- Медузон! Избранная Длань! Обещай мне, что прямо сейчас прекратишь рейд!
- Мехоза?
- "Железное сердце" получило попадание в мостик! Два залпа. Военачальник Ауг погиб. Я…
Ауг был мертв. Согласно предписанной структуре легиона, следующим в командной иерархии, после Совета и военачальника, по умолчанию шел Шадрак.
Теперь он стал военачальником, и должен был отправляться туда, где в нем нуждались, пока вся система не рухнет в полном беспорядке.
- Уходим! Уходим немедленно! - закричал Медузон. - Всем абордажным отделениям - сигнал к отходу!
- Подтверждаю отход! - отозвался Далкот.
- Подтверждаю! - воксировал Нурос.
Дальше им отозвались эхом офицеры абордажных групп самого Х легиона.
Пока бойцы Шадрака отступали, он вел прикрывающий огонь. Затем терранец отбежал от массивной железной переборки, чтобы телепорт как можно точнее навелся на него.
Из висящих в воздухе клубов дыма и кровавого тумана к Медузону шагнул терминатор в черных доспехах.
Ксорн Сальбус.
Мясник Сальбус, молва о жестокости которого распространилась далеко за пределы XVI легиона задолго до предательства.
Монстр взмахнул цепным клинком.
Более маленький и легкий Медузон уклонился, одновременно опустошив магазин в нагрудник великана. Ксорн отшатнулся, окутанный пламенным облаком взрывающихся масс-реактивных зарядов. Из-под пробитой, изрешеченной брони закапала кровь, но терминатор оставался на ногах.
Шадрак не стал ждать второго взмаха клинком. Сделав быстрый прямой выпад, он погрузил гладий в ослабленную бронепластину.
Нагрудник смялся, словно пчелиные соты. Меч пробил грудь Сальбуса, вышел с другой стороны и не останавливался, пока стремительная рука Медузона не оказалась по предплечье в дрожащих, сочащихся кровью внутренностях воина.
Содрогнувшись, Ксорн начал оседать на палубу. Шадрак попытался высвободить кулак с гладием, но оба плотно застряли в продавленной керамитовой пластине.
К нему со всех сторон приближались Сыны Гора, Медузон видел их, словно тени в дыму. Далкот и остальные отчаянно звали командира по воксу.
Он снова потянул, не имея возможности ослабить хватку на мече и вытащить руку.
Сальбус завалился на бок и утянул за собой пытавшегося освободиться Шадрака.
Первый Сын Гора появился из дыма, но тут же рухнул, убитый наповал. Рядом возник Нурос, который палил в удушливую дымку из трофейного волкитного аркебуза. Саламандра сопровождали двое легионеров прорыва Железной Десятки и Гвардеец Ворона.
- Давай, чтоб тебя! - рявкнул Нурос.
Медузон снова дернул руку.
- Начать эвакуацию! - скомандовал он. - Пошли!
Шадрак потянул изо всех сил. В руке вспыхнула боль, раскаленная добела.
Он почувствовал, как рвется плоть и подаются крепления импланта.
Выдернув руку из груди Сальбуса, Медузон оставил внутри аугметическую кисть.
Потеряв ещё один корабль, лоялисты вышли из пустотного боя и совершили прыжок на критических скоростях. За собой они оставили полуразбитый вражеский флот и ореол разрушенных, пылающих корпусов.
Джебез Ауг не погиб. В результате удара по мостику железный отец потерял правую руку и ногу, получил разрыв нескольких внутренних органов. Но он выжил.
- Со временем оправится, - сказали Шадраку апотекарии, - но на это уйдут месяцы, и к концу восстановления в нем останется ещё меньше плоти.
Медузон сидел у изголовья Ауга, глядя, как мерцают мониторы с жизненными показателями.
Джебез пошевелился.
- Шадрак… - слабо улыбнулся он. - Принес мне голову?
- Я потерпел неудачу, военачальник, - ответил Медузон. - В другой раз.
- Сегодня мы немного отомстили им, - пробормотал Ауг.
- Слишком слабо, и заплатили ужасную цену. Но мы только начали, и, по крайней мере, поняли, что делать дальше. Мы поняли, каково это - быть расколотыми, и по какому пути нужно идти, чтобы принести возмездие врагу.
- Единое, сосредоточенное командование, - произнес железный отец.
- Да, верно. Для нашего отряда, и для любого разбитого соединения, подобного нам. Но не только это. Мы должны научиться сдерживать себя. "Тактические ограничения". Бить и отходить, не забываться, не верить в несокрушимую силу легиона, как прежде. Нужно изучать тактики и методики тех, с кем нас свела судьба, и уважать их. Нужно взять нашу железную волю и сплавить её с характерами тех, кого раскололи так же, как и нас. Нужно смешать нашу сломленную силу с иными сломленными силами, чтобы выковать новый, цельный клинок.
- Слова истинного военачальника, - прошептал Джебез.
- Мой господин, я капитан десятой роты, и ты ещё жив.
- В некотором роде, - улыбнулся Ауг. - Шадрак, я ещё долго не смогу командовать, а ближайшие дни станут решающими. Иерархия должна быть постоянной и неизменной. Необходима преемственность власти.
- Да, но…
- Шадрак, ты знаешь, что это правда. Ты всегда был более способным тактиком, чем я. Признай мою правоту и не противоречь мне. Я слишком слаб, чтобы поколотить тебя и заставить подчиниться.
Медузон улыбнулся. Это была первая его искренняя улыбка за долгое время.
- Признаю, ты прав, - ответил терранец. - Но заявляю под запись, что никогда не просил о командовании.
Джебез кивнул.
- Это будет записано. Шадрак, те, кто стремится командовать, редко подходят для этого лучше других. После Исствана ты доказал, что являешься самым дальновидным из нас. У каждого времени свои герои. Каждый герой появляется в свое время. Сейчас настало твое время, Шадрак, и Десятый легион нуждается в тебе. Если хочешь, думай об этом, как о предназначении. Может, и не по собственному желанию, но ты - именно тот, кто должен принять командование. Ты не занимаешь место Горгона - сама пустота, оставленная его гибелью, зовет тебя исполнить долг. Никто не выступит против тебя, иначе они ответят передо мной. Помоги подняться.
Действуя здоровой рукой, Медузон подсадил Ауга немного повыше.
- Будьте свидетелями! - крикнул железный отец.
Из прихожей вошли Далкот, Нурос, Лумак и Мехоза.
- Своим последним приказом в качестве военачальника я назначаю Шадрака Медузона военачальником этой боевой группы. Засвидетельствуйте это и почтите его верной службой.
Легионеры поклонились и ударили кулаками по нагрудникам.
- Мне понадобится достойная Избранная Длань, - произнес Медузон, вставая. Он посмотрел на вошедших. - А также лучшие боевые капитаны. Мне нужны вы четверо, и любые бойцы, офицеры или рядовые, которых вы порекомендуете. Сейчас необходимо доверять опыту, а не цепляться за старшинство.
Терранец поднял кулак в старом приветствии Объединения.
- Своим первым приказом в качестве военачальника я назначаю железного отца Джебеза Ауга моей Избранной Дланью. Если ты готов служить, брат, и терпеть оскорбление, нанесенное этой сменой мест.
- Я не оскорблен, но не могу служить, - возразил Джебез.
- Потом сможешь. А пока ты не поднялся на ноги, эти четверо будут совместно исполнять обязанности Избранной Длани, словно… Как там оно называлось?
- Морниваль, - ответил Далкот.
- Ага, - произнес Шадрак. - Точно. Но мне не нравится название. Вы будете четырьмя долями единого, пока не закончится восстановление Джебеза Ауга.
Они вышли из палаты, чтобы железный отец мог отдохнуть.
- Отправляйся на мостик, - сказал Медузон Ларсу. - Открой широкополосные каналы передачи и направь прямой сигнал шифром Железной Десятки. Для сведения Тибальту Марру, Сыну Гора. Сообщение следующее: "Пройдут дни. Возможно, годы. Но знай вот что, предатель - я подниму бурю, и я найду тебя, и я заберу твою голову. В этом я клянусь кровью Железной Десятки и памятью моего генетического повелителя. Военачальник Шадрак Медузон". Всё понял?
- Ты подписываешься своим именем? - спросил Мехоза. - Почему?
- Потому что расколотый легион уцелевших не внушает страха, - ответил Шадрак. - А теперь мы называем имя, которого будут бояться. После каждого нанесенного удара, после каждой проведенной вылазки, мы станем писать кровью мое имя, пока оно не посеет ужас в самой глубине их душ. Сынам Гора не сравнится с оскорбленными сынами Медузы.
Горан Горгонсон очистил рваную рану на обрубке и приступил к восстановлению. Потолочные вентиляторы гнали холодный воздух в помещение апотекариона.
- Тебе больно? - поинтересовался Горан.
- Совсем нет, - сказал Медузон.
Апотекарий показал ему новый бионический протез, который собирался пересадить.
- Усовершенствованная модель. Сильнее, более функциональная. Надеюсь, на этот раз ты дашь ей прижиться.
- Ничего не обещаю, - ответил Шадрак.
Собираясь иссечь осколки костей, Горгонсон включил хирургический лазер. Он уже смешал состав, при помощи которого придаст обломанным краям необходимую форму и подготовит их для присоединения импланта.
- Как тебя звали? - спросил Горан во время работы.
- Что?
- Какая фамилия была у тебя при рождении, земной брат? Тогда, раньше. Прежде, чем ты стал Медузоном, прежде, чем из нас с тобой сделали Терранских Буреносцев.
- Смит, - произнес Шадрак.
- Смит?
- Если я правильно помню, Горан, ты из Солус Стеллакс. В Старой Альбии, где я вырос, Смит - более чем распространенная фамилия.
- Но ты понимаешь её смысл? "Тот, кто обрабатывает железо"? "Умелец в кузне"?
- Похоже, скоро я превращусь в один большой символ.
- Сегодня ты отковал нечто могучее, Шадрак.
- Завтра я выкую кое-что получше, брат-апотекарий, - ответил Медузон, - как и послезавтра, и что-то ещё лучшее - на следующий день. Дай мне новую руку, Горгонсон. Сделай меня целым, и дай мне такую руку, чтобы однажды я смог сдавить глотку Гору Луперкалю и не отпускать, пока не угаснет весь его поганый свет.
Закончив восстановление, Горан оставил Шадрака одного. Рука Медузона была притянута бинтами к груди.
Новый военачальник поднялся с хирургической каталки и подошел к одному из иллюминаторов с толстыми линзами.
Он посмотрел наружу и увидел только бесконечную черноту.
Шадрак знал, что где-то там, в её всеобъемлющих объятиях, потерянные и разбросанные во тьме, ждут живые души. Воины, с которыми он будет пытаться воссоединиться до тех пор, пока смерть не заберет его.
И там же, намного более черные, чем бездна, ждут предательские души тех, кого он постарается уничтожить.
Гай Хейли
БЕЗ ЕДИНСТВА
- Она точно там внизу? - спросил Джо’фор.
Ге’Фаст проверил ручной ауспик. Идущие плотно друг к другу линии образовали на экране рельеф территории. Там, где землю рассекало ущелье, линии собрались в одну толстую полосу. В центре её пульсировала красная точка, над которой крутился опознавательный маркер Легиона Саламандр.
- Показания не вызывают сомнений, Джо’фор. Это "Грозовая птица", обозначенная как "Боевой ястреб-VI". Одна из наших. Все коды совпадают.
- Как далеко внизу?
Ге’Фаст снял шлем и почесал лицо. Линии его угольно-чёрных черт отмечала бледная грязь, а борода протянулась от нижней губы до пластрона. Последние недели представляли собой размытое пятно из лихорадочных отступлений, обирания трупов и скрытных рассветных маршей. Системы костюмов продолжали отсчет времени, хотя оно потеряло свой смысл. Их броня была потрепана, цвета, облезшие до грязного металлического или выжженного чёрного, стали неузнаваемыми.
- Трудно сказать, - ответил он. - Может, там есть уступ, и она стоит на нем. А может и на самом дне - это в двух километрах.
- Предположим, что она невредима. Тогда возникает вопрос: как они спустили её туда?
Ге’Фаст хмыкнул:
- Оно не настолько узкое. Я знал пилота-ветерана, прикрепленного к Двенадцатому ордену. Он мог провести через игольное ушко "Громовой ястреб". И я не вижу других мест, которые бы лучше подходили для совершения посадки без привлечения внимания предателей.
Джо’фор посмотрел в ущелье. Полдень миновал три часа назад. Дно полностью исчезло в тени. Там скрывалась полночь, непокоренная солнцем.
- Подходящее место, чтобы спрятать "Грозовую птицу". - Он несколько раз моргнул, его глаза полнились усталостью. Они миновали тот рубеж, где дары Императора ещё могли помочь им. Он не испытывал такого тяжкого давления со времен своего преображения. И знал, что неофиту, Го’солу, приходилось ещё труднее.
- Не вижу в этом особого смысла, - сказал Джо’фор. - Это или спасательная команда, или ловушка. Мы можем пойти туда, а можем уйти. Незамысловатый выбор.
Ге’Фаст скользнул вперед на животе, чтобы занять более удобную позицию, но увидел не больше, чем Джо’фор.
- Мы можем умереть, если пойдем, или мы умрем, если не пойдем, - продолжил Джо’фор. - Таков наш выбор, между вероятной и верной смертью? Или же мы теряем цель, братьев. Мы что, сдаемся?
Лицо Ге’фаста застыло. Свет его глаз, в эти последние дни тусклый, словно тлеющие угли, гневно вспыхнул.
- Никогда, - сказал он.
С мрачного неба дули серные ветры. Во всех направлениях тянулись горы из чёрного гранита, землю между ними разрывали зияющие пропасти. Где-то на юге простиралась Ургалльская впадина, но Джо’фор уже был не уверен, где именно. Это хорошо. Хаотичная местность сбивала с толку их ауспики и системы брони. И раз для них горы оказались тяжелыми, такими же они будут и для предателей.
Вот уже несколько дней они не видели никого, кроме друг друга. Иногда Джо’фор тешил себя идеей, что они были единственными живыми существами на планете. В других случаях, когда его переполняла печаль и мир обретал холодное, хрупкое достоинство, он думал, что все они, возможно, уже мертвы.
Между Исстваном-V и его родным миром Ноктюрном существовало сходство. Оба являли собой пейзажи, сотворенные вулканическими поднятиями, однако Ноктюрн вздымался с бешеной живостью. Сердце же Исствана было холодно и спокойно, а его поверхность - почти безжизненной. Наверху, в горах, воздух был таким горьким, что там не будет расти даже скудно распространенная, низкоуровневая растительность этого мира.
Если Ноктюрну суждено умереть, он станет похож на Исстван-V. Джо’фор не мог представить более подходящего ада для своего Легиона.
Прямая линия далеко на юге выдала местоположение одной из древних ксеносских дорог. Кем они были, что с ними стряслось - ответы на эти вопросы затерялись в доисторические времена. Они тоже мертвы, а их творения стали памятниками тщетности бытия.
Джо’фор отвернулся от каньона к остальной части своего жалкого отделения.
- Я не могу принять это решение. Братья?
Все четверо переглянулись. Ге’Фаст скривил губы.
- Я считаю, что надо идти. Лучше слабый шанс, чем без шансов вообще.
- Го’сол?
Мгновение скаут раздумывал:
- Ге’Фаст прав, - сказал он. Несколько дней назад он отбросил должное по отношению к остальным почтительное обращение. Он неоднократно доказал им, чего стоит. И, по крайней мере, в их глазах более не был неофитом. - Разве у нас есть выбор?
- Донак? - спросил Джо’фор.
Последний из их числа молчал. Его черты были настолько напряжены, что походили на глиняную скульптуру, небрежно помятую перед обжигом. Он ничего не сказал. Поскольку, как остальные знали, был не способен на это. Только Донак мог бы рассказать им о причине, но он не произнес ни слова с тех пор, как присоединился к ним. Его глаза мерцали, перескакивая с одного лица на другое. Он кивнул, и вытащил нож.
- Значит, решено, - сказал Джо’фор, отползая от края. - Идем вниз.
Спуск был трудным. Склон ущелья представлял собой извитую громаду валунов и гротескных скальных образований. Горы были молоды: их порода быстро сформировалась, и потому была хрупкой, как стекло. На переход ушли часы. От веса их брони прочная на вид скала проламывалась под их ногами. Несколько раз они поворачивали обратно, чтобы найти более безопасный путь, пока не дошли до места, где альтернатив не было - огромной, высокой как сама гора каменистой осыпи в форме конуса, дальнюю сторону которой преграждал утес, мешавший им обогнуть вершину.
- Не нравиться мне все это, - сказал Джо’фор. - Порода выглядит неустойчивой.
- Она и в самом деле неустойчива, - ответил ему Ге’Фаст и бросил камень в центр осыпи. Тот застрял, но часть склона вокруг него опасно заскользила.
Везде, докуда могли дотянуться их глаза, склоны покрывали сыпучие камни и пески. Образовывавшие верхние склоны лавовые наросты были погребены под ними.
- Мы не повернем назад, - сказал Ге’Фаст. - Мы почти добрались.
Они стояли весьма рискованно, уперев ноги в ненадежный чёрный камень.
- Я легче всех, - произнес Го’сол. - На мне нет полной боевой брони, так что я проложу путь.
- Ты не должен этого делать, брат, - предостерег его Джо’фор.
- Да, я должен.
Порывшись в утилитарных подсумках, космодесантники вытащили страховочные раппели - высокопрочные, толщиной со струну тросы по пятьдесят метров каждый. Го’сол соединил их вместе, после чего обвязал один конец вокруг пояса. Ге’Фаст вонзил боевой нож в трещину в скале и привязал другой конец к его рукоятке.
Го’сол с опаской двинулся боком через осыпь. Расколотый камень отскочил от его ноги, как будто испугавшись. Скаут замер и растопырил пальцы, готовый схватиться за любую возможную точку опоры. Он выглядел так, словно пытался успокоить саму гору.
Но обломки породы не двинулись дальше, и Го’сол продолжил идти. Вскоре после этого он перебрался на другую сторону.
Ге’Фаст проверил веревку, после того как Го’сол туго натянул её:
- Лучше и быть не может.
- Я пойду следующим, - выразил готовность Джо’фор.
Предплечье воина схватила рука. Донак покачал головой и прошел мимо него.
Его большая, бронированная масса вызывала миниатюрные лавины, ползущие вниз по склону. Он скользил по породе через всю осыпь, в конце едва не потеряв опору. Только трос уберег его от падения.
Он объявил о своем прибытии единственным щелчком вокса.
- Теперь я, - сказал Джо’фор, и проверил нож.
- Он либо выдержит, либо нет, - угрюмо произнес Ге’Фаст. - Двигай, брат.
Джо’фор схватился за трос. Тот казался воздушно-тонким и практически не ощущался сквозь перчатки. Уходящая вниз бездна была ужасающей. Склон был настолько крутым, что его целостность должна была держаться на крайнем пределе физической устойчивости. Саламандр медленно пошел.
К тому времени, как он присоединился к Донаку и Го’солу у подножия скалы, уже успело стемнеть.
- Ге’Фаст, - сказал он, рискнув воспользоваться воксом.
- Иду.
Трос дергался с каждым шагом Ге’Фаста. Свет от его шлема стал устойчивым, когда он направил глаза на пункт назначения.
Он остановился.
- Братья. Тут…
Он так и не закончил.
Трос провис. Джо’фор переключился на усиление подсветки как раз вовремя, чтобы увидеть, как Ге’Фаст упал, тщетно вращая руками. Он опрокинулся назад и кубарем полетел вниз, выбивая потоки бегущих камней, когда пытался зарыться в них руками. Но удержаться ему не удалось, и он укатился во тьму.