Волшебница высыпала из мешочка в ладонь немного земли. Осторожно растерла пальцами. Протянула руку к чаше.
Легкое серо-коричневое облачко медленно опустилось на поверхность жидкости в чаше - и растворилось.
Иргиль и Кештиора затаили дыхание, всматриваясь.
Со дня чаши поднялась муть, словно ил с потревоженного речного дна, заклубилась, темнея и постепенно меняя окраску.
Красновато-коричневый цвет.
Серый.
Черный.
* * *
- Кештиора! Кешт!
Рослый темноволосый воин с запыленной походной одежде едва не на ходу соскочил с коня. Иргилю показалось, что гость сейчас бросится бегом вверх по лестнице, перепрыгивая через ступеньки.
Но тот поднялся не спеша, степенно и лишь у самых дверей сбросил напускную важность и крепко обнял улыбающуюся колдунью.
- Ты совсем не меняешься. Столько лет не виделись, а ты все такая же, моя Кешт!
- Мы, волшебники не стареем, Конан. Разве я не говорила тебе об этом?
- Вы, волшебники… Ты вот лучше скажи, что ты со мной содеяла, колдунья рыжая?!
- А что я с тобой содеяла? - в голосе Кештиоры слышалось неподдельное любопытство.
- Пять лет, Кешт! Пять лет… Но посмотри - я-то ведь тоже не изменился. На меня уже старые товарищи косятся - на вид я им в сыновья гожусь. А ведь ровесники.
- Не изменился? - хмыкнула волшебница. - Я бы не сказала. В последний раз, когда я тебя видела, ты был умыт и причесан. А сейчас вон бородой зарос, как разбойник, и в пыли по уши. Не изменился он!
- Брось, Кешт! Ты прекрасно понимаешь, о чем я,
- Милый мой Конан, - Кештиора ласково положила руки ему на плечи. - Это не тот разговор, который удобно вести на пороге, поверь мне. Ты ведь не собираешься покинуть Арнамагелль прямо сейчас?
- Нет, Кешт, - ухмыльнулся Конан. - Так быстро ты от меня не отделаешься, и не надейся.
* * *
- Так все-таки, Кешт, что произошло? Почему я не старею?
Конан и Кештиора стояли вдвоем на вершине башни, и легкий ветерок ласково перебирал их волосы.
- А ты хотел бы стареть? - волшебница небрежно облокотилась на ограждение и посмотрела в глаза воину.
- Я хотел бы понять, что происходит. Точнее, что произошло тогда, во время нашей последней встречи.
- Ты коснулся мертвой воды в Каменной Пасти. Единственный из людей, не обладающих магическим даром.
- Но ведь я… жив?
- Тот, кто проходит Каменную Пасть и остается в живых, может обрести бессмертие, - спокойно ответила колдунья. - Ты не волшебник, поэтому вряд ли будешь жить вечно, но постареешь не скоро…
- Сколько же тебе лет, Кештиора Арнамагелльская?
- Четыреста двадцать.
- И все маги, прошедшие Посвящение, бессмертны?
- Правильнее сказать: не подвержены старости. Волшебники часто гибнут, Конан. Когда от рук врагов, когда по собственной неосторожности. А тот, кто не погибает…
Кештиора вдруг зябко обхватила себя руками за плечи и отвела взгляд.
- Пасть приходит за нами, Конан. Приходит сама, когда наступает срок. Усиливая свой дар, избавляясь от старости и болезней, мы словно берем у нее жизнь взаймы. И рано или поздно наступает время возвращать долг. Когда через тысячу лет, а когда через десять тысяч. Наступает. Для каждого.
- И… ты?
Кештиора молча спрятала лицо у него на груди.
* * *
- А ты молодец, Иргиль, - Конан убрал меч в ножны. - Ловок, быстр. Не боишься. Оружие чувствуешь.
Обнаженный торс воина блестел от пота. Конан неспешно прошел к колодцу, вытащил ведро воды и с наслаждением вылил на себя.
Иргиль молча наблюдал за ним.
- Из тебя вышел бы хороший воин. И я охотно взялся бы учить тебя, - сказал киммериец.
- Это она тебя попросила? - спросил мальчик, глядя на него в упор. - Она, Кештиора? Но ведь она-то сама стала волшебницей. Не испугалась, рискнула. Потому что знала, чего хочет, и добивалась этого.
Он задумчиво посмотрел на обнаженный меч, который все еще держал в руке. Очень легкий меч, специально предназначенный для обучения.
- Почему же она хочет, чтобы я предал свою мечту, свой дар? Предал себя? - с горечью спросил мальчик.
- Потому что ты не равен своему дару, Иргиль, - раздался спокойный голос за спиной мальчика. - И он у тебя не единственный. Потому что сейчас у тебя есть две возможности: стать посредственным колдуном, не прошедшим Посвящение, или сгинуть в Каменной Пасти. Все. И тут даже я ничего не смогу поделать.
Волшебница подошла и положила руку мальчику на плечо.
- Не отступить я предлагаю тебе, а лишь поискать обходной путь. Да, он будет труден и долог, но в конце концов приведет тебя к цели. Упорство, мой милый Иргиль, это хорошо. Но упорство без гибкости - та же глупость. Конан, - повернулась она к гостю, - многие ли из воинов владеют магией?
- Я не знаю ни одного.
- Итак, Иргиль, ты можешь стать первым. Единственным. Тебе ведь понравилось фехтовать?
Мальчик молча кивнул.
- Я не предлагаю тебе отказаться от магии. Ты прирожденный волшебник, и не перестанешь быть им, как не сможешь разучиться дышать. Но раз обычный путь волшебника для тебя закрыт, будем искать иные, нехоженые тропы. Рано или поздно мы своего добьемся. Ну, как?
Иргиль улыбнулся и посмотрел ей в глаза.
- Я готов.
Перевел взгляд на воина:
- Когда мы отправляемся, господин?
- Конан, мой мальчик. Ты можешь называть меня Конан.
* * *
Они прожили в в Арнамагелле еще девяносто дней. Иргиль успел облазить весь замок, но в основном его время уходило на тренировки с Конаном. Кештиора частенько наблюдала за ними, если не возилась у себя в мастерской.
А Иргиль обнаружил, что бой на мечах или стрельба из лука ничуть не менее увлекательны, чем магия. Да и получалось у него все лучше и лучше.
Кештиора ничего не говорила, и непонятно было, довольна ли она новым увлечением ученика или разочарована.
- Вот, - сказала она как-то, спустившись во двор, где Конан и Иргиль только что закончили фехтовать и обливались у колодца водой. - Вот, возьми.
И протянула мальчику небольшой кинжал, очень похожий на тот, что висел у нее на поясе, но с золотистым камнем в навершии.
- Это на память обо мне.
- На… память? - ошарашенно переспросил Иргиль. - Но мы ведь еще увидимся. Мы будем к тебе приезжать.
- Конечно, будете, - как-то уж очень поспешно сказала волшебница. - Просто, если ты вынешь кинжал из ножен, коснешься клинка и подумаешь обо мне, я услышу. И он почувствуешь это - он станет теплым. И камень засветится.
Только тут мальчик вгляделся внимательнее и изумленно ахнул; в рукояти кинжала был точно такой же камень, как тот, что Иргиль когда-то нашел в ручье. Только этот был таким наяву, и не нужно было закрывать глаза, чтобы увидеть его истинную природу.
- Ты где-то уже видел такой, - прищурилась волшебница, которая внимательно наблюдала за мальчиком.
Вместо ответа Иргиль опрометью кинулся вверх по лестнице и исчез за дверью.
- Тебя что-то тревожит, - негромко предположил Конан. - Ты хочешь, чтобы мы иногда проверяли, все ли с тобой в порядке, так, Кешт?
- Я просто буду скучать по вам, - небрежно пожала плечами волшебница. - Надеюсь, и вы тоже, - она усмехнулась, - воители.
- Что-то ты мне не нравишься в последнее время, Кешт, - озабоченно сказал Конан. - Что гнетет тебя, может, расскажешь?
Какое-то мгновение казалось, что волшебница колеблется, но тут дверь снова распахнулась, запыхавшийся Иргиль, прыгая через две ступеньки, сбежал по лестнице и протянул колдунье небольшой камешек.
- Ты… - ее глаза округлились, - ты где это взял?
- Нашел. В ручье. Если закрыть глаза…
- Да, - задумчиво сказала волшебница, разглядывая невзрачный камешек, лежащий у нее на ладони.
Конан только тяжело вздохнул, окинув критическим взглядом эту странную парочку. Он понятия не имел, что такого удивительного может быть в кусочке мутно-желтого кварца. Да и не хотел этого знать. Воин отошел к колодцу, набрал воды и принялся, не торопясь, умываться.
- Пусть он живет у тебя, - тихо попросил мальчик. - Ты ведь знаешь, как его… пробудить?
- Знаю, - колдунья провела по камешку кончиком пальца. - И пожалуй, ты прав. Солнце-камни редко встречаются, и лишь волшебник может угадать один из них в простой гальке. Только сильнейшие маги способны пробуждать душу их. Те же, кто обменяются такими камнями, всегда сумеют услышать друг друга, где бы они не находились. Рассказывали когда-то в Замке Единорога о магах, которым удавалось объединять свою силу при помощи солнце-камней. Но это очень непросто и далеко не у всех получается.
- А откуда они взялись, камни эти?
- В точности никому не известно, хотя есть легенда об этом. Что солнце - это чан с расплавленным золотом, и Небесный кузнец в давние времена делал из того золота украшения для богинь.
И вот как-то раз насмерть рассорились богини из-за одного ожерелья красоты исключительной, да так рассорились, что учинили драку и порвали то ожерелье, и осыпалось оно на землю золотым дождем. А еще они опрокинули чан Небесного кузнеца, и уронили его на землю. Чан был тяжелый, и земля раскололась в месте удара, и оплавились края ее, когда пролился на нее расплавленный металл - так появилась Каменная Пасть из гнева и боли земли. Боги собрались вместе и подняли чан обратно на небо. Но Земля не забыла обиду, и в глубине подземелья слезы ее водопадом срываются в озеро, и никогда не иссякнут те слезы. Но показать их Земля не хочет, и оттого уничтожает всякого, кто приближается ко входу в Каменную Пасть.
Вот почему, хотя места эти богаты золотом, добыть его людям не удается. И если волшебник, пришедший, чтобы обрести силу, позарится на то золото, он обречен гибели. Земля не прощает напоминания о древней обиде. И когда спустились на нее богини искать золотые бусины, они не нашли не одной. Земля спрятала бусины под личиной тусклых камешков, и ни людям, пи богам не открывается их истинный облик, но лишь волшебникам, которые стоят между людьми и богами, между Землей и Небом.
- Но… Посвящение, - Иргиль недоуменно сдвинул брови.
- Что - Посвящение?
- Ты сказала: волшебники между Землей и Небом. Почему же они принимают только силу Земли?
- Аегенды говорят, что доколе существует Каменная Пасть и солнце-камни не собраны и не возвращены Небесному кузнецу, до тех пор Земля и Небо будут враждовать, и полное Посвящение невозможно.
- А кто-нибудь пробовал… ну… брать силы у Неба?
- Пробовали. Напрасно. Небо молчит.
* * *
- Куда вы отправитесь, Конан? Он пожал плечами:
- Сначала до ближайшего города, узнаем последние новости, а дальше - куда получится. Воины, да следопыты всегда нужны.
Кештиора задумчиво смотрела в огонь.
- Я буду ждать вас. Обоих.
Иргиль вгляделся в камешек, висящий на шее волшебницы на серебряной цепочке.
- Это - тот? Тот, что я нашел?
- Он самый. Что, не похож?
- Нет, - покачал головой мальчик. - Дело не в этом. Просто теперь он стал - настоящим.
Пол под ногами внезапно дрогнул, и но стене пробежала трещина.
Конан и Иргиль вскочили на ноги, непроизвольно схватившись за рукояти мечей. Конан вообще никогда не расставался с оружием, а Иргиль носил на поясе меч больше для тренировки, чтобы привыкнуть. Кештиора осталась сидеть. Только пальцы судорожно стиснули темно-синий шелк накидки.
Пол снова качнулся, трещина в стене расширилась. Внизу раздался треск, что-то с грохотом рухнуло.
- Уходите, - волшебница резко поднялась с места, непроизвольно кутаясь в накидку, словно ей вдруг сделалось холодно, - Уходите немедленно. Оба.
- Что это, Кешт? - требовательно спросил Конан, безуспешно пытаясь скрыть испуг за сердитым тоном. - Опять твои магические штучки?
Стены замка дрожали, как в лихорадке, и трещины разбегались по ним паутиной.
- Я после все объясню, - жестко сказала колдунья. - После. Бегите отсюда. Поторопитесь.
Губы у нее были белые.
- Мы не оставим тебя, - вмешался Иргиль. - Правда, Конан?
- Вам нечего делать здесь! - Кештиора решительно подталкивала их к двери. - Только мешать будете. Берите коней, если успеете - и ходу.
- Но ты - ты с нами?
- Ждите меня на перекрестке. Я догоню. Все. Ступайте.
- Кешт…
- Некогда спорить. Ступайте же! Оба! Не мешайте мне!
* * *
Они каким-то чудом спустились по шатающейся лестнице. Замок ходил ходуном и, казалось, вот-вот рухнет им на головы. Едва удерживаясь на ногах, они добрались до конюшни и с трудом обуздали обезумевших от ужаса лошадей. Кони с места взяли в карьер.
На ближайшем холме они приостановились, и Конан невольно вспомнил, как несколько лет назад вот также смотрел на замок, прощаясь с ним и не зная, доведется ли вернуться. Тогда покинутый замок казался мертвым. Сейчас он, напротив, жил какой-то жуткой и непонятной жизнью: дрожа и раскачиваясь из стороны в сторону. Одна из башен рухнула, за ней другая. А потом земля неожиданно расступилась вокруг Арнамагелля, словно открылась гигантская пасть. Замок качнулся - и рухнул в бездну.
* * *
Казалось, здесь всегда было так. Бесплодная каменистая почва. Никаких следов ни замка, ни его владелицы. Земля поглотила их и сомкнулась. Лишь сочилась между камнями тонкая струйка воды. Иргиль протянул к ней руку-
- Не трогай, - Конан схватил его за плечо. - Не прикасайся к этой воде.
- А что будет? - безжизненным голосом спросил мальчик. По щекам его медленно текли слезы.
- Откуда я знаю? - досадливо дернул плечом воин. - Может, умрешь, а может, и Пасть вернется. Это только Кешт знает… знала, почему…
Его голос дрогнул.
Иргиль улегся на землю и прижался к ней ухом. Ничего. Впрочем, он и не надеялся. Конан отвернулся.
- Мы бросили ее одну. Никогда не прощу себе.
- Разве, - тихо спросил мальчик, - ты смог бы справиться с Пастью?
- Однажды справился, - начал было Конан - и осекся.
Не один ведь справился, с Кештиорой, пусть та и была в облике рыжей кошки. А Кешт, даже лишенная магической силы, могла многое и еще больше - знала. Да и то - оба тогда еле ноги унесли из этого жуткого места.
- Мы могли бы забрать Кештиору с собой, - сказал, наконец, Конан. - Силой, в конце концов, увезти.
- Пасть ведь за ней пришла, - Иргиль обессиленно опустился на землю и обхватил руками согнутые колени. - Ну, поглотила бы всех троих. И все. А так у нас хотя бы надежда осталась.
- Какая надежда? - глухо спросил Конан. - На что?
- Не знаю… Просто…
Иргиль внезапно нахмурился, вытащил из ножен подаренный волшебницей кинжал и, закрыв глаза и сжав губы провел пальцами вдоль клинка. На мертвые камни упал золотистый блик.
- Иргиль, - прохрипел Конан, - смотри. Камень…
- Да, - почти шепотом сказал мальчик. - Я знаю. Камень светится. И клинок - теплый.
Он открыл глаза и пристально посмотрел на Конана.
- Она жива.
* * *
Свет дробился в стеклах витражей и цветными пятнами ложился на белый мрамор. Пелиас Кофийский, глава Ордена Золотого Лотоса, молчал, разглядывая молодого мужчину и подростка в запыленной походной одежде. Мужчине, высокому, мускулистому, загорелому, на вид было не больше тридцати лет, хотя цепкий взгляд холодноватых голубых глаз наводил на мысль, что Конан, воин по найму, на самом деле намного старше.
Юный спутник его был невелик ростом и по-мальчишески тонок, но гибок, словно стальной клинок. Спутанные каштановые волосы падали на его узковатые плечи, а в карих глазах была отчаянная надежда и чуть ли не мольба. Пелиас Кофийский подумал, что этот взгляд выдержать гораздо труднее, чем взгляд старшего.
- Я не могу вам помочь, - сказал наконец, глава ордена. - И дело даже не в том, что Кештиора Арнамагелльская нарушила один из основных наших законов, лишив жизни волшебника. В конце концов, она сполна расплатилась за свое преступление еще тогда, когда вынуждена была по второму разу спуститься Вниз. Это ведь ты тот смертный, который помог ей тогда, верно, Конан-воин?
Киммериец согласно кивнул.
Пелиас Кофийский соединил кончики длинных пальцев - капелькой крови сверкнул крупный рубин в перстне.
- Не знаю, рассказывала ли вам Кештиора, но волшебники не бессмертны, хотя и живут намного дольше людей. Посвящение - словно второе рождение для нас. Мы умираем там, под землей - и возрождаемся с многократно умноженной силой. Возрождаются, правда, не все. Некоторых Земля забирает сразу. Ну, а тех, кому повезло больше - через века или даже тысячелетия. У каждого свой срок.
- Но ведь Кештиора…
- Срок Кештиоры вышел, - волшебник развел руками. - Земля забрала ее.
- Не может быть! - парнишка выхватил кинжал.
Пелиас прищурился чуть насмешливо, наблюдая за мальчиком. Бросаться с оружием даже на начинающего мага довольно глупо. А уж на главу сильнейшего из орденов… Смешно! Но Иргиль не пытался нападать. Погладил клинок и протянул волшебнику.
- Она ведь жива. Вот же - кинжал теплый. И камень светится. Она там - и еще жива. Уже больше двух месяцев. Мы же не можем…
- Мы не можем ничем ей помочь, - в зеленовато-серых глазах Пелиаса появилось сочувствие.
- Земля не отдаст свою добычу.
- Не отдаст… - задумчиво протянул Конан.
- Не отдаст - кому? Нам? А кому - отдаст? Волшебник даже привстал от изумления:
- То ли ты исключительно умен, Конан-воин, то ли Кештиора была болтливее, чем я до сих пор о ней думал, то ли пребывание Внизу кое-чему научило тебя.
- Кому? - Конан шагнул к волшебнику, непроизвольно сжав кулаки. - Кому отдаст? Скажи, ты же знаешь!
Тот приподнял бровь: смертному не следовало забывать о почтительности. Воин понял и остановился.
- Прошу тебя, Пелиас из Кофа!
- Да, я знаю. Сказать - не могу, Думай. Ищи. Сам.
- Скажи мне тогда другое, всесильный Пелиас Кофииский, - взгляд воина стал тяжелым. - Ведь когда-нибудь Пасть придет и к тебе, верно? Через сотню лет пли через тысячу, но придет. Когда настанет твой час, ты будешь столь же невозмутим?
- Я не бегаю от судьбы, Конан-воин, - спокойно ответил маг. - Не бегаю и не прячусь. Я знал, на что шел, когда впервые спускался Вниз. И Кештиора Арнамагелльская знала. И каждый из тех, кто становится волшебником, знает это. Некоторые отступают - и никто не осуждает их. Другие - идут до конца.
- Что ж, прощай, Пелиас Кофийский, - воин слегка поклонился. - Желаю тебе сохранить такую же твердость духа, когда придет твой черед.
Повернулся и направился к двери. Парнишка поколебался и зашагал следом.
- Слабые духом не становятся волшебниками, Конан, - все так же бесстрастно сказал маг в спину уходящему воину.
Тот не обернулся. Зато мальчик чуть задержался в дверях и встретился с Пелиасом взглядом.
- Из Пасти можно выйти только через Пасть,
- очень тихо сказал парнишке волшебник. - Только.