* * *
Луна медленно взошла над холмами к востоку от города. Ее свет, словно светящаяся жидкость, лился на посеребренные склоны, на стены города, на крыши его зданий. Он отражался и от глади большого фонтана, резко очерчивая листья лилий и высвечивая прекрасные цветы.
В этом волшебном свете молча двигалась одинокая фигура. Отражение грациозной, стройной женщины мелькало в окнах, оставленных лилиями у ограды фонтана. Заколотые волосы девушки казались серебристыми, бледная кожа словно светилась. В любой другой стране, кроме этой пустыни, ее приняли бы за водяную нимфу.
Девушка присела на каменную ограду фонтана прямо под толстой веткой оливкового дерева. Опустив одну руку в воду, она стала ждать, время от времени поглядывая вокруг и тяжело вздыхая.
Прямо над нею, в ветвях дерева, сгустилось темное пятно. Оно медленно двигалось ближе и ближе и наконец оказалось точно над головой девушки, закрыв луну и отбросив бесформенную теш" тень на гладь пруда. Затем, все так же беззвучно, оно опустилось на камни рядом с сидящей девушкой.
- Африандра! Тихо, девочка, не кричи. Не бойся, это я.
Положив руку принцессе на плечо, человек удержал ее, не дав вскочить.
- Конан? Но где… как ты пробрался сюда? - спросила она, обнимая его.
- Пришлось прийти до восхода луны, чтобы проскочить мимо стражи в разных воротах. Не так-то легко передвигаться по твоему городу, без подозрений.
- Еще бы, ты ведь прошел в город с оружием, что запрещено иноземцам. Ты что, боишься попасть в ловушку? - спросила она, прикоснувшись, кончиками пальцев к тяжелому ножу Конана.
- Нет, не боюсь. Но я бы не хотел пасть жертвой представления о справедливости вашей храмовой братии. Если понадобится, я воспользуюсь этой штукой по назначению, - ответил киммериец.
- Значит, поэтому ты и живешь за стеной? Не хочешь сдавать оружие при входе в город?
- Наверное, это одна из причин, - сказал Конан, осматриваясь вокруг. - А кроме того, я ведь жду только первого каравана на север, в Замору. Я надеялся избежать конфликтов с властями этого города… но, похоже, меня втягивают в весьма сомнительную историю.
- Ой, Конан, пожалуйста, не бойся, - сказала принцесса, гладя его плечо. - Я не выдам тебя и не буду удерживать, когда придет твой караван. - Африандра плотнее прижалась к нему. - Понимаешь, я так мало встречалась с людьми из других стран, с путешественниками. Человек с таким опытом, как у тебя, может быть, сможет… может помочь мне объяснить мне кое-что из того, что не известно никому из жителей Оджары.
- Надеюсь, ты не попросишь меня убить кого-нибудь, - поинтересовался Конан, чуть отстраняясь от нее. Например, какую-нибудь из твоих соперниц или какого-нибудь жреца-еретика? Я, конечно, человек разносторонний, мне приходилось быть и убийцей, но ни за какие коврижки я не дам втянуть себя в дворцовые интриги.
- Да нет же, Конан, нет! - негромко рассмеялась Африандра, вновь сильно прижавшись к нему. - Я хотела только послушать твое мнение по некоторым проблемам управления городом и о религии.
- Религии? - с сомнением переспросил киммериец. - Ты что, решила меня обратить в свою веру?
- Нет, опять не угадал. - Она положила ему палец на губы, словно желая попросить его помолчать. - Расскажи только, что ты думаешь о нашем культе Единственной Богини. Я знаю, что богини не часто встречаются в религиях Шема… - Она убрала палец с его губ, давая возможность ответить.
- Они не везде редки. В огромных империях Хайбории они правят наравне с богами, а зачастую и превосходят их властью. Но в шемитских городах-государствах обычно признают одно высшее существо - как правило, мужского пола или явного самца какого-либо животного. Иногда это некая комбинация мужчины-человека и зверя. А почему ты спрашиваешь об этом?
Сновa прижав ему пальцем губы, Африандра задала следующий вопрос:
- Скажи, Конан, как тебе нравятся нашей веры по сравнению с другими городами?
- По правде говоря, я нахожу их достаточно терпимыми. Если я буду уважать ваши традиции, то меня приветливо встретят в вашем городе. Во многих других городах Шема король также объединяет светскую и церковную власть. При этом он руководит подданными железной рукой, излишне жестоко. - Голос Конана стал более хриплым. - Законов много, наказания жестоки, да и сами боги напоминают зарвавшихся тиранов, охочих до младенцев и девственниц.
Конан помолчал, затем спокойно продолжил:
- Бог моей страны - Кром - поступает по-другому. Он дает человеку жить так, как тот хочет, не требуя жертвоприношений. Вся расплата будет в день смерти. А например, Митра, бог хайборийцев, проповедует радости земной жизни. А вот многие южные культы включают в себя человеческие жертвоприношения и другие постыдные ритуалы. Мне приходилось по мере моих сил бороться с такой мерзостью. - Конан вздохнул.
Африандра кивнула и продолжила свои вопросы:
- А мы не кажемся тебе излишне строгими, жестокими?
- Вы? Нет, что ты! В Оджаре меня принимают, хотя и не верят до конца, как и любому чужеземцу. Вы защищаете свои традиции, свой город. Но привилегии ваших лидеров разумны и оправданны… за некоторыми исключениями, вроде твоего нареченного, Зануса. Ты, наследница трона, не видишь для себя позора в том, чтобы сидеть со мной вот так… - Его руки обняли принцессу за талию.
- Позор? Какой еще позор? Страшно, конечно, это да. - Вновь посерьезнев, Африандра обратилась к киммерийцу: - Скажи, ты знаешь что-нибудь о Вотанте, боге города Сарка, расположенного к юго-западу отсюда?
- Нет, ничего, кроме того, что я уже рассказал тебе. Я там никогда не был. А что?
- Дело в том, что мои родители получили оттуда письмо на золоченом пергаменте. В нем король Сарка предлагает, в целях укрепления дружбы между нашими городами, основать в Оджаре религиозную миссию культа Вотанты. Это будет что-то вроде школы жрецов и послушников по соседству с храмом Садиты.
- Тут надо следить в оба, - произнес Конан. - Божество чужой страны часто становится первым солдатом армии захватчиков.
- Этого-то я и боюсь, - вздохнула Африандра. - Но моим родителям идея пришлась по душе. Занусу она, похоже, тоже нравится. Они даже обсуждали возможность соединить наши божества - Садиту и Вотанту - в брачном союзе на вечные времена. Это должно якобы улучшить отношения между двумя городами, объединить их.
- Твоя мать, похоже, ставит подножку своей богине Садите, сама того не понимая. А вообще она выглядит просто потрясающе.
- Увы, она помешалась на победителе среди храмовых воинов. Во всяком случае, она любит Зануса больше, чем я. И то, что скажет он по поводу этого союза, сможет убедить ее. - Африандра внимательно посмотрела на Конана. - Ты говоришь, что этот Вотанта будет тираном?
- Да, не сомневаюсь. А Занусу не хватает именно таких полномочий, если он станет королем Оджары. - Конан посмотрел в глаза Африандре. - Нужно бороться против этого, девочка. Иначе ты потеряешь все, что имеешь.
- Это трудно, - снова вздохнула она. - Не менее трудно сознавать, что по законам, данным нам Садитой, Занус станет единственным мужчиной, которого я буду иметь право целовать. Мне всегда хотелось быть рядом с человеком, который не стесняется, не боится показать страсть… - Словно для объяснения своих слов, она обняла Конана и впилась в его губы поцелуем.
- Как хорошо, - пробормотала принцесса, - меня в дрожь бросает от одной мысли о бесчувственных объятиях Зануса, о его холодных губах.
- Как знать, быть может, ты еще оценишь бесстрастность мужчины, - подумав, Конан.
Африандра не дала ему договорить:
- Да, я ценю это качество. Но в нужное время и в нужном месте. Вот ты, например, умеешь быть спокойным и холодным там, где это нужно. А здесь ты горишь, ты по-доброму раскрываешь свои объятия…
Откинувшись к стволу оливы, она притянула к себе киммерийца. Страстный поцелуй соединил уста на долгое время.
- Ну и ну, Африандра! - раздался позади хриплый голос. - Вот, значит, как ты распоряжаешься своими вечерами. Сначала кабаки и бардаки погонщиков верблюдов, а теперь валяешься на земле с этим нечистым чужеземцем!
Слова исходили от темной фигуры, приближавшейся к ним вдоль края фонтана. Голос кипел негодованием. Человек остановился в нескольких шагах от них, яростно жестикулируя, но не обнажая меч. Это был тот самый, о ком они только что говорили, - храмовый воин Занус.
- Вот как ты опозорила меня! Меня, Победителя среди воинов Садиты! Значит, я должен буду жениться на опороченной принцессе? И на ложе, освященном благодатью великой Садиты, я должен буду довольствоваться тем, что осталось от верности и невинности.
- Умри, несчастный! - крикнул Конан, бросаясь вперед. Но что-то помешало ему выхватить клинок из ножен - это руки Африаидры, повисшей на нем всем весом своего тела, впились в его ладонь. Протащив девушку за собой, Конан остановился в двух шагах от стоявшего неподвижно Зануса.
- Конан, тебе нельзя убивать его! - вся в слезах, молила его Африандра. - Он ведь священный слуга нашей богини!
- Верно, чужеземец, - согласился Занус. - Это не твое дело. Так что проваливай отсюда. Было бы великим грехом осквернить церемониальный меч, намотав на него твои кишки. - Он прикоснулся к красиво украшенной рукояти меча. - А скрестить мой благородный клинок с твоей грязной ржавой железкой - это опозорить весь город!
- Слово труса, - сказал Конан, - прячущегося за спину женщины, пусть далее богини.
- Я не прячусь ни за кого. Наоборот, я стою перед лицом нашей богини Садиты, - заявил Занус. - Откуда тебе, варвару, знать, как вести себя среди цивилизованных людей. Из такого кретина с северных гор не сделать и дерьмового раба, тори уже о достойном свободном гражданине.
Конан бросился вперед с нечленораздельным рыком. Вырвав руку из пальцев Африандры и отбросив свой нож в сторону, он подскочил к Занусу, сжав кулаки и занеся руку для удара. Лишь реакция опытного фехтовальщика спасла Зануса, Один удар кулака киммерийца наверняка убил бы его. Но Конан не стал останавливаться. Прямые и боковые удары сыпались один за другим, заставляя противника отступать, уворачиваясь и приседая. Занус только-только успевал отпрыгивать, постепенно переходя на бег. А киммериец продолжал загонять его в угол двора.
- Стой, Конан! Прекрати! - раздался спасительный если не для жизни, то уж точно для чести Зануса крик Африандры. - Так оскорблять его - это тоже грех перед богиней!
Вновь спасенный Занус стоял перед ними задыхаясь и вздрагивая. Его туника была растрепана и порвана в нескольких местах. Он уже наполовину вытащил из ножен свой священный меч, но взял себя в руки, пытаясь сохранить остатки достоинства, изрядно потрепанного дубиноподобными кулаками Конана.
- Оскорблять меня? - воскликнул Занус. - Этот нечистый не может даже оскорбить меня. Мои навыки жреца-воина не предусматривают звериную драку во дворе дворца. Встреться я с этим ничтожеством в открытом бою, я бы показал ему, что значит меч в руках храмового воина. А теперь Африандра, отошли этого грубияна и пойдем со мной. Нам нужно помолиться у алтаря Садиты.
- Занус, жалкий трус! - прорычал Конан. - Я еще до тебя доберусь! Я не буду рвать тебя куски здесь, на глазах у девушки. Это зрелище не для нее. Но я вызываю тебя на бой при народе. Это ведь дозволяется вашими священными обычаями! Бой на мечах, до смерти, за воротами храма почитаемой вами богини!
- А ты, однако, самонадеян! - презрительно скривил губы Занус. - Да будет тебе, дикарю, известно, что священные дуэли возможны лишь между почитателями Единственной Богини! Неверный чужеземец никогда не будет иметь права участвовать в них. Это было бы слишком большой честью для такого варвара, как ты. А теперь - оставь нас!
- Да, Конан, пожалуйста, уходи! - взмолилась Африандра, становясь между киммерийцем и его противником. - Я просила тебя о помощи - и ты помог мне. Спасибо тебе. А сейчас я снова прошу тебя. Сильнее, чем прежде. Ради мира и спасения нашего города, нашей веры - уходи. Уходи отсюда. Оставь нас. Оставь меня и Зануса. Наверное, нам придется и дальше следовать нашей невеселой судьбе! Уходи!
Глава VI
КУЗНИЦА ПРЕИСПОДНЕЙ
Верховный жрец Куманос шел, босой, по покрытому острыми обломками вулканического пепла склону. Долгие дни пути сделали его ступни почти нечувствительными к боли. Там, где грубая кожа оказывалась слабее камня, оставались красные капли. По этим следам спутникам Верховного жреца нетрудно находить путь вслед за ним. Сам же он, словно одержимый, шел вперед, не останавливаясь, не замечая ничего вокруг.
Не давая отдыха себе, Куманос не щадил и остальных. Многие из его спутников тоже шли босыми, изорвав свои сандалии о камни, похожие на осколки оплавленного стекла. Все без исключения рабы - мужчины и женщины - несли на спинах корзины, набитые под самую крышку зеленовато-серой рудой. Пот ручьем лился по спинам носильщиков, сгибавшихся под тяжестью груза. Солдаты, охранявшие их, тоже чувствовали себя не лучше - ведь им теперь приходилось самим нести запасы воды и продовольствия. Двое помощников Куманоса шли без груза, но на их долю выпала тяжкая обязанность угрозами и ударами бича поднимать упавших под тяжестью рабов или же, в назидание остальным, добивать тех, кто уже не мог идти.
За время их перехода от шахт по Шартоумским холмам не случилось почти никаких происшествий. Отряд не побеспокоили ни люди шейха, ни залетные банды грабителей караванов. Это было большой удачей для этих мест, пользующихся дурной славой, особенно если учесть ценность груза, переносимого караваном. Кроме того, среди рабов прошел слух, что в конце пути в награду за хорошую работу им будет выдана часть добытого.
Но день ото дня разговоры о награде, о родном доме да и на другие темы возникали все реже и реже. В тяжелом молчании рабы и охранники следовали за Куманосом, который уже начинал им казаться если не святым, то уж не простым смертным. Кое-кто из рабов стал утверждать, что, мучая так себя и их, жрец превратит позор их рабства в подвиг самоотречения и самопожертвования. Утешение было слабым, но, за неимением другого, многие ухватились за эту мысль, как за соломинку.
Мало-помалу отряд приближался к другому хребту. В Шартоуме слышали об этих горах, называемых Трубами Шайтана за столбы поднимавшиеся над их вершинами днем, и сполохи огня, мелькавшие над ними по ночам. Кровавый след Куманоса вел их к одному из дымящихся пиков.
Верховный жрец шел, находя дорогу по приметам, о которых ему рассказал старый отшельник. Куманос чувствовал себя не так, как во время поисков старца в Огненной Долине, - в нем не было смертной души. Никакие сомнения, страхи, стремления не мешали главному - достижению цели. Только служение Вотанте и его наместнику на королю Анаксимандру - составляло смысл жизни молодого жреца.
На дальнем склоне мелькнула фигура одинокого селянина, обрабатывавшего плодородное, удобренное вулканическим пеплом поле. Не дожидаясь приближения отряда, селянин исчез в зарослях. Куманос понял, что известие о приближении его людей но обгонит сам караван.
Уже к вечеру жрец и его отряд перевалили через склон и спустились в кратер вулкана. Почти вся его поверхность была покрыта обломками гранита и базальтовыми глыбами. Здесь и там между ними прорывались в небо столбы дыма и пара. Лишь кое-где росли одинокие деревья да зеленели почки огородов вокруг небольшой деревни. Между полуразвалившимися лачугами суетливо метались человеческие фигуры. Куманос понял - его ждут.
К тому времени как отряд спустился по внутреннему склону на ровную площадку в центре и рабы повалились на землю между домами деревни, лишь один человек из ее обитателей предстал перед глазами пришельцев. Это был пожилой селянин, видимо старейшина, одетый в шерстяную рубаху и штаны. На ногах у него были сапоги с толстой подошвой, способной долго противостоять режущим граням вулканических осколков, Куманос, приказав своим подчиненным раздобыть воду, подошел к старику и без всяких предисловий приступил к делу:
- Вы выполняли порученные вам обязанности? - спросил он. - Все ли готово к применению?
Лицо старика расплылось в подобострастной улыбке, и он почтительно кивнул:
- Наш клан выполнил все, что нам было поручено вашими предшественниками. Все тщательно охранялось в течение всех семи веков. Металл смазывался пальмовым маслом, хрупкие части прикрыты от дождей и пыли. Все охраняется от воров и недостойных использовать эти орудия. Дерево тоже заменялось в срок. Те бревна, которые лежат сейчас в запасе, были заготовлены семнадцать лет назад. -
Закончив, старик неуверенно протянул вперед руку, словно за платой.
На лице Куманоса не отразилось никаких чувств. Жрец щелкнул пальцами, и в ту же секунду трое саркадийских воинов, оставив сгрудившихся у сосудов с водой рабов, подошли к нему.
- Покажи нам все, - приказал Куманос старику.
Тот, не говоря ни слова, повернулся кругом и пошел прочь, за кольцо деревенских хижин. Куманос и солдаты последовали за ним. Они прошли по вымощенной камнем дорожке между огородами, лоскутками пшеничных полей и вскоре оказались на необработанной, мертвой земле, на которой тут и там были разбросаны небольшие озерца, покрытые клубами пара.
Затем источники исчезли, а земля под ногами стала заметно горячее. В воздухе пахло серой, на губах оставался металлический привкус. Даже небо казалось свинцовым из-за толщи дыма, скопившегося в кратере. Неожиданно между базальтовых глыб мелькнуло пламя - это полыхнула из глубины разлома бурлившая на дне вулканическая лава. Воздух над такими разломами дрожал, как над костром или печкой.
Неподалеку от одного такого разлома были видны следы человеческой деятельности. Странные инструменты и механизмы отражали малиновый подземный свет. Огромные чаши, вырубленные из базальтовых глыб, железные цепи и коромысла, а главное - длинный стальной кран на самом краю обрыва. По обе стороны от него стояли острокрышие сооружения, в которых были укрыты от жары длинные деревянные шесты и мелкие инструменты. В общем, хотя все вокруг было покрыто толстым слоем вулканического пепла, хозяйство выглядело ухоженным и готовым к работе.
- Бревна, - сказал Куманос, повернув голову к старику. - Покажи лес, который вы приготовили.
- Сначала деньги, - поежившись, попросил тот и вновь протянул руку к Верховному жрецу.
- Сначала бревна. - Куманос и не подумал потянуться к кошельку.
- Как прикажете. - Селянин повел жреца в обход гранитной гряды, прикрывающей их от нестерпимого жара, шедшего из разлома в земле. По дороге старик суетливо объяснял: - Дым, который и выходит из земли, хорошо сушит дерево. Он словно консервирует его, защищает от гнили.
Куманос приблизился к провожатому и доверительно сказал:
- Мне потребуется помощь. Твоя и твоих соплеменников, чтобы разобраться в том, как пользоваться этими механизмами. Я отблагодарю вас.
- Да-да, конечно, - ответил старик, косясь на чересчур близко подошедших солдат. - Вот ваши бревна.
Обойдя последний базальтовый валун, они оказались перед входом в пещеру. В глубине были видны торцы дюжины длинных, толстых бревен.
- А колеса? - продолжал Куманос. - Они ведь входят в наше соглашение. Я что-то их не вижу.
- Они там, в глубине пещеры… А теперь я жду золото. Столько, сколько положено по нашему соглашению, заключенному семь веков назад.