* * *
Всю дорогу Корлион был молчалив и угрюм. Думы, тяжелые, холодные, скользкие заполонили его голову. Однажды он так вот провожал отца в дальний путь на битву, тогда он рвался в бой, как и его сынишка, не понимая, с чем собирается столкнуться. Он знал, героями становятся не так. Да и не на подвиги шел. Нужно было установить треснувший порядок, вернуть уважение к власти Лидера.
Всюду царило запустение, солдаты шептались, что это дурной знак. Раз селения пустеют, значит, все их население пошло в отряды бунтовщиков. Видимо, не один Корлион надумал сделать восстание последним. Бунтари серьезно настроились. Села оставили, вынеся все, поля тлели, распуская по небу темно-серые облака. Провианта войскам Лидера не оставляли, упования ложились на захваченную пищу и питье. Крупные города, обнесенные стеной, какие встретились по дороге к горам – излюбленному месту повстанцев, – закоченели в мертвенном сне. Один из них был заброшен, другой спален. Не иначе как являлся преданным сторонником Данноена.
– Жутковато, – отметил Онетон во время очередного привала.
Перекусив, он с племянником прогуливался у тракта. Серое небо с проблесками белизны исчертили столбы дыма. Немую тишину разрывали пронзительные крики ворон. До ущелий и пещер, горных селений и перевалов, обжитых повстанцами севера, осталось примерно десять миль. Солдаты волновались.
– Да, – согласился Корлион. – Но на сей раз мы подготовились лучше.
– Проверим на месте, – недоверчиво поджал губы Онтеон.
Воронье летело за колонной, предвкушая славный банкет. Хриплые крики птиц как нарочно выдавали приближающихся солдат Лидера врагам. Однако никто не показывался вплоть до Ам-Лона – северной горной базы. Когда-то ее отстроили люди Данноена, строя свои посты на северных землях. Тогда врагов у Маски было много. Высотные лазы и сокрытые в камнях доты способствовали удержанию зоны. Ни один враг не смог прорвать оборону северной крепости, однако позже, когда север пал, черные люди ушли из Ам-Лона, понадеявшись на верность сложивших оружие вождей. В конце концов жилища в скалах облюбовали недовольные, свободолюбивые северяне из предгорных районов. С тех пор здесь царили они и только они.
Перед тропой, уходящей дальше в горы, машины рассеялись, словно почуяв беду. Несколько взрывов накрыли их в километре от первых укреплений Ам-Лона. Гаубицы и минометы, выкраденные из городских арсеналов, пока пристреливались. Броневики дали залп со сдвоенных орудий без прицела. Желтоватые клубы пыли, смешанные с дымом, протянулись длинной линией вдоль невысоких стенок на нижнем и втором выступе. Но артиллерия, по-видимому, располагавшаяся выше, не успокоилась. Последующий удар оказался точнее, два черных "жука" полыхнули и уперлись в землю.
Корлион выглянул из люка несущейся на скорости машины. В правой руке у него было копье с примотанным флагом. Пальцами левой руки он прижимал коммуникатор – дужку с микрофоном и наушником.
– Вводите "серебряные клинки"! – распорядился Лидер.
По небу прокатился утробный вой. Прошивая тучи, со стороны столицы появились несколько серебристых точек. Летучие машины, несущие под крыльями ракеты, вошли в пике. На высоте двух километров от поверхности они выпустили свой смертоносный груз и поднялись в облака. Теперь каждый сомневающийся в необходимости разработок, кои Лидер так лелеял, мог бы пересмотреть взгляды. Огненные всполохи обагрили скалы, обломки камней, убежищ и орудий плавленым дождем посыпались на броневики.
Транспорты остановились, продолжая вести огонь. Из них выгрузились угольно-черные воины Данноена. На лицах блестели маски смерти, оскалившие свои железные клыки в кровожадной ухмылке. Энергомечи, поступившие при Корлионе в массовое производство, озарили мрачные ряды. Под треск винтовок и жуткую дробь поставленных на "серебряные клинки" трехствольных пулеметов солдаты Антореля пошли на штурм. Северяне палили по ним со всех стволов, но это не пугало Корлиона, несущего перед собой продырявленный флаг. В правой руке теперь пылал клинок. Вражеские пули точно не могли его поразить, протяжный клич древних правителей Данноена обращал северян в бегство. Они взбирались все выше в горы, убивая анторельцев, но неся серьезные потери. На стороне повстанцев, правда, были ловушки и засады.
Влетев в нижний лагерь, Корлион нещадно рубил направо и налево. Обожженные энергией и разрезанные сталью тела падали кучей за его спиной. Солдаты поражались ярости Лидера. А он мстил за отца, за омраченное детство. Атарак пламенел на поднятом стяге все ярче, словно наливаясь кровью убитых.
6. Милость победителей
Стрекот стрельбы стих ближе к вечеру. Нижний лагерь был зачищен полностью, последние северяне скрылись в тайных ходах. Тоннели уходящие повстанцы подорвали. Штурмовики Данноена вернулись на авиабазу для дозаправки, поэтому рваться дальше прямо сейчас было бы глупо. Собрав необходимые припасы из уцелевших домов, черные люди развернули стоянку. Маски сняли, дав вспотевшим лицам отдохнуть. Один Корлион не тронул Маски. Настроение, невзирая на сравнительно успешный прорыв, было подавленным. Зато стоило в черноте небосклона зажечься Серебряному Мечу Антореля, как воины Данноена наполнились радостью.
Бурное веселье людей прервал бледный Онтеон.
– Тише, – шикнул он, словно успокаивал капризного ребенка. – Северянам только того и надо, чтобы мы потеряли бдительность и выдали местоположение.
– Ничего, пусть боятся нашего грозного смеха, – довольно проговорил Корлион. – Нас не победить. А ты неважно выглядишь, дядя. Заболел?
Онтеон закряхтел и удалился в побитую пулями хижину, сложенную из плохо обработанных камней. Корлион не стал его задерживать. Он прилег, пользуясь недолгой передышкой, и посмотрел на звездное небо. Привычные с детства созвездия отчетливо вырисовались бисерным узором на темно-синем бархате. Взрослому взору они не казались такими уж волшебными и четкими, скорее, схемы, облик которых нужно додумывать. В центре серебрился Меч. Лидер понял теперь, почему этот узор из звездочек, по странному совпадению похожий на оружие, вдохновлял его предков на ратные подвиги. В его свете виделась божественная сила, покровительство свыше. Но почему именно данноенцы избрали Меч своим символом? Все народы Антореля видели его, отрывая головы от распаханной земли.
Корлион взглянул на отвесные утесы с прорытыми в них ходами. Где-то за темными камнями притаились северяне. О чем они думают на пороге гибели? Почему народы севера так рьяно противятся династии Трионов? Ведь у этих людей тоже есть мысли и желания, устремления и радости. Но вместо спокойствия в тени Маски они выбрали холодные горы Ам-Лона и войну, которую не смогут выиграть.
Через полчаса появились штурмовики, и вместе с их прибытием как по команде с верхних уступов открыли огонь по бивуаку данноенцев. Северяне вконец отчаялись, столкнувшись с невиданным оружием – летательными аппаратами, сеющими смерть. Для них больше не оставалось надежды укрыться в недрах скал. Черные люди встрепенулись при первых же выстрелах и, рассеявшись меж камней, вступили в перестрелку. Взрывы двух гранат, брошенных, скорее всего, наобум, задели троих солдат, пятерых ранили из переделанных, пересобранных автоматов анторельских колониальных войск. Ответным огнем зацепило с десяток северян, и те были вынуждены отступать. Тут их и накрыли пулеметы штурмовиков. Выпущенные ракеты снесли верхушки кольца скал, прикрывающего главную возвышенность Ам-Лона. Корлион, к этому моменту поднявшийся на сотню метров от стоянки по пологому склону с отрядом бойцов, взошел по тайной тропе, убивая встретившихся на пути повстанцев. Ворвавшись в залитый огнем зажигательных бомб городок, воины Торорилана устроили настоящую резню. Бунтари отбивались как могли, однако под действием страха, вызванного авиаударом, они не смогли подготовиться к встрече незваными гостями. Да и маски страха, на которых плясали отсветы горящих домов, вселяли трепет в сердца сопротивления.
Крики людей и грохот взрывов стали привычны слуху Лидера, память поколений воинственных правителей Данноена проснулась во владетеле их престола. Восстание захлебывалось кровью, не успев собрать под знаменами освобождения и половины добровольцев. Народы северных номов лишились оплота надежды в одни сутки. Участь Тельтеона не постигла его сына, наоборот, он совершил то, что оказалось не под силу прежнему Лидеру. Северяне бросали оружие, падали на колени, сдаваясь черным людям Данноена. Подоспели новые войска, удерживавшие лагерь внизу. Все селение Ам-Лон взяли в кольцо. Выживших бунтовщиков согнали к центру разрушенного города, чтобы те предстали перед преданным ими господином.
К удивлению Корлиона, из пещер и обвалившихся строений вели и женщин и детей. Восстание носило масштабный характер. Люди севера обосновали целую общину, откуда собирались наносить удар за ударом, присоединяя к движению новые номы. Повезло же ему проведать о замыслах недоброжелателей заблаговременно. Отобранное оружие черные люди свалили кучей у главной тропы и послали за носилками, дабы стащить все это добро к машинам.
– Ты подумай! – не меньше удивился Онтеон. Прихрамывая, он подошел к племяннику и оперся о его плечо. В руке он держал пистолет с дымящимся стволом. – Тут не база повстанцев – тут город! Похоже, они хотели создать свое государство.
– Хотели, – не задумываясь, ответил Корлион, строго глядя на пленных. – Только власть на Антореле принадлежит Трионам, и придется с этим мириться.
Солдаты отыскали в Ам-Лоне две сотни человек. Многие повстанцы погибли в бою, предостаточно сбежало. Корлион с самого начала подозревал, что в горной крепости найдутся лазейки, однако судьба беглецов его не тревожила. Восстание было подавлено, и собрать рассыпавшихся северян повторно не сумеют самые красноречивые зачинщики. Пленных поставили длинной линией на колени, расстрельная команда, посмеиваясь, проверяла оружие. Ждали распоряжения Лидера. Корлион медленно проходился вдоль тупящих взгляды оборванцев, сложив руки за спиной и разглядывая лицо каждого. Хоть смутьяны стояли на грани гибели, никто не попросил пощады, не молил за своих детей. Правда, и безрассудной храбрости не проявляли.
Лидер покосился на солдат, один из них кивнул, справляясь, можно ли уже привести приговор в исполнение. Корлион отвернулся и поглядел на серые тучи, скрывающие зарю. Крикливое воронье поспело как раз к завтраку. Тучи клубились, ложась одна поверх другой, солнце пугливо проглядывало в узкую щелку в форме глаза. Надо было принимать решение, наказывать провинившихся. Корлион поднял руку, сигнализируя стрелкам. Вдруг какой-то мальчик лет десяти встал и вышел перед отцом, раненным в плечо, заслоняя его телом. Тот попытался оттащить чадо, однако не смог. Лидер замешкался, снял Маску. Глаза мальчика пронзительно смотрели на него с твердостью взрослого мужчины. В их синеве виднелась несгибаемая решимость.
Корлион вспомнил, как однажды смотрел так же на своего отца, уходящего в последний поход. Он знал не понаслышке, каково это – терять родителей. Жажда мести и острая обида требовали расстрелять северных дикарей. Они лишили его отца, почему же он не может сделать то же самое? Да и сиротой мальчик не останется, он умрет следом. Поднятая рука задрожала, лицо Корлиона задергалось, как будто он собирался расплакаться, словно мальчишка, только отец его уже не утешит.
– Спустить всех вниз, – резко бросил он, отворачиваясь так, чтобы черные люди не видели слез командира. – Отошлите их в восточные номы, там живут преданные Трионам вожди, пусть присмотрят пока. Разберемся в другой раз.
Когда Корлион спускался по тропе, его похлопал по спине Онтеон. Дядя улыбался с особым светом, какого раньше не было. Промолчав, он опередил Лидера. Шаг его был быстр, но Корлион услышал хриплый кашель из-за камней. У подножия Ам-Лона толпились люди. Кто спустился с горы, кто держал позиции внизу на случай прихода подкрепления северян, кто прибыл из столицы. Поспевшие части занимались установкой командного центра и казарм. Данноенцы надумали окончательно вернуть северный край, передовая база позволяла им укрепиться и отрезать врага от Ам-Лона, который уже заняли подошедшие части. Плененных повстанцев погрузили в транспорты под надзором охраны. Северянам предстоял долгий путь на восток, за море. Тамошние вожди не допустят у себя возмущений против власти Лидера. Народы восточных номов покорились завоевателям с большим смирением, чем прочие их соседи по планете, подвергшиеся атаке из Данноена. Нынче они считали себя такими же анторельцами, поэтому и не помышляли о восстаниях. Машины приподнялись над дорогой и уплыли в молочный туман, ползущий с гор на юг.
На верхних площадках Ам-Лона взвились черные знамена с серебряными мечами. Солдаты позволили себе расслабиться и отпраздновать победу. Корлион же спешил назад в Торорилан. Скорее к семье. Здесь он закончил. Закончил раз и навсегда, как и обещал. С тех самых пор север не поднимал буйной головы в сторону Данноена, не смог поднять.
* * *
В городе победителей встречали радостными криками, цветы слетали к ногам черных людей, идущих маршем по бокам от ползущих транспортов. Лидер на деле доказал право повелевать народами Антореля, его чествовали все до единого. Процессия, во главе которой ехал на броневике Корлион, высоко подняв меч, прошла к дворцу. Там солдаты отправились по казармам или домам. Не для всех этот день был праздником, многие не вернулись из-под Ам-Лона.
Корлион с Онтеоном остановились возле статуи Намаэля Триона, родоначальника династии, стоящей в центре дворцового зала. С гордостью за своего предка и за себя самого Лидер посмотрел на застывшие в камне глаза изваяния.
– Иди к ней, – прокряхтел Онтеон, поправив плащ.
По ступеням башни уже стучали частые шаги легких туфелек.
– Да, ты прав. Пусть увидят то, чего не дано было видеть мне – живого победителя, вернувшегося из долгого похода.
Корлион побежал навстречу жене и детям, а дядя с вымученной улыбкой смотрел ему вслед.
7. Шаг в неизвестность
Тридцать лет не просто цифра для анторельца. В этом возрасте он в полной мере может считать себя взрослым мужчиной, это определенная веха в жизни каждого, особенно – Лидера. Празднество длилось двое суток, Корлион много беседовал с гостями, отдавал распоряжения по устройству государства. После суеты тишина обнесенной ржавым забором аллеи показалась райским блаженством. Прохладный и затхлый воздух фамильной гробницы пахнул в лицо Корлиона, словно бы черный зев прохода выдохнул мертвый дух забытых правителей. Во мраке прорисовывались полки с саркофагами, дорогое убранство и узоры побились временем и стерлись до серых каракулей с черными пятнами облетевшей краски. Фонарик выхватил из темноты Зал Ожидающих – место, где стояли саркофаги недавно почивших, ждущие отправки на полки, чтобы пылиться на них, точно старые книги.
Гроб Тельтеона еще не убрали, хотя он изрядно износился, пробыв на высоком постаменте несколько лет. Чуть пониже его, на одной из ступенек возвышения, стоял другой саркофаг, новее и чище. Затаив дыхание, Корлион прошел в зал, водя фонариком по золотой росписи. Дядя Онтеон протянул пару месяцев после последнего похода на Ам-Лон. Самые премудрые целители Данноена и ближайших номов не справились с болезнью. Говорили что-то про опухоль в области легких, но Корлион был слишком далек от медицины, чтобы понимать их слова. Теперь братья лежали рядом, а Лидер остался один. Да ему и не требовались советники. Его лишь глодала мысль: что если бы он направил основные исследования не на покорение чужого и недружелюбного космоса, а на лечение смертельных недугов и развитие медицины, смог бы он тогда спасти дяде жизнь.
Но зачем думать о том, что могло бы случиться, когда случилось все иначе? Да, взгляд Корлиона с раннего детства устремлялся в небеса, к звездам. В воображении он парил среди них и касался рукой теплых острых кончиков их лучей. Тому, кто привык витать в облаках, сложно спуститься на землю и разглядеть, что на ней находится. Вот и Корлион не видел четкой цели, к которой стремился, не догадывался, к чему это его приведет. Он лишь знал, что обязан достичь задуманного.
Попрощавшись с родными, Лидер покинул мрачные своды склепа, отстроенного в древнейшие времена, однако сделавшегося таким привычным. Бредя по аллее к воротам, он сосредоточенно глядел под ноги, запрятав руки в карманы брюк. Начищенные до блеска сапоги наступали на жухлые ясеневые листья. Сегодня должен наступить момент истины, с новенького, только-только достроенного данноенского космодрома запускали исследовательский шаттл к Атараку. Распоряжение отдал сам Корлион, и нельзя было пропускать событие такой величины.