– Ваша светлость, боюсь, вы совершаете большую ошибку, – торопливо вышел из небольшой дверцы старший из искусников, – обращаясь с чужим мастером, как со своим или как со свободным человеком. Амулет не только вещи окрашивает в черный цвет, но и восприятие жизни. И те события, которые важны и интересны обычному человеку, не волнуют черного искусника.
Корди смерил его недовольным взглядом, зло отшвырнул стоящий перед ним бокал и гневно рыкнул:
– Почему все эти важные детали я узнаю только сейчас?
– Вы никогда этим не интересовались, – опустив взгляд, тихо сообщил искусник. – А мы можем говорить только о тех вещах, о которых нас спрашивают. И вы никогда раньше не пытались разговаривать с чужими мастерами без разрешения их хозяев.
– Как тогда мне выяснить, много ли ей сказала Лави про мои замыслы?
– Спросите напрямик, – кротко посоветовал покорно склонившийся перед хозяином мастер и вернулся в свою каморку, даже не глянув на Алильену.
А ей внезапно стало так совестно, словно она его обокрала. Ведь искусник вступился за нее в самый напряженный момент: рассмотрела магиня и раздувающиеся от гнева дядюшкины ноздри, и яростно крутящие кольцо с боевым зарядом мясистые пальцы. И жаркой пощечиной стыда ожгло щеки понимание, насколько глупо она поступает, играя с огнем. Ведь разъяренному Корди ничего не стоит выпустить в дальнюю родственницу пару шаров или молний, желая испытать, насколько хорошо защитил ее Юдган.
Разумеется, пока самоуверенный барон даже не догадывается, чем может обернуться для него такой обыденный вроде бы поступок. Да и откуда ему знать, как трудно сдерживать свои чувства магине, когда ее резерв давно полон, а энергию девать просто некуда? Она уже перенастроила всю защиту в своих комнатах и вскоре закончит с обеденным залом, жаль только, это мало помогает, много энергии туда не истратишь. Все камни и так наполнены силой, достаточно лишь поменять вложенные в них условия и ключ-слова.
Но вот подталкивать Корди к рискованному эксперименту пока рано, одной ей не справиться со всеми его охранниками, и значит, нужно постараться больше пока не испытывать дядюшкино терпение.
– Алильена, Лави сегодня на прогулке что-нибудь говорила тебе о моих планах насчет твоего будущего?
– Нет, – так же безразлично сообщила Лил чистую правду, ведь в городе мать ей и на самом деле не сказала ни слова. А о том, что происходило во дворце, пусть барону донесут осведомители.
– А каким-нибудь иным способом намекала? – не выдержал Ферд, но его девушка словно не услышала.
– Алильена, – снова начал взрыкивать барон, – почему ты не отвечаешь моему советнику?
– Хозяин разрешил мне разговаривать только с тобой. С остальными – лишь в тех случаях, когда это понадобится мне.
– Бикет! – рявкнул вышедший из себя Корди, и даже Алильена ощутила шедший от него запах вина. – Иди сюда и стой рядом! Почему хозяин приказал ей вести себя так по-идиотски?
– Так положено, всегда такие указания дают, – почти виновато пояснил мгновенно примчавшийся искусник. – Он ведь ее лично к вам отправил. И только вам она обязана отвечать и исполнять поручения. Иначе девушкой начнут командовать все, кому не лень, и это может привести… к любым последствиям.
Последние слова он произнес, скромно опустив глаза, но Корди понимал подобные намеки в любом состоянии, тем более и выпил-то в этот раз всего пару кубков выдержанного вина, привезенного вчера с южных островов.
– Вот как, – задумался барон, и очень скоро в его глазах зажегся хитрый огонек. – Алильена, ты можешь усилить для меня зелья?
– Да, – с прежней бесстрастностью произнесла Лил и встала с кресла.
– Бикет, принеси!
– А пирамидку? – испытующе глянул на девушку искусник.
– И пирамидку и перчатки, – подтвердила она.
Через минуту искусник поставил на стол, с которого появившиеся по звонку слуги мигом убрали еду и посуду, серебряную шкатулку, щелкнул замками и начал доставать флаконы. Алильена тем временем сняла с шеи шарфик, стянула им в хвост волосы и натянула алхимические перчатки из пропитанной противоядиями тонко выделанной кожи.
Впрочем, судя по всему, они ничуть не мешали девушке, работала она быстро и умело. Со свойственным только редким женщинам изяществом брала флакон, ставила перед агатовой, с алмазными глазками пирамидкой, легко крутнув, что-то шептала про себя и отставляла в сторону.
А закончив, так же спокойно стянула перчатки, отдала искуснику и вернулась на свою коляску.
– Проверь, – приказал старшему мастеру Корди, и тот осторожно поднес амулет поочередно ко всем фиалам.
– На восемь. – В голосе искусника звучало уважение.
– А у тебя? – прищурился, словно запамятовал, барон.
– В шесть раз, – суховато сообщил искусник.
– Ну не обижайся, забыл. Но я знаю, что это очень неплохо. А теперь скажи мне, сколько моя племянница стоит как искусник. Хочу знать, что предложить за нее хозяину, не в моих правилах оставлять кровных родичей рабами.
– Она очень дорогая, – сразу же уверенно заявил Бикет. – Потому он ее и не подарил. По стоимости ваша племянница равна Юдгану, если не дороже. Молодые и здоровые, да еще и незамужние женщины-мастера – очень большая редкость, и потому они так ценятся. Особенно теми, кто намеревается воспитать для себя сильного и преданного свободного искусника. Ведь ее сын или дочь будут творить чудеса. Я знаю всего двух таких мастеров, и оба они сильнейшие целители, могут даже вырастить ухо или палец. Но найти ей мужа будет очень непросто, женщины-искусницы рожают одаренных детей только от любимых мужчин, и лучше – от одаренных.
– Тьма, – злобно врезал кулаком по подлокотнику барон. – Ну почему я не приказал прикончить того лохматого недоумка немного раньше, пока он не начал изобретать собственные тупые планы! Как надоели идиоты! – Помолчал, щелкнул пальцами, взял у подбежавшего слуги новый бокал, и словно только вспомнив, милостиво махнул племяннице рукой: – Спасибо, Алильена, отдыхай, тебя отвезут в твои комнаты.
Выезжая из-под холма, Лил думала о старшем искуснике и пыталась представить себя на его месте, много лет, день за днем лебезящей перед властным и жестоким бароном. Кулаки невольно сжимались от жаркой ненависти, и девушка понимала все отчетливее, как необходимо ей срочно сбросить куда-то энергию, пока она не сорвалась и не выдала себя. И так Бикет ее сегодня очень удачно прикрыл, сказав, будто зелья усилены в восемь раз, хотя на самом деле они были мощнее, по меньшей мере, вдвое. Но сделать их слабее ей попросту не удалось.
Во дворце магиню встретил необычайно почтительный дворецкий и, бледнея, сообщил девушке неожиданную новость: для нее приготовлены комнаты на третьем этаже, где живет лишь сам барон и его родственники.
– Где моя горничная? – холодно произнесла Алильена, глядя мимо него, и ожидающий неподалеку лакей зеленым тараканом ринулся в сторону прежних покоев искусницы. – Приведите, да пусть захватит мою книгу. И выдайте ей наконец другую одежду.
Вскоре она неторопливо поднималась по лестнице за почтительно пригибающимся дворецким, а следом нехотя брела, прижав к груди книгу, смуглая танцовщица.
"Нужно будет как-то успокоить девчонку, – думала Лил, – и выяснить наконец, как ее зовут". Надоело изображать из себя злобную гадину, да и рабыня меньше будет мечтать, как бы сбежать или отомстить. Вспомнив себя почти в такой же ситуации, магиня сжала зубы от внезапного стыда, припомнив, с какой ненавистью смотрела тогда на Инка. А он ведь старался ее спасти и все время думал о том, как бы побыстрее добраться до безопасного места.
Нет, сейчас об этом лучше не вспоминать… но и забывать, как пуст и холоден стал без него мир, она себе больше не позволит. Никто не спросит, не устала ли она, не поправит, словно невзначай, воротник куртки, не снимет с лошади и не сунет самую румяную лепешку. А в разгар тренировок вдруг глянет испытующе и с деланым безразличием объявит перерыв.
Алильена словно наяву представила ту берлогу, теплый взгляд Инка, его сильные руки на своей талии и едва не всхлипнула от жалости к самой себе. Сдержаться сумела лишь неимоверным усилием воли, а едва преодолев приступ тоски, яростно приказала себе не раскисать и не рыдать, как селянка. Раз Инк сказал – жди, значит, вернется, никогда еще он не позволил усомниться в своих словах.
Но дальше девушка шла все быстрее, торопясь попасть в свои комнаты и найти вещицу или украшение, куда можно было бы залить побольше силы.
В комнаты почти влетела и, не рассматривая ни убранства, ни расположения комнат, помчалась туда, где магическим чутьем ощущала воду. Не так давно проснувшееся умение еще пару лет назад предсказал папенька, упорно обдумывающий пути, по которым может пойти развитие мага.
– Ведь это очень просто, Лилья, – задумчиво говорил он, мечтательно глядя за окно. – Раз носитель магии ощущает ее концентрацию в камнях и людях, то должен чувствовать и в воде и в растениях. Не сразу, но по мере возрастания мастерства и резерва ты будешь получать все новые, неимоверные способности, видеть ночами, ощущать вокруг себя все предметы так, будто обладаешь особым зрением. И вода должна сиять лишь чуть меньше, чем камни. У меня дух захватывает от мысли, насколько одаренными и могучими будут наши потомки, если сумеют вовремя это понять и пойти по верному пути.
Купальня в этих покоях оказалась просторной комнатой с широким окном и стоящим на львиных лапах наполовину наполненным серебряным бассейном. Лил щелкнула запором и кинулась к нему, на ходу бросая в воду шарики энергии. Через пару минут девушка почувствовала облегчение и только теперь задумалась, как будет выкручиваться из этой ситуации. От воды шел пар, и не было никакого желания к ней прикасаться, Лил и так понимала, что почти вскипятила бассейн. Несколько минут она сидела, обессиленно опустив руки и пытаясь придумать, как скрыть следы своей оплошки. Папенька, помнится, утверждал, будто выход есть всегда, просто зачастую он настолько прост, что кажется бессмысленным. Но ему легко говорить, он вообще был неимоверно изобретательным и все время придумывал какие-то новые хитрости. А что делать ей с ведрами кипящей воды, если кроме как добавить холодной, ничего в голову не приходит. Неплохо бы добавить лед, но где взять его летом, кроме мясных подвалов?
Лил усмехнулась, представив, как ошалеют все слуги и охранники, увидев таскающую глыбы льда родственницу барона, и сердито фыркнула. Не тем она занимается, хотя… если можно энергией нагреть воду, то кто сказал, что нельзя охладить? Есть ведь даже заклинание для амулетов, которые кладут в лари с провизией богатые путешественники, отправляясь в дальнюю дорогу.
Еще несколько минут ушло на составление отчетливой картинки воздействия магии на горячую воду, изобретение ключ-слова и осторожный эксперимент. Замораживать воду в лед Лил не собиралась, лишь немного охладить. А потом можно будет искупаться… или заставить вымыться горничную, как, кстати, ее зовут?
Заклинание сработало именно так, как она хотела, и Алильена отправилась в покои искать горничную. Четыре довольно просторные комнаты, отделанные с кричащей роскошью, магиня прошла, бегло осматривая обстановку, и нашла служанку в самой последней, гостиной, сидящей на полу возле двери.
– Как твое имя?
– Зейна, – тихо выдавила девчонка.
– Иди в гардеробную, выбери себе чистые вещи и отправляйся купаться, там вода теплая. И учти, мыться нужно как следует! Грязнуль я не люблю.
Девчонка глянула обиженно, поджала губы и побрела в купальню, а Алильена, хмуро усмехаясь, направилась к двери на балкон, единственное помещение, которое интересовало ее в новых покоях. Никаких охранных нитей на двери не оказалось, и вскоре Лил бродила вдоль перил широкой крытой террасы, рассматривая сверху парк, речку и дальние холмы.
Еще в детстве, с того дня как она начала изучать заповеди искусников, магиня привыкла составлять в уме планы всех домов и строений, куда попадала. "Искусник всегда должен знать, в какую сторону бежать в случае опасности", – не раз повторял папенька.
И едва оказавшись во дворце Корди, девушка попыталась составить в уме план баронских владений, но в этот раз общая картинка почему-то никак не складывалась. Целый угол поместья между высокой северной стеной и расположенными с западной стороны дома казармами для охраны оказался потерян, словно вырезанный из пирога кусок. Лил медленно обводила взглядом парк, не желая выдавать себя и прямо смотреть туда, где у каменной высокой ограды краснели крыши казарм, и заранее понимала, насколько бессмысленно ждать там подсказку для неожиданной загадки. И когда все же повернулась в ту сторону, со смешком поняла, как была права. Стена, к которой примыкали строения, в этом месте была еще выше, просто раньше это было непонятно из-за плюща, густо оплетшего камень и казавшегося издали верхушками деревьев.
"Значит, там все же не дикий лес", – решила Алильена, медленно двигаясь в противоположную сторону, Корди никогда бы не допустил, чтобы лес подходил к самому дому. Значит, там довольно большой кусок парка или какие-то строения? Но зачем барону строения, если в ту сторону выходит целый угол дворца?
Светлые боги, ну конечно! Потому-то у нее и не складывался план нижнего этажа, что какая-то его часть тоже недоступна таким, как она, гостям. Туда нет ни одной двери, Лил уже успела обойти и рассмотреть весь немаленький дворец, и даже словно случайно забрела на кухню. Объяснив это поиском своей горничной. Вот в тот раз ей и рассказали о правилах барона. Все слуги и охранники спали в казармах и ели тоже там, для них была построена своя кухня и столовая. И горничной Алильены надлежало ходить туда, раз она перестала быть танцовщицей.
После этого Лил заинтересовало, где живут разнообразные лицедеи, и горничная пояснила, что рабам отведена часть второго этажа, разделенная на женскую и мужскую половины. Они не имеют права никуда оттуда выходить, пока не позовет дворецкий, а еду им приносят из баронской кухни.
Теперь Алильене становилось все яснее, с какой неразрешимой задачкой она столкнулась. Для того чтобы выяснить, сколько места занимают на втором этаже лицедеи, ей нужно будет попасть в их комнаты, но тогда соглядатаи всех сортов немедленно доложат об этом Корди, и он снова устроит ей допрос. Нет, как ни жаль, но выяснение этой тайны придется оставить до того момента, как вернутся Инк и Ленс. О том, что с ними может вернуться папенька, Лил старалась не мечтать, слишком хорошо успела убедиться, как любит судьба ломать заранее придуманные планы.
Глава 22
Обедали Инквар с Ленсом в шатре на берегу ручейка, поставленном специально для них неподалеку от штабного. Удобно устроившись в полотняных раскладных креслах, неторопливо ели принесенное травницами тушеное мясо и пироги, запивали бодрящим отваром и изредка обменивались односложными замечаниями. Оба устали и истратили почти всю магию, но она постепенно возвращалась, и Инквар, вычислив время, которое понадобится для полного восстановления, надеялся уже к утру приступить ко второй части обговоренного с собратьями плана.
Однако вскоре в очередной раз убедился в недолговечности человеческих задумок.
Появившийся в шатре Гарат некоторое время молча приглядывался к обедающим магам, потом подсел к столу, налил себе отвару, сделал несколько глотков и вздохнул.
– Он принес хорошую новость, – буркнул Ленс, откладывая в сторону недоеденный пирог, и пояснил с интересом смотревшему на него гостю подробнее: – Но почему-то ощущает себя виноватым.
– Приближаться к тебе становится страшно, – пошутил Гарат. – Чувствуешь себя прозрачным. Да новость не плохая, а наоборот. Полчаса назад почти одновременно решили сдаться сразу три банды, две крупные и одна маленькая. Бранг велел им разделиться и идти к пяти разным проходам, которые усилил дополнительными отрядами. Сейчас они уже выходят, и первая банда скоро будет возле прохода. Травницы, целители и искусники уже там.
– Все понятно, – остановил его Инквар. – Мы уже идем. И не считай себя мучителем, амулеты бандитов для нас сейчас самый лучший способ пополнить потраченную магию.
– Я и не подумал, – изумленно распахнул глаза Гарат и вдруг, что-то сообразив, огорченно прикусил губу: – Светлые силы… так ты еще тогда, в лесу, мог бы…
– Мог. Но не стал. Откуда бы я тогда узнал, где Лил? Но я вообще никогда не нападаю первым. – Инквар посмотрел в лицо собрата и дружески хлопнул по плечу: – И забудь уже об этом. Я видел ее и подал знак. Впрочем, она узнала меня первая.
– И очень обрадовалась, – не задумываясь выдал сестру Ленс, по-взрослому усмехнулся и хитро добавил: – Сначала.
– И это в ней самое замечательное, – мечтательно улыбнулся Инквар, и его глаза на миг осветило неподдельное счастье. – Алильена всегда больше беспокоится о других. Ну, к которому проходу идем?
– Зинерс предложил начать проверку с главаря самой крупной банды, – пояснял шедший впереди Гарат. – Он нарочно направил его отряд в самый центр линии осаждающих.
– А если эти тоже приготовили какую-нибудь подлую западню? – вслух размышлял Ленс. – Тот, Фужинт, не мог поделиться с ними своим зельем?
– Нет, – твердо объявил Инквар. – Вряд ли он настолько доверяет своим соседям. Такие подлые люди сами никогда не говорят правду, не делают добра и ничем не делятся. И от других ничего подобного не ждут, но вот заключить с ними тайное соглашение он вполне мог. Например, пообещал за хорошую оплату подать сигнал, когда можно будет вырваться из осады с наименьшими потерями.
– Скорее всего так и было, – согласился Гарат. – А они, увидев, как горят его владения, поняли, что надеяться больше не на что.
Вскоре спутники оказались перед устроенным из щитов узким коридором, по обе стороны которого стояли мечники и алебардисты, а новенькие вышки, деревья и руины за их спинами щетинились стрелами лучников. Наемники вовсе не собирались верить сдающимся на слово.
– Ленса нужно посадить так, чтобы никто не видел, – тихо предупредил Инквар, и встречавший их Зинерс успокаивающе кивнул:
– Мы об этом подумали. Для него мы приготовили амулет с заклинанием отвода глаз и крытую повозку, Ленс будет сидеть за занавеской. А ты устроишься на месте кучера, там удобное сиденье. Будете подавать нам сигналы, а если попадется кто-то особо опасный…
– Я его усыплю, – пообещал юный маг, забрал амулет и ловко нырнул в повозку.
Жиденькая вереница мрачных людей, ведущих за собой, как пропуск на свободу, рабов и пленных искусников, потекла через коридорчик, попадая в руки собратьев Инка, деливших их на две части. Рабов направляли к большому шатру, где уже успели установить несколько бочек и лоханей с теплой водой. Посовещавшись, Бранг и Зинерс решили всех, и рабов и их бывших хозяев, прежде всего искупать и напоить зельем от бешенства.