- Признаю свою вину, - с обаятельной улыбкой сказал Сеянус.
- Я же говорил, что эти Кустодес совершенно не смыслят в охране! - воскликнул Фозис Т’Кар, протискиваясь мимо Аримана, чтобы заключить Сеянуса в сокрушительные объятия. - Как я рад снова тебя видеть, Гастур!
Сеянус со смехом освободился из его рук и толкнул Фозиса в плечо:
- Я тоже рад встрече, брат. Значит, так никто и не сумел тебя убить?
В это время к ним подошли еще два воина в доспехах Лунных Волков.
- Нет, хотя не могу сказать, чтобы не было попыток. - Фозис отступил на шаг назад и окинул взглядом подошедших воинов. - Эзекиль Абаддон и Тарик Торгаддон, чтоб мне провалиться. И Маленький Хорус тоже! Я часто рассказываю своим братьям, с какими врагами нам приходилось сражаться. Помнишь эти "бойни" на Кейлеке? Эти проклятые чудовища задали нам жару, ничего не скажешь. Помнишь, Тарик, там был один с синей шкурой? Так он почти...
Маленький Хорус поднял руку и прервал воспоминания Фозиса Т’Кара.
- Может, мы встретимся после триумфального марша? - предложил он и тотчас добавил: - Все вместе. Я бы с удовольствием познакомился с твоими друзьями и послушал рассказы о героических сражениях.
Сеянус кивнул.
- Обязательно, - согласился он. - Мне известно из достоверного источника, что Император намерен сделать важное объявление, и мне не хотелось бы его пропустить.
- Объявление? - повторил Ариман, ощущая трепет дурного предчувствия. - А что за объявление?
- Мы об этом узнаем, когда услышим, - проворчал Абаддон.
- Никто не знает. - Сеянус дипломатично улыбнулся. - Хорус Луперкаль не соизволил известить даже своих доверенных лейтенантов.
Сеянус оглянулся на подиум.
- Но что бы это ни было, - добавил он, - я подозреваю, оно будет очень важным для всех нас.
Глава 16
НОВЫЙ ПОРЯДОК
ОБУЧЕНИЕ
ОЧЕРЕДНОЙ ПРИКАЗ
За хрустальным стеклом пирамиды плыли звезды - слабые проблески света, который горел тысячу, а может, и миллион лет назад. Перспектива заглянуть в такое далекое прошлое всегда привлекала Аримана, потому что настоящее казалось ему эхом минувших эпох.
В санктуме на "Фотепе" стояла приятная прохлада, но этот тщательно подобранный климат не имел ничего общего с машинным контролем. Пол покрывали кристаллы черного и белого хрусталя, выложенные в форме спирали. Каждый кусочек хрусталя был добыт в Отражающих пещерах под Тизкой и собственноручно обработан Магнусом.
Свет звезд играл в блестящих плитках и сверкал на серебряных нитях алых каплевидных подвесок, украшавших плащ Магнуса.
Примарх, неподвижный как статуя, скрестив руки на груди, стоял строго в центре пирамиды и, запрокинув голову, смотрел в бесконечность космоса.
Когда Магнус спускался на поверхность планеты, местом отдыха ему служил шатер, воспроизводивший форму и размеры внутреннего санктума, но вот изысканную атмосферу, отличавшую это место, взять с собой никак не удавалось.
- Входи, Ариман, - сказал Магнус, не сводя взгляда со звездного неба. - Ты пришел как раз вовремя, чтобы вместе со мной наблюдать за полярным сиянием Механикум. Проходи в центр.
Ариман, следуя по черным плиткам спирали, прошел к центру, позволяя им очистить его разум от дурных мыслей, чтобы иметь возможность пройти обратно по белым. На ходу он изучал Магнуса.
После Великого Триумфа примарх держался отчужденно и чаще всего казался печальным. Гастур Сеянус не ошибся относительно объявления Императора, оно действительно изменило природу Вселенной, где они вели боевые действия. Уже почти два столетия Император, возлюбленный всеми, стоял во главе Великого Крестового Похода и сражался в авангарде человечества, раздвигая границы Империума до самых отдаленных уголков Галактики.
Но всему приходит конец, и Император объявил своим преданным воинам о том, что прекращает участие в боях, что настало время передать командование походом в другие руки. Астартес со слезами на глазах услышали о разлуке со своим любимым повелителем, но, как ни важна была эта весть, второе объявление Императора поразило их ничуть не меньше.
На виду у всех собравшихся воинов Император снял с головы золотой лавровый венок, в котором все привыкли его видеть, и передал своему любимому сыну. С этого момента армиями Империума командовал уже не Император. Эта честь принадлежала Хорусу Луперкалю. Воителю.
Этот древний титул был извлечен из пыльной тьмы веков, но он как нельзя лучше отображал уникальные качества примарха Лунных Волков. От миллионов воинов, собравшихся вокруг стального помоста, поднимались волны восхищения, смешанного с печалью, но Ариман заметил, что примархи на возвышение Хоруса отреагировали по-разному. Возможно, кто-то рассчитывал оказаться на его месте, а кто-то негодовал при мысли, что придется получать приказы от равного себе по рождению.
В любом случае это не имело значения. Решение было принято, и Император не собирался его обсуждать. Многие воины надеялись возобновить на Улланоре старые знакомства или завязать новую дружбу, но после объявлений Императора собрание Астартес распалось с невероятной поспешностью.
Двадцать восьмая экспедиция, покинув Улланор, совершила двухмесячный переход к Малому Гексию, одному из удаленных миров Механикум, чтобы пополнить свои припасы. Свидетелями зарождения нового галактического порядка стала основная часть Легиона Тысячи Сынов, но отдельные отряды выполняли задания в других пунктах этого сектора. И с каждым днем все больше сынов Магнуса присоединялось к родному Легиону в ожидании приказов от нового главнокомандующего Великого Крестового Похода.
Сотек привел роту наставников после оказания поддержки Пожирателям Мира в Глубинах Голготана, а потом пришло известие, что и последний отряд - Громодержцы Кенафа - вот-вот должен прибыть после сражений в составе Четвертого Легиона Пертурабо. Небольшое количество воинов Магнуса еще оставалось на других объектах, но подавляющее число его сыновей собралось на Малом Гексии.
Корабли Тысячи Сынов, словно новорожденные младенцы, на шесть месяцев присосались к кузницам и складам планеты. Миллиарды снарядов, тысячи тонн продовольствия и воды, комплекты снаряжения, сушеные продукты, взрывчатка, бронетехника, энергетические батареи, цистерны с горючим и сотни других предметов, необходимых для функционирования экспедиционной флотилии, были переправлены громоздкими транспортными шаттлами либо с использованием невероятно тонких башен Циолковского.
После дозаправки Легион и миллионы солдат поддержки оставались на якоре на орбите, ожидая очередного приказа. Эти месяцы не были потрачены впустую. Армейские подразделения вместе с Астартес занимались боевой подготовкой и узнавали что-то новое о способностях друг друга.
Каждый капитан братства делил свое время между боевой подготовкой и ментальными занятиями, чтобы восстановить силы и связь с эфиром, но в целом Легион снова был готов оказаться в гуще событий. Летописцы тоже не теряли времени даром. Многие занимались шлифовкой сделанных ими записей, с тем чтобы опубликовать их после окончания Великого Крестового Похода, а попутно старались разузнать побольше о церемонии Великого Триумфа на Улланоре.
Другие доводили до совершенства наброски и эскизы, сделанные во время покорения Гелиосы и приведения к Согласию ее обитателей. А некоторые избранные, ставшие Послушниками Тысячи Сынов, продолжали обучение.
- Очень красиво, верно? - спросил Магнус у подошедшего Аримана.
- Да, красиво, мой лорд, - согласился Ариман.
- Я так много могу увидеть, когда смотрю из своего святилища, Азек, но гораздо больше хочется узнать. Конечно, мне и сейчас многое известно, но когда-нибудь я буду знать все. - Магнус улыбнулся и покачал головой, словно удивленный собственной самонадеянностью. - Можешь не скрывать своего хмурого вида, друг мой, - продолжал он. - Я не такой невежда, чтобы забыть труды Аристофана и диалоги Платона. "Я знаю только то, что ничего не знаю" - вот истинная суть познания.
- Я не так глубоко заглядываю в небеса, мой лорд, - сказал Ариман, - но созерцание звезд всегда приносит мне умиротворение, уверенность в том, что Галактика подчиняется определенному порядку. Это дает мне ощущение стабильности в эпоху перемен.
- Ты говоришь так, словно перемены внушают опасения, - сказал Магнус, наконец переведя на него свой взгляд.
- Перемены иногда необходимы, - обезоруживающе улыбнулся Ариман. - Но я предпочитаю порядок. Он более... предсказуем.
Магнус усмехнулся:
- Да, я понимаю, что это было бы очень приятно, но прекрасно устроенный и упорядоченный мир подвержен стагнации. Реальный мир жив только потому, что в нем много изменений, беспорядка и разложения. Старый порядок должен уйти, чтобы уступить место новому.
- Именно это и произошло на Улланоре? - осмелился спросить Ариман.
- В некотором роде - да. Ни один режим, даже установленный божеством, не может сохраняться вечно. В конце концов, величайший принцип творения состоит в том, что нереальность и вероятность сближаются и расходятся бесчисленное количество раз в ограниченный промежуток времени.
Ариман помолчал, не уверенный, что правильно понял слова примарха.
- Мы одиноки среди звезд, Азек, - со вздохом произнес Магнус и снова скрестил руки на груди.
- Как это, мой лорд?
- Император покидает Великий Крестовый Поход, - пояснил Магнус. - Я слышал его разговор с Хорусом на помосте во время парада. Мой брат хотел узнать, почему отец оставляет нас, и знаешь, что он ответил?
- Нет, мой лорд, - сказал Ариман, хотя вопрос был чисто риторическим.
- Он сказал, что причина тому не в усталости от сражений, а в том, что его призывает более великое предназначение, которое, как он уверен, поможет сохранить результаты наших завоеваний на вечные времена. Хорус, конечно, захотел узнать, что это такое, но отец не пожелал отвечать и тем сильно уязвил его гордость. Видишь ли, Хорус был первым, кого отец разыскал после того, как все мы были... разбросаны по Вселенной. Отец и сын почти тридцать лет сражались плечом к плечу, и образовавшуюся между ними связь нелегко ослабить. По правде говоря, многие из моих братьев с завистью смотрят на эти узы.
- Но не ты?
- Я? Нет, я никогда не терял контакта с отцом. Мы не раз беседовали с ним еще до того, как он ступил на поверхность Просперо. Такой связи, что существует между нами, нет ни у одного из моих братьев. Когда наш Легион покинул Улланор, я пообщался с отцом и рассказал ему о том, что обнаружил на Агхору тайный лабиринт тоннелей, которые пронизывают Имматериум и связывают между собой все точки и все времена.
Магнус опять отвернулся к звездам, а Ариман хранил молчание. Он понимал, что нельзя нарушать откровения Магнуса, хотя его рассказ об открытии на Агхору вызывал глубочайший интерес.
- А знаешь, что он сказал, Азек? Знаешь, как он отреагировал на это важнейшее открытие, дающее доступ в любой уголок Галактики?
- Нет, мой лорд.
- Он знал, - спокойно произнес Магнус. - Он уже знал о нем. Наверное, это не должно было меня удивлять. Если кто-то в Галактике и мог знать об этих вещах, то только мой отец. После того как он убедился, что я раскрыл эту сеть, он признался, что знает о ней уже не одно десятилетие, и принял решение овладеть ее секретами. Именно поэтому он и решил возвратиться на Терру.
- Но это ведь великое открытие?
- Бесспорно, - согласился Магнус, но без особого энтузиазма. - Я сразу же предложил ему свою помощь, но предложение было отклонено.
- Отклонено? Но почему же?
У Магнуса едва заметно поникли плечи.
- По всей видимости, научные исследования моего отца находятся еще в слишком хрупком состоянии, чтобы на них могла взглянуть чья-то другая душа.
- Это меня удивляет, - сказал Ариман. - В конце концов, нет более прилежного исследователя эзотерических явлений, чем Магнус Красный. А Император сообщил, почему отказывается от твоей помощи?
- Он не только отказался от моей помощи, но и предупредил, чтобы я прекратил свои исследования. Лишь сообщил, что мне отведена важнейшая роль в его грандиозных замыслах.
- А ты не спрашивал, что наговорил ему Леман Русс?
- Нет, - покачал головой Магнус. - Мой отец прекрасно знает волчью натуру брата; ему не надо доказывать, насколько смешны и лицемерны обвинения Русса.
- И все же, - заметил Ариман, - жаль, что мы не успели побольше узнать от Волков. Между мной и Охтхере Судьбостроителем образовалась крепкая связь. С помощью Утизаара я многое мог бы выведать о внутренней структуре Легиона Короля Волков.
Магнус кивнул и улыбнулся.
- Не беспокойся, Азек, - сказал он. - Судьбостроитель не единственный источник информации среди Волков. У меня есть другие агенты, хотя они и сами не догадываются, что пляшут под мою дудку.
Ариман ждал продолжения, но примарх предпочел оставить сведения при себе.
Больше он ни о чем не успел спросить, потому что в этот момент сияние звезд дрогнуло, словно на хрустальную пирамиду накинули тончайшую вуаль.
- Смотри, - сказал Магнус, - начинается полярное сияние Механикум.
Словно оставленная под дождем акварель, свет звезд стал расплываться. Смесь химических испарений и влаги в атмосфере поймала отраженные лучи далекого солнца Малого Гексия, и вокруг всего мира образовался мерцающий ореол, как будто планета от полюса до полюса была объята разноцветным пламенем.
Эффект, несмотря на то что происходил от постоянного загрязнения атмосферы и бурно развивающейся в ущерб экологии планеты промышленности, получился великолепный. Ариман считал это явление доказательством того, что из самых отвратительных источников можно извлечь нечто удивительное. Сопутствующим эффектом полярного сияния Механикум было уменьшение плотности барьера между материальным миром и Имматериумом, а еще в короне планеты появлялись отблески эфирных вихрей самых невообразимых оттенков, и их тоже можно было заметить сквозь хрустальный полог пирамиды.
- Великий Океан, - грустно произнес Магнус. - Насколько же он прекрасен!
Ариман приглушил освещение личной библиотеки, помня о том, насколько важна любая мелочь для концентрации внимания. Лемюэля удивил небольшой размер этого помещения, уступавшего обычному кабинету терранского чиновника. И для библиотеки здесь было совсем немного книг, всего лишь один шкаф, заполненный кожаными футлярами для свитков и стопками отдельных листов бумаги.
Вдоль одной из стен стоял большой письменный стол из светлого полированного дерева с темными прожилками, на котором лежала обтянутая зеленой кожей папка и несколько открытых фолиантов толщиной не менее полуметра.
В углу безмолвным свидетелем его неудачных попыток стояла подставка с доспехами Аримана. Доспехи напоминали Лемюэлю роботов Калофиса, и от одной мысли о бездушных механических воинах у него по спине пробегал холодок.
- Ты уже видишь ее? - спросил Ариман.
- Нет.
- Посмотри еще раз. Плыви вместе с потоком. Вспомни все, чему я тебя учил после Сорокопута.
- Я стараюсь, но их слишком много. Как я могу определить, где реальное будущее, а где потенциальные возможности?
- А вот для этого, - принялся объяснять Ариман, - необходим личный опыт прорицателя. Некоторые предсказатели обладают внутренней связью с эфирными потоками, которая ведет их к истине с неукоснительной точностью, а другим, чтобы ее достичь, приходится отсеивать тысячи бессмысленных видений.
- А к каким из них ты относишь себя? - спросил Лемюэль, не открывая глаз и пытаясь проследить за миллионами возможных траекторий разлетающихся карт.
- Думай больше о картах, а не обо мне, - посоветовал ему Ариман. - Готов?
- Готов.
Карточный домик, тщательно собранный на краю стола, представлял собой идеально сбалансированную пирамиду. Ариман построил ее из семидесяти восьми карт, вынутых из обернутой тканью коробки, которые назвал колодой Триумфов Висконти-Сфорца. Каждая из карт была тщательно прорисована и несла на себе образ царственной особы.
- Поймай "Семерку монет", - сказал Ариман и хлопнул ладонью по столу.
Пирамида рухнула, и со стола красочным вихрем посыпались "Всадники", "Короли" и "Принцессы". Лемюэль, протянув руку, выхватил одну из карт и поднес к глазам.
- Покажи мне, - потребовал Ариман.
Лемюэль положил карту на стол. На ней была изображена фигура женщины, тянувшейся к восьмиконечной звезде.
- "Звезда", - назвал карту Ариман. - Попробуем снова.
- Это невозможно! - в отчаянии воскликнул Лемюэль. Он уже три часа пытался выхватить из потока падавших карт именно ту, которую называл Ариман, но все безуспешно. - Я не могу этого сделать.
- Можешь. Поднимись к нижнему уровню Исчислений и очисти свой разум от хаоса материальных забот. Пусть твои мысли текут свободно, без влияния голода, желаний и страсти. Только в этом случае ты сможешь отыскать истинный путь в отголосках будущего.
- Освободиться от желаний? Это не так-то легко сделать, - заметил Лемюэль.
- А я и не обещал, что будет легко. Наоборот, предупреждал о трудностях.
- Я знаю, но для человека с моим аппетитом нелегко подавить голод. - Лемюэль похлопал рукой по объемистому, хотя и слегка усохшему чреву.
Корабельная кухня могла предложить только безвкусную смесь из восстановленных паст и быстрозамороженной органики, выращенной в трюмах гидропонным методом. Такой набор обеспечивал питание организма, но не более того.
- Тем более тебе должны помочь Исчисления, - сказал Ариман. - Поднимайся до нижних сфер и мысленно представь себе траекторию каждой карты, изменения, вызванные столкновениями, и их влияние на поток в целом. Учись читать геометрическую прогрессию вероятностей, когда каждое смещение дает начало тысяче новых вариантов, даже если все исходные параметры были одинаковы. В забытые века люди называли это теорией хаоса или фрактальной геометрией.
- Я не способен на это, - возразил Лемюэль. - Твой мозг создан с учетом подобных возможностей, а мой - нет.
- Мне помогает не мое улучшенное восприятие, - возразил Ариман. - Я ведь не математик.
- Тогда попробуй сам, - предложил Лемюэль.
- Хорошо, - согласился Ариман и спокойно восстановил карточную пирамиду. Закончив строительство, он обернулся к Лемюэлю. - Назови карту.
Лемюэль задумался.
- "Колесница", - наконец выбрал он.
Ариман кивнул и встал рядом со столом, прикрыв глаза и опустив руки.
- Готов? - спросил Лемюэль.
- Да.
Лемюэль хлопнул по столу, и карты посыпались на пол. Рука Аримана, словно атакующая змея, метнулась вперед и подхватила в воздухе единственную карту с золотым обрезом. На ней была изображена золотая колесница, запряженная парой белых крылатых коней. Ариман положил карту лицом вверх.
- Видишь? Это вполне возможно.
- Тебе помогли рефлексы Астартес, - сказал Лемюэль.
- Ты так считаешь? - с улыбкой спросил Ариман. - Ладно, давай попробуем еще раз.