– Это верно, – не совсем уверенно ответил Синицын. – По всей видимости, придется пробовать. Только чтоб без инициативы, – предупредил он громко, – в руках подержали, вопрос задали – и передавайте. Помните, что из-за этой штуки Атлантида погибла…
– Ни хрена себе! – раздался голос пилота. – Атлантида же затонула!
– Инициативу дурную кто-то проявил, вот и затонула! – отозвался Василий Александрович.
– Все слышали? Без инициативы, – повторил Синицын еще раз и обвел всех внимательным взглядом.
Дед согласно кивнул ему головой: "Начинай!"
Археолог медленным, нерешительным движением протянул руку к Цветку, но в нескольких сантиметрах его рука замерла…
– Что? – спросил дед.
– Боюсь…
– Тогда давай я… – предложил Василий Александрович.
Синицын не ответил, снова потянулся к Цветку и уже было коснулся субстанции, но снова отдернул руку.
– Теплое и мягкое… Похоже на воду… – неуверенно произнес он, отходя в сторону.
Все стали нервничать, топтаться на месте и перешептываться.
– Давай же, что ты томишь? Схватил – и побежал… – начал терять терпение Вася.
– Схватил и побежал? А если… – археолог нервно кусал губы и мял руки.
– Что – если? – спросил Василий Александрович.
– Если контакт произойдет, когда я его возьму в руки, и в этот момент подумаю о херне какой-нибудь? И все! Полетел в другие измерения…
– А ты думай о том, куда его нести! – резко наставил дед.
– А если не получиться? – археолог волновался все заметнее.
– Говорю тебе, давай я! Я о херне всякой не думаю…
– Давай, – наконец, согласился Синицын.
Василий Александрович уверенно приблизился к Цветку, потянул к нему руку и – замер.
– А как обратно вернуться, если того… туда улечу? – дед мотнул головой наверх, как бы показывая направление полета.
– Подумай об этом. Вся работа – только сознанием… – ответил Синицын.
– Хорошо… хорошо…
Василий Александрович продолжил движение, и вот уже вся кисть его руки погрузилась в желе, обволакивающее Цветок. Он взял его и медленно вытащил наружу. Цвета в плазме пропали, и все увидели Золотой цветок в руке деда. Он положил его на ладонь, поднял на уровень глаз и стал рассматривать со всех сторон. Все стали толкаться, подвигаясь ближе, все стремились рассмотреть диковинную вещь. Цветок был похож по форме на простую ромашку – с семью лепестками, толщиной около двух сантиметров и диаметром около десяти сантиметров, золотого цвета и отполированный со всех сторон. Одна его сторона походила на зеркальную, слегка отдавая золотом, она, переливаясь, меняла свои цвета. Создавалось ощущение, что проявляемые в зеркальной поверхности оттенки, появлялись не на самой поверхности, а отражались в окружающем пространстве. Но вокруг похожих цветов не наблюдалось.
– Ну что? – спросил Синицын, едва сдерживая нетерпение.
Василий Александрович молчал. Синицын переминался с ноги на ногу, потирая вспотевшие руки и иногда проводя рукавом по лбу, вытирая выступившую от волнения испарину.
– Ничего, – ответил дед после продолжительного молчания. – Сильнее чувствуется излучение и тепло в руках. А больше – ничего…
– Попытайся спросить, – робко посоветовал Синицын.
– Спрашивал. Молчит. На, теперь ты попробуй, – и передал Цветок Синицыну.
Тот немного помедлил, затем неуверенной, дрожащей рукой, моргая то одним глазом, то другим, взял из рук Василия Александровича Золотой цветок. Пока он его держал, выражение лица у археолога менялось каждую секунду и затем замерло на одной, разочарованной мине.
– Тишина, – с досадой прошептал он и передал Цветок дальше по кругу.
– Может, его… – дед сделал жест рукой, показывая, что он прикладывает его к солнечному сплетению.
– Если у всех то же самое, придется, – невесело отозвался Синицын. – Плохо, конечно, что мы без инструкции. Спокойней было бы…
– Что поделаешь: нет инструкции – значит, так надо… – оптимистично поддержал дед. – Значит, так и должно быть.
Дошла очередь взять Цветок и до меня. Сердце бешено заколотилось, руки затряслись и моментально вспотели, появилось отчетливое ощущение того, что сейчас должно произойти что-то очень важное. На вид Цветок выглядел тяжелым, но взяв его в руки, не почувствовал веса – как будто он был полым и весил совсем немного. Волнение моментально пропало, появилось ощущение умиротворения и спокойствия, казалось, что весь окружающий мир перестал существовать, все внимание сконцентрировалось на моих божественно приятных ощущениях и чувствах. Я поймал себя на мысли, что улыбаюсь, и ощутил, как улыбка с моего лица перетекала внутрь моего тела, к каждому органу, каждой клеточке… А может быть, все было совсем наоборот – улыбалось все мое тело, улыбалась душа, и чувство это уже физической улыбкой отражалась на лице.
В сердце появилась отчетливая тяга к Золотому цветку. Как будто две половины одного целого, давно разделенные, сейчас, через многие годы разлуки, встретились и очень хотят быть вместе. Мои руки невольно потянулись приложить Цветок к сердцу, но в мгновение в голове пронеслась мысль: "Эгоистические желания погубили атлантов, они стали считать себя избранными и возгордились. Не повторяй их ошибок, ты можешь погубить мир…"
– Что это такое? Откуда? – спросил я у себя. – Может быть, это и есть гордыня, и я потворствую своим желаниям, не думая об окружающих и последствиях. Мне захотелось приложить Золотой цветок к сердцу, и я решил это сделать. Конечно, это и есть она – гордыня. Посчитал себя избранным, хотя – такой же, как и все.
Вдруг я вспомнил свой сон и слова женщины в нем: "В какую сторону вы пойдете, решает одно сердце – твое".
Конечно, мне нужно слушать мое сердце, его выбор решает все.
"Это и есть тщеславие – гордыня в высшей степени… – снова тревожно заговорили мысли в моей голове. – Ты думаешь, такое возможно, чтобы от решения одного сердца могла зависеть судьба цивилизации, которая создавалась тысячелетиями? Или это всего лишь чрезмерно возбудившееся воображение навязывает тебе такие нелепые идеи?"
"Действительно – ведь сны и есть плоды воображения… – согласился я с появившимися из ниоткуда мыслями. – Этого нельзя делать. – И я уже собирался передать Цветок, как опять услышал зов сердца и вспомнил слова женщины из сна: "Когда настанет час, безмолвие ума поможет услышать тебе твое сердце".
"Вот он и есть этот час, – понял я. – Безмолвие ума поможет мне. Конечно, только ум мне и мешает сейчас принять решение, навязывая противоречивые сердцу мысли. Только сердце может знать истину, а ум и логика зачастую ведут человечество к ошибкам, потому что ум субъективен и в логике нет объективного взгляда, так как она основывается на известных фактах, а сердце знает все. Вот и сейчас ум навязывает мне то, что мне известно, и заставляет сделать логические обоснования моего поведения, но только сердце может сделать правильный выбор".
Я закрыл глаза и остановил все свои мысли, мешающие сконцентрироваться на ощущениях и понять мне свое сердце. Сразу вернулось непреодолимое влечение к Золотому цветку. Мои руки потянулись к сердцу и быстрым, плавным движением я приложил к нему Цветок. И – все как бы пропало, затихло, наступила полная темнота. Никаких мыслей, никаких чувств, никаких видений – ничего… Абсолютная пустота… Я не чувствовал своего тела, не слышал мысли – только темное пространство и мое безмолвное осознание абсолютной пустоты вокруг. Создалось такое впечатление, что я, вышедший из своего тела, оказался в комнате без света и без воздуха. Как будто мое сознание поместили в пустоту, сделали меня наблюдателем, чтобы я осознал ее и понял, что здесь действительно ничего нет. Неожиданно в пустоте вспыхнул яркий свет, разрезав все пространство ослепительно белыми лучами. Постепенно свет стал менее ярким и слился в одну мерцающую точку, очень знакомую, родную, я ее всегда знал. "Это – моя индивидуальность, – понял я, – мое Божественное начало, частичка Абсолюта, живущая во мне, мой дух, частичка Бога".
Понимание того, что происходит, возникло в сознании как мое собственное знание, как будто это давно мне было ведомо, и я достаточно трезво мог объяснить себе происходящие процессы – по мере их появления. С возникновением света и моего духа появилось ощущение существования жизни, исчезла пустота. Вокруг точки света стали появляться другие мерцающие сферы, точки. Появилась планета Земля. В одно мгновение пропали все мерцающие сферы вокруг, и я оказался среди кипящей лавы, в недрах Земли. Все затряслось, забурлило, стало взрываться, лава, смешиваясь с появившиеся водой, выбрасывала столпы пара, создавая чудовищное давление и заставляя разрываться мощные каменные своды, провоцируя обвалы и сокрушительные взрывы в недрах Земли. Вода прибывала и прибывала, постепенно заставляя раскаленную лаву остывать, превращая ее в обездвиженную массу, в огромный минерал, в котором и зарождается моя жизнь на планете. Мой дух начинает жить в минерале, излучая из себя потоки энергии, питая ею Землю и создавая излучения, взаимодействующие с другими минералами и ядром планеты, образуя гравитационное поле Земли и другие сложнейшие энергетические процессы. Я чувствую сознанием, как идет время, тысячи, сотни тысяч, миллионы лет я пребываю в толще Земли, превращаясь в мыслящий кристалл, ощущая постоянно меняющиеся потоки энергии.
Вдруг в земле появляется дрожь, постепенно переходящая в сильную вибрацию. Все начинает трястись, рушиться, падать в глубины земли, и мой минерал оказывается среди раскаленных докрасна таких же минералов, все начинает плавиться и минерал вместе с ними, образуя однородную массу лавы. Но минерал не успел раствориться в лаве, опять появилась вода, вытекающая из расщелин и моментально превращающаяся в пар. Вокруг опять все начинает кипеть, бурлить и взрываться. Лава быстро начинает подниматься, заполняя вместе с паром и бурлящей водой все пустое пространство до самых сводов, создавая огромное давление. И вот уже Земля не может удержать в себе свои недра, она раскалывается, и раскаленный минерал вместе с потоками лавы, пара, воды и пепла вырывается из-под земли на тысячи метров в небесное пространство и на огромной скорости летит обратно к выплюнувшей его земле. При ударе о засыпанную камнями Землю остаток минерала разлетается на мелкие кусочки. Он умер, но одновременно с этим мой дух освобождается от скрывающего его миллионы лет камня и медленно начинает удаляться от места гибели минерала. Для него открывается светящийся коридор в другой мир, яркий свет в конце которого манит своим приятным теплом. Я понимаю, что это тот свет, к которому каждый должен стремиться. Это – Сияние Господа Бога. Мой дух медленно приближается к концу коридора, и кажется, он вот-вот сольется с себе подобным сиянием… Но, оказывается, в светлом пространстве сияние продолжает манить, но это уже где-то дальше, в невидимой дали, где-то высоко-высоко, куда добраться мне суждено еще не скоро. Я замечаю, как что-то изменилось, дух стал не просто мерцающей точкой, он преобразился, стал больше, появились оттенки переливающихся цветов. Отчетливо стала видна овальная оболочка, я различаю в ней жизнь минерала, в котором жил дух. Появилось тело, в котором будет храниться весь опыт, пережитый духом. Я понимаю, что с появлением опыта появилась душа. Рядом со мной появляются белые силуэты, личности, мне кажется, очень знакомые, они кружат вокруг меня, общаясь между собой. Вместе мы перемещаемся по светлому пространству и внезапно оказываемся в прекрасном зеленом саду, где все растения не растут, а кружат вокруг меня в виде образов. Нет ни одного одинакового куста, цветка или дерева, все абсолютно разные и их очень-очень много. Я понимаю, что в данный момент свершается таинство выбора – кем я буду в следующей жизни. Сопровождающие меня души разлетаются по пространству, оставляя меня наедине с самим собой и давая возможность определится. После того как выбор сделан, моя душа на неимоверной скорости устремляется вниз к Земле и с чудовищной силой врезается в мягкую почву. Наступила полнейшая темнота. Через какое-то время я начал различать еле светящуюся точку духа внутри маленького семечка. Излучения Божественной энергии дали понять Земле, что в семечке есть жизнь, и к ней начали тянуться бактерии, витамины, минералы и все, что надо для того, чтобы из маленького зернышка выросло здоровое и полезное миру растение. Семечко раскрывается, и из него появляется росток. Вокруг ростка появляется эфирное излучение, и он начинает активно расти, пробивается через почву и проклевывается из-под земли, вытягиваясь листьями к свету, и с каждым днем наполняется все большей и большей энергией. Прекрасное создание Творца щедро расплескивает во все стороны живую энергию вместе с кислородом, а когда растение полностью созревает и на нем появляются великолепные цветки, пыльца с них, опадая или потревоженная ветром, летит во все стороны, и каждая мельчайшая частичка несет в себе потрясающий заряд жизни. Но проходит время, и цветок начинает чахнуть, стебель становится слабее. Ему уже тяжело держать бутоны. Они наклоняются вниз и выбрасывают семена, которые, рассыпаясь по земле, может быть, станут прибежищем для другой души и дадут ей возможность приобрести опыт растения.
Неожиданно появляется голова какого-то животного с длинной шеей, оно хватает растение огромной пастью и вырывает с корнем, аппетитно пожирает, и растение оказывается в желудке. Пожертвовало своей жизнью ради жизни животного. Душа покидает съеденный цветок, оставляя на Земле свою эфирную форму. Вскоре она рассеивается в пространстве, не оставляя после себя и следа. А для души опять открывается коридор, в конце которого этот великолепный манящий свет, и она стремится к нему, обогащенная опытом жизни растения. Снова знакомые силуэты парят вокруг меня и оценивают, что я принес с собой. Мы перемещаемся в иное пространство и попадаем в мир животных, которые, как и растения до этого, кружат вокруг меня, словно красуясь и заманивая в свое тело мою молодую душу. Выбор сделан, и я устремляюсь вниз, в тело животного.
Резко становится темно, тепло. Я нахожусь в чреве огромного животного – травоядного динозавра. Еще совсем неразвитый плод шевелится, толкается со своими братьями и сестрами. Постепенно появляются чувства. Плоды растут, и в чреве матери становится очень тесно, хочется есть, что-то мешает и сильно давит сбоку. Это что-то – мои сестра или брат, постепенно перестает мешать и пропадает в мелькнувшем в темноте свете. На меня начинают давить со всех сторон, выталкивая в сторону света. Моя голова оказывается в холоде, глаза ослеплены даже через веки ярким светом, вокруг шеи что-то давит крепким кольцом и начинает душить, становится страшно. Сзади давление усиливается, и я выскальзываю из чрева матери на холодную, твердую землю… Со всех сторон дует ветер, и появляется чувство опасности, незащищенности и жажды к жизни. Боль в области живота перебивает другие ощущения и сразу вызывает чувство голода, но я понимаю, что теперь этот голод не пройдет (как было до этого), и мне придется удовлетворять его самому, находя то, что мне годится в пищу. Совсем рядом появляется приятный запах. Он мне подсказывает, что там, откуда он исходит, я смогу что-то поесть. По мере возможностей я передвигаюсь в сторону запаха – ползком на брюхе и перебирая слабыми лапами. Натыкаюсь на что-то теплое и знакомое, источник запаха совсем рядом, тыкаясь мордой по сторонам, я нахожу его… Это – соски моей матери…
Время начинает двигаться быстрей. Травоядный динозавр крепнет, перестает питаться материнским молоком, питается травой самостоятельно, но все еще возле матери. Отстать от нее и стада означает смерть в агрессивной среде, в которой нет места слабым и больным. Если ты один, значит, ты большой хищник, если ты один, но не большой хищник, значит, ты корм для хищника. При полном созревании, помимо инстинкта самосохранения, появляется инстинкт продолжения рода, и динозавр начинает искать самку, а когда находит, овладеть ею оказывается совсем не просто, так как есть желающие сделать с нею то же самое. Между конкурентами начинается лютая борьба. Неожиданно моя лапа попадает в яму, и в этот момент противник меня сильно толкает, лапа ломается. Все тело пронизывает боль, и округу оглушает мой дикий рев. Все инстинкты усиливаются, хочется жить, продлевать род, размножаться, но шансов становится все меньше. Какое-то время динозавр пытается не отставать от стаи в поисках пищи, но это продолжается недолго, и вскоре он остается один, обреченный на верную гибель. Палачи себя ждать не заставляют. Появляется большая стая хищников помельче. Они набрасываются со всех сторон и острыми, как лезвия бритвы, зубами отрывают каждый по маленькому куску от все еще живого тела, доставляя ему невыносимую боль. Сопротивляться сил больше нет, и вскоре сознание гаснет. Наступает сильное облегчение. Душа покидает обгладываемое тело, устремляясь к манящему свету. Закончилась жизнь в постоянном страхе и голоде. Освободившись от тела, я понимаю, насколько прекрасна жизнь без него. Легкость и состояние полета души, полета туда, где ей приятно и комфортно, где ничего больше не стесняет, а есть лишь бесконечная эйфория.
Мои эмоции и инстинкты остались возле моего бездыханного физического тела, вместе с астральным и эфирным телами.
Все повторяется. Туннель, свет, знакомые души, выбор жизни в теле животного, на этот раз я должен быть хищником. Полет на землю, защищенное от агрессивной среды чрево матери, пихающиеся братья и сестры, роды и новая жизнь. Как только я оказываюсь на ярком свете и холоде, появляются знакомые чувства, голод сопровождается желанием искать пропитание. Возникают и незнакомые чувства: при появлении рядом движения возникает чувство страха и желание защищаться, нападать, кусать. Огромная саблезубая тигрица, облизывает своих новорожденных тигрят (и меня в том числе), которые пытаются найти источник запаха съестного. Она подталкивает их мордой к соскам, и те дружно, кучей, толкаясь и залезая друг на друга, впиваются в материнское вымя.
Я быстро расту, отвыкаю от молока матери и начинаю питаться принесенным ею мясом. Постепенно учусь убивать, добивая пойманных матерью животных, и вскоре сам убиваю свою первую жертву. С этого момента мы расстаемся с матерью, я становлюсь охотником-одиночкой. Мною, как и прежде, но в значительно более острой форме руководит инстинкт выживания, голод всегда напоминает о смерти, и мне приходится быть хитрее, умнее, чем моя жертва, приходится маскироваться и устраивать засады, чтобы поймать кого-то и выжить.
Наступает очередная весна, и во мне просыпается инстинкт продления рода. По запаху я без проблем нахожу самку, но возле нее я опять не первый. На этот раз у конкурентов нет шансов, я почти в два раза больше и сильнее их, моего рева достаточно, чтобы показать им мое превосходство, они отступают, и я удовлетворяю свои инстинкты. Меня нисколько не заботит, что будет с потомством, я делаю свое дело и ухожу довольный.