Аборигены галактики - Игорь Вереснев 7 стр.


* * *

И все же они не успели. Не могли успеть: в то самое время, когда Лорд отдавал приказ ликвидировать Хашараппу, из ТЛП-кабины Верхнетагильского интерната вышли четверо в черных кожаных плащах – форменной одежде ракшасской милиции. "Троюродные дяди" спешили сообщить Кийре Каррохос о трагической гибели ее отца.

Тимур только-только добрался до своего Екатеринбургского офиса, только-только начал рассылать приказы кураторам лагерей, полевым сотрудникам, "присматривающим" за шпионской сетью, как Лорд снова вышел на связь.

– Ну что, Коршунов, хочешь, "обрадую" тебя таким плохим, по сравнению с которым то, что ты мне сообщил, хорошим покажется?

– Что случилось?

– А сейчас он снова на связь выйдет, и ты сам все увидишь. Подключаю тебя к сеансу.

Ждать долго не пришлось: полминуты – и перед начальником Кей-Кей засветился голографический экран. Тимур с удивлением узнал Зою Ивановну, директора Верхнетагильского интерната. Лицо женщины было белым как мел, губы дрожали.

Затем картинка дрогнула, сместилась – видеокамера меняла ракурс, расширяя панораму. Тимур не сразу понял, что видит – женщина была туго привязана к креслу! Затем в кадр попали дети, пятеро. Они сидели на полу вдоль стены, запястья и лодыжки тоже связаны. Коршунов узнал ниневийку Скен-эннаэ из Римминого класса, остальные были помладше. Все – дети беженцев. И все – девочки.

Затем экран заполнило квадратное лицо ракшаса. Харрот, первый ортодокс среди главарей Хашараппы.

– Я решил дополнить условия, – надменно сообщил он. – Во-первых, вы предоставляете нам большой патрульный глиф. Подчеркиваю – большой, это важно. Во-вторых, обеспечиваете воздушный коридор до космодрома "Кольцово". В-третьих, там должен ждать корабль, который доставит нас на родину. Место высадки я сообщу позже. В-четвертых, вы загрузите на корабль сто единиц тяжелого лучевого вооружения и тысячу комплектов ручных бластеров с резервными батареями. Эти пункты я уже перечислял. Теперь новое. Вы предоставите нам технологию холодного ядерного синтеза…

– Мы не используем ядерный синтез! – резко возразил Лорд.

– Сейчас уже не используете. Ваши современные технологии для нас бесполезны, мы не сможем их воспроизвести. А трехсот-четырехсотлетней давности – почему бы и нет? И последнее – вот список, – лицо исчезло с экрана, уступив место столбикам текста. – Здесь тридцать имен. Этих братьев вы также должны доставить на космодром. Живыми и невредимыми.

Большинство перечисленных в списке Коршунов знал превосходно. Он только что дал приказ об их аресте.

– Если мои требования не будут выполнены, – продолжал Харрот, – я убью заложников. Здесь двести восемьдесят шесть детенышей и сорок восемь нянек. Я уничтожу их всех. Жду тридцать земных минут.

– За тридцать минут мы ничего не успеем! – вскинулся Лорд.

– Жду двадцать минут! Как раз хватит времени, чтобы подогнать сюда глиф. Пока мы будем грузиться, выполните остальное. А это – чтобы вы не подумали, что мои слова – пустая болтовня.

Он поднял руку, и Тимур охнул невольно. Пальцы террориста сжимали патрульный бластер. Но откуда?!

Харрот поднес оружие к лицу Зои Ивановны. Женщина зажмурилась, по щеке ее побежала слезинка.

– Стой! – рявкнул Лорд. – Я согласен. На все условия.

Харрот помедлил. Опустил оружие.

– Хорошо, пусть поживет. Это жест моей доброй воли. Я убью ее через двадцать минут. Если глиф опоздает – буду убивать по одной маленькой самке каждые три минуты, – он повел бластером в сторону девочек. – Медленно. Когда самки кончатся – взорву этот питомник. Если попытаетесь напасть – тоже взорву. Прощай, друг Лорд.

И оскалился самодовольно.

Экран погас, растворился в воздухе. Лорд повернулся к Коршунову.

– Я лечу в интернат! – тут же заявил Тимур.

Лорд не спорил. Только предупредил:

– Без оружия. И ты пальцем не пошевельнешь, что бы там ни увидел. Разбираться с ними будем уже на космодроме, – даже в большой глиф двести восемьдесят шесть детей они не втиснут. Ты, главное, тяни время. Уговаривай, чтобы заложниками с собой они взяли только воспитателей. В крайнем случае – наших, земных ребятишек. И… удачи, Тим!

* * *

Никогда в жизни Коршунов не гнал глиф на такой скорости. В Верхний Тагил он успел за две минуты до установленного Харротом срока. Однако купол аэродрома не спешил раскрываться, впускать машину. В ожидании прошло еще полминуты. Минута. Две. Тимура начал колотить мелкий озноб. Возможно, террористы специально медлят, подстраивают "опоздание"? Потому что им хочется хоть кого-то убить для острастки!

Он набрал номер видеокомма в директорском кабинете. Нет ответа.

Наконец лепестки смилостивились, разошлись. Тимур поспешно опустил машину, заглушил двигатель. Открыл сегмент колпака кабины. И тут же распахнулась дверь коридора. На поле выбежал… нет, не террорист. Голенастая девчонка в синем форменном платье. Римка!

– Тим, это ты?! Здорово! У нас все хорошо! Мы с ними сами справились, без Кей-Кей!

Коршунов быстро огляделся по сторонам. Остановил взгляд на двух прогулочных "Ласточках" в дальнем углу аэродромного поля. Террористы вполне могли притаиться там – раз у них бластеры.

– Римма, быстро залезай в машину, – скомандовал вполголоса.

– Тим, ты чего?! Я же говорю – все хорошо! Ты что, мне не веришь? Ладно, смотри.

Дверь вновь открылась. Тимур напрягся, разглядев массивную черную фигуру. И тут же его челюсть отвисла сама собой.

Харрота волокла, ухватив за отвороты плаща, девушка-воспитательница. Та самая смысловица, Утренняя Роса. Она была одного роста с ракшасом, но заметно тоньше, уже в плечах, легче. Тем не менее труда ей ноша, кажется, не доставляла.

Тимур, опомнившись наконец, выбрался из машины.

– Здравствуй, друг Тимур, – поприветствовала его индианка. – Как я и надеялась, мы снова увиделись.

Она бросила бесчувственное тело ракшаса к ногам Коршунова.

– Что с ним? – спросил Тимур.

– Очнется. Твоему вождю интересно будет его допросить.

– А остальные? Еще трое?

– Бесполезны. Они хотели убить девочку, свою соплеменницу. Пришлось их остановить. Нельзя убивать своих соплеменников.

– Что вы с ними сделали?

Тимур ждал ответа от смысловицы, но Римма ее опередила:

– Мы их убили!

Глава 5
Сандро Лордкипанидзе. Непроницаемое пятно

Ботто, по кличке Пакостник, не боялся этого землянина в строгом, деловом костюме, немолодого, но гибкого и мускулистого, словно горный пард. На Земле-Родине за шпионаж в пользу врагов Империи Ботто без особых разбирательств вставили бы шланг в задний проход, предварительно залепив все остальные отверстия, и накачивали бы водой, покуда у него не лопнули бы глаза. А здесь, в этом чистеньком и чертовски удобном для жизни мире, Пакостнику ничего не грозило. Пожурят, сделают какой-нибудь укольчик и отпустят с богом. Да еще пожалеют, бедненького, сочувственно расспросят, как он дошел до жизни такой. На этот случай у Ботто была наготове трогательная история о голодном детстве, проведенном в Крысиных трущобах; о матери-прачке, руки которой с пятью кольцевыми шрамами на каждом запястье распухали от едкого мыла и холодной воды; об отце, пропивающем все, что ему удавалось украсть, и в пьяном угаре избивающем единственную жену и многочисленных детей, болезненных и тощих; о шайке, в которую пришлось вступить, чтобы выжить и прокормиться, когда мать слегла, а отца зарезали в пьяной драке; о тюрьме на Зловонном острове, где отбывающие уголовное наказание изготавливали химическое оружие для очередной войны, а божедомы варили из насмерть отравленных заключенных мыло. Историю эту Пакостник уже рассказывал сотрудникам ихнего Контакт-Центра там, на Земле-Родине, когда очень хотел убедить их в том, что его, здорового с виду парня, следует немедленно эвакуировать сюда, на Великую Небесную Землю. Тогда получилось, получится и сейчас. Не сошлют же его обратно, это ведь, как они говорят – не хумманно…

Воодушевившись, Ботто развалился в кресле, чутко отзывавшемся на каждое движение, взял со стола стакан с вкуснейшей шипучкой и принялся разглядывать кабинет, куда его привели на допрос. Великая Небесная Земля очень странный мир. У себя дома Пакостник мог с первого взгляда определить статус начальника, в кабинете которого ему довелось оказаться, у большой шишки дорогая мебель, ковер на полу, картины в золотых рамах на стенах, сейф с кодированным замком, пуленепробиваемые стекла на окнах. Роскошное бомбоубежище. И сиськастая наложница во-от с такой задницей, готовая к услугам. А здесь ничего не понять. Этот седой и горбоносый землянин, с умными, зелеными, словно у дикой кошки, глазами, судя по повадкам, занимал не малое положение, а кабинетик имел неказистый. Ну подхалимская мебель, ну так она у всех здесь такая, ну ковер на полу – в детских яслях у них, в резервации, и то подороже будет. Картина только одна. Такой дешевой мазней на Лучезарной Столице украшают бордели. И наложницы что-то не видно. Хотя бабы на Великой Небесной Земле отменные. Только обнаглевшие в край не знают своего места. Кстати, и сейфа у зеленоглазого тоже нет. Где этот хмырь хранит важные документы, не понятно. Правда, с бумагой у них неладно, и хотя лесов вокруг – тысячу лет вали, не перевалишь, все сведения великоземляне хранят на магнитных носителях, что крайне глупо и ненадежно. Да и черт с ними, с бумагами, не его это забота. Может, и хорошо, что нету их. Магнитные записи рано или поздно размагнитятся, и все данные о делишках Ботто исчезнут.

Зеленоглазый перестал прохаживаться вдоль стола, сел в свое кресло, облокотился о столешницу, вперил кошачий взгляд в наглую физиономию задержанного.

– Ну что ж, Ботто, – прокаркал он на наречии Черных, – я вижу, ты пришел в себя после ареста… Пора нам поговорить по душам.

Ракшас немедленно скорчил жалкую физиономию, затянул плаксиво:

– Отпустите меня, господин генерал… Я не сделал ничего плохого. Я всего лишь золотарь… Простите, ассенизатор Старооскольского лагеря. Я ничего не знаю…

Зеленоглазый движением ладони вызвал из небытия объемную картинку, испещренную великоземными письменами, которые Ботто так и не научился понимать.

– Ты не всегда был золотарем, Пакостник, – сказал "господин генерал", и сердце у Ботто ухнуло в пятки – эту кличку на Великой Земле знать не должны были. – В Лучезарной Столице ты начал карьеру рядовым исполнителем окружной гиады, но быстро поднялся до гиад-мастера, – продолжал хозяин "неказистого" кабинета, сверяясь с призрачным текстом перед собой, – главным образом благодаря своей подлости и изворотливости. Сии "отменные" качества неизбежно привели тебя в ряды осведомителей по ведомству милицей-президента Империи, иными словами, ты стал работать против своих, что не могло понравиться твоим коллегам по гиаде. Рано или поздно тебя бы разоблачили, а после твой выпотрошенный труп обнаружили бы подвешенным за ноги на мосту Семи Святителей, что напротив Милицей-президиума. Понимая это, ты сделал следующий шаг, а именно – добровольно завербовался в Имперскую службу разведки, успешно шпионил и в государстве Серых Владетелей, и в Багряном береге. Контрразведкой последнего не менее успешно был перевербован. Следующей ступенькой карьеры стало внедрение в Хашараппу и "эвакуация" на нашу планету.

Зеленоглазый умолк, в упор глядя на съежившегося Пакостника, подавленного подробностями собственной биографии.

– Гошпотин хенерал, – прохрипел он по-русски. – Я фсе стелать… Не фытавайт меня Харрот. Не отсылайт меня Семлю-Ротину… Мне нельзя… Меня растворяйт метленной кислота…

– Это произойдет, если ты попадешь в руки контрразведки Багряного берега, – согласился зеленоглазый. – А если о твоих многочисленных перевертышах узнает Имперская разведка, то тебя просто выдадут гиаде, которая, как я уже сказал, украсит тобою и без того помпезный мост Семи Святителей.

– Гошпотин хенерал…

– Но ничего этого не произойдет, Ботто, если ты сделаешь следующий шаг в своей, не побоюсь этого слова, головокружительной карьере… Очень логичный шаг.

Пакостник вскочил, отчеканив на родном языке:

– Готов служить Великой Небесной Земле!

Зеленоглазый поморщился.

– Ты понял меня, Ботто?

– Разумеется, господин генерал!

– Отныне будешь звать меня Лордом.

– Так точно, мой Лорд!

– Вот это уже лучше… И учти, Пакостник, это должно стать последним перевертышем в твоей карьере. Кей-Кей не гиада и даже не имперская контрразведка, здесь не потерпят предательства. О последствиях ты уже проинформирован.

Ботто, только что переживший ужас близкой и неминуемой смерти, готов был броситься в ноги этому великодушному человеку, лизать его сапоги – которых, впрочем, не было, – преданно служить ему до последнего вздоха. В эту минуту профессиональный предатель и впрямь верил в это. Глава Карантинного Комитета, Сандро Лордкипанидзе, профессор кафедры делинквентной психологии Южно-Уральского университета, видел его насквозь.

– Сейчас ты свободен, Ботто, – снова заговорил Лорд. – Тебя проводят в гостиницу. Отдохнешь. Обдумаешь мои слова. А завтра с тобою начнет работать наш сотрудник. Ступай.

– Благодарю вас, мой Лорд! – прокаркал Ботто, сразу почувствовавший себя важным и незаменимым.

Оставшись в одиночестве, Лорд опустился в кресло и несколько минут сидел, откинувшись на спинку и смежив веки. Посеревшая от испуга физиономия инопланетянина все еще стояла у него перед глазами.

"С каким материалом приходится работать, – подумал глава Кей-Кей, – но куда деваться! Только такие отбросы хоть на что-то способны… Наши боятся испачкаться… Даже для лучших из них, вроде Тимура, все эти эскапады: слежка, погони, вербовка сексотов – не более чем увлекательная игра. Они не понимают, бедные мои "блинчики-куличики", что наступили суровые времена, игрушки закончились, теперь им придется либо браться за дело всерьез, либо уходить из Кей-Кей…"

* * *

Оживился видеокомм. Лорд глянул на определитель. Вздохнул:

"Как же ты не вовремя…"

– Слушаю вас, друг вице-секретарь!

– Привет, Сандро! – откликнулся Силантьев и тут же спросил: – Надеешься за официальностью обращения укрыться от неприятного разговора?

– Ты же знаешь, Арамис, – сказал Лордкипанидзе, – не в моих правилах избегать неприятностей, а тем более – разговоров.

– Отлично! Тогда слушай…

– Ты об изъятии моими людьми функционеров террористической организации с планеты Ракшас? – сказал Лорд, который не любил обороняться, предпочитая наступать.

– Совершенно верно, ваше сиятельство… Раньше такие поступки назывались самоуправством. Решение о депортации инопланетян может быть принято только на Чрезвычайной сессии Совета Земной Федерации. И уж тем более – не через мою голову.

– Заботишься о сохранении лица? – ядовито осведомился глава Кей-Кей.

– Пока что твое ведомство находится в подчинении секретариата Контакт-Центра.

– Пока что – да.

– Что ты хочешь этим сказать?! – взвился вице-секретарь.

Лордкипанидзе вздохнул и сказал примирительно:

– Арамис, давай ближе к делу. У меня очень мало времени.

– Я требую официальных комментариев по поводу акта беспрецедентного полицейского произвола, учиненного в отношении большой группы представителей планеты Ракшас, натурализованных на Земле.

– Повторяю, друг вице-секретарь, – устало произнес Лорд. – Это не просто ракшасы, это опасные преступники, совершившие массовое убийство и захватившие Верхнетагильский интернат. Это во-первых. Во-вторых, они пока не депортированы, а лишь временно изолированы. В трех космопортах, а именно – в Кольцово-4, в Найроби-Сортировочном, а также в имени Кеннеди, готовятся к старту специальные нибелунгеры, на борту которых вышеуказанные лица будут отправлены по домам, разумеется, после принятия решения об их депортации Советом. Большего я тебе сообщить не могу. У тебя все на сегодня, Роман Витальевич?

Но у Романа Витальевича было далеко не все.

Он сообщил, что не понимает, почему Совет терпит дурно пахнущую атмосферу охоты на ведьм, которой обволакивает Контакт-Центр ведомство господина Лордкипанидзе. Откуда эта презумпция виновности в отношении представителей других цивилизаций, в силу объективных причин соглашающихся на сбор сведений о нас? Между прочим, совершенно бесполезных для тамошних держиморд сведений! Руки у этих гестаповцев слишком коротки, чтобы до нас добраться! Ну расскажет какой-нибудь бедолага в застенках инопланетного НКВД о наших достижениях. Подумаешь, беда какая! Нам скрывать нечего. Все, что эти горе-шпионы могут о нас узнать, мы с огромным удовольствием демонстрируем всем желающим во внеземных филиалах Контакт-Центра. Ему, как ксеносоциологу, понятнее логика деятелей любой экстратерральной сигуранцы, нежели некоторых представителей некоторых земных ведомств. Неудивительно, что на каком-нибудь Ракшасе не верят в открытость и дружелюбие, что за этими столь естественными для любого мыслящего существа качествами имперской охранке мерещится тщательно замаскированное коварство. Удивительно, что и у нас находятся люди, склонные подозревать в шпионаже и прочих грехах несчастных беженцев, спасающихся от неминуемой гибели в нашем гостеприимном и чистом мире. Да и не удивительно даже, а возмутительно! Крайне!

Выдохшись, в довершение своей тирады Роман Витальевич сообщил, что вынужден обратиться к Верховному Сумматору лично.

– Всегда у тебя так, Арамис, – проворчал Лордкипанидзе. – Начинаешь с протеста, а кончаешь кляузой.

Вице-секретарь вскипел от негодования и прежде, чем прервать связь, выкрикнул:

– Убери от меня своего соглядатая!

Лорд перевел дух. Проще было допросить пятерых инопланетных шпионов, чем пять минут поговорить с этим ангелочком. Черт его дери! Неужели на седьмом десятке нельзя было поумнеть настолько, чтобы понять, что нельзя тащить на Землю любого, кто поведает более-менее жалостливую историю своей жизни, что всех потенциальных мигрантов нужно тщательно проверять, а для этого расширять сеть собственной агентуры в подконтактных мирах и плотнее сотрудничать с тамошними полицейскими, да и на Земле не спускать с инопланетян глаз. С любых…

Он вдруг понял, что его мучает с того самого момента, когда старший инспектор Коршунов доложил о завершении операции освобождения заложников в Верхнетагильском интернате, и похолодел…

Только этого ему сейчас не хватало!

Он немедленно вызвал Коршунова.

– Докладывай!

– Шеф, Хашараппа зачищена, по крайней мере, в моей сфере ответственности, – доложил старший инспектор. – Харрота привели в чувство. Скоро он будет готов к допросу. Остальные доставлены в Кольцово-4, ожидают отправки. Жду дальнейших приказаний. – Он помолчал и добавил: – Хотя… после разгрома антишпионской сети, которую мы столько лет создавали, не знаю, чем я могу быть теперь полезен…

Внешне оставшись бесстрастным, Лорд мысленно улыбнулся. Ему нравился этот строптивый парень, на самом деле один из лучших оперативников Кей-Кей, уступающий, пожалуй, лишь Октавиану-Клавдию.

– Что ж, благодарю за службу, Тимурчик, – язвительно произнес глава Карантинного Комитета.

– Понимаю, шеф, – смиренно отозвался Коршунов. – Готов понести заслуженное наказание.

Лордкипанидзе кивнул.

Назад Дальше