Ночная кукушка…*
После того как он очнулся от любовной лихорадки и его опять закрутили дела, прошла казалось вечность. Жизнь вроде наладилась. И в ней было много такого, чему он искренне радовался.
Сидор вставал, как привык ещё в Приморье, рано утром, задолго до рассвета. Работал пару часов с бумагами, пока не просыпалась Белла, и они переходили к более приятому совместному занятию. Потом они вместе завтракали, а потом Сидор убегал по делам, оставляя Беллу одну дома, заниматься появившимися у неё последнее время здесь на заводе какими-то своими непонятными женскими делами. Или они вместе ехали разбираться с делами Сидора, когда тому было скучно одному, или когда само дело представляло для Беллы какой-то интерес.
Но всё это благолепие продолжалось недолго. Где-то с неделю. А потом, сразу за его последним визитом в Трошинские кузни, время остановилось. Разом.
Вторую ночь Сидор не спал. Любовная лихорадка кончилась. Схлынула, словно какое-то непонятное наваждение, после которого остаётся лишь лёгкое недоумение: "А что это было?". Он спал с лица, под глазами у него появились едва заметные тёмные круги от недосыпу, черты лица заострились, а в словах и поступках вдруг появилась какая-то резкость, и, удивлявшая многих до того знававших его ранее, жёсткость.
Пока это всеми списывалось на изменения, произошедшие со всеми кто побывал в Приморье и вернулся оттуда живым, но было понятно что долго такое заблуждение продолжаться не могло и правда когда-нибудь вылезет. Не сегодня, так завтра кто-нибудь свяжет изменения в его характере с отношениями у него в семье, и посыпятся неприятные вопросы. А вот этого он не хотел.
Сидор вообще не терпел, когда кто-либо совался в его внутренний мир. А с такой неустроенностью в личных отношениях с Изабеллой, подобное было неизбежно. Становиться же предметом досужих разговоров местных кумушек у него не было ни малейшего желания. Проблему надо было решать. Быстро и радикально. Только вот как?
И вот уже который вечер подряд, дождавшись, когда устроившаяся у него на сгибе локтя Изабелла примется уютно посапывать, устав после бурно проведённого вечера, он осторожно освобождал свою руку, подымался, накидывал на плечи тёплый домашний халат, купленный как-то по случаю в Приморье, и тихо шёл на кухню пить чай.
Круто заваренные листья лианы лимонника лонгарского с добавками особым образом высушенных листьев и цветков шишко-ягоды - совсем не то, что нужно уставшему за день человеку чтоб хорошо выспаться. Но зато крепкая, ядрёная заварка великолепно прочищала мозги и позволяла разобраться в самом себе, понять - что здесь происходит.
В то, что баронесса вдруг воспылала к нему столь горячей любовью, Сидор уже не верил. Он был не дурак и знал, как ведёт себя по-настоящему любящая женщина. Достаточно было только один раз посмотреть на счастливое лицо Маши, когда та глядела на своего ненаглядного Корнея, и на всю жизнь запомнить разницу.
И те самые два проклятых дня назад ему хватило одного мимолётного взгляда, отражённого в стекле конторского окна Трошинских мастерских, когда Белла посмотрела ему в спину, чтобы разом всё понять.
Изабелла его не любила. Так спокойно, холодно и делово, расчётливо, на человека, которого любят, не смотрят.
Тем не менее, она с упорством, достойным лучшего применения, каждую ночь, а до этого всё последнее время упорно пыталась в постели доказать ему обратное. Пыталась доказать ему, а может и себе, что она его любит. Пыталась доказать то чего нет.
Возникал вопрос - зачем? Зачем ей это было надо? И Сидор боялся признаться себе, что понимает причину, по которой баронесса себя так ведёт. Он зачем-то был нужен баронессе, для какого-то её дела. И только по этому она себя так вела. Не более того.
Сидор вдруг поймал себя на мысли, что в который уже раз мысленно назвал Изабеллу баронессой. Ни Беллой, ни Белкой, как, казалось бы, для него следовало называть любимую женщину, как ещё два дня назад для него было естественно, а именно баронессой. Строго, официально и отчуждённо.
А это для него был уже дурной знак. Выходит, что сам себя он всё это время ничуть не обманывал. И принимая знаки внимания, занимаясь любовью с женщиной, которую любит, так до конца и не верил, что та его на самом деле любила, в глубине души каждый прошедший миг со страхом ожидая, когда же откроется правда.
А значит, он готов был в любой момент снова всё бросить. Только теперь уже бросить окончательно и бесповоротно, навсегда. Уйти, оставив и её, и всё что здесь было когда-то ему дорого.
Чем больше он думал над произошедшим, тем всё больше понимал, что ничего из того что его окружало ему было не надо. Ни этот город, ни эти заводы, ни то дело, которым он с таким упоением занимался последний год - ничего этого ему было не надо. А нужна была ему лишь эта женщина, и, может быть, ещё те дети, которых он до сих пор так ни разу и не видел, и, как он теперь отчётливо начинал понимать, никогда уже не увидит. Потому как ехать в город и смотреть на них - только душу рвать.
Да и не дадут ему их увидеть. Побоятся. Побоятся что он, воспользовавшись своим правом и местными законами их у баронессы отымет. Потому и не привезла Изабелла их с собой на завод, чтобы показать отцу, как следовало бы. Побоялась.
На душе у Сидора стало ещё горше, как только он это понял. Понял, что теперь, под разными благовидными предлогами Изабелла со своим Советником будут тянуть, тянуть до последнего, но допустить к детям не допустят, вполне справедливо, со своей точки зрения, опасаясь что он может их у Беллы тогда отобрать. Всё таки в этом мире были свои порядки и свои правила в этих вопросах, и какое бы воспитание у него самого ранее ни было, на местные нравы оно влияло мало. Точнее - никак.
К тому ж, уж кого-кого, а самого себя Сидор хорошо знал. Разобрался за прошедший год. И отчётливо понимал, что если он сейчас встанет и уйдёт, обратно он уже не вернётся никогда. И это понимание тяжёлым камнем лежало у него на душе.
Разорвать и бросить всё он не мог. Слишком тяжело ему досталась та малость, что у него сейчас была.
- Не спится?
- Негромкий, хорошо поставленный голос Изабеллы, раздавшейся от двери на кухню, мог бы и напугать своей внезапностью неподготовленного человека, если бы Сидор, своими обострившимися за год чувствами, ещё ранее не услышал в открытой двери спальни едва различимый шорох тихо поднявшегося с постели человека.
- Да, - Сидор, не глядя на Изабеллу, с кривой гримасой на лице неопределённо как-то мотнул головой. - Не спится.
- Может, поговорим?
Вот это уже становилось интересным. Повернувшись к жене, Сидор более внимательно посмотрел на устроившуюся за столом напротив баронессу. Он, молча, ждал продолжения. Начало было интересное. Похоже, его ночные бдения не остались незамеченными.
- Не будем лукавить. Я вас не люблю, барон, - тихим, ясным голосом начала с самого главного баронесса. - И, похоже, обмануть вас у меня не получилось. Опыта не хватает, - криво, одними губами улыбнулась она. - За последние два дня вы изменили ко мне своё отношение. Стали холодны, более резки и внутренне отстранились. Вы вторую ночь не спите и о чём-то думаете.
- Не беспокойтесь барон, - тяжело вздохнула она. - Я вам не изменяла. На сей счёт можете не беспокоиться. Баронессы де Вехтор верны своим мужьям. Всегда. Даже если они их не любят.
- А я вас не люблю, и вы это, к сожалению, теперь знаете. Не будем обманывать друг друга.
Сидор молчал. Он слушал Изабеллу, и на душе его становилось чуть легче. Было полное впечатление, что с неё медленно сваливался тот тяжеленный камень, что последние два дня там лежал, настолько видимо его тяготила необходимость лгать и обманывать дорогого ему человека. Или делать вид, что он ничего не понимает.
И ещё стало легче от того, что не он первым начал этот тяжёлый разговор, хоть именно в этом и стыдно было самому себе признаться. Чего уж врать то себе. Он избегал его, боялся этого разговора, почему сам ранее и не начинал, глупо, молча переживая каждую ночь и проговаривая про себя все возможные нюансы.
Было, правда, непонятно причём здесь какие-то измены, но таковая видимо была реакция Изабеллы на его невольно проявившуюся холодность
- Хорошо, - оборвал он её попытку объясниться. - Давайте сразу переходить к итогам. Как мы поступим? Из вашего поведения, из сегодняшних слов ясно следует одно - официальный разрыв между нами почему-то вам не нужен. Почему?
- Надеюсь, вам тоже, - тихо откликнулась Изабелла. - Детям нужен отец. Детей вы любите, хоть ни разу и не видели. И не говорите обратное, потому что я вам не поверю. Я это чувствую, а значит, это так и есть.
- Попробуем пожить вместе. Может и срастётся.
- Нет, - Сидор обречённо прикрыл глаза рукой. Главное было сказано, и тянуть дальше смысла не имело. - Жизнь показывает, что такие вещи никогда не срастаются и добром ни для кого не кончаются. Ни для кого. Для детей в первую очередь. Придумайте что-либо другое, кроме детей.
- Вы заберёте детей? - голос Изабеллы предательски дрогнул.
- Что? - Сидор удивлённо посмотрел на неё. - Да за кого вы меня принимаете? Лишить детей матери, да ещё в таком юном возрасте? Я что, зверь, по-вашему? Или нечто вроде тех свиней их местных, которые женщину и за человека-то не считают. Хоть и зовутся тут у вас дворянами.
Поэтому, на сей счёт можете не беспокоиться, - криво, как-то некрасиво поморщился он. - Дети останутся при вас. Да и куда мне их брать то. Ни кола, ни двора. В Ключе мне места больше нет. Пока вы там, а там вы будете ещё долго, поскольку деваться вам оттуда некуда, то и возвращаться туда я не хочу. Да и некуда, честно говоря. Всё что там было - потеряно. А разъездному торговцу, каковым я с недавнего времени фактически и являюсь, заниматься грудными детьми совсем не с руки. Да и слишком опасно для малолетних детей находиться там, где я последнее время работал. Там им не место. Убьют.
Остаётся ещё вопрос с нашими долгами вашей семье, - тихим голосом продолжил он. - Но и с этим я не вижу проблем. Разъездная торговля в Приморье дело довольно прибыльное. Правда, - Сидор поморщился от неприятных воспоминаний, - столь же и кровавое, но это уж издержки производства, как у нас говорят. И вас они никоим образом не касаются. Так что не пройдёт и года, как мы вам вернём все ваши пропавшие в банке капиталы.
Надеюсь, с этим тоже всё ясно.
Сидор посмотрел прямо в глаза, молча сидящей напротив женщине. На сердце снова лежал камень и давил, давил, не позволяя свободно вздохнуть. Но надо было окончательно расставить все точки над i, иначе это могло затянуться незнамо насколько, и дальше было бы только хуже.
- Поэтому завтра…, - Сидор посмотрел на сереющий сумрак за окном и горько усмехнулся. - Сегодня утром вы отправитесь домой в город, и мы с вами никогда больше не увидимся. Нельзя бесконечно тянуть то, что когда-нибудь должно кончиться.
- Не будем спешить, - негромким, чётко акцентированным голосом перебила его Изабелла. - Не всё так плохо, как вы себе представляете.
- Да, я вас не люблю, барон. Вы правы. Но это не значит, что я не согласна быть вашей женой. В конце концов, у нас обоих есть определённые взаимные интересы в супружестве. И если до замужества я на некоторые аспекты супружеских отношений внимания не обращала, по незнанию, то теперь полное их отсутствие терпеть больше не намерена. В конце концов, мне просто понравились проведённые вместе с вами дни. И если бы не малые дети, то я бы даже отправилась в это ваше Приморье, чтобы в полной мере насладиться супружеством. Да и новые, незнакомые места посмотреть не отказалась бы. Говорят, Приморье летом исключительно красиво. А ведь у нас с вами, как ни крути, а медового месяца так и не было.
Ну, а поскольку, как я уже сказала, изменять вам я не намерена, чего, впрочем, совершенно не жду от вас, барон. Хоть, честно говоря, и хотелось бы. Но…, - Изабелла смешалась, с горечью улыбнувшись. - Ваш друг Марья Корнеева меня просветила, что на самом деле мужчины полигамные существа. Да и пример вашего друга Дмитрия, яркий тому пример. Поэтому мне, в моём положении соломенной вдовы, тем более с учётом характера вашей разъездной работы и долгих отлучек из дома, ждать от вас верности было бы верх глупости. Но…
- Я Машку когда-нибудь прибью, - Сидор несколько раз медленно качнул головой из стороны в сторону. - Белла, ну как же так можно? Ну, вы же умница. Неужели вам не видно, что Машка дура!
Она хороший человек. Она обалденно красивая женщина. Она верный товарищ. Она прекрасный, великолепно образованный специалист. Она никогда никого не предаст. За друзей она горой. Но она дура. Простая, житейская дура баба, которая много просто не понимает в силу ограниченности ума. Поэтому, слушать её, а тем более слушаться - себе дороже.
Почему, по-твоему, ни я, ни Димон на ней не женились, и даже всячески избегали каких-либо более близких отношений, чем простое товарищество, хотя она и красивая женщина. Очень красивая и сексапильная. Именно поэтому. Она умная, но не разумная, если вы, конечно, понимаете разницу, - негромко, с грустной усмешкой уточнил он.
Непонятно? - хмыкнул Сидор, заметив искру непонимания в глазах Беллы. - Тогда внимательно присмотритесь к Корнею, её мужу. Был прекрасный воин, удачливый наёмник, слава о котором гремела по всему Стрыю и по всем низовьям Лонгары. А что сейчас? Пустое место. Незадачливый учитель какого-то маленького, мало кому известного городка на границе человеческих земель. И всё это её работа. Ей нужен мужик, которого она понимает. Который бы сидел дома, подле её юбки. Который будет её слушаться и который всегда будет здесь, рядышком. Во всём и всегда. И Великий Воин в результате стал простым подкаблучником. Не сразу, постепенно, незаметно, но стал.
А она счастлива. Ей больше и не надо.
Следующим шагом будет то, что он запьёт. И, не понимая истоков и причину того почему тот пьёт, она его будет шпынять что он алкоголик. А то что она сама его до того довела, она так никогда и не поймёт. Она и сейчас-то не понимает, что с ним происходит, и чего ему надо, не поймёт и потом. И объяснять ей что-либо сейчас бесполезно, потому что она ничего не слышит, точнее, не хочет слышать, свято уверенная в своей правоте.
А станешь объяснять, ей, или Корнею - мгновенно превратишься во врага, стремящегося разрушить прекрасную, самодостаточную семью.
- И вы намерены спокойно на это смотреть? - от холода, отчётливо прозвучавшего в голосе Изабеллы, пахнуло такой стужей, что у Сидора от удивления широко распахнулись глаза. От неожиданной реакции Изабеллы он даже растерялся.
- А вам, баронесса, не всё ли равно? - рассердился он. - Что вам с того что какой-то чужой вам мужик, да к тому ж не дворянин, сопьётся когда-нибудь.
- Моё дело то, что это муж моей единственной подруги. Единственной, заметьте барон, - холодным тоном уточнила она. - И то, что мне нужен тысячник, чтобы отвоевать назад своё баронство и свои родовые земли. Вы, барон, как ни печально это прозвучит, но на эту роль не подходите совершенно. Он же - идеально.
- "О, как, - подивился невольно Сидор. - Фэйсом то об тэйбл".
- Надеюсь, вы не Маша, и вас нельзя назвать дураком, хотя и очень хочется. - холодно проговорила Белла, не отказав себе в удовольствии походя пнуть его. - И должны понимать, что алкоголик в таком тяжёлом деле как война мне не помощник. Ну а поскольку ничего близкого ему по уровню я в своём ближайшем окружении не наблюдаю, то мне бы хотелось, чтобы вы проявили немного инициативы и нашли своему другу какое-нибудь достойного его дело, чтоб ВАШ ДРУГ КОРНЕЙ, - выделила она ядовитым голосом три последних слова, - не спился.
- "Похоже, сравнение Машки с дурой, Белке очень не понравилось, - невольно повеселев, с ухмылкой констатировал про себя Сидор. - Женщины, женщины. Какие бы вы умницы ни были, а ничего в вашей природе не меняется. Подруга - дело святое. Особенно когда она не зарится на твой кусок".
- Поэтому, моё к Вам, барон, предложение будет следующим, - по подозрительно прищурившимся глазам Изабеллы, Сидор сразу понял, что его размышления не остались тайной для неё. - Вы получаете меня. А я получаю мужа. Пусть во многом только официально, во многом формально, но я получаю статус замужней женщины и возможность заниматься теми вещами, к которым путь незамужней женщины официально перекрыт. Я говорю конкретно и исключительно о борьбе за возвращение моему роду, роду баронов де Вехтор, наших родовых земель, имущества и былого влияния
- За это я дам вам денег, много денег, и предоставлю дружину, в любом количестве, которое только вы пожелаете, на любые ваши нужды. Будь то охрана вашего торгового каравана, либо охрана ваших заводов и здесь, и в любых других местах. Или же это будет защита ваших новых приобретённых земель и угодий. На всё что вам угодно, по вашему усмотрению. Я знаю, у вас с людьми большие проблемы, но я могу их для вас решить.
А вы в ответ на подобную любезность с моей стороны, в виде так сказать, ответной любезности, - ядовитым голосом подчеркнула она, - поможете мне отвоевать назад мои родовые земли и моё баронство. И поможете сохранить для этих целей нашего уважаемого Корнея. Потому что он мне нужен! - уже в полный голос, не сдерживаясь, рявкнула она на Сидора.
Откинувшись на тёплую стенку печки, возле которой на шатком деревянном табуретке сидел, Сидор несколько мгновений ошарашенно смотрел на неё. Очнувшись, нехотя отлепился от стенки.
- Браво, Изабелла. Ей Богу, браво.
Несколько раз лениво, негромко хлопнув в ладоши, он вяло процедил сквозь зубы.
- Ещё остаётся убедить меня, что история с деньгами и дружиной не полный бред сумасшедшего, и я вами буду искренне восхищён. Просрать собственное баронство, сидя там, на месте и имея все возможности его сохранить. И теперь, не имея за душой ни гроша, надеяться нанять где-то на стороне целое войско, достаточное чтобы отвоевать отнюдь не маленькое баронство.
И это, повторюсь, - Сидор нехорошо, насмешливо усмехнулся, - без гроша в кармане.
Давайте намного помечтаем, - наклонился он чуть вперёд. - Чтобы отвоевать назад своё баронство, вам необходимо войско. Плюс, какая-никакая материальная база, на которую вы могли бы опереться. Плюс какое-то обеспечение, из которого вы могли бы своему войску платить жалованье, плюс снабжение, плюс ещё такое же прочее.
Наёмники стоят дорого. И на войну нужны деньги. Большие деньги, - с нехорошей улыбкой уточнил он. - А вам их даже взять негде. Даже чисто теоретически.