Багрову очень льстило внимание психологов. Кажется, он питал к психологии тот нездоровый интерес, какой обычно просыпается в людях, впервые прочитавших Фрейда и впавших в особое состояние прозревания гениталий фактически в любых предметах вещного мира. Любой психолог казался Денису пророком, а попытки постижения себя - откровением.
Это было мило. Я постепенно утвердился в мысли, что Денис - забавный парень.
Калюжный о своих снах не распространялся; психологи подозревали, что он их не запоминает. Эдик то и дело видел дикие кошмары, которые не мог ни объяснить, ни описать. Единственное, что из него выбили наши мозгоправы - это безумные цвета того, что ему снилось, цвета, которые не имели названия на человеческом языке. Саня Токорев, громадный, перекачанный и продолжающий качаться парень с физиономией, уровнем интеллекта оскорбившей бы даже гориллу, старался спать в любую подходящую минуту - и снилось ему нечто, вызывающее мощнейшую эрекцию. Витя Кудинов, тощий и злой, очень типичный гопник из предместий, наоборот, изо всех сил старался не спать лишних часов, потому что в снах ему, как он говорил, часто являлась какая-то густая, прозрачная, синеватая, душащая масса, поднимающаяся до самого горла, вся кишащая белыми пузырьками, похожими на коконы.
Со мной было и проще, и сложнее. Мои обычные сны представляли собой бредовую, страшно меня утомляющую, быстро мелькающую вереницу тех самых крохотных пророчеств: мне снился завтрашний день, но в обрывочных микроскопических мелочах, без связи и основы. Колбаска зубной пасты, срывающаяся со щётки в раковину, ветка, хрустнувшая под ногой, комочек ваты с каплей крови, упавший на пол - вот в таком роде, бессмысленно и бесполезно. Тем гаже было ощущение déjà vu, когда какой-то нелепый демон из мелкого садизма прогонял эти видеоролики по второму кругу. Но перед очередным переходом всё резко менялось.
Дважды мои сны становились связными и красочными - и ощущались, как сообщения, донесения, настоящее ясновидение - до озноба. Мне снились места, которые я с трудом мог осмыслить и описать - каждый раз новое; их будто транслировали в мой мозг с непонятной целью. Я помнил эти сны долго и в подробностях; впрочем, это мало помогало психологам: для того, чтобы дать о них хотя бы общее представление, мне надо было стать художником.
Перед вторым переходом, к примеру, я видел… Я не понимаю, что это было: ущелье ли, с тёмными отвесными стенами, в которых прорублены светящиеся желоба, здание ли изнутри, со светящимися белым светом длинными вертикальными оконными проёмами, что-то ли иное… Впрочем, за здание говорили балки перекрытий, плоские, чёрные и глянцевые; к средней, проходившей вдоль здания или ущелья, на сложной системе тросов был подвешен… наверное, лифт или подъёмник, двигающийся почему-то не вверх-вниз, а вдоль стен - с головокружительной скоростью. Я стоял на площадке этого подъёмника, мутно-прозрачной, широкой и не огороженной ничем, кроме бортиков высотой в ладонь, и мой желудок болтался где-то у горла от дикого ощущения высоты и стремительного движения. Почему-то я не чувствовал никакого ветра в лицо… возможно, эту летающую площадку, кроме условных бортиков, огораживало какое-нибудь силовое поле - но ни малейшего желания проверить я не испытывал.
И я был там не один.
Рядом со мной стояли длинные, белёсые, невероятно спокойные существа, четверо или пятеро. Ничего общего с людьми: высокие, выше меня, на двух тонких ногах, но без признаков рук, плеч, даже шеи - тёмные нечеловеческие лица выдавались из белёсых веретенообразных туловищ барельефами, и белёсые наросты возвышались сзади над лицами, как горбы. У этих созданий были внимательные чёрные глаза и маленькие безгубые ротики, которыми они то ли пожёвывали, то ли по-рыбьи глотали воздух. Смотрели существа на меня без страха и без злости, с доброжелательным лёгким любопытством - как на необычное, безвредное, но не слишком интересное явление природы.
Это видение преследовало меня целую неделю. Я извёл пачку бумаги, пытаясь нарисовать одно из этих существ, но у меня выходили рахитичные печальные куклуксклановцы. Я пытался объяснить доку Кириллу, что у меня отчётливое ощущение не столько сна, сколько некоей передачи, случайно пойманного сигнала непонятно откуда, что почему-то это крайне важно и относится ко всем - он кивал, писал, мои рассказы снимали на видео, рисунки забирали, но, кажется, я никого не убедил. Неделю я вспоминал стремительное движение, мелькающие вертикальные оконные проёмы и доброжелательно-любопытные взгляды чёрных глаз на тёмных безносых лицах - через неделю, перед третьим переходом, мне приснился новый сон.
Если в первом сне мне представился действующий механизм, может - иномирное транспортное средство, то во втором я увидел нечто очень старое. Очень. Тут уже давным-давно ничего не работало, если вообще работало когда-нибудь.
Мне приснились руины. Четыре высокие стены без крыши не просто заросли мхом - мох пророс их насквозь, они были пропитаны мхом, как губка - водой, если можно так сказать. Мох казался мягким даже на глаз, он был мохнат, как иранский ковёр, и такого же цвета: жемчужно-серого, местами - бледно-зелёного. Пол тоже порос мхом, только тёмно-изумрудного оттенка - во мху утопала нога. Над руинами плыли кремовые облака, подсвеченные, вроде бы, вечерним солнцем. Мне было очень хорошо, как бывает в тихом парке, около какого-нибудь древнего памятника. Вокруг вились тоненькие, необычного вида комарики; воздух благоухал, как очень далеко за городом - живыми растениями и ещё чем-то прекрасным. Я протянул руку, чтобы дотронуться до стены - и тут кусок мха шириной в две ладони шевельнулся, превращаясь в существо кошмарного вида, в замшелого то ли краба, то ли паука, с мохнатыми суставчатыми лапами и целым ожерельем круглых глаз над жвалами размером с мой указательный палец. Я проснулся в поту, с ощущением, что вовремя успел смыться из замшелых руин, пока весь мох не превратился в опасных тварей.
Наверное, надо было успокоиться, сообразив, что это только сон и ничего больше… Но в тот день всё пошло наперекосяк, а предчувствие в один прекрасный момент ударило, как электрический разряд. У меня не вышло предотвратить беду, я не успел всего на пару-другую секунд - но дело ещё и в том, что мне помешали.
Помешали намеренно. Кое-кому ожидаемо захотелось погеройствовать. А в таких случаях всегда случается беда - не только с героем, но и с теми, кто его окружает.
Испытатель №24
…Браво, парень! Ты становишься волком!
Браво, парень! Ты не спишь под дверьми!..
Олег Медведев
Мне иногда хотелось ему в лицо заорать: "Я из Всеволожска, понял, нет?!" В том смысле, что я, сука, жил в том же Питере, что и ты, ясно? Нехрен тут выделываться, как муха на стекле! Плясун и певун… писун и плевун, блин.
Если бы этот козёл меня не раздражал, как я не знаю что - всё было бы очень круто. Очень интересно.
Ёлки, знать бы раньше, что мы такое умеем! Я б ни фига не беспокоился за страну, я б всем, кто вякал, позатыкал хлебальники, блин! Это ж можно нагнуть Пиндостан и кого угодно нагнуть! Можно десант послать хоть в Белый Дом, хоть куда! Охрененно, мужики. Я, когда увидел этот ТПортал, сразу понял, насколько это охрененно. Это не сопли сосать, блин, это сила.
Главный мне грит: "Серёга, на вас надеется страна!" - поэл? На нас надеется страна, ясен пень! Мы не подведём. Я жить начал на полную катушку здесь, на "Игле".
Всё-таки до этого почти не жил. Сейчас понимаю так, что готовился к этому… к подвигу.
На гражданке я уж точно не жил ни фига. Когда Динька Багров распинался про своего папаню, как папаня ему объяснял то и сё, про армейку там, про долг, я только потихоньку позавидовал. Потому что мой мне если чего объяснял, то только когда я ещё в пелёнки ссался. А потом он совсем спился, в хламину. И когда я уходил служить, он уже был просто вошь, а не человек - и маманя на него орала целыми днями, совершенно без толку. Но я про это, ясно, не распространялся, потому что не ихнее это дело. Только психологам пришлось, потому что в ихних анкетах были такие вопросы в лоб, а мне велели писать только чистую правду.
Эти анкеты составлял, конечно, какой-то озабоченный хрен. Потому что кому какое дело, чего там я боюсь, сколько пью - не так я много и пью! - на что дрочу и от чего стояк бывает. Я смерть не люблю про такое говорить. Кому-нибудь скажешь, а он потом будет тебя всю жизнь тыкать. Стыдоба. Ну, к ляду. Здоровый, не курю - и не курил никогда. Спортсмен. Годен. Какие ещё вопросы-то?
Но у психологов - медицинская тайна, поэл? Мне им пришлось всё это расписать, в смысле - птички-галочки нарисовать. Неприятно, что у них такое досье на меня образовалось, но они, вроде, не имеют права об этом трепаться направо и налево. Секретность.
А главный мне грит: "Вам нужны основательнейшие тренировки. Возможно, именно вы - десант нового поколения, будущее армии". И я это так понимаю, что нас могут потом и с гражданки высвистнуть, если что. Тренировать молодняк или воевать где-нибудь там - чем чёрт не шутит.
Показать всем этим уродам козью морду. Расслабились у себя в Пентагоне, блин!
И я тренировался.
ТПортал, он… тяжело, в общем.
Мужики любят про него потрепаться, мол, такой он и сякой он… Маются всякой хреновиной. Работа есть работа, в армии - тем более. Мы - испытатели. Дисциплина - всё. Сказано: "Иди через портал", - и идёшь. Делали учёные люди, для важных вещей делали, так что и рассуждать нечего.
Только тяжело. Но это уже не ихняя забота.
Главное дело - у меня от него как-то крыша едет. Как будто меня кто стирает резинкой, а потом я постепенно снова вырисовываюсь. Медленно, блин! Когда первый раз прошёл, стою, зенками хлопаю, а в башке пусто. Совсем пусто, аж звенит. Мужиков тошнит, рвёт - а я как новенький, но гляжу вокруг, будто только что народился, и не могу сообразить, что это за хрень и как она называется. Мее-едленно, противно вспоминается: "вертолёт", "дерево" - а которое из них что - это уже, блин, в следующем раунде! А главное, на собственную руку смотришь, на ладонь - а она стрёмная какая-то, как чужая, как морская звезда какая, прямо к тебе приделанная… Грудники орут, я видел, если лапчонками машут перед мордочкой - я теперь знаю, почему. Фигня какая-то из тебя растёт, а зачем - сходу и не сообразишь…
А медик тут же грит: "Вы - Сергей Калюжный, да?" - и мне сразу стало легче. Угу, я - Сергей. Это не фигня, это грабки мои. Вот осина растёт, вот плиты бетонные, вот автоматчики. Всё встало на место, слава богу. Потом уже в вертолёте меня обвешали датчиками, расспрашивали, какой год, да какой месяц, да как называется то и сё - я отвечал, приятно было, что помню. Только чувствовал себя малость оглушённым. Знаете, как если в нокдаун закатают так, что искры из глаз - и некоторое время ты будто не в себе чуток.
Тренировки… Хреноватый из меня выходит десантник, если после переброски я стою-скучаю, как ошизденевший вконец. И, главное, как тренироваться - не очень понятно.
Ну чё… я качался. Тут почти все качаются, когда есть свободная минута. Но мужики говорят, что физподготовка не очень-то помогает. Иначе Саня, у которого физподготовка гораздо лучше моей, не блевал бы после каждого перехода. С другой стороны, у Диньки физподготовка совсем плохая, а переход на него, вроде бы, почти не действует. Загадка.
Поэтому я занимался физподготовкой, но думал, что тут надо что-то другое. Подозреваю, что моей подготовкой занимались во сне… я слыхал про обучение во сне. Только мне ничего не сказали, я, видно, не должен был знать, что меня натаскивают, пока я сплю. А лучше бы сказали, блин, потому что в первый раз я чуть не обоссался, ей-богу.
После того как прошёл портал, после всех процедур, после всего - вырубился без задних ног. И вижу, очень реально, как живое: стою на какой-то горе - не горе, а, наверное, на бруствере из коричневых плит - и смотрю вроде как в бинокль. А в бинокль видно, как к этому брустверу по выжженному полю ползут танки, только пушки у них тонкие и опущены вниз под углом, а вся броня - пластинками. И вот, будто, эти танки подползают ближе - и тут я гляжу: ё! ноги ж у них! Точно же, загребающие волосатые лапы! Никаких гусениц, ничего! А они вдруг как дадут! Не из хоботов, блин, а откуда-то сзади у них поднялись такие… типа хвостов - и из этих хвостов они как врежут! Какие-то кипящие струи это были, от них прямо камень вскипал, и гляжу - оно летит мне в лицо прямо! И тут машинный голос, вроде как женский, говорит: "Встать! Это сон!"
Я проснулся весь в поту, меня прямо в жар кинуло от облегчения. А психологи эти ещё потом спрашивают: "Вы помните, что вам снилось, Калюжный?" Ага. Щас я вам буду рассказывать, что ваши машинки меня во сне перепугали, как сопляка! Не помню, грю.
Это Разумовский, Артик, блин, любитель им по душам выкладывать, как и что. Вот они и носятся с этим козлом, ах, у него такие интересные реакции! А он и рад, пидор. Все пидоры страшно радуются, если кто на них внимание обратит. Истерички. Ах, какие сны, блин! Я сразу решил, что я-то так не буду - никто из нормальных мужиков не бегает в психологический сектор каждые пять минут, только козёл этот. Докладывать, где у него ещё зачесалось, побегунчик, звезда наша с интересными реакциями.
Все в этой части - мужики как мужики, только этот Артик, блин, фигартик, убоище, один такой особенный. По морде видать, морда - как у этих задротышей в телевизоре, а он ещё и танцы там, на гражданке, танцевал. Будто нормальный мужик будет заниматься танцульками вместо нормального спорта! Латино, блин, американскими… И психологи с ним носятся, как с редким явлением природы - ещё б он не редкий, среди нормальных-то! В общем, я-то всё делал, чтобы не быть похожим на этого козла - и от меня отвяли со снами, но крутить свою машинку не перестали. Так и крутили.
Чем дальше, тем круче загибали. Они же хотели, чтоб я тренировался - ну и тренировали по полной. Чаще всего военные действия, всегда какие-то ненормальные. То сверху медузы пикируют зелёные, соплями капают, то в космосе что-то на меленьких фигульках, вроде самолётов, но в космосе - людей в клочья рвёт… И каждый раз в конце машина говорит: "Встать! Это сон!"
И - да, оно, блин, помогает! Отпускает постепенно. Чувствуешь, что дёргаешься с каждым разом меньше и пОтом уже не обливаешься, как в бане. Перед вторым ТПереходом они сделали очень страшное - будто смотрю на себя, а я, вроде как, то ли таракан какой-то, то ли паук. На руки смотрю - а они клешни из этого, костяного или какого, как у рака, щёлкают… Если б не держал в уме, что это сон, с ума бы свихнулся, а так - выдержал, даже любопытно стало: ишь, какую дрянь выдумали, ёлки! И переход я прошёл полегче. Правда, полегче. Чутка ошалело, но уже себя помнил и слова не забывал.
* * *
А на третий раз мы должны были перебрасываться группой. Впятером - половина отделения. Это только недавно они навострились делать - даже новый ТПортал привезли, чтобы двоим пройти. Побольше размером. Народу у "Иглы" собралось - что людей: Главный, конечно, ещё толпа учёных в очочках, в костюмчиках, какой-то чин в звании полковника, а какой род войск - я не разобрал, что-то непростое. Генеральный конструктор, аспиранты, врачи, всякая такая хрень. С той стороны, я думаю, тоже немало было всяких разных с фотоаппаратами, камерами и вертолётами. Главный грит: "Гордитесь, подвиг", - блин, не муха нагадила! "Вы, - грит, - первые проходите через нуль-ТП группой, могут быть любые неожиданности и нестандартные реакции, будьте готовы, ребятки. Мы все на вас надеемся. Получите неделю полноценного отдыха". Лучше бы домой отпустили на эту неделю, блин, секретность, будь она!
А нас было: я, Динька, Витя, Артик - блин, жаль, но тут что-то сошлось так, группы крови, может быть - и Саня. И все были спокойные, только этого пидора, блин, трясло мелкой дрожью, трусил он по полной, до уссачки трусил - и даже не стыдился, похоже.
Первые пошли Витя и Динька. Витю назначили старшим группы, а Саня, который тоже дослуживал последний месяц, шёл замыкающим. Я и Артик должны были войти в ТПортал за первой парой - и вдруг этот козёл взбесился.
Он заорал: "Стойте, стойте, нельзя, я видел!" - и попытался схватить Диньку за локоть, но Динька уже сделал шаг. Тогда этот пидор с бешеными глазами стал загораживать мне проход - и я врезал ему хорошенько. Он влетел в ТПортал, как ласточка, блин - а я спокойно шагнул за ним. Никто ничего и сообразить не успел.
Нехрен эксперимент срывать.
Я вышел из портала очень хорошо, только чутка мутило - а вокруг, кроме мужиков из группы, никого не было. Вообще. Ни вертолётов, ничего.
И лес был того.
Не наш.
Лес
Испытатель №6
…Как будто вновь кругом пятьсот,
Ищу я выход из ворот,
Но нет его, есть только вход,
И то - не тот…
В. Высоцкий
Выхожу из ТПортала, ещё ничего сообразить не успел, даже не огляделся - а в меня вдруг влетает Разумовский. Натурально, я от неожиданности не успел среагировать, так и плюхнулся на четвереньки - только отдёрнулся в сторону, потому что всем известно: Артик после перехода блюёт.
Не хватало ещё, чтобы на меня. И без того муторно.
Встаю - и тут же понимаю: вокруг трындец какой-то.
Во-первых, мы не в точке "Ч". Стоим на мху - никаких бетонных покрытий. Вокруг - ни души, а лес совершенно не тот: что я, наш лес не узнаю, что ли? А во-вторых, у меня в группе драка.
Калюжный Разумовского тянет за шкирку и примеряется, куда ему двинуть, а Разумовский, зелёный, как огурец, только с красной ссадиной на скуле, пытается прекратить блевать и начать материться. А Багров бегает вокруг, машет руками и вопит: "Мужики, мужики, ну не надо!"
Дурдом на выезде.
Всё потому, что духов стали брать. Раньше старослужащих брали - и все соображали, как себя вести. А эти придурки, похоже, вообразили, что они на гражданке и что у них разборки из-за бабы.
На мою голову.
- Калюжный, - рявкаю, - убоище, да что ж ты прилип-то к нему? Влюбился, что ли?
Сработало. Калюжный воротник Разумовского выпустил и посмотрел на меня зверем:
- А ты видал?! Этот пидор весь портал, нахрен!..
Тут Разумовский очухался:
- Витя, это же другой мир! Мы в другом мире! Я знал, я видел, вы оглянитесь вокруг, этот истерик…
- Так, - говорю. - Ша. Заткнулись все на две минуты.
Заткнулись. Только дышат тяжело и сжимают кулаки. Ждут, когда можно будет додраться. Идиоты. И Багров рядом стоит, как зайчик, смотрит испуганными глазами.
Круть какая…
Спрашиваю у Разумовского:
- Чего ты видел?
- Ты знаешь, - отвечает, - я иногда вижу крохотные кусочки будущего…
Калюжный только что не зарычал, а меня вдруг пробило на ржач. До слёз, еле успокоился - а на меня все уставились, как на буйного психа. С опаской. Ждали, что я ещё выкину.
- Ах, ты же, Господи, - говорю, - Разумовский, Кассандра ты наша недоделанная! А я, етить вас всех, иногда вижу крохотные кусочки прошлого! Как наяву, вашу мать! Хотите, предскажу?
Они совсем обалдели, все трое. У них аж челюсти отвисли. Ждут. Я еле удержался, чтобы опять не заржать.