Пьянство.*
По возвращении, они застали удивительную картину. На бревне у полуоторванной дверцы землянки, сидел пьяненький профессор, и что-то вещал Мане, улыбаясь дебильной улыбкой.
- "До какой же стадии так надо напоить человека?" - подумал удивлённо Сидор, растерянно посмотрев на Димона.
- Ты что-нибудь понимаешь? - уставился на него, не менее потрясённый Димыч. - Он же не пьёт. Совсем.
- По крайней мере, - продолжил его мысль Сидор, - в замке он не пил, хоть и спирт литрами гнал.
Тут профессор, заметив, наконец-то, подошедших друзей, пьяно и радостно принялся в десятый, наверное, уж раз, излагать свою эпопею. Если бы можно было убрать из речи профессора все бе…, ме…, и прочие междометия, то рассказ его сводился к трём простым вещам.
Первое. Использовать его в профессиональном плане, никто сейчас не может. Нет ни базы, ни оборудования. Да и заниматься его проблемами никто не хочет. Денег на это, как ни странно, оказалось что тоже нет. Однако жалованье положили приличное. Видимо, чтобы никуда не сбежал, или не помер от голода, надо так понимать.
Второе. Жалованьем своим они могут подавиться, поскольку профессор вольный человек и не позволит "всяким" себя покупать.
Третье. Что делать и куда податься?
Поэтому, профессор выпил. Сколько выпил? А сколько смог найти. Сколько было денег в кармане, столько сивухи и купил.
Вот тут то, на этой фразе профессор и сломался. Видимо, слово "сивуха" вызвало у него такие ясные воспоминания, что, даже не договорив до конца свой бекающий и мекающий спич, профессор свалился под бревно и заснул.
- Ну и сколько у него было денег? - спросил, заинтересовано, Димон, обращаясь к Мане, развешивающей выстиранное бельё.
- Не знаю, - насмешливо ответила Маня. - Когда уходил, денег ещё не было. Когда пришёл, денег уже не было. Совсем слабенький ведь, бедняжка, - добавила она жалостливо. - И чего пьёт, если не может.
- Давай оттащим эту слабенькую пьянь в землянку, - обратился Сидор к Димону. - Пусть проспится, а то ещё простудится на сырой земле.
Вечером, когда постанывающий профессор, держась за голову и жалобно кряхтя, выбрался из землянки, у костра шло буйное веселье. На принесённый ребятами литр самогона, естественным образом сбежались все старые Манины друзья и приятели, отметить их славное возвращение и вливание в дружные ряды жителей этого милого городка. Литры, как водится, не хватило. Послали за второй, потом за третьей, потом местный самогонщик сам пришел и принёс всё, что у него ещё было. Потом….
Что было потом, никто на утро не помнил. Как ни пытались, так и не сумели восстановить события, но все помнили, что было хорошо. В общем, второй день в крепости - тоже пропал. После такого дикого перепоя, не то, что куда-либо ехать, встать с полатей не было никакой возможности. Даже лёжа, чувствовалось, что земля круглая, и она вертится, норовя постоянно сбросить тебя с краю.
Одно утешало, лошадей успели отвести в табун. Хоть их то кормить не надо было. Про то, чтобы подпитать свои бренные тела, не было и речи. Не было ни сил, ни еды. Всё что они запасли за время экспедиции и чем собирались питаться всю зиму, разом съели, а всё что могли - выпили. Денег, полученных от Совета за доставку профессора тоже не было. Пропили! Впереди замаячила голодная зима.
Тем не менее, как ни странно, пьянка дала неожиданный результат. Новые друзья, а нашу компанию теперь знала каждая собака на южном конце города, обещали помочь, и со срубами, и с переездом, и с корчёвкой пней. Зажигательная речь Сидора, вещавшего добрых три часа, о радужных перспективах разведения шишко-ягоды, настолько всех заразила энтузиазмом, что все как один, обещали им всяческое содействие. Сидор теперь был герой. Правда, сам герой, об этом ещё ничего не знал.
На утро третьего дня Сидор проснулся рано утром от сосущего чувства голода. Кишки громко бурчали и требовали корма. Корма не было. Не смотря на страшное похмелье, дико хотелось есть.
- Ты бы, что ли, поутихомирил то, кишки свои, - раздался жалобный голос с соседних нар. - Не тебе одному жрать охота, - мрачно заметил Димон.
- Кто-нибудь мне скажет, что у нас с деньгами, - спросил задумчиво Сидор, прислушиваясь к шевелению на улице. - Есть у нас перспективы на поесть?
- На перспективы шансы есть, а на поесть, так шансов нет, - грустно скаламбурил тоже не спящий Корней.
- Профессор, - радостно заорал он, обратившись к зашевелившемуся профессору. - А скажите мне, как алкаш, алкашу, что мы будем есть. Нет, вы не молчите. Вы нам так вот честно и прямо, как на духу, скажите. Что мы будем есть?
- Корейку, свежезапечённую в листьях местного лонгарского лопуха. Буженинку, с ягодами болотного чернослива. Хлеб. Белый хлеб, - продолжил профессор мечтательно. - Такой ароматный, мягкий с тонкой зажаристой корочкой. Так сам на языке и тает.
- Профессор, - жалобным голосом простонал Сидор, - убью!
- Вы что, не поняли? У нас нет денег. Мы всё пропили. Вчера не на что было хлеба чёрствого купить, а Вы смеете издеваться. Совесть надо иметь. А ещё профессор, учёный человек.
- Эх, молодой человек, молодой человек. Как это Вам не стыдно, упрекать старого человека в отсутствии совести. Если бы не я, так и сидели бы сейчас без хлеба, без корейки и без буженины с салом. Скажите спасибо, что я раньше вас всех напился. А потом проспался, - закончил он задумчивым голосом. - В общем, спас я нашу кассу от поползновений всяческих расхитителей, когда Вы, Сидор, вещали с трибуны о перспективах виноделия в отдельно взятом регионе. О тайных планах по развитию виноделия. Это ведь Ваши слова, господин Сидор. Это ведь Вы, убеждали нас держать всё в тайне.
- Нам хана, - простонал Сидор, хватаясь за голову.
- Наоборот, - жизнерадостно продолжил профессор. - Именно благодаря Вашей речи, господин Сидор, - язвительно подчеркнул он, - у нас и появились перспективы. Мало того, что я спас все наши сбережения, так, под наш проект, нам готовы дать денег, а то и войти в долю, причём, на любых условиях. Более того, мне выделяют средства на поиск и закупку оборудования для хим- и био- лаборатории.
- По крайней мере, мне бы хотелось так думать, что это не очередная байка. - задумчиво пробормотал он себе под нос.
Неожиданно замолчав, профессор глубоко задумался, прервав на полуслове свою выспренную речь.
- Так это что, - тихо прохрипел не протрезвевшим голосом Димон, - опять гуляем?
- Я вам погуляю, пьяницы беспробудные, - закричала ворвавшаяся в землянку Маша. - Я для кого обед готовила? Всё утро, аки пчёлка, жу-жу-жу, жу-жу-жу. Живо умываться и за стол.
- Вместе с Маней, через распахнутую настежь дверь, в землянку ворвались чудные запахи свежеприготовленного борща и жареного мяса. Вся компания, весело переругиваясь, устремилась к мытью помятых физиономий и поеданию продукта.
Следующие полчаса не было слышно ни звука, только за столом раздавалось чавканье, хлюпанье и причмокивание.
Покончив с едой, все опять отправились на боковую, справедливо рассудив, что, после такой еды, надо поспать, а посуду можно и потом помыть.
Только к вечеру третьего дня, компания более менее пришла в себя и начала собираться, чтобы завтра, рано поутру, выехать на участок. Решили начать с долины.
Поиск пути в долину.*
Первый рабочий день осени начался по обычаю. Что-то громко и нагло забухало в хлипкую входную дверь. Чертыхаясь и, про себя, матерясь, все безропотно потянулись на выход. За дверью, в предрассветных сумерках, ждал ухмыляющийся Димон, держа в поводу четырёх лошадей.
- Кареты поданы, господа, - заорал Димон. - Жрать будете на болоте.
Не попив, не поев, да и какая в такую рань еда, смурная, не выспавшаяся группа отправилась в путь. Ранний завтрак решили перенести на место будущей работы, справедливо рассудив, что пока они с костром раскачаются, после таких бурных праздников, полдня пройдёт.
Раннее появление компании у крепостных ворот, вызвало бурное оживление стражи, обрадовавшейся хоть какому-то развлечению. Прокомментировав по десять раз внешний вид и самочувствие отбывающих, стражники сжалились, всё-таки над отъезжающими и поделились с ними горячим брусничным чайком.
Медленная, неспешная дорога, пробивающиеся сквозь полуоблетевшие кроны деревьев первые лучи солнца, предрассветный туман, медленно тающий в низинах, постепенно расшевелили компанию.
- Я вот думаю, - душераздирающе зевнув, спросил Димон, - может нам попробовать болото с боку обойти. Мало ли какие были у людей причины гать устраивать. Леса там глухие, глядишь, и найдём чего, что другие не заметили.
- С какого края начнём, - тут же согласился Сидор. - Чтобы не шляться лишний раз по лесу, давай поищем с ближнего края. Ведь должен же быть сток воды из того болота, в ту же речку?
- Тогда, чтобы время не терять, - с энтузиазмом подхватил идею Корней, - мы с Маней зайдём с другого края. Так оно быстрее получится, - глядя на всех невинным взглядом, пояснил он.
- Точно, - кивнул головой Сидор. - А для составления кроков местности, возьмите с собой профессора.
- Профессор, - окликнул он учёного, сонно покачивающегося в седле, - вы как смотрите на то, чтобы присоединиться к Мане с Корнеем для составления плана местности. Мы тут с ближнего края с Димоном сами справимся, а вы там втроём. Туда и добираться дольше, да и места там глуше, чем у нас будут.
- Э, - неожиданно заёрзала в седле Маня, - думаю, что это не очень хорошая идея будет. Ехать далеко, профессор быстро устанет, много мест за день обследовать не получится. Придётся ещё раз ехать. Нет, - твёрдо заявила она, старательно пряча глаза от ухмыляющихся Димона с Сидором, - мы с Корнеем быстрее справимся, а вы уж втроём здесь, поближе, расстарайтесь.
- Договорились, - весело откликнулся Сидор, сворачивая на неприметную тропинку, ведущую к гати. - Начнём исследовать берега от этого места, чтобы ничего не пропустить.
- Встречаемся вечером здесь же, на этом месте, - и, помахав им на прощанье руками, влюблённая парочка скрылась в ельнике.
- Думаешь, это была хорошая идея, - с сомнением глядя в ту сторону, вяло поинтересовался Димон.
- Всё одно, от них прока нет, - хмыкнул профессор. - Так пусть хоть побудут вместе, а мы потом за ними ещё раз всё пройдём.
- Вы так говорите, как будто не сомневаетесь в том, что они там ничего не найдут, - посмотрел на сонное лицо профессора Димон.
- А вы что, - удивился профессор, - верите в то, что они будут лазить по болоту и искать новый проход в Райскую Долину?
- Ну, может быть случайно, - усмехнулся Димон. - Случайно чего только не бывает. Глядишь, и найдут что, а мы пока займёмся своим делом. Лагерь будем разбивать? - поинтересовался он у друзей, благоразумно остановившись подальше от края показавшегося болота. - Давайте, профессор, займитесь костром, пока мы с Сидором прочешем весь правый край. Через пару часиков вернёмся, а вы нам кулеш сварите. Договорились? - радостно кивнул он мрачно насупившемуся профессору, устремляясь вслед за Сидором, так и не сказавшим ни слова и продолжавшим молча двигаться вдоль края воды.
Конечно обратно, к месту стоянки, они вернулись не через два часа, а уже под вечер, усталые так, что еле двигались. На молчаливый взгляд профессора, брошенный на их усталые лица, они только молча и разочарованно покачали головой, устало пожимая плечами.
- Болото. И скалы, - только они и сказали, через полчаса отдыха у костра.
- Ни пройти, ни проехать, - покачал головой Димон. - Такое впечатление, что скалы то-то специально обрушил в болото. Ни малейшего следа какой-нибудь дороги. Уж и скалы нашей долины кончились, а болото всё дальше тянется и тянется. Только ещё хуже становится.
- Похоже, что так до самой реки и будет, - кивнул головой Сидор. - Его даже одной канавой, как я по началу думал, не осушишь. Если оттуда осушительный канал тянуть, то мы его копать будем лет сто, не менее. Так что про осушение нашего болота, можно забыть, - вздохнул он. - Придётся пока пользоваться гатью и кормить комаров, если наши влюблённые ничего не нашли.
Но и влюблённые тоже ничего не нашли. Буквально через пять минут после разговора, из леса вывалилась влюблённая парочка, да в таком виде, что стало сразу же ясно, что они не миловались всё это время где-нибудь под кустом, а на собственном брюхе облазили, чуть ли не весь доставшийся им край.
По их усталому и разочарованному виду было ясно, что никакого другого хода в долину, они тоже не нашли, что те сразу же и подтвердили. Кивнув в ответ на молчаливые взгляды товарищей, Корней поведал, что он с Маней тщательно прочесали весь берег болота, вплоть до другого его края, который, по счастью, не распространялся так далеко, как с их конца, и ничего похожего даже на возможность переправы, не нашли. Единственно, что хоть как-то утешало, так это то, что скалы с левого края, выходящие на край болота, не были такими высокими, как с другого конца Райской Долины и можно было бы подумать об устройстве какого-нибудь подъёмника для тех, кто не хотел идти через болото.
- Лестницу там не поставишь, - наконец-то оторвалась Маня от миски с кашей, - слишком кругом битого камня много набросано. Ни пройти, ни проехать. Но что-то подобное лесенке можно попробовать скумекать. Сколько там метров, снизу не определишь, но что не двадцать, это точно.
- В конце концов, можно подиум сделать наклонный, - немного задумавшись, выдал Сидор. - Обычная башня, - пояснил он недоумённо посмотревшим на него друзьям, - только внутри вместо ступеней, сделать наклонные подиумы, а по ним можно даже с лошадьми подыматься. Повозиться, конечно, придётся, но это лучше, чем через болото переться. Лишь бы там, дальше в скалах, был для лошадей проход. Сегодня уже поздно, а завтра с утра прямо туда отправимся. Там и решим, что и как.
- Тогда, может, и в город не будем возвращаться? - предложил Димон. - Здесь или там, возле скал, переночуем, а завтра с утречка и займёмся поисками?
- Не взяли ничего для ночёвки, - возразил Корней. - Даже еды и той не захватили вдоволь. Кому-то придётся возвращаться в город.
- Вот ты и вернёшься, - согласился с ним профессор. - А чтобы в дороге не скучно было, Маню с собой захватишь.
- Ждём завтра рано с утра, - заорал он в спину мгновенно подхватившимся и уже практически скрывшимся в ельнике любовникам. - И не опаздывать!
Ночевать решили всё-таки на новом месте, чтобы с утра ноги не мять. Да и сейчас, вечером, хоть что-то, да можно было осмотреть.
Свернув устроенный профессором лагерь, они двинулись в ту сторону, что осматривали Маня с Корнеем, надеясь до темна, найти приемлемое место для ночлега и устроиться на ночь. Естественно ничего осмотреть так и не успели. Едва, едва до темна добрались до конца болота.
Как Корней и говорил, скалы с этого края были не такие высокие, и не такие обрывистые, как с другого края долины. В сгущающихся сумерках было хорошо видны отдельные уступы, местам встречающиеся на этих скалах, вполне позволяющие устроить передых для поднимающегося альпиниста.
- Да, - запустил пальцы в копну волос на голове Димон, - был бы я скалолаз, то, может быть, и прошёл бы за полчаса, а то и быстрее.
- Но, поскольку ты не скалолаз, - усмехнулся Сидор, подтаскивая бревно сухостоя, только что срубленного им к костру, - то нечего пялиться. Всё равно не полезешь. Иди лучше ещё одно бревно притащи, и то будет больше пользы, чем от разглядывания диких скал. - Нет в тебе, Вехтор, поэзии, - подхватывая топор и примериваясь к валяющейся рядом с ним валежине, проговорил Димон. - Тихий осенний вечер, - покрутил он топором возле головы, - скалы, освещённые последними лучами заходящего осеннего солнца. Жёлтая листва дубов. Э…., - замялся он, - ну, дальше не важно, - рассмеялся Димон под насмешливыми взглядами Сидора с профессором. - В общем, понятно, что хорошо. А то сидели бы сейчас в душной землянке, пили бы дрянной самогон, травили бы надоевшие всем байки. А тут, - повёл он рукой в сторону скал, - красота!
Действительно, вечер был хорош. Это был один из тех тихих осенних вечеров, когда кажется всё кругом таким умиротворённым и покойным. В такие вечера единственно чего хочется, так это сидеть у печи, или, как сейчас, у костра, и вспоминать всякие приятные истории, и ничего не делать, только впитывая всей душой тихую благость природы.
Умиротворённость и покой места был настолько расслабляющь, что не стали даже выставлять сторожу, плюнув на всё и спокойно уснув возле костра.
Утром их разбудили Корней с Маней, на удивление очень рано, буквально с первыми лучами солнца. Хотя, конечно, это в лесу, у подножия скал, там, куда не достают первые, самые ранние, лучи солнца, было ещё темно. В городе же, на открытом месте, солнце уже давно встало и во всю жарило своими осенними последними тёплыми лучами, особенно таких ранних бродяг, как они.