– Чудные дела тут творятся, дай мне Род терпения! Оказывается, это не тати и не беглые кметы! А целый организованный отряд каких-то искателей. Что ищут, речи не шло, но вроде как не сокровища. В избушке их сейчас пять человек. Еще один стоит в дозоре до полуночи, со стороны выхода. Обсуждали, не пора ли его внутрь впустить по причине сильного ливня. Так что мы верно сделали, что с тылу подошли… И самое неприятное: они знают о пещере. Ищут нечто именно там. И как раз в пещере сегодня рискнуло заночевать еще пять человек из этой шайки. Потому что здесь им ночевать, видите ли, очень тесно!
Несмотря на озлобленность власнеча, баронет, наоборот, успокоился:
– Значит, это не из наших людей кто-то сюда чужаков навел. А вот чего им здесь искать-то? Ты ведь эту пещеру уже сто раз вдоль и поперек осмотрел.
– Мало ли как там хитро тайник устроен. Если не знать конкретно, что и где, то и сотня власнечей ничего не найдет! – не удержался от нравоучения Агап, но в голосе его ощущалась досада. Видимо, сам поражался, что в его тайной пещере кто-то имеет определенные виды на нечто ценное. – Ладно, пока постойте, а я еще послушаю…
Очередные четверть часа томительного ожидания закончились новыми распоряжениями:
– Оставайтесь пока здесь. Но если у меня не получится тихо снять дозорного или иной шум поднимется, бросайтесь к двери и рубите любого, кто сунется наружу. Ну разве что одного постарайтесь для допроса в живых оставить.
– Может, лучше дождаться, когда дозорного внутрь позовут? – засомневался баронет.
Власнеч покачал головой:
– Долго. Они решили, что пусть все-таки до полуночи на посту стоит. – В его тоне преобладало раздражение. – А нам бы чуток просохнуть, да отдохнуть пару часов надо…
После чего шагнул в дождь и словно растворился. Бронислав и Грин двумя фразами решили, кто с какой стороны продвигается, да разошлись к углам бревенчатого сруба.
Минут десять прошло в напряженном ожидании, которое было прервано еле слышным бряцанием железа. Словно что-то упало или кто-то неосторожно уронил оружие. Тут же оба крадучись двинулись к двери и с мечами на изготовку заняли удобные позиции. Ну и в сторону тропы поглядывали: вдруг шум повторится? Хотя сомнений не возникало, что прекрасно видящий в темноте колдун справится с любым воином. Да и смерчень наверняка при нем имелся.
В самой избе негромкий разговор так и не прервался, следовательно, там ничего не услышали. И когда из стены дождя вышел Агап, то даже интересоваться не стал, все ли внутри сруба спокойно. Сразу шепнул:
– Дверь я на себя открою или выломаю и бросаюсь внутрь. Но перед тем устрою там "ослепление", так что отвернитесь и прикройте глаза. Затем с минуту страхуете выход, чтобы никто мимо меня не выскользнул, и только после моей команды спешите мне на помощь и вяжете непрошеных гостей. Начали!..
После чего замер, приложив руки к двери. Грин вроде как и отвернулся, но краем глаза наблюдал за действиями власнеча. И получил четкое подтверждение своим догадкам: некая тускло светящаяся субстанция стекла с рук чародея и словно впиталась в дерево. Наверняка домовой сквозь щели проник к засову или крюку и сейчас сдвинет что надо по команде своего доминанта.
Именно в этот момент события понеслись вскачь. Разговор прервался, храп резко смолк. Относительная тишина взорвалась грохотом, топотом, стуком, короткими, отрывистыми командами на непонятном языке. Дверь практически вышибло наружу ударом изнутри. При этом снесло с невысокого крыльца и стоящего возле двери Гирчина. Даже его огромная масса не задержала неожиданный таран: сдуло гиганта толстенными досками как пушинку. Будь на его месте простой человек, наверняка убило бы таким ударом.
Но в любом случае Агап выбыл на какое-то время из начавшейся потасовки. Пришлось Грину и Брониславу мечами встречать ринувшихся наружу воинов. Причем все они оказались полностью одеты и экипированы отличной броней, с небольшими круглыми щитами и с мечами на изготовку. Иначе говоря, храп и разговор до того звучали для отвода глаз. На самом деле противник успел подготовиться либо заранее, либо после момента снятия их дозорного.
Ко всему прочему внутри избы было не пять человек, а семь! Шесть из них стремительно вырвались наружу, а седьмой оказался колдуном! Он не просто остался стоять в дверном проеме, а подвесил над местом боя, на высоте пяти метров громадный, переливающийся синими бликами шар. Нельзя сказать, что стало светло словно днем, но освещение сразу усиливало преимущества тех, кто был в большинстве. Они теперь ясно и отчетливо видели, где их немногочисленный враг, и действовали при охвате довольно грамотно, напористо.
Спасло приятелей то, что они все-таки успели нанести некоторый урон шестерке нападающих. Бронислав умудрился ранить двоих, когда те прорывались мимо него, причем одного довольно тяжело. Тот смог в дальнейшем лишь стоять пошатываясь да вяло прикрываться щитом. Правая рука у него бездействовала, и он терял слишком много крови. Второй подранок сильно прихрамывал, получив рану в правое бедро, что тоже лишило его скорости передвижения.
В итоге баронету достался только один полноценный противник, который пал после нескольких взмахов меча. Затем тот же меч жестокими ударами плашмя прошелся по головам раненых, и те попадали оглушенные. Далее Брониславу пришлось отчаянно сражаться с вражеским колдуном, на которого он бросился без малейшего промедления. Тогда как Шестопер сражался сразу с тремя неприятелями. Одного он сумел ранить еще на крыльце в левое плечо, так что тот не смог пользоваться щитом, да и левой рукой в целом. Зато два его товарища рубились словно берсерки. Они не просто атаковали оружием спешно отступающего под прикрытием деревьев Василия, но даже пытались в прыжке ударить его ногой или, делая рывки вперед, попросту опрокинуть наземь своими щитами.
Поэтому с минуту рыцарь лишь отчаянно отбивал смертельные выпады, элементарно не успевая контратаковать. Его спасли низко провисшие ветви деревьев, ливень, скользкие корни под ногами да возможность банально убегать от противников.
Но те же корни чуть и для него не стали фатальной помехой. Все-таки споткнулся об один из них, опрокинулся на спину, ударился о поваленный ствол и, уронив меч, откатился в сторону. Только и сообразил, что чужой меч, блеснувший в свете шара, вот-вот обрушится ему на голову.
Повезло! Враг тоже зацепился за корень, рухнул ничком и крайне неудачно врезался головой в тот самый поваленный ствол. Шею он себе не свернул, но был сильно оглушен. Координация движений нарушилась, он выронил меч и, стоя на карачках, пытался прийти в себя.
Естественно, что Грин незамедлительно воспользовался таким подарком судьбы. Подхватил трофейный меч и довольно удачно, из позиции на боку, полоснул кончиком лезвия по коленям второго набегающего врага. Один стальной наколенник разрезало вместе с костями, а вот на втором меч неожиданно сломался, став на треть короче. Но нанесенного удара хватило, чтобы страшно взвывший воин рухнул наземь. Еще и упал он на того, который стоял на четвереньках.
Шестопер после этого не только успел вскочить на ноги, но и свой меч подобрать левой рукой. Так что запоздавшего третьего противника встретил во всеоружии. И все-таки целая минута ему понадобилась, чтобы упокоить воина, у которого левая рука бездействовала и рана плеча мешала двигаться в полную силу. Крепкий орешек попался, по мастерству явно превосходящий Василия. И если бы не рана, то итог схватки мог стать совсем другим.
А так Грин все-таки сумел еще дважды ранить противника, а потом и удачным выпадом попасть в район носа. Рана вряд ли оказалась бы смертельной, будь рядом грамотный целитель, сумевший остановить кровь. Но, увы, целителя не было, а лично оказывать первую помощь врагу Василий не собирался.
Тем более что сам чуть не стал трупом. Хорошо, что интуиция взвыла об опасности и рыцарь успел присесть. Летящий ему в шею нож только чиркнул по макушке, нанося небольшой порез да болезненным ударом заставляя непроизвольно вскрикнуть:
– Ах ты!..
Подранок с перебитыми коленями уже собирался метнуть второй нож.
– Комиссара тебе в тыл! – С этими словами Грин метнул правой рукой обломившийся меч, и сделал это раньше своего противника. Поэтому брошенный нож пролетел мимо цели. Зато меч, пущенный рукой Райкалина, пусть и не воткнулся, как хотелось бы в идеале, но угодил тяжеленной рукояткой с противовесом в лоб подранка, вызывая очередной вопль бессильной ярости и боли. Затем только и оставалось, что сделать два прыжка и уже своим мечом добить ретивого метателя. А так как оглушенный ударом о дерево воин все пытался подняться, то последний смертельный удар достался ему по шее.
И в следующий момент, словно по команде невидимого режиссера, наступила полная темень. Светящий шар погас.
"Или баронет колдуна завалил, – замер на месте Грин, – или колдун сейчас ко мне подкрадывается!"
Как ни вглядывался в темноту, ничего, кроме красных кругов на сетчатке, не рассмотрел. Как ни вслушивался в утихающий шум почти прекратившегося дождя, не смог различить подозрительных шорохов. Но и сам не рискнул крикнуть, называя приятелей по именам, чтобы выяснить, что с ними и как они.
Минуты две простоял, прижимаясь плечом к нащупанному дереву. Все не мог на что-то решиться. Да и рана на голове мешала сосредоточиться. Вроде несильно, но кровоточила, и липкая кровь уже стекала на шею и предплечье.
Потом понял, что надо двигаться к избе, а уж там будь что будет. Оставаться на месте в любом случае хуже, если не сказать, что бессмысленно. Вот и побрел вперед, стараясь не потерять ориентировку на единственную в округе избушку. Потому что если пройдет мимо, то уже ни за что потом не отыщет.
Глава девятая
Нянька-санитар
Помогло обоняние. Легчайшие дуновения ветерка шли к нему со стороны избы. Запах дымка, аромат пищи и некая специфическая вонь смешались, подсказывая, куда надо идти.
А уже когда оказался совсем рядом, то и легкий стон подтвердил верность маршрута. Похоже было, что кто-то, будучи без сознания, пытается прийти в себя. Или уже очухался и теперь мучается от боли.
Глаза Василия к тому моменту окончательно привыкли к мраку и стали хоть что-то различать. А может, листья на деревьях, хвоя, мох или гниющая кора все-таки источали определенное свечение.
Массив избы, а также гигантской ели над ней заставил Грина насторожиться и двигаться еще аккуратнее. Но, чуть сместившись, он обозрел дверной проем, который уже явно выделялся неким свечением. Получалось, что в самой избе находился источник света.
"Или это в печи огонь остался гореть? – попытался догадаться Василий. – Входить внутрь?.. И кто тогда стонет вон там, снаружи?.. Кажется, именно там сражался Бронислав… Потом я вроде как отметил, что он бросился в сторону колдуна… Ну и куда тогда улетел вместе с дверью Агап?.. Вроде как вон туда… Но там ни зги не видать. И никто там не шевелится… Значит, мне нужен свет!"
Жутко жалея, что не в его умениях сотворить этакий шарик, который тут сиял совсем недавно, рыцарь пробрался ко входу и заглянул в избу. Догадка оказалась верна: за приоткрытой дверцей печки, напоминавшей буржуйку, тлели угли, давая слабое, но вполне достаточное освещение.
Сразу за порогом лежало два сцепившихся в смертельной схватке тела. Причем оба неузнаваемые по причине густой паутины, не просто облепившей их, а еще и сковавшей вместе, не дающей двигаться. Хотя это могли быть и трупы, которые двигаться не могут по умолчанию. Правда, баронета в этом странном дуэте удалось узнать по сапогам. Они были слишком уж щегольскими, с медными насадками на носках, которые поблескивали даже под слоем грязи.
Но выручать приятеля из странного плена Грин не бросился. Его больше волновал стон, повторившийся за спиной. От третьего ножа можно и не увернуться!
Поэтому он проскользнул внутрь избы и подхватил парочку факелов, замеченных у печи. Миг – и оба они разгорелись, давая много яркого света. Второй миг – и на угли подброшено несколько сухих поленьев. Пусть и внутри помещения будет светло. Шестопер выскочил на крыльцо и один факел закрепил на стене, возле двери. В его свете было довольно хорошо видно импровизированное подворье, а факел в руке позволил Василию рассмотреть детали недавнего сражения.
Один явный труп. Второе тело лежит на левом боку, грудь слабо вздымается, значит, раненый дышит. На правом бедре видна внушительная рана, мало кровоточащая.
А вот третий, тоже раненый, полусидел, опираясь спиной на бугрящиеся корни, и левой рукой пытался остановить кровь на правом плече. У него получалось плохо, видать, вскоре умрет, если не помочь. Но пощады не просил, как и не дергался, пытаясь хвататься за оружие. В равнодушных ко всему глазах только и отражались огни факелов.
"Не жилец скорей всего, – решил Грин. – Да и опасности не представляет".
Возиться с ними он не стал, а поспешил в том направлении, куда унесло Агапа. И почти сразу наткнулся на власнеча. Тот лежал как-то странно, словно шел в сторону избы, а потом рухнул ничком, раскинув руки в стороны. Обломки выбитой двери виднелись еще дальше, метрах в десяти. Получалось, что их отбросило с настолько невероятной силой? Или уже после своего полета-падения Гирчин умудрился встать на ноги и пройти такое вот немалое расстояние?
К последнему выводу подталкивал вид двух тел в доме. Ведь не сами же они запутались в паутине, кто-то же набросил ее? Да настолько коварную, что вражеский колдун не смог из нее вырваться?
Грин перевернул Агапа на спину, присмотрелся, прислушался к дыханию, нашел артерию на шее. Вроде живой, дышит нормально, пульс редкий, но есть. Видимых ран или явных травм нет. Даже лицо почти не пострадало, содранная кожа на скуле не в счет. А ведь его ударило вышибаемой изнутри дверью!
Но в любом случае лучше его пока не кантовать, авось сам в себя придет. Да и смерчень никоим образом не наблюдается рядом. Оглушен? Убит? При всем желании домовой на призывы постороннего человека не отзовется.
Грин бросился к Брониславу. По пути обратил внимание на второго подранка: тот перекатился на живот и, опираясь на руки, приподнял туловище, словно отжимался.
Шестопер недолго думая подскочил к врагу и быстро связал ему руки за спиной. Перекатил на бок, спиной к избе, и прикрикнул:
– Лежать и не шевелиться! Иначе смерть!
Вот теперь можно и баронету помочь… Если тот живой…
Второй факел он пристроил на стене рядом с первым, чтобы ясно видеть в любой момент, что делают раненые. А для себя внутри избы зажег еще два, вставив их в специальные отверстия в столе. И только тогда начал резать ножом странную паутину. Та была с сюрпризом – словно сделанная из вязкого клея. Нож прилип к ней намертво, враз утратив все свои режущие способности.
"Что за напасть? – ругался про себя Василий, не зная, чем еще можно справиться с диковинной разновидностью местного колдовства и стараясь к ней не прикасаться руками. – Никак ее лишь определенными химикатами надо снимать? Или еще какой волшбой?.."
Он ничего лучше не придумал, как прикоснуться к белесой паутине открытым огнем. И та почти сразу воспламенилась. К счастью, горела она не быстро, а со скоростью степенно бегущего таракана. Поэтому рыцарь успел подхватить какую-то тряпку и сбивать пламя в тех местах, где оно перебрасывалось на одежду.
Пять минут интенсивного топтания, ругани, размахивания тряпкой – и вот сцепившиеся в смертельном поединке противники возлежат на полу раздельно. Подкопченные, местами обгоревшие и оцарапанные, но зато живые.
Баронет с несколькими ранами, вроде как не опасными для жизни, а вот колдун целехонек, если не считать царапин и ожогов. Разве что испачкан изрядно. Ну и у обоих наполовину выжжены шевелюры: все-таки погасить огонь тряпкой вовремя не всегда удавалось.
Василий тщательно, если не сказать маниакально, обмотал вражеского колдуна всем, что попалось под руку. И под потолком много всего висело да сохло, и в заплечных мешках у непрошеных постояльцев куча запасного добра отыскалась. Все веревки на опасного пленника извел, прочные ремни, порванное на широкие полосы тряпье. Завязал ему глаза (зачем и сам не понял), а отдельной полоской толстой кожи еще и челюсти разделил, словно коня мундштуком взнуздал. Вдруг проклятие какое вздумает выкрикнуть? А так только и сможет, что мычать или рычать…
И для полной гарантии перевернул опасного власнеча на живот, ноги его прикрепил к ножке массивного стола, а связанные сзади руки – еще и к потолку подвязал. В таком положении человек встать или перекатиться на бок ни за что не сможет.
Но вот когда подвязывал руки вверх, неожиданно обратил внимание на пальцы пленника. Присмотрелся внимательно. Озадаченно хмыкнул. Ну два кольца, да еще и с камнями драгоценными – это уже ценный трофей. Их-то стал снимать сразу. А вот остальные… Не узнай он довольно простеньких на вид колец, оставил бы их на руках неведомого кудесника, а так удивился невероятно: "Дар Макоши!"
По утверждениям Боджи Секатора, такие кольца служили в этом мире для ментальной связи между людьми, и одно такое Василий подарил очаровавшей его ведьме Зареславе. Сделал это по собственному незнанию, но не жалел нисколечко. Потому что кольца для связи должны быть в паре.
А здесь три кольца!
Конечно, кольца могли быть и поддельными. Тот же всезнайка Боджи объяснял, что подобных дешевеньких поделок тысячи по всему миру. Принято делать такие подарки возлюбленным как знак повышенного внимания и дарить друг дружке в подтверждение особого душевного расположения. Но! Не станет же черный колдун носить поддельные кольца? Да еще и три сразу. Да учитывая, что еще два перстня красовалось на пальцах, дорогущие, огромные, с зеленоватыми камнями.
Снял все пять, упрятав подальше, в один из самых надежных своих карманов.
И только после этого пришло время показать навыки санитара. Живо перевязал Брониславу все его раны, да и самого приятеля устроил полулежа непосредственно в углу, возле печи. Свои раны тоже осмотрел, ту, что на голове, только осторожно ощупал, убедился, что кровь перестала течь, и не стал больше тревожить.
Затем наступила пора очередного подвига: перенос туши Агапа. Раз пять носильщик падал, еще больше раз тело власнеча срывалось само, при попытках Грина водрузить его себе на спину. Как заволок гиганта в дом, толком и рассказать бы не смог. В глазах рябило, а в сознании набатом билась одна мысль: "Сейчас сдохну! Водолаза в миномет, зачем этот боров столько жрал все эти дни?!"
Сбросил. Пристроил в другом углу. Отдышался кое-как. Спохватился, вышел посмотреть на раненых. Тот, что с раной в плече, потерял сознание. Второй явно пытался сдвинуться к валяющемуся оружию, чтобы разрезать путы.
– Вот с тебя и начнем! – рявкнул, нависнув над ним, Грин. Дернул за шиворот вверх, поставил на ноги. После Гирчина неизвестный воин казался исхудавшим ребенком. – Двигаем в избу! И начинай рассказывать: кто такой?!
Парень, сильно припадая на правую ногу, подчинился.
– Да чего там говорить, из наемников я. Двадцать три года. Карлаш мое имя. А наняли нас двое власнечей. Один в пещере сегодня ночует, а второй вон лежит, Чередыш… Гад! Уверял, что в этом лесу нет разбойников…
Пленника Василий усадил на грубо сколоченный стул, а руки стал привязывать к спинке его же ремнем.
– Это ты кого за разбойников принял? – Возмущение в голосе было не наигранным, хотя не стоило забывать, что он сам в данный момент беглый и бесправный преступник.