В один из дней, на охоте, я ломаю под корень свой клык, застрявший между ребер моей жертвы. Его место в моей пасти начинает гноиться, поимка пищи и ее поедание приносит нестерпимую боль. Все зубы начинают гнить и вываливаться, и возможность охотиться сводится на нет. Саблезубый тигр умирает от голода. Душа, обогащенная опытом хищника, устремляется в небо, оставляя тело тигра падальщикам, а эфирное и астральное – пространству.
Вокруг моей души на этот раз собирается намного больше персон, чем раньше, но все мне кажутся знакомыми, и от многих исходит более яркое сияние, чем от тех, кто меня посещал до этого. Чувствуется и их иерархическое превосходство. Вместе они кружат вокруг меня, обсуждая мои прожитые жизни. Затем удаляются, предоставляя пространство мне одному. Но ненадолго. Большие персоны возвращаются, и я перемещаюсь вместе с ними в огромный зал, полный таких же, как и они, ярких личностей. Они по очереди начинают мне рассказывать основы жизни в человеческом теле, объясняют, что, переходя на другой эволюционный уровень, я обязан соблюдать Божественные законы и стремиться своим сознанием к самосовершенствованию и пониманию замысла Творца. Если же моя личность вместо эволюционирования в теле будет инволюционировать в течение нескольких жизней, то весь мой жизненный опыт будет стерт, и я начну жизнь с самого начала.
После наставлений меня оставляют одного, предоставляя возможность выбрать свою следующую жизнь в теле человека.
И вот я снова я в чреве матери. На этот раз моя мать не зверь, а человек. Процесс рождения мало отличим от предыдущих рождений звереныша, разве только тем, что он дольше и сопровождается оглушительными криками моей матери от боли, пронизывающей все ее тело при моем рождении.
После моего рождения все вокруг кричат, пляшут, меня, как игрушку, кидают с рук на руки черные люди, окунают в воду, носят над огнем. Так можно замучить до смерти, не дав пожить. Но вскоре сумасшедшие тряски и крики прекращаются, и за мной начинают ухаживать, кормить и беречь.
Я родился в африканском племени дикарей. Я расту, меня учат охотиться, делать яды, быстро убивать. Это у меня получается очень хорошо (вероятно – передался опыт бытия в шкуре тигра), за что я быстро приобретаю авторитет в своем племени. Изредка происходят военные стычки с соседним племенем. Убитых противников и пленных у нас принято съедать, при этом устраивается большой праздник с танцами и песнями. Наступает время выбирать мне жену, для себя я ее давно уже выбрал, осталось заявить об этом старейшинам племени. Но опять происходят военные стычки с соседним племенем, и вождь решает уничтожить его полностью, чтобы жить стало спокойнее, и никто на нас не нападал. Все мужчины собираются на войну. Мой выбор жены откладывают, но вождь сказал, что я могу остаться в деревне и не воевать, так как у меня еще нет детей. Я отказываюсь и отправляюсь со всеми. Во время нападения на соседнее племя, я успеваю убить очень много врагов, пока меня самого не убивают ударом топора – сзади в затылок. Моя душа моментально покидает окровавленное, с разбитым черепом, тело на поле сражения, оставив эфирную, астральную и ментальную оболочку трупу.
Яркий, чистый свет льется беспрерывным потоком сверху, пронизывая мою душу и притягивая к себе. Я устремляюсь к источнику света и, набирая скорость, понимаю, что этот свет материален, он от скорости моего движения становится сплошными стенами, образуя своеобразный коридор с источником света в конце. Скорость моего полета замедляется. Я чувствую, как преодолеваю плотный барьер и оказываюсь в пространстве, залитом светом. Он льется повсюду и, проходя через душу, сообщает ей состояние покоя, доброты, любви. "Зачем возвращаться на землю, если тут так хорошо?" – задаюсь я вопросом. Вместо ответа передо мной возникают три прозрачных тела, очень похожие на людей по форме, но из-за прозрачности трудно определить лица и пол подлетевших существ. "Архангелы…" – понимаю я.
"Ты не выполнил своей жизненной задачи, – звучат в сознании их слова. – У тебя был выбор: жить и продлевать свой род или воевать, убивать себе подобных Божьих созданий. Ты руководствовался своими животными инстинктами, желанием убивать, забыв, что ты человек, что ты создан для любви к Богу и всему, что Он создал".
Появляется понимание того, что этот свет и есть Господь Бог. Если я от него далеко и мне так хорошо, то насколько же прекрасно рядом с ним? – задаюсь я вопросом.
"Он совершенен, – понимаю я архангелов, – рядом с ним абсолютно хорошо. Теперь ты должен очиститься от той скверны, которую ты набрал при жизни, и только после этого ты сможешь выбрать следующую жизнь".
Меня начинает утягивать куда-то вниз. Словно кто-то на земле включил огромный пылесос, и меня тянет обратно в материальный мир. Я оказываюсь в пространстве, в котором вокруг огромное количество душ, и все тянутся наверх, к Божественному свету, а он теперь так далеко, что мне стало нестерпимо тоскливо. А вокруг слышны только стоны и рыдания. Я тоже начинаю тянуться к Божественному свету, но одновременно и осознаю все свои жизненные грехи и негативные мысли, которые цепляются за меня и мешают подняться выше. Каждый человек, которого я убил, тянул меня вниз, и эта ноша была непомерной. От этого я застонал, и мне стало очень плохо. Я искренне стал каяться и извиняться перед всеми мною обиженными или убитыми, стал жалеть о каждой своей мысли и слове. Моя душа еще более рьяно стала тянуться наверх, туда, где свет и спасение. Но мешали все мои деяния, которые, к счастью, сгорали в пламени чистилища, и постепенно я вернулся туда, где меня ждали архангелы, чтобы предоставить выбор следующей жизни.
В сознании начинает мелькать огромное количество вариантов жизней, из которых я должен выбрать одну, определить для себя задачи бытия и необходимый опыт. После сделанного мной выбора архангелы улетают вверх, ближе к Богу, а я отправляюсь на землю за новым опытом.
Племя, в котором я родился на сей раз, выживает только охотой. Это у меня с раннего детства получается очень хорошо, стремление к убийству у меня в крови. Я вырастаю в сильного, уважаемого племенем юношу, выбираю себе женщину, но детей завести у нас не получается, поэтому я собираюсь выбрать другую женщину. Но в это время в наши земли вторгаются другие племена. Все мужчины племени решают воевать с ними, чтобы прогнать захватчиков. Все, кроме меня. Я предлагаю уйти в другие земли, более теплые, и жить там. Мое предложение многие поддерживают, и племя разделяется, половина остается в старых землях и воюет, половина уходит на поиски более благоприятной земли.
Как только мы уходим, моя женщина беременеет. В дороге рождается девочка. После очень долгого пути мы приходим в земли, где охотиться нет нужды, все племена здесь кормятся за счет плодоносной земли, пропитание растет на деревьях, кустах, в траве и под землей, нужно только протянуть руку и взять плод. Племена, которые мы встретили, оказались очень дружественными, и когда узнали, что мы охотники, сразу предложили нам меняться – мясо и шкуры на плоды земли. Потом предложили селиться рядом с ними, защищать их и добывать для них мясо, а они будут снабжать нас плодами. Мы согласились и стали с помощью соседей строить селение. К нашим селениям стали прибиваться и другие племена – кто-то в поисках защиты, кто-то в поисках пропитания. Я становлюсь вождем своего племени, и через несколько лет у меня рождается еще один ребенок, за ним через год еще один, но при родах умирает моя женщина. Я ее переживаю ненадолго. На нашу деревню совершают набег, мы прогоняем агрессивное племя и, чтобы больше они не беспокоили нас, решаем догнать и уничтожить. Я был против погони, но старшины других родов настояли, объявив меня трусом. Чтобы доказать обратное, я возглавил отряд и отправился в погоню. Врагов мы догнали и уничтожили, но последний оставшийся в живых выскочил из кустов и разбил мне голову камнем. Я умер на месте. Опять меня убили ударом по голове.
Душа вылетает из тела, оставляя ненужные больше ей оболочки, устремляясь к свету.
– Ты оставил троих детей и племя, доверенное тебе, только из-за гордости, из-за того, чтобы не подумали, что ты струсил, – говорят мне архангелы. – Тобой овладела гордыня.
Процессы стремительно ускоряются. Снова чистилище. Его я прохожу очень быстро. Мои жизни загружаются, как в компьютер, в мое сознание. Следующее воплощение – женщина, муж, дети, смерть, свет, архангелы, чистилище. Снова воплощение – опять женщина, нищета, смерти вокруг, самоубийство. Жизнь где-то в самых глубинах чистилища тянется очень долго и восхождение наверх, к свету, кажется вечностью. Но вот появляются архангелы, еще одна новая жизнь, императорский двор, смерть, свет, перевоплощение. Я перестаю разбирать события жизней, все проскальзывает в сознание и неожиданно замирает. Наступает полная тишина и темнота. Появляется приятное чувство в области сердца, чувство покоя и умиротворения, легкости и понимания жизни. Темнота постепенно проходит, и я начинаю разбирать фигуры людей вокруг себя и слышать их голоса, но не понимаю, о чем они говорят и что это за люди…
– Не кипишуй ты! Что-то с ним происходит… Может, все нормально, – произносит какой-то дед, и я понимаю, что уже где-то видел его, что я его знаю…
Все люди вокруг уставились на меня. Я их знаю, но не могу вспомнить, не могу понять, где я нахожусь.
– Нормально все? Вернулся? – спрашивает у меня дед. Я осматриваюсь: поляна, горы, вертолет, я в руках держу какой-то предмет, похожий на… Ну, конечно же – Золотой цветок. Я моментально все вспоминаю и понимаю. Вспоминаю всех этих людей, вспоминаю, зачем мы здесь.
– Толя, не молчи! Пугаешь! – обращается ко мне кто-то.
Я поворачиваюсь к говорящему, но не отвечаю, все мое сознание еще не здесь, не на поляне вместе со всеми, а в увиденных мною событиях, моих жизнях.
– Все нормально… все нормально… – прошелестел я губами и сел, ошалевший, на землю, обхватив голову руками.
"Как все просто и одновременно – сложно, – думал я. – Живем, чтобы развиваться… И чем больше развиваемся, тем ближе к Богу… Не развиваемся – дальше от Бога. И все только ради того, чтобы приблизиться к Нему. Чем раньше поверим и будем стремиться к Нему, тем скорее закончатся воплощения. А что это – "когда закончатся"? Что это – "когда приблизимся"?"
"Вы должны уподобиться Ему, стать богами и творцами Вселенной", – прозвучал в моем сознании ответ на мой вопрос.
"Стать богами. От простейшего – к сложному. Пройти все ступени эволюции, чтобы потом самому творить жизнь и расширять пределы Вселенной. Конечно, для этого мы и живем", – здесь я и поставил точку.
Глава 21
Пока я сидел, погрузившись в глубокие думы, Синицын с Василием Александровичем сошлись в горячем споре:
– Водой его окатить – и вернется! – орал Синицын. – Пока не поздно. Кто его знает, что он увидел! Перекроет – придется парня в дурдом везти.
– Он же сказал: "нормально все", – отстаивал мою неприкосновенность дед. – Пускай посидит, подумает. Не мешай. Сам вернется.
– Сам вернется?! Да посмотри на него – он же ничего не слышит. Он не здесь, он далеко… – Синицын носился по поляне, иногда заглядывая мне в лицо.
– Да здесь я, здесь… – медленно ответил я, вставая и смотря на Золотой цветок в моей руке.
– Ну, что? – подскочил археолог. – Знаешь?
– Что – знаю? – я не понимал вопроса.
– Куда?
– К Богу… – ответил я, все еще пребывая в своих мыслях.
– Что – к Богу?.. – Синицын ничего не понимал.
– Стремиться нужно к Богу…
– Что ты видел? – спросил меня Василий Александрович.
– Свое появление на планете, рождение минерала, потом – растение, животные, человек, как появляется жизнь, как появляются и умирают тела… Все свои жизни видел…
– Так быстро? – удивился кто-то.
– А сколько времени прошло? – спросил я.
– С какого момента? – поинтересовался Синицын, еле сдерживая волнение.
– Как я Цветок приложил к сердцу…
– Секунд десять, не больше, – ответил дед.
– Так куда нести-то его? – вдруг заволновался Синицын.
Я снова задумался, поэтому не услышал заданного археологом вопроса, только почувствовал руку на плече и слова Василия Александровича над ухом: "А почему к сердцу приложил, а не к сплетению?"
– Оно так захотело… – машинально ответил я. – Сердце все решает…
– Да что же вы! – в негодовании воскликнул Синицын. – Нести куда его? Нам время нельзя терять…
– Успокойся, – мирно ответил дед. – Мы все ровно двинуться никуда не можем. Сейчас ливанет.
Он мотнул головой в сторону надвигавшейся черной тучи с белой стеной под ней. С его словами на поляну налетел сильный порыв ветра, подтверждая, что он не намерен дать нам улететь.
"А действительно, куда его нести?" – озадачился и я вопросом Синицына.
И, совершенно непонятно как, в голове возник путь, по которому нам необходимо пройти.
– Нам никуда не надо лететь… – сказал я.
– Что ты сказал? – не расслышал Синицын.
– Я сказал, что нам никуда не надо лететь, – повторил я. – Мы правильно приехали. То, что мы ищем, – в этих горах. В Шамбалу можно попасть из четырех мест на планете, одно из них – здесь.
– Уверен? Где? Далеко? Ты знаешь дорогу? Расскажи, что ты видишь или слышишь? – Синицын разволновался еще сильнее, его начало трясти.
– Я весь путь наш вижу. Эту гору обойдем, и – вниз, в ущелье между гор… пройдем по ущелью – и на гору, через перевал… и – опять в ущелье спустимся… пройдем между скал, затем направо, в гору… там и будет вход… Нас ждут и просят, чтобы мы поспешили…
– Ты уверен? Может, это твое воображение играет? – недоверчиво спросил археолог.
– Уверен так же, как в том, что мы сейчас находимся на этой поляне, – твердо сказал я.
Мои спутники стали неуверенно переглядываться, и их взгляды, все сразу, уперлись в стоявшего поодаль пилота, с неподдельным любопытством наблюдавшего за происходившим.
– За горой есть перевал? – спросил его Василий Александрович.
– Есть там перевал, – не совсем уверенно подтвердил вертолетчик. – Старый… Там обвалы сильные были, и никто им больше не пользуется, опасный очень стал. Все любители по горам полазить ходят через дальний, километрах в тридцати от того, про который он говорит. Там, я знаю, такие же ребята были, Шамбалу искали. Но у вас, как я понял, шансов побольше, чем у них.
Последнюю фразу он произнес с загадочной задумчивостью, глядя на Золотой цветок, который все еще покоился у меня в руках.
– Отвезешь нас куда надо, – то ли попросил, то ли приказал дед.
– Чего ж не отвезти… Это мы легко… Только погодка утихнет – и мигом…
– Нам некогда ждать! – Василий Александрович заговорил другим тоном.
– Не можете – не ждите… Валяйте пешком. А я в такую погоду не полечу.
– Сколько до перевала идти?
– День. Через перевал – дня два. Вам лучше переждать циклон, и тогда я вас через перевал перекину… или куда там вам нужно…
– Что ваши синоптики говорят? Надолго это? – спросил Синицын.
– То, что они говорят, можно не слушать. Я думаю, денек, может, два польет, – подчеркнуто небрежно ответил пилот.
– Денек, может – два, говоришь? – задумчиво произнес дед и отвел меня с Синицыным в сторонку.
Тем временем черное небо подползло к нам, и белая пелена дождя еще не доставала нас, но начинала потихоньку побрызгивать, предупреждая и давая время спрятаться. Пилот и дедовы парни спрятались в вертолет.
– Что будем делать? – спросил Василий Александрович, когда мы отошли.
– Ждать нам нельзя! Ни дня, и уж тем более – двух! – категорически заявил Синицын. – Я считаю, что нам нужно выдвигаться прямо сейчас, несмотря на непогоду.
– Если мы двинемся прямо сейчас, есть большая вероятность, что нас догонят, – возразил дед. – Пилот знает, куда мы пойдем, а те ребята, которые хотят отобрать у нас Золотой цветок, могут воспользоваться услугами той же перевозочной фирмы…
– Гарантированно будут! И другие "спасатели" тут летают, которые заказы не принимают… И с пилотом нашим побеседовать не откажутся по поводу нашего маршрута…
– Что ты предлагаешь?
– Я предлагаю подождать погоды и лететь к тому месту, куда нам надо.
– Это исключено! – Синицын всплеснул руками. – Наш пилот не захочет рисковать жизнью и лететь в такую погоду. Мы его уговорить не сможем. А Сан Саныч, если начнет беседовать с начальством и пилотами на базе, так тот уговорит на что угодно. В петлю вся часть залезет, если ему так захочется… Оставаться нельзя, надо уходить, и как можно скорее.
– М-да… пожалуй, ты прав… – задумчиво согласился дед. – А что нам с пилотом-то нашим делать?
Туча над нами уже вовсю поливала водой, и мы все стояли под ливнем, закутавшись в непромокаемые куртки.
– Надо его отправить к нашим парням, к машинам. Как только прояснится немного, пусть сразу летит, – предложил я. – До этого времени никто сюда не прибудет, а парням скажем, чтобы его притормозили, водочки с ним попили.
У Василия Александровича с собой был спутниковый телефон, поэтому связаться с парнями мы могли из любой точки мира.
– Идея хорошая, – одобрил дед. – Там он будет спрятан надежно. Скажем ему, чтобы парням информацию от нас привез, связи, мол, другой нету, только на него надежда…
– Самый лучший вариант, – согласился Синицын, хлопнув в ладоши. – Так и сделаем… Согласны?
Мы одобрительно кивнули.
– Тогда собираемся. Обрадуем сейчас мужиков, что прогулка намечается, и – в путь!
В вертолете Синицын забрал у меня Золотой цветок и медленно опустил его в плазмообразную субстанцию защитного футляра, затем снял с крышки ключ, и футляр медленно закрылся.
– Все, ребятки, теперь нам пора в путь! – бодро объявил Василий Александрович.
– Куда вы в такую погоду пойдете? Нельзя! Не вернетесь… – попробовал нас предостеречь пилот.
– А нам возвращаться и не нужно. Мы – в одну сторону, – пошутил Василий Александрович.
Все уперли в него серьезные, суровые взгляды.
– Шучу я, шучу, – быстро отговорился дед.
– Не надо так шутить… – серьезно сказал Синицын. – У нас мероприятие нешуточное и очень важное, с нами все может случиться. Но я все-таки планирую вернуться домой…
– А ты не шутишь? – спросил один из парней дедовой бригады, мой тезка.
– Нет, я не шучу, – ответил археолог как можно серьезней. – Мы выходим прямо сейчас. Времени терять нельзя. Заворачивайте вещи, чтобы не промокли…
– Да как же там не промокнуть?! Как из ведра льет! – констатировал тезка.
– Как запакуете, так и будете потом пользоваться, – поучительно сказал Василий Александрович и жестом позвал пилота в его кабину.
Все дружно принялись переупаковывать рюкзаки, доставать пакеты, ворча при этом друг на друга.
– Хотя бы Цветок оставили открытым… – предложил кто-то. – Не так обламывала бы погода…
– Идея хорошая. А то закрыли – и кайф пропал…
Со всех сторон раздавались голоса, одобрявшие эту идею.
– Открытым он быть не может, – строго сказал археолог. – Нас уже засекли по излучениям от него – он кивнул в сторону Цветка – и направляются сюда для того, чтобы его забрать. Если мы будем возражать, нас просто убьют. Поэтому нам надо выходить сейчас. Если он будет открытым, наше местонахождение будет известно…
– Да мы знаем… Это так… в шутку… – отозвался мой тезка.
Он среди всей компании был самым активным и болтливым.