* * *
Стальной левиафан, отбрасывая пышные усы пены, проламывал гребни волн; вода звучно билась о борт. Ровно вибрировали могучие двигатели, короткие трубы выдыхали облака угольной гари, тут же уносимые соленым ветром. "Паровая Душа Стерлинга" шла на всех парах, потушив огни, - корабль-призрак посреди безбрежных просторов. В течение нескольких дней им не встретилось ни единого судна: зоркие глаза вахтенных понапрасну обшаривали горизонт. Пустынный океан действовал успокаивающе. Необходимость держаться вдали от оживленных маршрутов удлиняла путь, но иного выхода не было: любая встреча была чрезвычайно опасна для беглецов.
К вечеру десятого дня пути погода начала портиться. Небо затянули тяжелые тучи; порывы ветра срывали с верхушек волн брызги - палуба вмиг сделалась мокрой и скользкой. Волнение быстро усиливалось; а с запада стремительно накатывалась темнота, прорываемая то и дело тусклыми зарницами молний. Паруса спешно убрали; выдвижные мачты скрылись в корпусе судна.
- Хорошенько все закрепили, сукины дети?! А теперь живо все вниз! Очистить палубу! - надрывался О’Рейли. - Задрайте люки как следует; нас ждет веселая ночка.
Волнение усиливалось. Ласку, впервые с начала пути, посетил жестокий приступ морской болезни. Ощущение было омерзительным: хотелось свернуться в комочек и умереть.
Девушка лежала пластом на койке, с болезненным содроганием прислушиваясь к царящим в теле ощущениям: желудок вместе с кораблем мучительно медленно заползал на водяную гору - и с тошнотворной слабостью соскальзывал вниз, взбалтывая все потроха, словно ведерко с мутной водой. Озорник по-прежнему корпел над расчетами. Лишь изредка, когда крен становился особенно крут и гора бумаг на столе начинала шевелиться, грозя упасть на пол, он протягивал руку, останавливая ее, - и вновь принимался писать. "Мог хотя бы раз оторваться от своей писанины, подойти, утешить… С тех пор как Лев засел за работу, он вовсе перестал обращать на меня внимание… Словно я чужая ему!" Ласка тихонько заскулила: у нее даже не хватало сил, чтобы как следует обидеться. Снаружи деликатно поскреблись. В дверь просунулась мохнатое рыло Потапа.
- Эвон ты где. Спишь, нет?
- Какое там сплю. Муторно, мочи нет.
- Так я и думал. Тут половина наших мается: которы не призраки, почти все. На вот, заешь.
При слове "еда" горячий комок тошноты толкнулся в горло. Ласка со стоном замотала головой.
- Надо поисть, надо! - настойчиво ворчал медведь. - Хлебца с солью кусочек - от морской болезни само верно дело; точно знаю. Под Севастополем, помню, на шаланде одной каботажем шли - только так и спасались. Давай, жуй, легче сразу станет.
Девушка с трудом села, переждала накативший приступ тошноты, дрожащей рукой взяла из когтистой лапы подсохший ломоть и принялась жевать. Проглотить черствый хлеб удалось не сразу.
- Во. Исть можешь - выходит, и работать можешь, - невозмутимо констатировал Потап. - Пошли, там у инженера нашего динама барахлит.
- Какая еще "динама", ты о чем вообще, - слабым голосом запротестовала девушка. - Меня вывернет сейчас.
- Пошли, давай, пошли! - медведь был неумолим. - Кто совсем от качки помират, у того нутро хлебу-то не приемлет. А раз проглотить смогла, знать, не так все страшно. Не хлеб лечит, работа. Для тебя ж стараюсь! Эвон, на Льва посмотри: и не мучается совсем.
- А? Что? - отсутствующе спросил Озорник.
- Да ничего, пиши. Барышню твою подлечить надоть.
- Да-да, конечно. - Судно в очередной раз накренилось, и Лев ловко поймал ползущую по столу чернильницу.
"Ах так!" - Ласка со стоном встала на ноги. От резкого движения застучало в висках.
- Ну, где там твоя "динама"?! И кстати, Потап, чего это ты Лидделла "нашим" называешь? Какой он "наш"? - поинтересовалась девушка.
- Наш и есть. Что ж такого? Я зверь военный, на вещи эти так смотрю: ежли ты на нашей стороне, значит, наш.
- Ага. Только учти: Стерлинг себе на уме, и команда его тоже. Мы никакие не друзья, просто союзники - временные.
- Знаю, не дурак! Но покуда вместе держимся - надо заодно быть; иначе худо выйти может. Твой-то пишет все? - сменил Потап тему.
- Угу. До меня ему, похоже, никакого дела нет, - вырвалось у Ласки.
- Это ты зря. Занят он очень, иной раз и поесть забыват - видать, важные писульки-то. В Севастополе, помнится, тоже был один, из дворян, батареей на четвертом бастивоне командовал. Как свободна минута - так он блокнот сразу достает, карандашик, и ну черкать чего-то… А командир хороший был, справный; солдаты его уважали, да. Тоже, кстати, Львом звали.
Потап был на редкость разговорчив. Ласка не сразу сообразила, что медведь таким образом отвлекает ее от болезненного состояния - причем весьма успешно; когда они достигли генераторной, девушка уже немного пришла в себя. Лидделл возился с большой электродинамической машиной, используемой для подпитки призраков - именно ее Потап обозвал "динамой". Причину поломки установили довольно быстро - в колесе лопнул обод подшипника. К счастью, на борту имелось достаточное количество сменных деталей. В углу генераторной девушка заметила еще одну электромашину, размерами поменьше - к ней были приделаны длинные рукояти, словно у носилок, и тележные колеса.
- Это на случай, если нам придется покинуть корабль, - пояснил инженер. - В конце концов, мы-то можем добывать себе пищу в пути, охотиться - а вот "стим бойз" требуется электричество.
Работа и впрямь подействовала на Ласку благотворно. Как это обычно бывает, стоило справиться с одной неполадкой, как тут же потребовалось починить что-то еще, заменить ненадежную деталь, отрегулировать натяжение пружины. Морская болезнь отступила, а потом и вовсе забылась: закончив, наконец, работу и вытирая руки от смазки, девушка с удивлением поняла, что чувствует себя превосходно! Вернувшись в каюту, она бросила взгляд в иллюминатор. Вспышка молнии высветила на миг курящуюся мельчайшими брызгами водяную гору… Ласка поспешно отвела взгляд.
- Лева! Нам нужно поговорить.
Озорник оторвался от расчетов.
- Да… Я тебя слушаю.
- Скажи мне, что ты задумал? И… как мы будем дальше?
- Я не могу сейчас ответить на второй твой вопрос, - вздохнул Озорник. - Я просто не знаю. Слишком много разных "если"…
- Тогда ответь на первый!
- Я ведь уже говорил тебе: наш мир стянут незримой сетью. Я хочу ее разорвать.
- Как?! Что это будет - конкретно?
Озорник вдруг сдвинул с глаза повязку. Ласка на миг испугалась, что Лев хочет применить свои нечеловеческие способности - прямо здесь, сейчас, чтобы прекратить этот разговор. Но напарник лишь устало потер веки.
- Представь себе мир - разрезанный, точно спелый арбуз, рассеченный на мелкие дольки. Представь сотни малых планет, кружащих в бесконечном вальсе. Знаешь, каким будет небо над головой их обитателей? Словно бархат, усыпанный огромными самоцветами. Сотни миров - и каждый из них уникален, каждый непохож на своего соседа. Никаких колоний, никаких государств-сателлитов, никаких империй, сокрушающих утонченные древние цивилизации железной поступью солдафонов.
- Лева… Но это ведь безумие! - Ласка растерянно глядела на своего товарища. - Ты… Даже если это удастся… Неужели ты думаешь, что кто-нибудь выживет после… Такого?!
- Конечно. И выживших будет куда больше, чем погибших; неизмеримо больше! Да, полностью избежать жертв не выйдет, но… Я ведь хочу не просто перекроить мир; я хочу дать человечеству шанс начать все заново, избегая фатальных ошибок. На этот раз прошлое останется неизменным - люди должны помнить, каким все было. А будущее всецело находится в их руках.
- Ты не можешь расколоть Землю. Там же раскаленная магма, она сожжет…
- Неужели ты думаешь, что я этого не предусмотрел, - поморщился Озорник. - Впрочем, моя вина: наверное, я привел плохую аналогию с этим арбузом. Мне придется перекраивать само пространство, саму природу мирового эфира, изменять некоторые фундаментальные физические законы. Сейчас я перепроверяю свои расчеты - благо у нас выдалось спокойное время - и не нахожу ни единой ошибки. Скажи, Маленькая Ласка, ты веришь мне?
Девушка опустила глаза. Ах, как просто было бы солгать - сказать "да"; ведь именно это он хочет сейчас услышать.
- Я… Я не знаю.
* * *
Буря бушевала почти трое суток. Наконец свирепый ветер утих; теперь корабль раскачивала мертвая зыбь - исполинские, насквозь просвеченные солнцем водяные громады таких немыслимо чистых цветов и оттенков, что дух захватывало. Прислушиваясь к мерному постукиванию двигателей, Джонатан Лидделл радовался, как мальчишка: его детище с честью выдержало атлантический шторм. Не разболталась ни одна заклепка, ни единый шов не дал течи; сложная машинерия работала как часы. Едва лишь волнение улеглось настолько, что сделалось возможным выйти на палубу, команда принялась ставить паруса. В небо никто не смотрел - и не видел маленькой черной точки, вынырнувшей из-за облаков. "Стимфлай" развернулся, оставив в воздухе белесый росчерк остывающего пара, и лег на обратный курс.
В один из дней Озорник захлопнул тетрадь, откинулся на спинку кресла, сцепил пальцы на затылке и громко объявил:
- Я завершил расчеты.
Ласка молча смотрела на него, ожидая продолжения.
- Ошибок нет. Все будет в точности так, как я хочу. - Он тихонько рассмеялся. - Знаешь, это был чертовски долгий путь - и вот, наконец, он близится к завершению!
- Лева, скажи, а тебя не пугает то, что ты хочешь совершить? Совсем нисколько? - осторожно спросила девушка.
- Пугает? - Озорник мечтательно улыбнулся. - Нет, что ты! Знаешь, когда я был мальчишкой, мы частенько воровали яблоки. Я любил оттягивать удовольствие, тайком приносил их домой и прятал под подушку - и долго потом не мог уснуть… Зато утром! Не успеешь еще стряхнуть остатки сна, а уже знаешь, что тебя сегодня ждет что-то хорошее - прямо здесь, сейчас, стоит только протянуть руку…
- Только теперь у тебя не яблоко, а… весь мир - который ты собираешься разрушить.
Улыбка напарника поблекла.
- Знаешь, давай не будем снова начинать пустой разговор. Я ведь уже говорил тебе: выбора у нас нет. Либо я исполню задуманное, либо всю оставшуюся жизнь буду марионеткой в чьих-то руках. Таковы правила игры, милая, тут ничего не поделаешь.
- Ты же не представляешь всех последствий! Это просто невозможно!
- Верно, - не стал спорить Озорник. - Что ж, значит, это будет маленький шажок в неведомое. О! Чувствуешь запах? Похоже, на завтрак сегодня будет яичница с беконом! Не знаю, как ты, а я что-то проголодался. Даже и не помню, когда ел последний раз. Пойдем!
Беспечный тон напарника подействовал на девушку угнетающе. Подумать только! Ей так хотелось, чтобы он наконец оторвался от этих своих бумаг, вернулся, был с ней, а не витал мыслями неизвестно где - а теперь при виде его радостного жизнелюбия по хребту отчего-то ползет холодок. Словно это и не Лев вовсе, а кто-то другой, чужой и жуткий, с тусклым зеленым огнем в глазнице. "А ну, перестань сейчас же! - одернула себя Ласка. - Ишь, горазда страсти выдумывать, ровно девка на посиделках… А еще казачка!"
- Итак, вы говорите, ваши изыскания завершены? - осведомился за завтраком Стерлинг. - Что ж, приятно слышать… Стало быть, первоначальные расчеты оказались верными?
- В точности, как я и говорил вам! - кивнул Озорник. - Более того, теперь я практически уверен, что Дадли Фокс не достиг своей цели в последнем путешествии. Он попросту не смог бы проникнуть так далеко: Земля Чудовищ куда менее гостеприимна, чем Евразия…
- А мы? - отрывисто поинтересовался боцман.
- У нас есть все шансы… Я уточнил положение этого места: река в системе гигантских озер… К сожалению, картография Нового Света оставляет желать лучшего: огромные территории до сих пор изобилуют белыми пятнами.
- По крайней мере, часть пути мы сможем проделать на корабле… - задумчиво начал Стерлинг, но тут над головами завтракавших раздался вдруг жуткий грохот. Задребезжали тарелки, упал и разбился стакан с остатками капитанского виски, который Стерлинг опрометчиво поставил на край стола.
- Это еще что за чертовщина?! - рявкнул О’Рейли, вставая - и тут же новые взрывы сотрясли корабль.
Ласка глянула в иллюминатор - как раз вовремя, чтобы увидеть столб пены и брызг, поднявшийся возле борта.
- Это обстрел! - удивленно сказал Озорник. - Нас атакуют! Но как…
Стерлинг пулей вылетел из-за стола - трудно было поверить, что этот грузный человек может двигаться так быстро.
- Убрать паруса! Все по местам! Орудия к бою! - разнеслось по коридорам.
Взрывы следовали один за другим. На корабле, обшивка которого была сплошь металлической, эта канонада производила поистине ошеломляющий эффект - но матросы "Паровой Души Стерлинга" прошли со своим капитаном огонь и воду. Бывалые, закаленные в многочисленных передрягах люди и призраки не поддались панике. Почти неуязвимые "стим бойз" высыпали на палубу. Двигались они с поразительной скоростью, словно клочья тумана, гонимые ураганным ветром; паруса в мгновение ока были свернуты, складные мачты утонули в отверстиях люков.
Над кораблем, словно стервятники, кружили "Стимфлаи" - дюжина невиданных доселе крылатых машин, неуклюже-изящных механических птеродактилей, мстителей, посланцев Империи, грозное напоминание о ее могуществе и величии. Время от времени один из них входил в пике, проносился над палубой, и штурман-стрелок кидал вниз ручную бомбу - заряд взрывчатки в чугунном корпусе, на длинной деревянной рукояти. Один из матросов-людей с воплем рухнул на палубу, заливая все вокруг кровью: бомба разорвалась совсем рядом, грудь и живот ему прошило сразу несколько осколков. Надо отдать капитану должное: он быстро сообразил, что происходит - и что следует предпринять.
- Все вниз, живо! Орудия зачехлить, люки задраить! Джонатан! Готовь судно к погружению. Ах, сукины дети! Как они нас нашли?
Вода возле бортов забурлила, вспенилась: Лидделл открыл клапаны балластных цистерн. Под непрекращающиеся разрывы корабль начал погружение.
Неожиданная бомбардировка возымела прежде всего психологический эффект: появившиеся буквально из ниоткуда летающие машины поразили воображение авантюристов. Здесь, посередине Атлантики, они считали себя в полной безопасности - как вдруг тяжелая длань Империи нанесла внезапный удар! Кроме убитого матроса, осколками зацепило еще двоих - к счастью, легко; кроме того, несколько человек получили ожоги, коснувшись в суматохе призраков.
- Бьюсь об заклад, где-то там, за горизонтом, прячется целая флотилия! - мрачно бубнил боцман. - Не пытайтесь убедить меня, что эти тарахтелки могут достичь суши самостоятельно.
- Хорошо, что у нас такая прочная броня! - Ласка впервые сказала "у нас" о приютившем их броненосце. - Но если бы бомба попала в трубу…
- Подведем итог, джентльмены, - скрипнул зубами Стерлинг. - Я склонен согласиться с мистером О’Рейли: скорее всего, где-то поблизости ошиваются корабли Империи, вооруженные по последнему слову техники. Вопрос в том, как они нашли нас… - Тут взгляд капитана остановился на Озорнике. - И вопрос этот я адресую вам, сэр!
- Вы правы, - коротко кивнул тот. - Мои враги умеют определять, где я нахожусь. Как они это делают - не знаю. Все, что мы можем, - это попытаться опередить их. Другого выхода я не вижу.
- А ваши, э-э, способности?
- Когда я их применяю, враг находит меня особенно быстро, - криво усмехнулся Озорник. - Наше спасение в скорости, джентльмены.
- Какого дьявола, они уже нас нашли! - рявкнул вдруг Стерлинг. - Настало время показать, на что вы способны - а если все, что вы можете, это выискивать отговорки, то, клянусь всеми святыми, я вышвырну вас и вашу девку за борт!
Озорник сдвинул на лоб повязку и вперился в капитана немигающим взглядом двух глаз - карего и черного, с тускло-зеленым иероглифом на дне глазницы. Ласка ощутила стремительно растущее напряжение между этими двумя. На лице Льва Осокина отражалась холодная ярость; а Стерлинг, похоже, понимал, что сболтнул лишнего, - но отступать не собирался. "Вот черт, пистолет у меня отобрали, Потапа нет рядом - а капитану стоит только свистнуть, слух у "стим бойз" отменный, куда лучше нашего. Что же делать…"
- Хорошо, сэр. Я сделаю все, что в моих силах, и даже сверх того, - медленно, чеканя каждое слово, выговорил Озорник. - Но мне нужен Лексикон. Карты на стол, капитан: настала пора показать, насколько мы доверяем друг другу.
- Ладно! - рявкнул Стерлинг. - Ты получишь его! Как только они покажутся снова! Но если это какой-то трюк…
- Никаких трюков.
"Паровая Душа Стерлинга" медленно, словно неторопливый кит, двигалась в водной толще. Топки были погашены, трубы и патрубки перекрыты герметичными клапанами. Движение обеспечивало хитроумное приспособление, работающее на сжатом воздухе, - еще одно изобретение Джонатана Лидделла. Скорость оно развивало черепашью, вдобавок пузыри газа могли демаскировать их - но оставаться на месте было еще опаснее. Второй раз обман мог и не сработать.