Нарком глубоко задумался и даже не заметил, как его загадочный посетитель ушел. Спроси сейчас наркома, как тот выглядел и что говорил, – вряд ли он смог бы ответить. Больше того, он уже думал, что мысль о возможных сокровищах в Сухаревой башне принадлежит именно ему.
Еще минут через двадцать он вызвал адъютанта.
– Товарищ Овсеев, мне до завтрашнего вечера нужна справка по Сухаревой башне: ее история, мнение какого-нибудь важного архитектора. Да смотри, это не должен быть какой-то старорежимный хрыч. Чтобы наш был, пролетарский. А то я знаю этих…
– Есть, товарищ нарком обороны! – Адъютант, на петлицах которого красовались два синих прямоугольника помощника командира полка, приложил ладонь к козырьку фуражки.
– Иосиф Виссарионович, эта башня мало того что мешается посреди Сухаревской площади, но самое главное – там могут быть спрятаны огромные сокровища, сокрытые царским режимом. – Ворошилов сидел напротив Сталина в кремлевском кабинете вождя и рассказывал о своей идее насчет Сухаревой башни.
Его глаза преданно смотрели на вождя, а в душе потихоньку ворочалась обыденная ненависть и ревность. Нет, не этот грузинский недоучка-семинарист должен был стать вождем. Конечно, Климент Ефремович понимал, что и не для него самого это место. Но, черт возьми, и не для Кобы.
Но что было делать, судьба распорядилась именно так, и Климент действительно был предан революции и новому государству. А во главе стоял Сталин, а значит, надо подчиняться…
Вождь не торопясь набивал трубку и слушал наркома. И смотрел на него холодными глазами. Ворошилову было всегда не по себе от такого взгляда. Но он продолжал рассказывать Сталину про необходимость сноса башни. Тот долго его слушал и молчал. Потом вдруг неожиданно спросил:
– Клим, а что, если там нет золота?
– Иосиф, – нарком наклонился к Сталину, – и в этом случае будет польза. Эта башня запирает Сухаревскую площадь вот уже двести лет. А на ее месте можно сделать великолепную дорогу, пустить трамваи. Эта башня – просто пережиток царизма.
Сталину Сухарева башня была безразлична, но ломать большое здание – тут как следует подумать надо. И еще у него вызывала подозрение болезненность в вопросе о башне, которая чувствовалась в Климе. Как будто для него это был личный вопрос. Разумеется, надо еще послушать аргументы наркома, а потом обратиться к архитекторам, историкам, строителям наконец. Этот вопрос не горящий, и торопиться не стоит.
Однако чем дольше вождь слушал Ворошилова, тем больше с ним соглашался. А вдруг действительно сокровища, мешает на площади, трамваи…
18 августа 1934 года газета опубликовала статью о грядущем сносе Сухаревой башни.
Ряд известных архитекторов, историков, писателей отправили Сталину письмо, в котором писали, что Сухарева башня – это уникальное архитектурное и инженерное сооружение и что она служит украшением города. Это письмо несмело попытался поддержать Каганович.
После недолгой переписки Сталин вместе с Климентом Ворошиловым написал письмо, где вежливо поставил точку в споре.
В конце сентября начался снос башни. Точнее, не снос, а аккуратнейшая разборка. Башню разбирали буквально по кирпичику. В народе стали ходить слухи, что ищут библиотеку колдуна Брюса. Нашли что или нет, никто не знал. Но во время разборки останки башни тщательно охраняли.
Глава 8
Жизнь – это неутомимая жажда насыщения, а мир – арена, где сталкиваются все те, кто, стремясь к насыщению, преследует друг друга, охотится друг за другом, поедает друг друга.
Джек Лондон. Белый клык
Москва, наше время
– Вот так книга оказала влияние даже на архитектуру Москвы, – закончил рассказ Любомир Кузнец. – Ну вот, я вас немного развлек, а теперь расскажите о вашем Грибове.
Про Грибова решил пояснить Эру:
– Некто Антон Грибов со своим магом-приятелем преследует нас. Сам он не маг, а вот его приятель то ли и правда маг, то ли шарлатан, мы так и не поняли. И думали, что нападение вчера было организовано ими. Но ваша неосведомленность о Грибове выглядит очень странно.
Господин Кузнец показался программистам не только озадаченным, но и обеспокоенным.
– В неосведомленности ничего странного нет – просто нас не осведомили. – Он попытался шуткой скрыть свое смущение. – А могли бы рассказать подробней?
Эру и Моргот переглянулись опять. Эру кивнул приятелю. История закручивалась так лихо, что они все равно уже ничего не понимали, и им ничего не оставалось, как рассказать свою историю и ждать разъяснений.
Моргот вкратце пересказал события последних дней.
– Да-а, – протянул Кузнец, выслушав рассказ. – Двору Проклятых в моем лице неизвестно, кто эти двое. За вами охотятся именно рыцари. И это дурацкое нападение – их рук дело. А вот ваш Грибов… Возможно, конечно, что это просто совпадение. Если совпадение, то не страшно – мы не боимся раскрытия каких-то тайн. А вот если он послан еще какой-то скрытой силой, то его необходимо уничтожить. Но ему явно что-то известно. И таких совпадений не бывает.
Эру согласно кивнул.
– Не бывает. И его приятель очень непрост. И я не представляю, как нас можно было вычислить!
Он яростно швырнул на пол беспроводную мышь, которая оказалась у него под рукой. Кузнец внимательно посмотрел на программиста.
– Что вы решили делать? Если, конечно, решили.
– Убрать мы их решили, – зло ответил Эру. – Убрать.
– Убрать? – задал вопрос в никуда Кузнец и безмолвно пошевелил губами, словно попробовал слово на вкус. – Да, пожалуй, убрать. Это, скорей всего, те, кто хочет скрыть книгу. Но ее и так слишком долго скрывают. Убрать!
– Э-э, господин Кузнец, а ведь книгу мы вам не отдадим! – твердо сказал Эру.
Кузнец встал, молча подошел к окну. Пару минут в кабинете стояла тишина. Потом Кузнец повернулся и сказал:
– А я и сам ее не возьму. Я же говорил – мы не можем. Она ваша. Вы продолжите ее изучать. Нам дадите технологию. А мы дадим вам защиту.
– Какую технологию?
– Технологию, с помощью которой вы сумели переложить заклинания из книги на программный код.
– А зачем?.. Маги не могут использовать компьютеры? – поразила Эру догадка. – Вы не знаете, как это делать!
Эру расхохотался и, вскочив с места, подбежал к Морготу и начал трясти его за плечи.
– Ты понимаешь?! Они не могут без нас! Не могут!
– Можем, Эру, можем, – перебил его восторги Кузнец. – Только мы хотим максимального распространения магии. Это принесет всеобщее благоденствие. Да, будут, разумеется, поначалу неприятные моменты. Но потом… – мечтательно притормозил маг.
Эру от восторгов перешел к более деловому тону:
– Значит, вы готовы помогать нам в обмен на технологию? – Его всеобщее благоденствие интересовало в самую последнюю очередь, и он хотел в первую очередь заручиться поддержкой.
– Да, – просто кивнул маг Двора Проклятых.
– Что ж. Мы решили начать с похищения девушки Грибова…
Антон лежал на кровати в номере своей гостиницы и предавался безделью – гонял на ноуте в какую-то стрелялку. Ноут ему пришлось поменять. Свой старый он пока оставил у Андрея Кирилловича, так как было непонятно, насколько тот выдает его Петрецкому с приятелем. Ведь именно ориентируясь на слабый фон запрограммированного там заклинания, на него и вышел Петрецкий, когда Антон так же беззаботно сидел в отеле, рядом с ВДНХ. Взамен оставленного он купил себе совсем недорогой, офисного типа. Поэтому стрелялку комп мог тянуть только очень древнюю.
Параллельно с игрой он размышлял о том, как ему быть с его магическим знакомым и его предложением стать "штатным лаборантом" и заодно "подопытным хомячком" ордена магов.
С одной стороны, все, что говорил Андрей Кириллович, было логично и правильно: магам действительно нужен некий человек, который станет для них исследователем книги, которому они будут оказывать покровительство, и этот человек получит определенный профит. К тому же он станет экспертом по магии Аль-Ашдина и его книге. И еще он станет магом, что само по себе сулит немалые выгоды. Эта часть предложения нравилась Грибову и вызывала в нем сильное желание ответить согласием на это предложение.
Дальше был вопрос безопасности – совершенно очевидно, что Петрецкий и Куреев представляли для Антона и его приятеля Левина реальную угрозу. Но угрозу они представляли и для магов. Точнее, не они как таковые, а Черная книга и магия Аль-Ашдина. И вот тут Антона терзали сомнения – смогут ли и будут ли маги всерьез защищать его? Им очень плохо известна защита, которую установил на книгу Аль-Ашдин, но они знают, что она весьма эффективна. И Антон предполагал, что помощь в "отъеме" книги будет минимальна. Таким образом, никаких выгод от сотрудничества с орденом Гермеса Трисмегиста он, скорее всего, не получит.
Следующие соображения вообще не нравились Грибову. Он, конечно, станет экспертом по магии и книге Аль-Ашдина. Но единственной ценностью, которую представляла собой эта книга, была ее "кибернетическая" составляющая, о чем ему и говорил Андрей Кириллович. Следовательно, Антон станет экспертом по устаревшей магии, а специалистом по магической "кибернетике" он стать, вероятней всего, не сможет – тут маги наверняка привлекут высококвалифицированных аналитиков и программистов. Получается, что Антон сможет стать третьестепенным игроком и будет оставаться им еще долгое время, пока не достигнет серьезного современного уровня цифровой магии. И долгое время он будет оставаться, по сути, наемным работником ордена. А быть наемным работником ему очень не хотелось.
Он никак не мог разобраться в своих желаниях и решил некоторое время "забить" на проблему и спокойно поиграть на компе.
Неожиданно в номере как будто включили мощный стробоскоп. Несколько коротких, но очень ярких вспышек довольно сильно ослепили Антона. Он скинул с живота ноутбук и резко снял ноги с кровати. Потом протер глаза и увидел облачко дыма, которое висело посреди номера.
– Черт! В этих старых гостиницах проводку вообще меняют? – возмущенно задал он вопрос в пространство. – Ведь коротнуло так, что весь их отельчик погореть мог.
Тут по висящему облаку пробежало несколько разноцветных волн, как будто на него упал разложенный на составляющие цвета солнечный луч.
Антон почему-то сразу понял, что короткое замыкание тут совершенно ни при чем. Это опять чертова магия. Но теперь Антон стал оглядываться в поисках путей отступления – ведь это могло быть и нападение этих чертовых программистов. Дверь и окно были заблокированы облаком – ретироваться было некуда. Крестов и святой воды под рукой не было, да и в их действенности при данных обстоятельствах Антон сомневался.
Но облако не двигалось и как будто не пыталось причинить вреда. Антон решил, что если бы хотели убить, то уже убили бы, поэтому подтянул ноги и сел на кровати по-турецки.
– Здравствуйте, Антон! Примерно такой реакции я и добивался, устраивая это световое шоу, – раздался голос из все еще висящего разноцветного облака дыма.
Несмотря на готовность ко всяким неожиданностям, Антон буквально подпрыгнул на кровати и издал нечленораздельный звук – что-то среднее между блеяньем козла и иканием: говорящего дыма он никак не ожидал. По облаку вновь пробежали цветовые полосы, и оно опять заговорило:
– Ваша реакция вполне ожидаема. Когда я явился известному вам Якову Брюсу, он пытался изгнать меня крестным знамением и швырянием в меня чаши с вином. А Роджер Бэкон вообще поначалу терял сознание.
Антон, довольно сильно заикаясь, все же смог выдавить из себя вопрос:
– Т-ты… в-вы кто? Как?
Облако кувырнулось само через себя, если только так можно было сказать об облаке, и в нем зазвенели колокольчики.
– Великолепно! Еще через несколько поколений впервые увидевший меня просто вежливо поздоровается, безо всех этих ваших непредсказуемых реакций, – предположило облако, а потом, используя заглавные, представилось: – Я Служитель "Книги Аль-Ашдина".
Облако вновь легкомысленно кувырнулось, что, как казалось Антону, совершенно не подобало подобному явлению.
– Звать меня можно Великим и Уникальным Магическим Творением, Стоящим на Страже "Книги" и Сурово Карающим Посягнувших на Нее, – важно и басом проговорило облако. – Ага! А можно – просто Джинн. Первый вариант – солидно, конечно. Я сам придумал! Но Джинн – короче, да и старик меня так звал.
Антон почти пришел в себя. В конце концов, ему уже приходилось сталкиваться с магией в ее прямом проявлении, так что еще одно проявление магии уже не рушило картины мироздания.
– Джинн? Кто или что ты такое? Откуда взялось?
Джинн несколько обиженно произнес:
– Вот так всегда – как выясняется, что я не собираюсь прибить молнией собеседника, так он сразу норовит перейти на "ты".
Антон смутился, как школьник, которому учительница сделала выговор за неподобающее поведение.
– Ой, простите! – совершенно искренне извинился Грибов. – Я просто…
– Да ладно, не парься, можно и на "ты"! – перебил Антона Джинн. – Понятно, что тебе непривычно разговаривать с магическими артефактами и ты не знаешь, как к ним обращаться. А я просто дурака валяю. Это, видишь ли, такой психологический прием – отвлечь тебя от шока, наступившего из-за моего появления, и переключить тебя на задачку по вежливости. А сейчас я занимаюсь болтовней, чтобы ты пришел в себя.
Первоначальный шок Антона действительно прошел, и теперь он вполне был готов воспринимать Джинна как собеседника.
– Так ты служитель книги, которую все ищут? Это вроде как джинн в лампе Аладдина?
– Не Аладдина, а Аль-Ашдина, хотя не исключаю, что сказка пересекается с реальностью. Но суть в том, что я добровольный служитель, а не раб лампы. Старик создал меня, а я берегу созданное им. И себя, и книгу. А еще всяких идиотов от самих себя. И мне не нравится возня, которая происходит сейчас вокруг книги. Она уже попала в руки двух придурков, а может попасть в руки излишне умных. Это будет еще хуже. Поэтому я пришел к тебе.
– Ко мне? Что же вы все ко мне-то приходите? Этот наемник, этот Андрей Кириллович, а теперь еще и книжный джинн. У меня и книги-то нет. Достали вы меня!
Джинн опустился в кресло, стоящее рядом с кроватью, и принял форму сидящего человека с размытыми очертаниями. Антон же вновь опустил ноги с кровати и с вызовом смотрел на разговорчивый артефакт – он понял, что непосредственной опасности тот не представляет и даже готов поболтать. Джинн в ответ выпустил плотные кольца дыма, будто курил сигару.
– Я знаю, что книги у тебя нет. Но думаю, что ты самый подходящий человек для владения ею.
Антон демонстративно упал на подушку.
– Черт, я становлюсь очень популярным. Практически только что один маг предложил мне то же самое. Нет, я бы, конечно, не против заделаться магом, но не хочу становиться ничьей марионеткой, а придется. Может, без меня, а? Ведь есть же Петрецкий с Куреевым. Немного настучите им по голове, чтобы в себя пришли, и порядок. Они уже самообучились. Может, их, а?
Туманный человек в кресле отрицательно замотал головой.
– Нет, они, к сожалению, не подходят. У них у обоих очень неустойчивая психика. И чем дальше, тем больше они будут сходить с ума. Особенно Куреев. А Петрецкому уже и сходить дальше некуда – готовый маньяк.
– А тебе нужен вменяемый и управляемый? Мне уже поступило подобное предложение. Чем твое лучше? – удивляясь самому себе, сразу перешел к деловым вопросам Грибов.
– Мне нужен вменяемый, но не обязательно – управляемый. И этим, кстати, лучше. А вот почему – поясняю. Я сам очень умный, сильный, ловкий и скромный. – По облаку пробежала красная краска. – Ага, и еще стеснительный очень. Так вот, исходя из этого, я не нуждаюсь в управляемом персонале, то бишь в рабах. Все, что мог бы выполнить в обозримом будущем ученик книги, я могу делать с легкостью и не заморачиваясь со всякими рабами. Но я хочу, чтобы дело моего создателя, Хишама аль-Ашдина ибн Рахмана, не умерло и не кануло в небытие. А для этого мне нужен вменяемый человек. Ты на него похож.
– И что от меня требуется? И что я получу? И могу ли я отказаться?
– Требуется, во-первых, отобрать книгу у Моргота и Эру.
– А почему ты не можешь сделать это сам?
– Тут все очень просто: если адепт иной магической школы просто погибнет, взяв книгу в руки, то мы не можем враждовать друг с другом, по крайней мере в вопросах, которые касаются книги. Первый, проявивший агрессию, катастрофически себя ослабляет и почти наверняка проиграет. Все просто.
– Понято и принято, – ответил Антон. – Дальше.
– Хорошо, дальше. Что ты получишь? Ты станешь магом, со всеми вытекающими приятностями и неприятностями. Если любишь читать книжки, то ты их примерно представляешь. Можешь ли отказаться? Да бога ради. Ну это, так сказать, де юре, а де факто – вряд ли. Тебя уже затянуло в эту историю по самое "не балуйся". Ты сам не захочешь. Так или иначе, согласишься на предложение ордена или на мое.
Джинн замолчал и потерял очертания человека. Антон задумчиво смотрел на него.
Он, в первую очередь, удивлялся своей реакции на происходящее: не было ни шокового состояния от столкновения с таким артефактом, ни панического испуга, как от встречи, например, с привидением. А ведь этот Джинн недалеко ушел от того, чтобы считаться привидением. И еще он не понимал, что или кто есть этот артефакт, кроме того что он был создан автором Черной книги. И решил спросить напрямую:
– А кто ты сам? Древний робот, построенный с помощью магии?
По облаку вновь пробежали радужные волны.
– Робот? Ну если под этим подразумевать некий механизм, действующий по определенной программе, то нет. А если искусственный интеллект, то да. Стал ли я разумным и одушевленным созданием? Не знаю. Мне, так же как и людям, неизвестна грань, которая отделяет одушевленное от неодушевленного. Впрочем, мне больше нравится мысль о том, что я все же разумный и одушевленный. Хотя это сильно льстит старику – как же, создал одушевленное творение. Впрочем, это тема для длинного философского разговора, который хорошо вести долгими зимними вечерами, расположившись перед камином и откупорив бутылку с хорошим портвейном.
Антон даже несколько удивился.
– Ты употребляешь портвейн?
– Ха, я могу употреблять все что угодно, что употребляет мой собеседник. Я чудовищно эмпатичен и великолепно чувствую человеческие эмоции. И мне очень нравятся эмоции, которые рождаются именно в долгий зимний вечер, именно перед камином и именно за бутылкой портвейна. И не надо заводить тему о моей поэтичности. Стихов я, к счастью, не пишу. Магический артефакт, пусть и разумный, пишущий стихи – это перебор.
Антон заподозрил, что именно этим и грешен его странный собеседник. Однако Джинн стал потихоньку растворяться.
– Э, подожди, куда ты?
Джинн снова стал более плотным.
– Как куда? Тебе нужно время, чтобы подумать. Я сам приду к тебе, когда ты будешь готов дать ответ. Бывай, – и быстро растворился.
Вот теперь Антон был ошарашен и озадачен. Надо же – появиться, заинтриговать и исчезнуть. Но, несмотря на возмутительность такого поведения, Джинн был наиболее симпатичен Антону из всех персонажей, с которыми ему пришлось столкнуться в последние несколько дней.