Борр замолчал, явно довольный собой от произнесенной речи, составить которую ему помогли ученые из школы. Выдержав паузу, глава Дома благожелательно махнул рукой в сторону Атиса и группки его единомышленников, среди которых почему-то не оказалось прежнего соратника Атиса – Патрика. Патрик предпочел отсиживаться на самых последних рядах зала. Два дня назад ему сделали весьма выгодное предложение, а именно, быть посланником Общего Дома в переговорах с соседями по строительству новых машин. С тех пор Патрик тщательно избегал всяких встреч с Атисом, оправдываясь тем, что старается настроиться на прогрессивный лад.
Даже Тома, жена Партика, смотрела теперь в сторону старого учителя Порка и приезжего ученого Крика с большим снисхождением и держала супруга под руку с явным чувством гордости.
Тем временем Атис недовольно мотнул головой и, как свирепый, но раненный зверь, поднялся со своего места.
– А я говорю, что это ненормально, здоровых и крепких мужиков оставлять без дела! – выкрикнул он в аудиторию без всякой подготовки.
– И вся эта ерунда про мои права, которые не будут ущемлены… Да нас уже ущемили! Теперь мы, – он указал на своих соратников, таких же крепких парней и мужчин, – вынуждены бездельничать! Мы, которые всю жизнь занимались земледелием, выброшены в никуда!
Народ в зале принялся шумно переговариваться. Послышалось несколько криков в поддержку Атиса. Кричали, в основном, те, кому не досталось работы.
Молодой заезжий ученый Крик скромно сидел в уголочке с побледневшим лицом и боязливо оглядывался по сторонам.
В это время Борр подошел к учителю Порку, и они о чем-то тихо зашептались.
– И каковы же твои предложения? – оторвавшись от переговоров со школьным учителем, наконец, невозмутимо проговорил Борр на весь зал.
Атис несколько растерянно мотнул головой. Майла почувствовала, как на глаза наворачиваются слезы. Затею Атиса она считала абсолютной глупостью и палкой в колесах повозки прогресса. Но вместе с тем публичное словесное избиение мужа, которое могло последовать, отзывалось в сердце девушки болью. Майла слишком хорошо знала острый, аналитический ум учителя Порка, чтобы понимать, у Атиса нет ни малейших шансов победить в словесной перепалке. Порк, который подсказывал нужные вопросы Борру, слишком умен, слишком хорошо умеет играть словами, слишком правильно читает настроение людей.
– Я только хочу заниматься своим делом! – воскликнул Атис. – Все мы хотим! А нас лишили самого дорогого – возможности себя уважать!
По залу прошел гул.
– Мы хотим, чтобы этот Крик ушел! – добавил Атис запальчиво. – Он только все портит! Он разрушает нашу жизнь! Наши устои! Он враг! Враг!
В зале поднялся шум. Кричали все подряд и во все горло. Одни возмущались очевидной несостоятельности претензий Атиса, другие требовали, чтобы остальные попробовали на своей шкуре остаться ненужными.
Борр попытался сделать движение и всех успокоить. Но его остановил Порк и что-то шепнул на ухо. Борр остался на прежнем месте. Несколько минут в зале царил полный хаос, но через некоторое время стал постепенно спадать. Многие с раскрасневшимися от жарких споров лицами в изнеможении опускались на стулья и пытались немного отдышаться. Вскоре сдались и самые стойкие. Заняв места, люди с любопытством и надеждой воззрились на главу Дома, который всегда умел находить верное решение.
Только теперь Борр важно поднялся и громко заявил:
– Вношу предложение устроить открытую дискуссию между Атисом, с его сторонниками, и Криком, совместно с представителями школы. После этого мы, как и полагается, проголосуем!
Люди дружно зааплодировали. Атис вместе со своими соратниками заметно повеселел.
Но только не Майла. Впервые за все время их общения она посмотрела на своего мужа с жалостью и сочувствием. Она не была уверена в ораторском искусстве Крика, но прекрасно знала возможности учителей школы. К тому же, на фоне последних, Атис мог выглядеть только неразумным ребенком с грязным слюнявчиком. Иного исхода не было.
С одной стороны был Атис, высокий, мощный, сильный, всю жизнь занимающийся исключительно землей и охотой, а с другой – ученые, посвятившие себя науке, в том числе, и искусству слова… Майла прикрыла глаза. Времена действительно менялись. Теперь главным аргументом становилась вовсе не сила и выносливость. Теперь главным становилось знание.
Она должна была радоваться, должна была ликовать, что победила её точка зрения. А ей, отчего-то, стало грустно… Возможно, из-за того, что она слишком сильно ценила искренность и слишком хорошо понимала превосходство игры слов?
Ведь Атис был искренен. Это она знала точно! Слишком искренен и прост в этом все усложняющемся мире. Он оставался где-то позади. А впереди… Майла глянула на подругу Тому с мужем. А впереди оказывались, например… Патрик.
Майла горько усмехнулась.
Как представителю школы, ей махнула рукой Рыжая Мэри-Энн и пригласила присоединиться к позиции школы. В ответ Майла кивнула и прошла к трибуне. Её никто не остановил. Учитель Порк смотрел на неё с явным удовольствием, публика с нескрываемым любопытством, а Атис… Майла посмотрела в глаза мужу.
И впервые заметила в них взгляд загнанного зверя. С ней Атис спорить не мог. Майла отвела глаза и подняла руку. В зале воцарилось молчание.
– Грядут перемены… – проговорила она. – Перемены, которые изменят нашу жизнь. И они повлекут трагедии… Но трагедии не общества в целом, а трагедии отдельно взятых людей. Это неизбежная цена прогресса. Но в целом общество выиграет и продолжит движение вперед. Мы будем совершенствовать и развивать наши знания, и эти знания позволят нам не узнать, что такое холод ночей, недоедание, болезни, непосильная каждодневная работа, смерть ребенка, умирающего от воспаления легких, или глаза старика с посиневшими от сердечного приступа губами… Мы будем решать это… Но неизбежно найдутся те, кто не сможет поспевать за новым временем, кто останется позади и будет требовать, чтобы его подождали… И эту боль, этот крик мы не сможем ничем исцелить…
Майла сделала паузу и обвела аудиторию внимательным взглядом. Большинство напряженно размышляли над услышанным. Но некоторые… Их глаза блестели всепожирающим огнем мести – всем и всякому, кто нарушил их уклад жизни и лишил привычных занятий, кто выбросил их из лодки повседневности и заставил учиться плыть собственными силами, умом и сообразительностью.
От каждого такого взгляда Майла вздрагивала и понимала, что голос разума тут бессилен. Те люди хотели исключительно мести, а вовсе не взаимного согласия. Очень осторожно Майла взглянула украдкой на мужа. Атис на нее не смотрел. Его потухший взгляд блуждал где-то в прожилках каменного пола. А учитель Порк… Он хмуро сдвинул густые белые брови и, казалось, напряженно размышляет. Складывалось впечатление, что он не доволен.
Майла растерянно посмотрела на остальных ученых школы. И тут же облегченно вздохнула. Во взгляде Рыжей Мэри-Энн, старого Овальда, Руппи и Тонии девушка встретила поддержку, одобрение и понимание. А Крик…
Его глаза на побледневшем лице были устремлены куда-то вдаль. Казалось, что молодой ученый сейчас не в зале Общего Дома, а очень далеко, за пределами… и этого дома и этих земель…
Майла глубоко вздохнула и с еще большим жаром продолжила:
– И потому не следует противопоставлять старое новому! У этой битвы не может быть ни победителей, ни побежденных! Итогом может стать только озлобленность и еще большая пропасть неприятия… Поэтому я предлагаю проигнорировать голосование! Обе стороны правы. Крик и школа – что хочет идти вперед, Атис и его соратники – что мы должны научиться идти в ногу, как бы сложно нам это не казалось…
Майла опять на секунду остановилась и спинным мозгом почувствовала, что отменять назначенное Борром голосование слишком опасно. Просто так отменить – значит, ослушаться общественного мнения и выказать неуважение к Борру. И тут она с усмешкой поняла, что слишком преуспела в тонкостях словесных поединков, преподаваемых ей её учителем Порком.
– Я предлагаю, – важно воскликнула девушка, – проголосовать за мир в нашем доме! За согласие, взаимопонимание и взаимовыручку! Кто за?!
Майла торжественно подняла руку и с замиранием сердца уставилась на зал.
Воодушевленные благородным девизом люди начали потихоньку поднимать руки. К своему удивлению Майла заметила, что и Борр тоже поднял руку! Глава дома, её любимый дядя, с блаженной улыбкой стоял и высоко держал ладонь над головой!
Когда голосование с подавляющим большинством в пользу предложения Майлы было завершено. Борр встал и, улыбаясь, важно заметил:
– Ты оказалась правее всех, моя девочка! Не следует разделять нас на вражеские лагеря. Все мы – один Дом! И нам следует подумать, как каждому его члену найти достойное занятие. Атис… – Борр повернулся к притихшему молодому мужчине и его угомонившимся соратникам. – … Первым делом предлагаю всю работу между мужчинами разделить поровну. Пусть теперь каждому из нас и останется работать всего лишь по два часа, что ж… Зато мы все окажемся в равных условиях и сможем применять себя в других областях согласно нашим пожеланиям… Остальное время вы вольны использовать так, как вам интересно!
Последние слова главы дома потонули в оглушительных аплодисментах. Многие повскакивали с мест и, со слезами на глазах, восторженно кричали слова одобрения.
После всепоглощающей волны восторга члены Общего Дома начали потихонечку расходиться.
Майла прошла в кухню и обессилено опустилась на стул. Руки и ноги мелко дрожали, в голове слышался неприятный, нудный звон.
За стол, рядом, присел Борр.
– Ты молодец! – сказал он важно. – Я был не прав, что поддержал тот спор. Очень не прав… Только после твоих слов понял, что выиграй его любая из сторон, лучше бы не стало. Это только посеяло бы вражду… Хорошо, что ты нашла общее для двух лагерей…
Майла устало кивнула.
– Дядя Борр, – прошептала она пересохшими губами. – У меня все дрожит… Как будто я лист на ветру…
Борр крепко обнял племянницу за плечи.
– Это все волнение… Волнение, моя девочка, – заметил он с пониманием.
Майла, не в силах сдержаться, всхлипнула.
– Я боюсь идти в свою комнату… к Атису… – пробормотала она потерянно. – Он меня не простит… Я…
Борр несколько неуклюже попытался её утешить и осторожно погладил по голове. Потом, смутившись окончательно, отсел подальше и, налив бокал чайного настоя, неуверенно ответил:
– Ох, Майла… Не знаю, что и сказать… Все меняется слишком быстро. Вчера бы я сказал: он твой муж и ты должна подчиниться… А теперь… – Борр растерянно глотнул темную, душистую жидкость. – А теперь, выходит, ты главнее его… Ты и моторы мастеришь, и в новом источнике для добычи энергии разбираешься, и вообще… много чего в науке понимаешь… Я не такой уж прагматик, и сам раньше учился с удовольствием… Оттого понимаю, насколько важно идти дальше… Мы слишком долго топтались на месте. Я своими руками похоронил столько народу, кому мы не смогли не только помочь, но и просто облегчить страдания… Теперь Руппи и Тонни изобрели отличное болеутоляющее… Разве это не замечательно?! А насчет Атиса… Неплохой он парень, только слишком…
Борр замолчал, так и не найдя подходящего слова.
– Одним словом, если буянить начнет… Скажи, Борр грозился отселить его на время… А с другой стороны, он тебя еще благодарить должен. Ведь ты его шкуру сегодня спасла!
Борр хитро прищурился.
– Ведь если бы не ты, Порк Атиса на кусочки порезал, потом поджарил и съел! Так что ты его только от публичного позора спасла! Уж в искусстве Порка я очень хорошо понимаю… Он настоящий… ученый! – дядя Борр опять заговорщицки усмехнулся. – И ты, я смотрю, многому у него научилась, Майла!
Девушка, не удержавшись, самодовольно хмыкнула.
– А ты не такой уж простак, дядя Борр, – заметила она весело.
Дядя важно выпятил грудь колесом и словно бы прибавил в росте.
– Я глава Дома, – ответил он важно, – а следовательно, должен подмечать все подводные течения!
На том они и закончили вечернюю беседу. Поднявшись, Майла неуверенными шагами направилась к выходу.
Когда она вышла, то вдохнула холодный воздух полной грудью и, как всегда, зачарованная, посмотрела на звезды. Над самой головой по-прежнему сияла огромная звезда, размером со сливу.
Глава XIV
В их комнате Атиса не оказалось. Майла задумчиво присела на край постели. И так просидела довольно долго, достаточно, чтобы сердце начало беспокойно биться, а в мыслях завертелись страшные картинки предстоящей встречи с мужем.
Но Атис все не появлялся. В небе уже начался рассвет, когда Майла вдруг сообразила, что просидела и прождала на кровати почти всю ночь.
Когда настало время идти на работу, она, словно автомат, спешно умылась, расчесала волосы и пошла в направлении сельскохозяйственных ангаров с техникой. Ангар встретил её тишиной. Обычно в это время здесь уже возились Порк и Крик с мальчишками Вуди и Китом. Но сегодня…
Майла зашла внутрь и растерянно огляделась.
Никого.
Почти готовые моторы тоже исчезли. Повсюду валялись только потрепанные листы ненужных чертежей и поломанные детали.
Майла почувствовала, что совершенно не в состоянии дышать. Все мышцы сковала судорога. Согнувшись пополам, она уперлась руками в землю и, почти теряя сознание, попыталась последней попыткой вернуть себе возможность дышать. Но сердце только сильнее забарабанило. Мир завертелся вокруг немыслимым круговоротом.
Она очнулась и поняла, что лежит на земле, а в лицо её плещет вода. Фыркнув, она попыталась отклониться от неприятной холодной струи. И тут же услышала обрадованный голос Крика.
– Ну вот, наконец-то!
Девушка осторожно открыла глаза и поняла, что её догадки совершенно верны. Она лежала на земле, а рядом на корточках стоял Крик и лил на неё из кувшина воду.
– Хватит! – возмущенно воскликнула Майла. – Я же не растение, чтобы меня поливать!
Крик обрадовано улыбнулся и поспешно перестал обливать девушку водой.
– Я испугался, – пробормотал молодой ученый смущенно. – Пощечины тебе совершенно не помогли.
И только тут Майла сообразила, что её щеки не просто горят, а самым настоящим образом пылают. По всей видимости, Крик не только пытался её ласково похлопать, а подошел к вопросу со всем жаром!
– А где все? – наконец, немного придя в себя, пробормотала девушка.
– А ты разве не знаешь?! – удивился он. – Порк сказал перенести работы на другой конец построек, поближе к испытательной площадке, а тебя… не предупредили?
Майла покачала головой.
– Как видишь, нет! – возмущенно воскликнула она.
– И ты из-за этого сразу в обморок? – сочувственно поинтересовался Крик.
Девушка горько усмехнулась и вспомнила о вчерашнем голосовании, бессонной ночи в пустой комнате…
– Просто немного устала, – проговорила она спокойно. – Так бывает…
Крик возмущенно всплеснул руками и принялся причитать, что Майла себя слишком не жалеет, работает за десятерых мужиков, плохо питается и совершенно не хочет отдохнуть.
– У тебя же синяки под глазами на пол-лица! – закончил молодой ученый свою страстную речь и уселся рядом с девушкой на пол ангара.
Некоторое время они сидели молча.
Наконец, Майла нашла в себе силы пошевелиться.
– Пошли? – поинтересовалась она сдержанно.
Крик смущенно опустил газа и кивнул. Потом поднялся, сделал несколько шагов и нерешительно остановил девушку за руку.
– Насчет вчерашнего голосования… – пробормотал он невнятно. – Ты правильно поступила. А нас… нас словно безумие охватило. Так хотелось продолжить исследования, победить, несмотря ни на что. А зачем, кого? Правильно ты сказала… Я рад, что остановился именно у вас…
Майла растерянно перевела взгляд с лица Крика на державшую её руку. Пальцы молодого ученого, такие изящные и хрупкие на вид, оказались удивительно сильными. Сейчас он едва дотронулся до её ладони, но Майла уже почувствовала стальную хватку. Казалось, что если он захочет, то с легкостью сможет переломить её руку пополам.
– Отпусти! – проговорила она возмущенно и почувствовала, как по спине опять пробежал холодок, как тогда, на дороге, когда они встретились впервые.
Крик подчинился. Вскоре они дошли до противоположного конца сельскохозяйственных построек. Уже на середине пути Майла услышала знакомые шумы. Как сумасшедший ревел мотор, а Вуди и Кит кричали наперебой, передавая друг другу и подтверждая указания учителя Порка.
Майла облегченно вздохнула, но тут же поймала на себе недовольный взгляд Порка. Передав дела прибывшему Крику, учитель снял с себя засаленный фартук и, взяв девушку под локоть, без лишних церемоний повел за угол.
– Ты вчера превзошла все мои ожидания! – ткнув ей пальцем в грудь, начал Порк.
Майла растерянно попыталась выдавить улыбку, так и не поняв, ругает её учитель или хвалит.
– И пустила псу под хвост все наши достижения! – возмущенно сверкая глазами, закончил Порк.
Майла застыла и почувствовала, как будто на неё только что вылили ушат ледяной воды. Кувшин Крика показался ей, по сравнению с гневом Порка, теплым грибным дождиком.
– Я… я… – но у Майлы не нашлось слов.
Она просто стояла и изумленно хлопала глазами.
– Да ты просто отбросила нас назад! – не унимался Порк. – Теперь нам вместо того, чтобы идти дальше, придется возиться с потерпевшими! С обузой, с ворохом бестолковых оболтусов, которые годны только на полях пахать и которые никак не возьмут в толк, что голова не только для того, чтобы в неё есть! Вот чего ты добилась своими выходками! А я-то думал, что воспитал достойную ученицу! Ты предала все наши мечты!
– Но! – было единственным звуком, который Майла смогла выдавить.
– Теперь все здоровые мужики будут работать по два часа в день! – продолжал бушевать Порк. – А остальное время – со спокойной совестью бить баклуши, вместо того чтобы идти на строительство электростанции, переоборудование станков и строительство самодвижущихся машин! Совесть теперь у них чистенькая! Они же – как все! Страдают от прогресса! Ха-ха! А наша работа встанет! Как только дойдет дело до массового производства – встанет! Они же все ненавидят наши изобретения! Считают ущемлением привычных традиций! У них в крови работать на полях, как тупые мулы, по двадцать часов в сутки, и, попробуй, докажи, что наука может сократить временные затраты, и это к лучшему! Ни черта подобного! Одним словом – мы сели в лужу! И выбираться нам из нее неизвестно сколько!
– Поэтому ты даже не предупредил меня о своей идее по переезду мастерской? – всхлипнула Майла жалобно.
– Нечего мне приписывать планы Крика! – огрызнулся Порк. – Он считает, что здесь лучше и ближе к будущей электростанции…
Майла от удивления открыла рот.
– Но… – опять пробормотала она нерешительно. – Он… меня не предупредил, и я пришла туда… И он сказал…
– Ха! – воскликнул Порк. – Видно решил проучить. Он от вчерашней твоей выходки тоже не в восторге!
– Он сказал, что одобряет! – почти прокричала Майла со слезами на глазах. – Крик сказал, что я права и не надо разжигать вражду!
Порк прищурился и угрюмо хмыкнул: