки были… прямоходящими теплокровными уродцами с четырьмя - со всего четырьмя! - конечностями.
…Два существа, которых можно было назвать людьми с большой натяжкой, восторженно совокуплялись в крошечной каюте с узкой даже для одного человека койкой…
Она не была модифицированной, как Раскин, как Шнайдер или как Гордон Элдридж. Она была обыкновенным, лишенным выбора мутантом. Жертвой эксперимента, "браком", полученным в результате использования искаженного генетического материала штурмового колонизатора первого поколения.
Правда, чтобы об этом узнать, ее нужно было увидеть без одежды.
Вероника спала, запрокинув голову. Раскин заботливо поправил на дочери Гордона Элдриджа одеяло. Пусть правда о том, какая она на самом деле, не откроется никому. Кроме него. И тех звезд, что наблюдали за ними сквозь смотровую "щель".
- Тушенка, сгущенка, какао! Тушенка, сгущенка, горчичный порошок! - неугомонный Павло продолжал курсировать вдоль коридора.
Глава 5
- Я чувствую себя ответственной за твою судьбу…
Раскин оторвал взгляд от затянутого дымкой горизонта и повернулся к Веронике. Они были вдвоем в закрытой кабине армейского гравипода. Желтое солнце заглядывало в лобовое стекло, заставляя щурить глаза и добавляя "космическому загару" обоих нереальные мандариновые оттенки.
- Мне так жаль, что я втянула тебя в эту затею, - проговорила она, глядя на огоньки приборной панели, - и еще больше жаль, что я не смогу разделить с тобой… дорогу.
Раскин сжал губы. На "Небиро" они договаривались не вести подобных разговоров. Решение принято. У него должок перед Гордоном Элдриджем; а теперь, - он положил руку на колено Вероники, - не просто должок, а нечто большее. И ему, Федору Семеновичу Раскину, по плечу сделать за американца то, что было нужно Лендлордам. Эта женщина может на него положиться; он вернется, быть может, не скоро, но снова окажется под этим бледно-голубым небом. И тогда он построит для них двоих дом. На этой планете… О, теперь он прекрасно понимал Лендлордов - их новый мир стоил того, чтобы за него сражаться. Хоть на стороне кухуракуту, хоть самого черта. Но даже целый мир - лишь половина награды. Теперь он никогда не будет одинок. Никогда.
На этой планете не было дорог. Гравипод плыл над меловой прерией; горчичный цвет невысоких трав говорил о том, что не за горами осень. Юркие, пестрые создания - не то птицы, не то пернатые насекомые - мелькали над верхушками пожухлых кустарников, над грязно-белыми языками карста, выглядывающего из-под тонкого слоя светлой почвы.
На этой планете отсутствовали не только дороги. У мира не было главного - названия. Лендлорды спорили: каждому хотелось, чтоб планета носила имя, с одной стороны, величественное, а с другой - дорогое сердцу. "Новая Земля" и "Атлантида", "Утопия" и "Надежда"… Варианты образовывали диалектические пары, и - кто знает? - быть может, он, мутант и ушелец, вскоре предложит что-то, что устроит все стороны.
- Прости, я задумался, - сказал он. - Здесь почти как… дома.
- Я сказала… - начала Вероника.
- Да! - Раскин улыбнулся. Протянул руку, свою узловатую, жесткую руку, и провел по ее щеке. От виска, покрытого мягкими, невидимыми волосками, до подбородка. - Я тоже тебя люблю.
Вероника виновато улыбнулась. Она все поняла. Повернула зеркало заднего вида и проверила, не выдают ли ее внезапно покрасневшие глаза?
Автопилот вел гравипод в сторону невысоких сопок. Раскин откинулся на спинку кресла. Поток воздуха из открытого люка приятно пах земной степью: разогретой на солнце сухой травой, немного пылью и… простором. Вероника похлопала по карманам куртки-ветровки, выудила шоколадный батончик, брата-близнеца того, что спас ему жизнь на Барнарде-1.
Раскин покачал головой, отказываясь от угощения. Он волновался. Нет, не волновался, - чего бояться ему, прошедшему через огонь и воду? - скорее, ощущал душевный дискомфорт, словно перед дверями в кабинет зубного врача. Словно перед неприятной, но необходимой процедурой.
Скоро он встретится с человеком. Лендлордом. Одним из немногих, способных общаться с кухуракуту. От него он получит порцию новой информации о своем, как сказал когда-то Томас, "месте в этом трехмерном мире". Плевать, теперь он знает, рядом с кем его место. На остальное - плевать…
В кольце сопок таился иной мир. Вода из трех ключей собиралась в карстовой впадине, образуя живописное озеро. Берега водоема покрывали заросли исполинских папоротников. Папоротники тщетно пытались скрыть укромный оазис разлапистыми ветвями.
Автопилот решительно направил машину на блеск водяного зеркала. Посадил гравипод на гладь, словно гидроплан. Просигналил о выполнении заданной программы.
Вероника подняла дверь. В кабину пахнуло влагой. Близко - рукой подать - темнел мокрый причал, собранный из аккуратных бревнышек. Вероника высунулась из кабины, на глазок прикинула расстояние. Оттолкнулась ногами и прыгнула на покрытое густой тенью сооружение. Раскин перебрался на ее место, собираясь проделать то же самое.
- Принимай конец, матрос! - Вероника бросила ему в руки тонкую веревку.
Раскин поблагодарил и подтянул гравипод вплотную к бревнам. Шагнул на причал.
Здесь было здорово. Черт возьми, очень здорово! Тихо, ни намека на ветер. Умиротворение. Вдоволь солнца и вдоволь тени. Из папоротниковых зарослей доносились звуки местной фауны: чьи-то водянистые трели и мелодичный стрекот.
Дом Лендлорда, приближенного к кухуракуту, был построен из "дикого" степного камня. Казалось, что изящества в нем не больше, чем в древнем скифском городище. Раскин с интересом осмотрел это мрачноватое на первый взгляд строение. Осмотрел и понял, что бюргерский домик с красной черепицей был бы здесь в лучшем случае неуместен, а в худшем - смешон. Равно как и коттедж, сооруженный по современному дизайну и из современных материалов.
Двор огораживал низкий, едва достигающий пояса Раскина, забор. Он был сложен из такого же необработанного известняка. У калитки громоздились причудливые, выветренные глыбы. Каменный сад… Раскин потер лысину. Что это - дань древним японским традициям или же способ коммуникации с чужими?
Со двора приветливо помахал длинноволосый старик.
- Раскин! Вероника! - Он развел руки в стороны и шагнул к ним навстречу. Будто хотел обнять обоих. - Вы умницы, ребята! Вы очень большие умницы!
Дед держался молодцом: носил видавшие виды джинсы, спортивную футболку, шлепанцы на босу ногу. Седые волосы вымыты и тщательно расчесаны, усам и бороденке придан вид классической эспаньолки. В светло-голубых глазах сверкает интерес, а на руках, не прикрытых "тенниской", бугрятся мускулы.
- Федор - это Борис, - начала представление Вероника, - у нас его еще называют Моисеем. Сам понимаешь, - не всем дано быть накоротке со Стеклянными… Борис - это Федор.
Старик протянул Раскину крепкую ладонь.
- Можете называть меня Ушелец, - позволил Раскин.
Борис-Моисей поспешно замотал головой, отказываясь.
- Давай не будем предаваться этой лагерной привычке - жить по прозвищу. Ведь наши родители дали нам замечательные имена, вы согласны, друзья? Сейчас, конечно, большая часть населения Авалона…
Авалон! Раскин мысленно усмехнулся: он услышал еще одно название этой планеты. Авалон - очень даже ничего по сравнению с другими вариантами. И седой Борис-Моисей идеально вписывается в образ Мерлина.
- …я говорю - большинство населения Авалона успело похлебать баланды, и от их влияния остальной части общества, к сожалению, никуда не деться. Ну, ничего! Австралию тоже заселили в свое время каторжниками и надсмотрщиками… Это учитывая, что там своих каннибалов и поедателей личинок хватало…
Моисей провел их в беседку. Посадил за самодельный стол, смахнув перед этим с его поверхности пару местных арахнидов.
- У тебя здесь красиво, отец! - Раскин с удовольствием устроился на крепкой деревянной скамье. В душе он был рад, что наконец встретил в Большом Космосе человека, к которому может обратиться "отец". Обычно самой древней калошей оказывался он сам.
- Чувствуйте себя как дома! - позволил "отец".
Легко сказать - как дома! Сквозь ветви папоротников искрилось озеро. На двух длинных грядках наливались спелостью алые томаты. Шептались зеленые звезды виноградных листьев - лозы, еще совсем молодые и тонкие, смогли укорениться в чужой почве и принялись обживать ажурные решетки беседочных стен. Раскин осторожно прикоснулся к ищущему очередную точку опоры желто-зеленому усику.
Не было у него никогда такого дома…
- Федор! - окликнул его Моисей. - У тебя есть жалобы?
- Что? - не понял Раскин.
- Ну, на рефлексы, на обмен веществ, на соматику… Есть ли признаки отторжения имплантатов или модифицированных тканей?
- Все хорошо, спасибо. Насколько я понял, вас интересует прежде всего моя функция форсированного метаболизма?
- Совершенно верно, Федор. Всего девять человек обладало такой способностью. Можно было модифицировать больше, но… Знали бы куда падать, подстелили бы соломки, - так говорили в наших краях?
Раскин поморщился.
- Форсированный метаболизм был разработан в качестве страховочной системы для работы на Забвении. На других планетах отсутствие этого навыка не является критическим.
- Да, Забвение… - Моисей дернул себя за ус. - Рассказывали о тебе. Молодец. Мужик!
Раскин проследил за взглядом старика и подпрыгнул на месте: у дверей дома висел кухуракуту. В лучах солнца его свечение было едва заметным. Словно струи воды в невесомости, колыхались прозрачные псевдоподии.
Кухуракуту отреагировал на взгляд Раскина "китовым криком". Поток излучения был не таким сильным, как на Забвении, но все равно от него заныли зубы. Вероника охнула и побледнела.
Моисей вскочил со своего места.
- Ну! Пошел! Пошел в дом! - замахал он руками на кухуракуту. Чужой, как ни странно, внял этим пастушеским приказам. Вплыл в двери и исчез с глаз людей.
- Ты смотри: узнал! - констатировал Моисей в "спину" Стеклянного. Повернулся к гостям: - Простите моего друга! Уверяю, он не хотел ничего дурного. Ультразвуковая эхолокация - один из способов, которым кухуракуту получает сведения о мире.
- Форсированный метаболизм, Борис, - напомнил Раскин. - Не так давно мне обещали - выполнишь миссию на Забвении и можешь требовать, что душа пожелает. Миссию я выполнил, что душа желает - нашел. И сейчас не терпится узнать: что же не позволяет мне уйти на пенсию, как я того хочу?
Моисей кивнул, собираясь с мыслями.
- Тебе рассказывали о том, как кухуракуту уничтожили Сердцевину? - спросил он.
- Да. Упоминались какие-то небывалые "плазменные корабли". До сих пор не могу понять, что это такое и почему война давным-давно не завершилась победой кухуракуту, если они обладают столь немыслимой технологией.
- Я посвятил немало времени поиску ответа на этот вопрос. Немыслимое тоже имеет границы. И пример тому - наша Вселенная. Кухуракуту ежечасно сканируют Всеобщность, ведут наблюдение за напряженностью информационной среды, следят за возникновением потенциальных центров интенсивности: объектов, которые могли бы стать новой Сердцевиной…
- Значит, Всеобщность - такая же информационная среда, как, скажем, Галаком? - перебила старика Вероника.
- Отчасти. Галаком существует в виде пакетных сообщений, проходящих по каналам гиперсвязи из одной точки космоса в другую. Он лишь связывает тривиальные компьютерные сети Земли, Луны, Александрии и так далее в единую межзвездную справочно-развлекательную систему. А Всеобщность - это поле, которое существует постоянно, вне зависимости от расстояний и нашего с вами… гм… желания. Но, возвращаясь к стратегии кухуракуту, Федор. Они ведь, понимаете ли, - не люди.
Моисей встал со скамейки, сделал два шага в одну сторону, шаг в другую… Снова сел, подергал себя за бороду.
- Когда кухуракуту попали под власть Всеобщности, им хватило лишь одного поколения для того, чтобы выработать защитную мутацию. Они не предполагали, что разгром Сердцевины повлечет за собой долговременную войну со спорами и ххта, а также - осаду Сектора Веги. Понимаете, их естественная среда обитания - атмосфера газового гиганта… Газового гиганта! И для них потуги других рас господствовать в космосе - не более серьезны, чем жужжание насекомых.
Он остановился и навел на Раскина блестящий, торпедообразный ноготь указательного пальца.
- Скажи, что ты предпримешь, если найдешь мод крышей своего дома осиное гнездо, Федор? Наверняка вооружишься инсектицидом и уничтожишь его обитателей. Если количество ос во дворе не уменьшится, ты едва ли станешь обрабатывать ядом каждое встречное липкое пятно, - он щелкнул пальцами по виноградному листу, - каждую гроздь: в конечном счете, можешь и сам почувствовать себя плохо. Я думаю, ты занавесишь двери и окна противомоскитными сетями и будешь искать второе гнездо. Верно?
- Верно. Я понял тебя, Борис, - сказал Раскин. - Для того чтобы закрыть Сектор Веги, кухуракуту вместо противомоскитных сетей использовали квантовые ингибиторы. Вместо инсектицида у них под рукой - плазменные корабли. И остается только найти второе гнездо. Новую Сердцевину.
Моисей вздохнул.
- Дело в том, что Сердцевина "номер два" уже дала о себе знать. Примерно полгода назад обнаружен сигнал с идентичной сигнатурой. Не скрою, его мощность на несколько порядков ниже той, что исходила из системы Кастора. Но есть все основания предполагать, что уже в самое ближайшее время… - Моисей развел руками. - С тех пор существует и наш безумный план, в котором задействован мутант, идентичный тебе, Федор.
- И где же находится эта новая Сердцевина? - Раскин улыбнулся. - На Забвении, что ли?
- Нет, - отрезал Моисей, - на Земле.
Раскин и Вероника изумленно переглянулись.
- На Земле? - переспросила Вероника. - Как такое могло случиться? Впрочем…
- Об этом можно было догадаться, - процедил, опустив голову, Раскин. - Полный контроль над Федерацией со стороны Треугольника… Сонмища зараженных людей… - он положил руку на локоть Вероники. - Ты разве не знала об этом? Ведь Томас держал тебя в курсе, для чего Лендлордам нужен Гордон.
Вероника помотала головой.
- Я полагала, что Гордона собираются завербовать для агентурной работы на Земле. Я не знала, что Земля - это теперь Сердцевина.
- Для чего вам агент на Сердцевине? - спросил Раскин Моисея.
- Кухуракуту готовы уничтожить второе гнездо, - ответил старик, - им безразлично, что Земля - родная планета людей. В их понимании, из гнезда появляются лишь новые осы, не более того. - Он замолчал, даря возможность гостям осмыслить услышанное. Затем продолжил, повышая голос: - Плазменные корабли Стеклянные собирают прямо внутри Солнечной системы. В атмосфере Урана или Нептуна, окраина системы наблюдается из рук вон плохо… После их атаки Земля станет вторым Каллисто. Без атмосферы, без жизни и без единого шанса, что на ее поверхности когда-нибудь приживется хоть одна бактерия.
Раскин вспомнил, что спутник Юпитера Каллисто считается самым кратеризированным телом в Солнечной системе. Да, красноречивое сравнение.
Моисей продолжил:
- Лендлордам, конечно, вольготно живется на Авалоне. Сами себе хозяева… Но - дьявол разбери! - мы против того, чтобы Землю пустили в расход! - он ударил могучим кулаком по столу. - Мы строили планы на будущее с учетом сотрудничества с человечеством!
- Да - вы хотели нажить себе капиталец, потихоньку сбывая людям из Солнечной системы ноу-хау кухуракуту, - поддел "библейского старца" Раскин.
Моисей отпираться не стал. Раскин прикусил язык, внезапно почувствовав стыд.
- Я вижу одну возможность спасти Землю от уничтожения, - проговорил Моисей. - Шанс ничтожный, и если решишь, что игра не стоит свеч, тебя никто винить не посмеет.
"Ну конечно!" - с досадой подумал Раскин, вспоминая битву на Барнарде-1. Сколько "сине-черных" остались лежать среди руин Циркона? Он до сих пор боялся спросить об этом у Томаса.
Если бы у него на самом деле была возможность выбирать…
Солнце опустилось за сопку. Озеро и дом Моисея накрыла густая недружелюбная тень. От озера повеяло тиной. Вот и пришел конец умиротворению. Теперь в этой котловине не приятнее, чем на болотах Хамелеона.
- Говори, Борис, - решился Раскин.
- Мы подключим тебя к Всеобщности. Ты внедришься в структуру Треугольника и найдешь способ извести Грибницу, не применяя "тяжелое вооружение". Я уверен, что это возможно.
- Нет! - Вероника побледнела. Ее и без того светлая кожа стала белее снега. Раскин нашел ее пальцы. Они были тоже холодны, как снег.
- Кто подключит меня к Всеобщности? - спросил он с сомнением. - Ты?
Моисей звучно почесал бороду. Посмотрел Раскину в глаза.
- Я приживлю тебе Грибницу, дружище.
Раскин сглотнул тягучий комок.
- Прошу прощения?
- Твой форсированный метаболизм, Федор. При помощи него ты сможешь "жечь" инородные клетки. Контролировать их количество в организме. Поэтому, оставаясь подключенным к Всеобщности, ты не превратишься в "зомбака".
- Ха! Это первая приятная новость за день.
- Федор, не соглашайся!.. - прошептала Вероника.
- Погоди! - Раскин поднял руку. - Мы ведь прибыли сюда не ради того, чтобы нас уговаривали, как школьных красавиц на выпускном балу?
- Идиот! - фыркнула Вероника и, насупившись, отвернулась. - Ты же никогда не вернешься…
- Нет ли другого способа… очиститься? - спросил Раскин.
Моисей покачал головой.
- Нет. Грибница не боится антибиотиков. Да и ты, подозреваю, можешь оказаться в обстоятельствах, когда шприц, заряженный сывороткой, среди твоего багажа даст повод кому-то объявить тревогу.
Раскин задумчиво тер лысину. Он-то думал, есть предел испытаниям, которые ему суждено одолеть. Оказалось, что нет.
- Проклятая мутация, - пробормотал он. - Знал бы я, что все закончится вот так…
- То - что, Федор? - удивился Моисей. - Твоей жизни можно только позавидовать. Столько подвигов нет даже на счету у Геракла. Ты - классический пример пешки, ставшей ферзем. И теперь шанс спасти мир только в твоих руках. Помнишь, как в старых боевиках?
- Я видел старые боевики, - ответил Раскин. - Обычно мир спасают парни с атлетическими фигурами, квадратными подбородками и голубыми глазами. Я на них не похож.
- Но у тебя - голубые глаза, Федор! - засмеялся Моисей. - Я так понимаю, что ты согласен?
Раскин опустил голову. Что бы сказал на его месте Гордон Элдридж?
- Согласен.
- Прекрасно! Я в тебе никогда не сомневался.
Они перекусили на скорую руку. Моисей живо вынес из дома поднос, полный снеди. В ход пошло соевое "мясо", какой-то салат с экзотическим сладко-пряным вкусом ("Цветок папоротника", - пояснила Вероника) и рассыпчатый сыр. "Брынза?" - изумился Раскин. Откуда? Но, словно в ответ на его мысль, из-за дома Моисея послышалось блеяние. Оказывается, у этого звука вполне земное происхождение. "Библейский старец" держит козу!
- Ты веришь в бога? - неожиданно спросил Раскина Моисей.
Ушелец сунул в рот последний кусочек сыра и задумчиво пожевал.
- Иногда, - признался он наконец.
- К чему это?.. - пробурчала Вероника.