Рыцарская машина двигалась много быстрее пешеходов; однако Ласка и Озорник, планируя операцию, никак не могли учесть одну деталь: стороннего наблюдателя на вершине колокольни. Припав к окуляру мошной подзорной трубы, установленной на треноге, Джек Мюррей тщательным образом фиксировал перемещения гигантского механизма, время от времени делая пометки на карте. Холодный ветер заставлял его кутаться в просторный кожаный плащ и пониже надвигать на лоб шляпу - но что значили эти мелкие неудобства по сравнению с открывшимися тайнами! За последнюю неделю Мюррей замечал призраков четырежды - и каждый раз подбирался все ближе к их гнезду, меняя точку обзора. Для своих наблюдательных пунктов он выбирал крыши и чердаки - но теперешнее место оказалось сущим кладом. Шиллинг в день, мзда церковному сторожу за пребывание на продуваемой всеми ветрами площадке, открыл взору территорию в несколько квадратных миль! Теперь главными врагами его сделались туманы и смог; но плывущий на уровне крыш металлический шлем, увенчанный плюмажем дыма и пара, был лучшим из возможных ориентиров. Джек провожал его взглядом, пока тот не скрылся из виду, после чего вернулся к расстеленной на коленях карте. Это был самый подробный план Лондона, какой только можно достать; бумага пестрела грифельными пометками. Помедлив немного, журналист пометил крестиком один из домов на берегу Темзы.
- Сухой док, - прошептал он и, вытянув из кармана маленькую серебряную фляжку с бегущими спаниелями, глотнул бренди. - Опять сухой док, черт бы меня побрал! Призраки, воздушный корабль, исполинский рыцарь… Похоже, я нашел средоточие всех лондонских загадок и тайн!
* * *
Ласка теперь виделась с Озорником нечасто. Девушка чувствовала себя уязвленной; с другой стороны - а что он мог сказать ей, он, отец ее будущего ребенка? В тех странных отношениях, что установились меж ними, была и сопричастность тайне, и товарищество, и восхищение, и даже вспыхнувшая однажды взаимная страсть. Все было, кроме любви. Я могу представить его управляющим боевой машиной, подумала Ласка, плетущим интриги или взывающим к запредельным силам; в конце концов, я все это видела своими глазами. Но вот в роли отца, баюкающего на руках младенца, главы семьи… Нет, картинка не складывается. А может, я зря переживаю? Девять месяцев - долгий срок (осталось уже меньше восьми, тут же подсказал ей внутренний голос; время бежит, Маленькая Ласка), все может измениться. В конце концов, надо еще дожить до этого!
Озорник проводил дни в обществе капитана и его присных: где лестью, где хитростью, но чаще всего - убеждением он подталкивал их к осуществлению задуманного. Стерлинг, авантюрист в душе, склонен был поддаться на уговоры; но первый помощник Гибсон, по натуре косный и подозрительный тип, противился любому неоправданному, с его точки зрения, риску. Наконец стороны пришли к компромиссу; и в тот же день "Буканьер" был продан. Вырученные деньги капитан намеревался обратить в товар. Оружие, продовольствие, уголь и детали машин - все это планировалось закупить в больших количествах и разными путями переправить в Новый Свет: таким образом Уильям Стерлинг намеревался заложить фундамент своего будущего королевства. Решение это далось нелегко: до сих пор именно воздушный корабль являлся основой его благосостояния. Но выручить средства за рыцарскую машину, как предполагалось ранее, теперь было невозможно: история с разрушенным домом наделала немало переполоха. Закупками ведал Гибсон: он действовал совершенно легально и должен был присоединиться к заговорщикам позже, уже в Новом Свете.
- В общем, мы пришли к некоему соглашению относительно наших планов, - сказал как-то девушке Озорник. - Удар предполагается нанести по самому главному для Империи, по венам и артериям этого монстра - по коммуникациям. Надо разрушить их! Если это удастся, с тюрьмой народов будет покончено. Но для этого Лексикон должен… как бы сказать… подкормиться от внешнего источника. Помнишь, что я говорил тебе об энергетических колодцах? К сожалению, большинство "точек силы" уничтожено Дадли Фоксом; те, что остались, - труднодостижимы. А наши любезные хозяева чертовски недоверчивы: похоже, мне придется-таки устроить им наглядную демонстрацию. А это неминуемо приведет сюда моих врагов.
- Но теперь-то на нашей стороне вся команда Стерлинга, включая паровых призраков, - разве не так? - спросила Ласка.
- Верно… То-то будет потеха! Я лишь боюсь, как бы капитан не отказался в последний момент от нашей грандиозной затеи.
- Думаешь, струсит?
- Он не из пугливых, но… Альбионцу, который рискнет выступить против Империи, нужно многое сломать в себе самом!
Единственным в их маленькой компании, сохранявшим поистине олимпийское спокойствие, был Потап. Раны его благодаря чудесной плесени пиктов зажили быстро и без осложнений; а ежедневный физический труд оказался лучшим лекарством от хандры душевной. Медведя благодаря его силе использовали как грузчика и разнорабочего: могучий зверь, казалось, вовсе не ведает усталости. Грузы прибывали ежедневно: уголь, продовольствие, запасы воды, механизмы. "Паровая Душа Стерлинга" готовится к отплытию - хотя каким образом капитан собирался спускать свое судно на воду, для Ласки оставалось загадкой.
Девушка с некоторым смущением заметила, что Потап старается опекать ее - неназойливо, почти незаметно; но была ли причиной тому беременность - Ласка не знала. Он стоял неподалеку, когда девушка призналась Озорнику, и вполне мог услышать - у медведей чуткие уши.
- Скажи, как тебя занесло на Альбион? - спросила его однажды вечером Ласка.
Потап сидел на палубе, прислонившись спиной к трубе, и задумчиво пощипывал когтем струны мандолины.
- А! Долга история…
- Так мы вроде не торопимся никуда. - Ласка присела напротив и подперла подбородок кулачком.
- На жалезе-то не сиди, простудишься! Эвон, брезенту хоть подстели.
- Ты-то сидишь!
- Сравнила, - махнул лапой Потап. - У меня там знашь кака шерсть; хучь в сугробе ночуй! А и ночевал, бывало…
- Откуда же ты родом?
- Тырышкинские мы… Есть под Архангельском така деревенька. Эх… Хорошие места, глухие! Батяня мой зверя пушного промышлял, знатный добытчик был; а я вот по армейской части вышел.
- Ты что же, в рекрутский набор попал?
- Эва, хватила… Рекрутчина - она для людей только; не знашь разве! Медведям тут послабленье, как инородцам. Я с малых лет непоседой рос: мир хотелось посмотреть, погеройствовать… Ума с гулькин нос, силушки немерено - молодой был, глупый. Ну, и записался в добровольческий полк. На Кавказе до унтера дослужился; потом, как Крымская кампания началась, нас туда перекинули. И вот заявляется как-то в расположение части полковник Хасбулатов. В пыли весь, усталой - а выправка така, что наши офицерики рядом с ним бледно смотрелись… Орел, одно слово! Кто, мол, в пластуны желат? Служба, грит, опасная; зато и вольности куда как больше, да день за полтора идет. Ну, собралось нас дюжины две душ - людей да Медведев, один другого отчаянней. Эх! Из того набора, почитай, только я один в живых и остался. А дальше пошла потеха… Днем в горах али в виноградниках укрываемся, по ночам - рейды; неделями так. Да только удалью одной не много навоюешь, супротив имперских-то пушек. Сколь ни бились, а земли крымской отстоять не сумели, стала она под басурманами. Потом Московии мир вышел, а мне - отставка. Пробовал по-новому жить, да вкривь как-то выходило. Чем только не занимался! И караваны, что на азиатчину идут, охранял, и лямку тянул на Волге; крючничал там же. А душа болит, покою не знат… Домой съездил, в родные места - думал, полечат меня, ан только хуже сделалось. Не отпускат война-злодейка; по ночам снится всякое. Извелся я весь. Сижу как-то в трактире, штоф уже на грудь принял - и тут будто сказился! Нешто, думаю, до Альбиону податься, найти там ворога из тех, супротив кого воевал, да и перегрызть ему глотку! Все лучше, чем водовку с тоски жрать. Как добрался - сам диву даюсь. Языка-то ихнего ни в зуб ногой! Болбочут кругом не пойми что, а я только и знаю, что "страйк граунд, шит" да "шот ап, ор ай килл ю". Чуть снова не запил. А дальше сама знашь. Нашел меня этот твой. Сама-то как с ним очутилась?
Ласка глубоко вздохнула - и принялась рассказывать о жизни в Крепости; о том, как сперва потеряла мать, потом отца, о гарнизоне, который стал для нее родной семьей, о встрече с Озорником и битве на перевале - и, наконец, о том, что привело их на Альбион. Под конец девушка охрипла и замолчала.
- Ну, дела… - молвил Потап. - Империю завалить взялись, ишь ты… Дело славное, что и говорить. Неужто и впрямь может выйти?
- Моему другу удалось повернуть время вспять, - напомнила Ласка. - Ты и сам видел. Такое не в человеческих силах, вообще ни в чьих. И все-таки он сделал это! И он верит, что мир можно изменить. А я верю ему.
- Значится, эвон как… - Медведь вздохнул и заворочался, устраиваясь поудобнее. - Что ж, может, и не зря я за тридевять земель отправился. Ежели и впрямь у вас получится…
- У нас! - поправила Ласка.
- Ага… У нас, - согласился Потап.
* * *
Джек Мюррей с любопытством озирался. Нет, конечно, он догадывался, что под зданием лондонской штаб-квартиры Центрально-Европейской Ложи имеются подвалы; но ему и в голову не приходило, насколько они обширны! Низкие каменные своды давили на психику - стоило только вспомнить, какая громада расположена над ними. Компания, в которой оказался молодой журналист, также не способствовала душевному равновесию: Легри и его костолом, да еще и фрау Мантойфель в придачу! Немного успокаивало лишь присутствие Сильвио. По уши увязнув в таинственных делах и событиях, связанных с Инкогнито, Джек только сейчас в полной мере осознал, насколько велики ставки в нынешней игре. Имена, которыми с такой легкостью перебрасывались Легри и Фальконе, вызывали благоговейный трепет: то были высшие должностные лица Империи, аристократы и министры, члены Палаты лордов… А его партнеры рассуждали о них, словно о шахматных фигурах, выстраивая различные комбинации и прикидывая, насколько то или иное сочетание способствует достижению цели. Эмма Мантойфель сохраняла равнодушие сфинкса.
- Это здесь… - заявил, наконец, Сильвио, остановившись возле низкой двери.
Звякнул ключ. Легри достал из кармана коробку фосфорных спичек, чиркнул о стену и зажег свечи в канделябрах.
Значительную часть комнаты занимало устройство, более всего напоминавшее старинную астролябию - хотя конструкция, даже на первый взгляд, поражала необычайной сложностью. В центре ее находился глобус из темной бронзы, выполненный с величайшим тщанием: очертания материков испещряли тысячи едва различимых надписей - приглядевшись, Джек понял, что это названия городов. Металлический шар окружало множество орбит с нанесенными на них делениями; на одной была закреплена большая линза.
- Что это?! - шепотом осведомился Мюррей у своего наставника.
- Одна из величайших тайн Ложи, детектор Фокса, - вполголоса ответил тот. - Механизм, разработанный покойным сэром Дадли. С его помощью мы можем отслеживать проявления сверхъестественных талантов Инкогнито. Видите увеличительное стекло? Вглядитесь внимательней…
Джек поднялся на цыпочки. За линзой крепились две тоненькие, словно паутина, металлические нити; их перекрестие приходилось на крупную точку. "London" - гласила выгравированная на потемневшей бронзе надпись.
- Здесь это было в последний раз. Хотя в данном случае показания этого устройства были излишни: половина Гринвича могла бы засвидетельствовать произошедшее!
- Так что же, выходит, кто-то круглые сутки дежурит возле этой машины?
- Дежурят, но не здесь, конечно! Наверх выведен звонок. Как только устройство срабатывает, ко мне отправляют посыльного. - Сильвио усмехнулся. - Знали бы вы, как меня утомили эти визиты в бытность Инкогнито на севере! Тогда подобное случалось несколько раз на дню.
Мюррей с интересом рассматривал необычное устройство; затем внимание его привлек барельеф на дальней стене помещения: Всевидящее Око в треугольнике, парящее над вершиной усеченной пирамиды.
- Любопытный символ, не правда ли? - Голосу Фальконе негромко вторило эхо. - Как вы думаете, Джек, что он означает?
- Это Создатель, конечно же. Великий Архитектор Вселенной. Вы же сами объясняли мне масонскую символику, Сильвио.
- А пирамида?
- Гм… Ну, это очевидно - символ Храма Жизни, который мы призваны возвести. Поэтому она и выглядит усеченной, недостроенной; так ведь?
- Но почему это изображение находится здесь?
Мюррей пожал плечами:
- Понятия не имею. Может быть, вы мне скажете?
- Вы знаете, что в масонском символизме нет ничего случайного? - Фальконе, казалось, стремится подвести молодого человека к некой мысли. - Вот, например, этот зиккурат… Вглядитесь внимательней: фундамент образуют три плиты; а дальше идут каменные блоки. Сколько их?
- Ну… - Джек сощурил глаза.
- Можете не считать… Тридцать.
- Не понимаю, на что вы намекаете, Сильвио! - пожал плечами Мюррей.
- Попробуйте увидеть в этом барельефе нечто иное! - неожиданно вмешался Легри. - Забудьте все прекраснодушные байки о Храме Жизни! Пустая болтовня к лицу профанам, но уж вы-то должны были кое-что понять. Если только мой коллега не ошибся и не взял в ученики полного болвана! Здесь изображена Власть, мистер Мюррей. Власть как она есть, без прикрас; истинная ее структура. Три плиты в основании властной пирамиды - суть не что иное, как три низших уровня масонства: ученик, подмастерье и мастер.
- Три низших?! Вы хотите сказать, что…
- Существует еще тридцать; по числу блоков. Как вы, может быть, догадываетесь, мы с мистером Фальконе и фрау Мантойфель - посвященные высоких степеней. Но и это не все. Видите, между Оком и камнем пирамиды - пустота? Это тоже символ. Там находится высшее, или незримое, масонство: те немногие, кто реально правит миром. А еще выше - создатель реальности, ее архитектор…
- Инкогнито!!! - воскликнул пораженный Джек. - Лучи, глаз… Этот символ - мистер Инкогнито!
- Ну, строго говоря, нынешнюю реальность создал сэр Дадли Фокс. Инкогнито - следующий претендент; лукавый, неуправляемый. Поэтому мы должны сделать все, чтобы взять его под контроль; а в случае, если это не удастся, - уничтожить.
- К сожалению, дела обстоят именно так, Джек, - на лице Фальконе проступила решительность. - Улучшить - или хотя бы сохранить статус-кво. Одному дьяволу известно, каким образом Инкогнито обрел свои способности - и как он собирается ими распорядиться!
- Этот тип скользок, будто угорь! - Легри стиснул рукоять трости. - Он все время на один ход впереди; такое впечатление, будто у него вообще нет слабых мест! Ни семьи, ни друзей, ни близких - во всяком случае, он не поддерживает с ними связи. Одиночка; пуля, летящая в неведомую нам цель.
"Э, здесь ты не совсем прав, приятель!" - подумал Джек. Ему почему-то совсем не хотелось рассказывать французу о загадочной "графине Воронцовой": стоило только подумать о том, какими методами тот собирается влиять на Инкогнито.
- Надежда только на фрау Мантойфель! - подытожил Легри. - Ну, и на вас, Сильвио: может, в этот раз ваше толкование будет удачнее. Вы ведь так и не смогли расшифровать последние строфы?
Фальконе смущенно кивнул.
- Ладно; это, наверное, уже неважно, - махнул рукой Легри.
- Вы так думаете, мсье? - вмешался Мюррей. - Сильвио, напомните, что там было в пророчестве.
- Время течет, опадают увядшие листья,
Баржа по Сене уносит хранителя к морю,
Черною птицею вьется воздушный корабль.
Рыцарский панцирь сжимая стальными когтями.
- Что, если я знаю, о каком рыцаре идет речь? - небрежно бросил журналист. - Что, если я своими глазами видел тот воздушный корабль? И могу назвать место, где, с высокой вероятностью, скрывается мистер Инкогнито?
* * *
Миниатюрный полицейский дирижабль плыл над крышами домов практически бесшумно. Это был воздушный корабль новейшей конструкции, построенный по принципу "тяжелее воздуха". Полужесткий, изменяемого объема баллон обеспечивал ему "нулевую плавучесть" в воздушной среде, а два мощных винта создавали вертикальную тягу. Вибрация двигателей передавалась сидевшим на узких скамьях агентам полиции. Легри одному ему известным образом смог получить в распоряжение элитный отряд, предназначенный для захвата ирландских бомбистов - в последние годы "фении" устроили несколько громких покушений. Джек, напросившийся участвовать в операции, с любопытством рассматривал соратников. Поначалу он даже принял некоторых за неандертальцев; но нет - это все же были люди, правда, необычайно широкоплечие и физически развитые. Вместо форменных мундиров полиции они были облачены в темные костюмы из плотной ткани, усиленные на локтях и коленях вставками из толстой кожи. Шляпы-котелки, совершенно одинаковые, похоже, представляли собой что-то вроде легких шлемов. Сильвио отказался от участия в акции. "Я только буду путаться под ногами у настоящих специалистов", - смущенно пояснил он.
На этот раз к захвату подготовились как следует. Способность Инкогнито совершать прыжки во времени учли: агенты Скотленд-Ярда заняли позиции в старых доках еще днем. Каждый имел отпечаток с дагерротипа, список примет фигуранта и предписание стрелять при малейшем подозрении. Оружие полицейских было довольно своеобразным: "слоновьи" штуцеры с укороченными прикладами и стволами. Вместо свинца в стволах сидели шары из плотной гуттаперчи; ослабленный пороховой заряд гарантировал, что они не прошьют подозреваемого насквозь. Отряд в дирижабле был вооружен аналогичным образом. Начало операции француз назначил на четыре тридцать утра - с расчетом, что обитатели здания к этому времени крепко уснут.
Некоторая сложность возникла при заходе на цель. Газовые фонари в районе доков отсутствовали; под днищем гондолы простиралась туманная мгла. К счастью, Легри предусмотрел и это: сквозь мутную пелену замаячило оранжевое пятно, поодаль - еще одно. Факельщики редкой цепью окружили один из кварталов. Воздушные винты сменили тембр звучания: дирижабль снижался. В днище гондолы открылся люк; один из агентов спустился вниз по канату и зачалил воздушный корабль, дав возможность выбраться остальным. Джек малость помедлил, но тут же, устыдившись слабости, схватился за пеньковую змею и шагнул навстречу холодному ветру. Команда действовала на редкость слаженно: не прошло и минуты, как был обнаружен и открыт лаз. В ноздри тут же ударил густой угольный чад, глаза начали слезиться, но это не остановило агентов. Вниз полетели веревки - и почти тотчас обитатели дока подняли тревогу.