И опять, как наваждение, я услышал мягкий голос Медеи. Он доносился снизу, где она находилась с членами Совета. Голос был полон невинной чистоты, звенящий, почти прозрачный. Я забыл, зачем я пришел сюда, и все слушал и слушал пение ведьмы.
Ожидание становилось все напряженнее. Фигуры внизу неподвижно застыли, подняв головы, а свет разливался все ярче. Пение Медеи укутывало всех вокруг и почему-то навевало легкую печаль!
А Ллур наверху ждал своей жертвы, я чувствовал, что его голод не утолен.
Вдруг дикий и страшный крик раздался с высоты над нашими головами. Только один раз. На какой-то момент свет стал ярче, будто мигнул в ответ на крик. Песнь Медеи достигла высшей ноты и стихла. В желобе наметилось какое-то шевеление…
Все неотрывно смотрели на алтарь и на чашу.
Я только догадывался, что должно произойти, а члены Совета стояли в напряжении, одной сплоченной группой, точно зная, чего они ждут.
В чашу на алтаре начала капать кровь. Она медленно стекала по желобу. И я не мог отвести глаз от этого зрелища. Не помню, сколько раз кричали наверху, а в ответ столько же раз ярко вспыхивал свет. Вот я и увидел Шабаш, а кровь все текла и текла по желобу в большую чашу на алтаре. Но я был не просто наблюдателем, я раздвоился. Часть меня находилась с Ллуром, в его Золотом Окне, дрожа в ожидании очередной жертвы, а другая половина стояла с членами Совета, деля их радость соучастия. Я был рядом со своими врагами и своей Медеей.
Я очнулся от наваждения. Что меня спасло - не знаю. Слишком долго я был не с моими лесными жителями, а на Шабаше. Какой-то внутренний голос, дал сигнал мозгу, что опасно проводить здесь столько времени, сейчас я должен находиться в другом месте. Неизвестно чем бы все закончилось, если бы я продолжал наслаждаться жертвами, приносимыми не мне.
Мозг возвращался к окружающей действительности, но он делал это очень медленно. С огромным трудом оторвал я себя от созерцания Золотого Окна. И вот я снова стоял в темноте, голова кружилась, но я был в своем теле, правда, неизвестно, Бонда или Ганелона, но в теле, а не в мыслях Ллура. Опасное это было занятие даже приближаться к нему. Матолч, Эйдери и Медея стояли на своих местах, они были полностью поглощены мероприятием и ни о чем больше не думали. А мне следовало поторапливаться, если я все-таки хотел идти в атаку на замок и потом стать хозяином Темного мира!
Я отправился в обратную дорогу, так же полагаясь на свои ноги. Они не подвели на пути сюда, значит, не должны были подвести и на обратном. Вниз по лестнице и сквозь невидимую дверь я вышел на дорогу, ведущую к замку Совета. Все это время я продолжал давить в себе экстаз, восторг от увиденного зрелища. Перед глазами был свет Окна и кровь, текущая по желобу, а в ушах стояла песня Медеи, громче и громче звучавшая в такт моим шагам.
Когда я вернулся к Ллорину, он чуть не задохнулся от возмущения. Еще когда я бежал к нему по дороге, невидимые воины с явным облегчением заворочались - чувствовалось, я вернулся очень вовремя. Еще чуть-чуть и они бы могли, не дожидаясь меня, броситься на штурм замка.
- Давай сигнал! - крикнул я Ллорину. - Вперед!
Над долиной раздался звонкий сигнал рожка. Он окончательно вернул меня к действительности и заставил действовать активнее.
Я почувствовал почти тот же экстаз, который только что испытывал, находясь в замке на Шабаше! Мне удалось различить свой собственный крик в реве толпы, идущей в атаку на замок. И даже удалось какое-то время вести их вперед!
Оглушительно загрохотали выстрелы, и голосов уже не было слышно, а взрывы гранат ярко осветили замок. До нас донеслись нестройные крики солдат Совета, и по их разрозненности было понятно: они в растерянности.
Ганелон знал, что они быстро оправятся. Матолч очень хорошо тренировал солдат, да и сам он был прекрасный боец. Вдобавок они были вооружены крайне опасным для лесных жителей оружием.
Что ж, скоро прольется немало крови и с той и с другой стороны - когда солдаты придут в себя и начнется серьезная схватка.
Но меня ждали более важные дела, чем стоять и смотреть на их драку. Пора было заниматься своими делами. Взрывы гранат проделали в стене отверстия достаточные для того, чтобы пробраться вовнутрь замка, что я и сделал. Ясно слышались звуки пролетающих мимо пуль, но я был уверен, что нахожусь в безопасности. Ведь со мной сегодня были Нории. А жизнь, взятую у них, не сможет прервать никто посторонний.
Моей целью было найти Гэста Райни, который, возможно, сидел в одной из башен замка, а может, был в забытьи или наблюдал за схваткой. Я надеялся, что он не знал о моих усиленных поисках встречи с ним и что я уже совсем рядом.
Мне удалось проскочить в ворота замка, не обратив на себя внимания суетившихся стражников. Моя одежда не была похожа на зеленое тряпье повстанцев, поэтому меня никто не мог принять за атакующего, а в лицо меня знали не все, да и еще было темновато.
Широкими скачками я помчался по лестнице наверх, где должен был находиться тот, кого я искал!
12. Арфа Сатаны
Странные ощущения! Замок Совета! Пока я прислушивался к своим ногам, то был уверен, куда мне надо идти. Я и помнил и не помнил эти стены одновременно. Мне стало ясно, что этот туман добавляла все еще существующая память Бонда. Пока я шел быстро, мне ничто не угрожало. Ноги сами помнили дорогу. Но как только я начинал сомневаться и мой мозг пытался контролировать ситуацию, я начинал теряться. Пока же я ни о чем не думал - все было прекрасно, и я уверенно приближался к своей цели.
Эти коридоры, вроде бы знакомые залы, мозаика стен добавляли больше и больше к моим знаниям. Хотя второй человек, сидевший во мне, не переставая удивлялся чудесному окружению. Видя некоторые фигуры и скульптуры, Бонд с радостью отмечал, что нечто подобное было создано и на Земле, только прообразы считались мифическими созданиями. Люди с туловищем коня не так уж редки в Темном мире, а на Земле - предмет мифов.
Согласитесь, что мозг, состоящий из таких составляющих, являлся источником силы, хотя иногда и подводил меня. Сейчас было самым важным добраться до места, найти Гэста Райни и сделать это, пока он был в пределах досягаемости. Пока Нории и Фрейдис были на моей стороне!
Память Ганелона говорила мне, что Гэст Райни находился в самой высокой башне замка. Там же было все что мне нужно, - Маска и Жезл, но самое главное сокровище, оружие против Ллура, лежало где-то глубоко в закутках памяти Райни!
Мне обязательно нужно добыть все это, для этого я и затеял приступ замка и вообще всю эту возню. Наверное, будут какие-то сложности на пути к цели. Не могли люди типа меня и Матолча оставить все без охраны, даже в присутствии самого Райни, ведь эти вещи означали гибель Совета и их собственную гибель тоже.
Даже я, Ганелон, имел какой-то предмет, спрятанный в этой сокровищнице. По закону Темного мира те, кто занимается черной магией, сначала должны сделать предмет, который приведет к их гибели. Все имели такой предмет, но никто не имел к ним доступа. Память Бонда тут же провела аналогию со сказками и преданиями про земных колдунов. Практически все колдуны и ведьмы имели предмет, который мог их погубить, а силы добра всячески пытались раздобыть его, чтобы положить конец злодействам! Обычный баланс добра и зла. Везде должно быть равновесие, количество отрицательного должно равняться количеству положительного! Мы, члены Совета, не могли захватить такого могущества и власти, не создав определенной управы на нас! И уже наша забота была спрятать все это получше, чтобы оттянуть собственную смерть и превратить свое существование в подобие бессмертия.
Не все члены Совета знали, в чем заключается мой секрет. А вот мне были известны их тайны! Я знал тайну Медеи и почти знал Эйдери. За Матолча я не волновался - справиться с ним у меня хватит собственных сил. Гэст Райни меня вообще не интересовал. Да он и не полезет в драку.
Я опять забыл про Ллура. Или это он играл со мной!
Какой-то меч, а может быть не меч, но что-то непременно есть! Короче, мне нужно было найти это нечто, научиться им пользоваться и обрушиться с этим нечто на Ллура да еще желательно победить его. Тут была серьезная опасность. Учитывая сверхмогущество Ллура, оружие против него будет таким же мощным, а значит, сложно управляемым и очень опасным. Даже приближение к нему могло оказаться фатальным. Хотя все это были только догадки. Все равно это должно быть сделано, а значит, без толку рассуждать про опасности и прочую дребедень!
Я забирался все выше и выше.
Уже совсем не было слышно звуков битвы, криков и стонов умирающих солдат Совета и их врагов - лесных жителей. Очень важно, чтобы никто из повстанцев не попал в плен или как-то иначе сообщил членам Совета о том, что я нахожусь вместе с зелеными. Я предупредил об этом Ллорина, и он следил за ситуацией, хотя ему было невтерпеж кинуться вперед и схватиться с Матолчем. Оставался только один человек, который мог известить Медею, но я очень надеялся, что он не сделал этого.
Я оказался прав - он никого не известил. Все стало понятно, когда я вошел внутрь очень красивой комнаты, покрытой слоновой костью.
В этой башне не было окон или они были хорошо замаскированы.
Старый человек, он сидел, откинувшись на подушках своего кресла. Он был весь белый - волосы, борода, одежда. Руки выдавали преклонный возраст - почти прозрачные от старости, они безжизненно лежали на коленях. Его глаза были открыты, но они смотрели внутрь, а я так и остался незамеченным. Тот, от которого зависела моя судьба, самый старый из Совета, сейчас походил на огарок свечи, догоревший до самого конца.
Всегда в особо ответственные моменты ко мне возвращалась память Ганелона. Ведь они были знакомы с давних пор, хотя и тогда уже Гэст Райни был стар, но не так, конечно как сейчас. Время еще больше отразилось на нем, огонь его жизни едва горел и вот-вот готов был погаснуть. Скоро от него останется лишь кучка пепла, жизнь покинет его, а сам он затихнет.
Он по-прежнему не видел меня, находясь далеко от того места, где пребывало его тело. Его мысль часто покидала тело и путешествовала в других мирах.
Мои попытки заговорить не увенчались успехом.
Саму башню разделяла стена, проходившая прямо по центру. Абсолютно гладкая на ощупь, сделанная из той же слоновой кости. Память Ганелона подсказывала мне, что надо делать. Проведя ладонями в определенной последовательности по гладкой поверхности, я добился результатов. Я вошел в появившееся отверстие. Страха не было, одна уверенность в своих действиях.
За стеной я увидел священные предметы членов Совета.
Интересные ощущения я испытал, глядя на эти вещи. Моя двойная память помогла сохранить ясность восприятия. Бинокль, линзы которого горели тусклым светом, стоял на полке, вырубленной прямо в стене. Когда я был Ганелоном, я не задумывался над принципом действия этих предметов. Но, овладев знаниями Бонда, я стал понимать, что бинокль убивает, концентрируя энергию. Вот этот забавный черный аппарат тоже убивал. В данном случае человек погибал из-за того, что прибор мгновенно менял силу тяжести. Человека просто расплющивало в лепешку.
Но все это я просто отмечал боковым зрением. Мне не нужны были эти вещи. Я спокойно искал то, что меня интересовало. Пока что мне ничего не угрожало: никто не смел сюда заходить, а постоянный хозяин еще не проснулся. Члены Совета тут никогда не бывали и даже не знали, где находится эта комната, а рабы или стражники даже и думать не могли, чтобы войти в покои Гэста Райни.
Мой взгляд остановился на мече, но это было не то… на арфе…
Вот я и узнал эту арфу!
Память Бонда подсказала мне массу легенд про арфу Орфея, которая могла возвращать мертвых из ада. Люди не могли играть на ней. Ганелон пока тоже был еще не совсем готов к этому.
А вот еще одна нужная мне вещица! Я снял с полки цилиндрический корпус. С трудом открыв его, я понял, что нашел Жезл Власти. Говоря земным языком, эта штука концентрировала энергию планеты, которую можно было расходовать по своему усмотрению. Существовало много разновидностей таких жезлов, но лежащий в этой комнате был самым мощным, не имеющим никаких ограничений. Я знал, что он был очень опасен в обращении.
Ага, вот и она! Я помнил, что Маска должна помочь мне против Эйдери. Это была изогнутая прозрачная пластинка, очень маленькая, как маска домино, защищавшая только глаза. Вероятно, так и было задумано, Ну что ж, увидим!
Я продолжал искать, но не мог обнаружить меча Ллура.
Мне следовало поторапливаться. До меня донесся шум сражения, пока еще очень тихо, но это говорило о том, что бой идет. Значит, скоро мне предстоит неизбежная встреча с членами Совета. Ну что же, теперь я могу бороться с ними и победить. Но у меня еще не было оружия против Ллура. Надо быстрее искать!
Я внимательно смотрел на седую голову Гэста Райни. Конечно, он был уважаемым человеком и стоял на страже сокровищницы Совета, но он вряд ли стал бы перечить Ганелону. Он то уж знал, кто такой Ганелон и что он имеет право входить в эту башню. Старец по-прежнему сидел неподвижно. Мне предстояло вернуть его к действительности, но как? Здесь нельзя ошибаться, ведь он мог просто умереть, оставив меня в дураках и не рассказав ничего.
Кажется, я кое-что придумал!
Вернувшись в сокровищницу, я снял с полки арфу, вынес ее и поставил перед стариком. Но в его голубых, почти бесцветных глазах ничего не изменилось.
Скорее всего, именно эта арфа и была у Орфея, а может быть, не эта, но очень похожая. Масса легенд сложена про нее. А может быть, это были разные арфы, про которые говорилось в легендах разных народов? Ведь похожих легенд было много и у англичан, и у датчан, и у многих других.
Какой же смысл несли эти мистические сказки? Что кроме эмоциональной силы музыки имели они в виду? Ага! Иерихон! Там тоже участвовал звук! Уже ближе.
В Темном мире про арфу также ходили легенды. Что-то похожее на земные сказки, но, конечно, с местным колоритом. Орфея заменили на Дьявола и прочую чертовщину. Хотя, быть может, замена была правильной.
Эту арфу создавали ученые люди. Они явно были знакомы с акустикой и многими другими законами физики. Арфа была прибором. Вибрации совпадали с биоизлучениями мозга, гипнотизируя человека, воздействуя на структуру серого вещества. Мозг - это тоже машина, а любую машину можно регулировать и контролировать. Вот этот прибор - арфа - и находил ключи к мозгу человека и сковывал его. Удачная находка! И никакой пальбы, взрывов, штурмов.
Бряцание мечей, выстрелы и крики дерущихся стали еще громче, но Гэст Райни не слышал этих звуков. Интересно, где он сейчас блуждал в своих мыслях?
Как-то сами по себе мои пальцы дотронулись до струн арфы, сначала очень неумело, но потом все увереннее и увереннее. Память Ганелона возвращалась, и вот уже мелодия неслась по башне из слоновой кости. Какой тип памяти имел Ганелон, я не знаю, но его пальцы и ноги точно имели отдельные ячейки памяти. Ноги сами привели меня сюда, а пальцы вспомнили все нужные ноты без помощи разума! С помощью чудесной арфы я все глубже проникал в тайны мозга Гэста Райни.
Это был целый оркестр, удивительной музыке арфы вторила музыка души Гэста Райни. Разные ноты звучали в этой композиции, сначала спокойные и медленные, но постепенно стали доноситься нотки тревоги. Затем послышалась тяжелая, неземная музыка. И снова нейтральная, веселая мелодия отразилась от сводов башни.
Со стула послышалось шуршание. Это Гэст Райни попытался привстать. Он увидел меня, и его глаза смотрели осмысленно.
А я вдруг увидел, как огонь жизни погас в древнем, дряхлом теле. Он уже потерял всякий контакт с жизнью.
Сообразив, что он умирает и я тревожу долгую спокойную агонию, я все же продолжал играть.
Мне показалось, что еще одно дуновение ветерка, и огонь жизни совсем погаснет в дряхлом теле. Правда, тело старца было и так уже мертво, а последняя искра жизни угасала в его мозгу. Но могучие волшебные заклинания арфы раздули гаснущие искры жизни Райни.
Легенда про мертвую Эвридику в царстве Плутона повторялась в варианте Темного мира. И вот уже я, а не Орфей вырвал душу Гэста Райни из царства мертвых.
Арфа творила чудеса. Она тянула его обратно к жизни. Как только мозг начинал умирать, она подбирала ключи именно к мозгу. И вот уже искорка загорелась поярче, потом еще ярче. Все громче пела арфа, не давая ей угаснуть. Арфа соткала целый кокон, в который спрятала Гэста Райни, и охраняла его, не подпуская смерть близко.
Вот уже и глаза его поменяли цвет. В них добавилось жизни, и они стали немного голубей. Он сдался мне. Это была тяжелая схватка со смертью или с тем, кто руководил жизнью Гэста Райни. Ему легче было вернуться обратно к жизни и позволить мне расспросить его, чем бороться с поющими струнами, которые крепко опутали паутиной его душу и уже никуда не отпускали.
Первые слова седого старика.
- Здравствуй, Ганелон, - сказал он. - Да, я все понял. Я сдаюсь. Ну что же, спрашивай о том, что тебе интересно. Ну а потом уж я умру, ведь тебе я уже буду не нужен, а я не хочу жить в дни, которые должны наступить. Не волнуйся, ты будешь жить, Ганелон, но потом все же умрешь тоже. Прости, но так предсказано, и это будущее.
Гэст Райни прислушался, он явно приходил в себя. Я прислушался тоже. Шум битвы продолжал усиливаться, но у нас еще было время.
13. Война - кровавая война
Неожиданно мне стало жалко его. Старец всегда был для нас всех чем-то недосягаемым, чем-то великим. И вот передо мной сидит жалкий, полуживой старик. Мне на какое-то мгновение стало даже стыдно, что я помешал ему, вторгся в его спокойный мир. В моей памяти Гэст Райни казался высоким, большим человеком, а в действительности он был совершенно другим. Он оказался больше человеком, нежели божеством. Хотя, когда я был маленьким, в этом седом старике было больше жизни, тепла и человечности.
Я еще острее почувствовал вину за то, что потревожил его.
- Прости меня, учитель! - прошептал я.
Где-то в глубине его бесцветных глаз что-то дрогнуло.
- Почему ты называешь меня учителем? - спросил он. - Ведь ты же, Ганелон? Насколько я помню, уже очень давно ты никого не ставил выше себя.
Да, я сломил старика. Но велика ли была моя побед и насколько она пригодится мне в дальнейшем? Не велика заслуга одолеть старика. Важно было что-то извлечь из этой победы.
- Слушай меня, пока я еще могу говорить, - спокойно проговорил Гэст Райни. - То, что я скажу, перевернет тебя, но это так. Мы с тобой ближе всех друг к другу. И я, и ты - люди, Ганелон, а не мутанты. С моего разрешения весь Темный мир пользуется моими знаниями, отчасти выдавая их за волшебство.
На какое-то мгновение он затих.
- Уже давным-давно я удаляюсь в своих мыслях прочь отсюда, - спокойно продолжал он. - Когда я пробуждался, я давал ответы на вопросы, которые знал. Но все это я делал не раздумывая, мне было совершенно все равно, что будет с Темным миром или одним из его представителей.
Меня сковало оцепенение, и я не мог сказать ни слова в ответ. Да, опять я причинил зло, на этот раз Гэсту Райни.
Он же внимательно смотрел на меня своими голубоватыми глазами.