- Эльдар были на грани поражения, и их боги со слезами на глазах взирали на своих возлюбленных детей, теперь так униженных. Вновь воззвал Эльданеш к своей богине-матери, заклиная о помощи, и его мольбы так тронули ее, что она обратилась к своему брату-мужу, богу войны Каэла-Менша-Кхейну, с просьбой прийти эльдар на помощь. Кхейн отказался, ибо потомство Азуриана всегда вызывало в нем зависть, и он наслаждался, смотря, как они страдают. Но когда Иша предложила ему свое когда-то невинное тело, бог войны уступил и взял ее, не заботясь, останется ли она жива. И едва поместил он в нее свое кровавое семя, как яростный аватар алыми когтями прорвал себе путь из ее лона - охваченный жаждой разрушения, на которое даже бог войны был неспособен.
Пертурабо почувствовал, в какой ужас пришли слушатели при мысли о столь чудовищном создании, однако определить, какие реальные события скрывались за этой аллегорией, было невозможно.
- Последний крик Иши стал первым криком ее дитя войны - боевым кличем, от которого в ужасе замерло сердце самой Галактики и который до сих пор звучит в сердцах проливающих кровь. У эльдар существо было известно как Маэльша'эйль Атеракия. Они не произносят это имя, но страх перед ним живет в них, разъедая чахнущие сердца.
- Что его имя значит, брат? - спросил Пертурабо. - Я говорю на языке эльдар, но эти слова слышу впервые.
Фулгрим прервался, и его лицо исказилось в раздражении, готовом перерасти в ярость, из-за того, что его перебили.
- Это древнее имя, господин, - сказал Каручи Вора. - Его никогда не произносят вслух. Оно означает "прекрасный орел из ада, что несет разрушение всему". Что примерно переводится как…
- Ангел Экстерминатус, - закончил за него Пертурабо.
- Могу я продолжать? - резко спросил Фулгрим, едва сдерживавший агрессию.
Пертурабо кивнул, и Фулгрим вернулся к рассказу, будто его и не перебивали.
- Ангел Экстерминатус присоединился к борьбе против Хреш-селейн, и невиданные бойни учинил он по всей Галактике. Эльданеш с радостью принял его помощь, хотя и понимал, что его трусость повлекла смерть богини-матери. Ультанеш же пришел в отчаяние от цены, которую им пришлось заплатить за этот новорожденный дух разрушения, за это прекрасное создание, что в равной степени внушало любовь и ужас. Ангел Экстерминатус был воистину полубогом эльдар, и равных ему не было. Он был наделен обольстительнейшим обликом, величайшей силой и великолепнейшим умом. Знания, которыми боги обладали, обладал и он; силы, которые они боялись применять, он с песней в сердце обрушивал на врагов. Мощь Ангела Экстерминатус пугала Ультанеша, но Эльданеш полюбил смрад крови, вонь обугленной плоти и зрелище падальщиков, пожирающих мертвецов. В нем зародилась зависть к силе, которой Ангел Экстерминатус распоряжался так легко, и он решил низвергнуть его после того, как война с Хреш-селейн будет окончена. Но когда враги его народа начали отступать перед лицом Ангела Экстерминатус, стремление Эльданеша уничтожить врагов лишь усилилось, превратившись в наваждение. Только смерть всех их до единого могла утолить эту жажду крови, и он убедил Ангела Экстерминатус выковать оружие, которое сотрет их миры, не оставив и следа. Ангел Экстерминатус согласился, не видя, как безумен Эльданеш, и сотворил оружие такой силы, что иные, узнав о нем, предпочитали убить себя - но не жить в галактике, где существовали подобные вещи.
Теперь Пертурабо по-настоящему заинтересовался. Неважно, что это: цветистая аллегория или безумная выдумка. Ради этой части легенды все и затевалось, ради нее он потворствовал прихотям Фулгрима..
- Создать подобное оружие было непросто, - говорил Фулгрим, - и Ангела Экстерминатус это ослабило, ибо много сил вложил он в его разрушительную сущность. Утомившись, он погрузился в глубокий сон на поле древней битвы, оставив оружие в дар Эльданешу. Но Эльданеш увидел творение Ангела Экстерминатус, и отчаяние охватило его, ибо теперь он понимал, что подобное оружие гнусно. С него спала пелена безумия, и узрел он, чем стал и что потерял в своей погоне за победой. Он призвал Ультанеша, и вместе они вознесли мольбы к Азуриану, прося изгнать Ангела Экстерминатус в небытие за пределами пространства и времени, вернуть его в ад, из которого он явился. Почувствовав их намерения, Ангел Экстерминатус пробудился и вступил с ними в бой.
Не прекращая говорить, Фулгрим рубил мечом воздух, и каждый удар был по-театральному отчаянным, он словно боролся за свою жизнь с незримыми противниками, уже начавшими изматывать его.
Его дыхание сбилось, волосы растрепались, и он рухнул на одно колено, выставив перед собой золотой меч: совершенно воплощенный образ окруженного врагами героя - поверженного на колени, но не сломленного. Пертурабо давно уже не обращал внимания на мифологические элементы истории, пытаясь выделить скрывавшуюся за легендой истину.
Фулгрим с трудом поднялся на ноги - будто ему противостояла невидимая сила, не дававшая встать с колен.
- С начала времен не видел мир такой битвы. Богоподобное создание было атаковано непокорными наследниками, и сердца их не знали пощады, а кровь текла рекой, и сама ткань Галактики рвалась, столь жесток был их бой. Никто из ныне живущих не помнит, как долго сражались полубоги, но превозмочь силу Ангела Экстерминатус Эльданеш и Ультанеш не могли. Обоих он поверг на колени, обоих ждала гибель от существа, которое они же и помогли создать. Но прежде чем Ангел Экстерминатус успел нанести последний удар, сам Азуриан вмешался, дабы спасти своих безрассудных сыновей. Ангел Экстерминатус был богом, но Азуриан правил небесами за эры до того, как тот вышел из окровавленного тела Иши, и мощь его ужасала. Он завершил начатое Эльданешем и Ультанешем, и разорвал ткань Галактики, и связал Ангела Экстерминатус цепями из пространства и времени, и заточил его в тюрьме, откуда не сбежать, где не получить помилования за сотворенные злодеяния.
Пертурабо усмехнулся про себя, так банальна была концовка с божественным вмешательством, но когда Фулгрим поднял глаза к небесам, он внезапно понял, что будет дальше.
- Узрите древнюю тюрьму Ангела Экстерминатус! - закричал Фулгрим, вскидывая меч к радиоактивным пылевым облакам. Они были многокилометровой толщины, но кольцо света развело их в стороны достаточно широко, чтобы стало видно тьму ночи.
А в этом пятне тьмы - уродливый нарыв звездного вихря.
- Расстояние до цели?
- Пятьсот шесть метров.
Шарроукин настроил фокус прицела кончиком правого большого пальца. Выбранное им место был оптимально для выстрела: вдоль направления ветра, что исключало смещение снаряда и изменение траектории. Термоавгуры на охлаждающем кожухе винтовки измерили окружающую температуру и с миганием провели коррекцию, чтобы компенсировать подъемный эффект, который горячий воздух окажет на толстую стальную иглу. Шарроукин также учел силу планетарного магнитного поля, выбирая угол выстрела.
Любую стандартную цель можно было уже считать мертвой.
Вот только примарх не был стандартной целью.
- Мы уходим, как только я выстрелю, - сказал Шарроукин. - Убираемся отсюда, и быстро. Даже если я промахнусь, понял?
- Понял, - ответил Велунд. - Не беспокойся, я не собираюсь терять голову и бросаться на них в одиночку.
Шарроукин прицелился врагу в голову, замедлил сердечный ритм, выровнял дыхание и едва заметно надавил на спусковой крючок. На визоре шлема высветились подтверждающие иконки, и прерывистая линия прочертила путь, по которому пролетит игла. Прямо через глаз примарха.
- Стреляю, - сказал он.
Толпа выла, глядя на зловещее пятно не-света и искаженного пространства-времени в небесах, и Пертурабо презирал их за то, как просто их было удивить. Они представления не имели, какая опасность за этим таилась, какая ужасная язва незаметно проникала в сердце. Вид этого пятна, как изнуряющая душевная болезнь, уничтожал всю радость и волю к жизни в тех, кто смотрел на него, а Пертурабо смотрел на него уже немало времени.
- Великий звездный вихрь! - вскричал Фулгрим, словно пылкий проповедник былых времен. - Рана, которую нанесла Галактике раса, не желавшая признать, что ее время подходит к концу, - нанесла, дабы заточить в ней богоподобное существо. Величайшее достижение и величайший позор эльдар лежит здесь, окованный цепями, которые Азуриан запретил снимать до скончания жизни самой Вселенной. И было так с незапамятных времен…
Фулгрим замолчал, наслаждаясь прелестью еще не произнесенных слов и позволяя томительному ожиданию нарастать, пока Пертурабо не начал опасаться, что публика взбунтуется, продлись пауза чуть дольше.
- Но Азуриан забыт, его народ разрушен собственными слабостями, а нам нет дела до запретов павшего бога. Путь открыт тем, кто осмелится.
Фулгрим убрал меч в ножны. Глаза его горели, кожа блестела от испарины.
Его грудь тяжело вздымалась, так напрягался он, рассказывая - словно выступал перед духом самой Талии. Пертурабо видел, что его изможденность наигранна, поскольку понимал, что брат старается соответствовать ожиданиям толпы и величественности амфитеатра.
- Ныне Ангел Экстерминатус погружен в сон, и мы возьмем штурмом острог Азуриана! Заберем себе оружие, выкованное в древние времена! - прогрохотал Фулгрим.
Пертурабо увидел брызнувшие из его головы крохотные капли крови за секунду до того, как услышал щелчок выстрела. Черные глаза Фулгрима закатились.
- Нет! - вскрикнул Пертурабо, когда брат рухнул на плиты сцены; его пепельно-серое лицо заливала кровь.
- Вперед! - крикнул Шарроукин, срываясь с места и на ходу убирая оптический прицел карабина.
Он развернулся и побежал к затененной галерее статуй, что украшала последний ярус амфитеатра, а позади между тем начиналось светопреставление. Под ними гремели испуганные и гневные крики, в десятки раз усиленные великолепной акустикой строения, но ни у Шарроукина, ни у Велунда не было времени оценивать их.
За ними уже наверняка началась погоня.
- Ты убил его? - спросил Велунд, когда они добрались до точки спуска, рядом с которой в тенях были спрятаны мотки высокопрочных тросов.
- Я попал, куда хотел, - сказал Шарроукин, набрасывая трос на шею статуи, изображавшей богиню, и прикрепляя его к металлическому кольцу на броне. - А вот сможет ли это его убить - уже другой вопрос. Прыгай, потом поговорим.
Оба воина повернулись лицом к центру амфитеатра, балансируя на выступе изогнутой каменной стены в сотнях метров над землей.
- Готов? - спросил Шарроукин.
- Готов, - отозвался Велунд.
- Прыгаем.
Шарроукин оттолкнулся от края и полетел по параболе вдоль фасада здания. Он контролировал стремительный спуск, касаясь стены руками в сверхпрочных латных перчатках, и на полпути до земли вновь в нее уперся. Мрамор под подошвами захрустел и осыпался на землю дождем белой крошки. Велунд все еще был над ним - его прыжки были короче. Шарроукин опять прыгнул и в воздухе развернулся лицом к несущейся навстречу земле.
Из амфитеатра уже хлынули паникующие толпы. Возможно, они решили, что их настигло имперское возмездие, что незаметно подобрался военный флот, не тронутый предательством. "Жаль, что это не так", - подумал Шарроукин.
Раздались выстрелы, из изогнутого барельефа над ним выбило несколько осколков, и он увидел трех воинов в тусклой, неокрашенной броне Железных Воинов, чье оружие было направлено вверх. Шарроукин прервал спуск, сдернув трос с металлического кольца. Последние двадцать метров до земли он пролетел в свободном падении и приземлился с оружием в руках, готовый стрелять. Он опустился на одно колено и выпустил в визор ближайшего Железного Воина очередь игл. Предатель беззвучно упал, Шарроукин направил один токс-снаряд в решетку шлема второго, после чего перекатился в сторону, уходя от болтерного огня, угодившего в землю в том месте, куда он приземлился. Еще один стремительный заряд игл пробил тонкое сочленение брони на шее третьего Железного Воина, на металлическую грудную пластину хлынула кровь, и его ноги подкосились.
Велунд рухнул рядом, и Шарроукин поморщился, так неуклюже было приземление Железнорукого.
- Корриван-послушник держится в воздухе лучше тебя, брат, - сказал Шарроукин.
Велунд пробурчал что-то в ответ и побежал на юг; из амфитеатра продолжали вытекать толпы вражеских последователей и воинов. Шарроукин бросился за ним, следуя по пути, который они запланировали, когда направлялись к своему потайному месту наблюдения за двумя примархами-предателями. Миссия по добыче информации превратилась в попытку покушения.
Они бежали через груды строительного мусора, оставшегося после сверхбыстрого возведения театра - через целый город из огромных отвалов пород, траншей, складов материалов и высящихся строительных механизмов. По обеим сторонам от них то и дело мелькали опустевшие строительные лагеря и снабженческие базы.
Среди шума испуганных голосов, окружающего амфитеатр, Шарроукин различил так хорошо знакомые звуки погони. Жизнь в тылу врага развила в нем сверхъестественную способность чувствовать, что на него охотятся. И как бы ни сильна была в нем ненависть к предателям и к тому, что они сотворили, он никогда не забывал, что они были легионерами, столь же смертоносными и опытными, как любые другие воины Императора.
Но такой битвы с Вороном и Железноруким они еще не знали.
- Они приближаются, - прокричал он Велунду.
- Подрываю первый заряд.
Земля сотряслась, когда сдетонировала первая из многочисленных бомб, установленных на пути их отхода. Комья грязи и части тел взметнулись в воздух и упали под угасающий гул термического взрыва.
Шарроукин затормозил у перевернутого скипового погрузчика и поставил винтовку на металлический край побитого ковша. Из теней, отбрасываемых горой каменных обломков, вышла толпа мужчин и женщин в одеждах кричащих цветов, и Шарроукин избавился от первых шести из них, истратив то же количество игл. Остальные растеряли часть решительности, но не останавливались - даже после того, как он убил еще пятерых.
- Уходим! - приказал Велунд. Шарроукин подхватил винтовку и побежал.
Стоило ему показаться из-за укрытия, как воздух наполнили полные ненависти крики и вслед ему полетели очереди плохо нацеленного огня. Толпу прорезал поток глухих болтерных выстрелов, нескольких человек разорвало на куски, а еще большее число лишилось конечностей. В то время как Шарроукин стрелял со смертоносной точностью, грозно ревущий болтер Велунда весьма эффективно усмирял толпы.
Шарроукин присоединился к Велунду за грудой армокаркасов и хлопнул его по плечу, одновременно пригибаясь, когда услышал рев двигателей и топот тяжелых шагов, от которых тряслась земля.
- "Носороги", - сказал он.
- Нет, "Лэнд рейдеры", - ответил Велунд.
- Они хотят окружить нас, - сказал Шарроукин. - Нельзя останавливаться.
- Согласен.
- Вперед, - бросил Шарроукин, закидывая за плечо винтовку. Огонь между тем усиливался.
Велунд побежал к узкому проходу между двумя пирамидами из каменных обломков и щебня. Снаряды взрывались рядом с Шарроукином, их осколки царапали броню, и уже совсем близко раздавался злобный рев стремительно несущегося транспорта.
- Шарроукин! - воскликнул Велунд, когда посреди преследующей их толпы взорвалась еще одна зарытая бомба.
- Прикрой меня! - прокричал тот в ответ.
Кричащую толпу проредила болтерная стрельба, и Шарроукин помчался к Велунду.
Он позволил себе оглянуться, и именно в этот момент два "Лэнд рейдера" взобрались на металлическую дюну и с железным лязгом скатились вниз. Их корпусы покрывали безумные пурпурные и розовые спирали, сложенные из органических пластин, отчего танки казались облаченными в змеиную кожу. Сверкающие знамена развевались над люками, а дымовые установки оставляли позади клубы радужного тумана. Машины выглядели так причудливо, что Шарроукин невольно замешкался.
Это промедление спасло ему жизнь.
Вспыхнули лазерные лучи, и куча щебня впереди испарилась, только столб пепла и стальной крошки поднялся к небу. Шарроукина подбросило в воздух, он тяжело приземлился на штабель саперных лопат, но перекатился на ноги, вновь пустился в бег прежде, чем очередной короткий луч ударил в место, где он был только что, и запрыгнул в широкую траншею с проложенными по дну рельсами. По камню и земле били пули, и воздух прорезали скоростные очереди крупнокалиберных болтерных снарядов. Один из них скользнул по нагруднику и сбил его с ног. Он поднялся, продолжил бежать. Подняв взгляд наверх, он заметил огромные силуэты в легионерских доспехах; они двигались по обе стороны от него по грядам из сваленного камня и вырытой земли. Масс-реактивные снаряды ударяли в землю под ногами, но маскирующие улучшения брони скрывали его от наводящих систем вражеских орудий.
Вот что бывает, когда полагаешься на машины, а не на собственные глаза.
В наплечник ударила пуля, он оступился, но продолжал петлять из стороны в сторону, а оглушающий рев "Лэнд рейдеров" все приближался. До него доносилось скрежетание гнущейся стали, и визг продирающихся через завалы гусениц, и натужный вой двигателей.
Широкая траншея привела его в круглый склад, заставленный рядами каменных блоков, влагоупорными вакуумными упаковками пермакрита, грудами стальной арматуры и штабелями огромных - размером со стволы титанских орудий - труб.
- Найди укрытие, - раздался в шлеме голос Велунда. - Быстро.
Шарроукин подбежал к широким, диаметром в два его неполных роста, трубам, бросился внутрь и прижался к изогнутой стенке.
- Бабах, - сказал Велунд.
От мощнейшего взрыва мир содрогнулся, как от землетрясения. Вдоль трубы прошла ударная волна сжатого воздуха, придавив Шарроукина к стене. Загремело бухающее эхо вторичных взрывов, и он почувствовал, как перенастраиваются автосенсорные датчики доспеха в ответ на сотрясающие землю звуковые волны и ослепительные вспышки. Трубу сминало и корежило, словно на нее наступала боевая машина, и сквозь трещины в стали начал пробиваться свет.
Оправившись, Шарроукин побежал к дальнему концу трубы, одновременно проверяя, не повреждена ли винтовка. В конце тоннеля возник силуэт кого-то массивного, закованного в броню и сверхчеловечески сложенного, но оружие Шарроукина уже было вскинуто, и единственная ядовитая игла устремилась в грудь цели. Воин повалился на пол, сдавленно вскрикнув, и Шарроукин перепрыгнул через тело, мельком обратив внимание на жутко обезображенное лицо и странное длинноствольное оружие у него в руках.
Добравшись до конца тоннеля, Шарроукин вновь прижался к покореженной стальной стенке и выглянул наружу, чтобы посмотреть, что происходит.
Дело было плохо.
Враг отреагировал гораздо быстрее, чем они предполагали. Железные Воины и Дети Императора постепенно окружали их, воздвигая неприступный барьер. Группы солдат в униформе цвета хаки прочесывали территорию с такой методичностью, что он удивился, пока не понял, что это были Селювкидские торакиты.