Я протиснулся мимо них и тут же отпрянул, едва не натолкнувшись на бурого слина. Зверь натянул толстую короткую цепь и зарычал, оскалив страшные клыки. Такому зверюге ничего не стоит отхватить человеку ногу у самого бедра.
- Фу, Таба! Сидеть! - приказал один из купцов.
Зверь с шипением припал на четыре задние лапы, но шерсть его оставалась вздыбленной. Он запросто вырвал бы из деревянной стены кольцо своей цепи, взбреди ему это в голову. Я попятился, а купцы, не обращая на меня внимания, продолжили свою беседу.
- Виктория отказалась платить дань, - сказал один из них.
- Здешние заправилы воображают, будто работорговцам не найти других рынков, - отозвался другой.
- Вот уж глупо, так глупо.
- Им ничего не стоит перенести свои операции в Тафу.
- И вернуться в Викторию, когда пираты накажут город, - добавил первый.
- Это как пить дать, - согласился второй.
- Да и как иначе! Не могут же речные разбойники спустить с рук подобную наглость, - сказал первый. - Иначе примеру Виктории могут последовать все небольшие города на реке.
- Да, Виктория понесет наказание.
- Может быть, именно поэтому топаз и отправили на восток. - Впервые аж за десять лет.
- Хотя, - продолжил первый, - я думаю, что можно сбить спесь с Виктории и без топаза.
- Да, сил у них и без того более чем достаточно.
- А может быть, это просто слухи? Я имею в виду, насчет отправки топаза на восток.
- Будем надеяться, что так.
- А если не так и его все-таки повезут на восток, то дело пахнет чем-то худшим, чем простое усмирение Виктории, - сделал вывод первый.
- Похоже на то, - опять согласился второй.
Продолжения разговора я не услышал, ибо отошел слишком далеко. Впрочем, о чем шла речь - так и осталось для меня загадкой.
Этим утром, еще до рассвета, меня высадили в нескольких пасангах выше города по течению. Сначала я отошел на добрый пасанг от берега, чтобы не подвергнуться нападению речного тарлариона. Потом продолжил идти параллельно руслу. Путь этот примерно час тому назад привел меня в Викторию.
- Конфеты! Конфеты! - выкрикивала свободная женщина под вуалью. Лоток с конфетами висел у нее на шее на широком ремне.
- Жаркое! - кричал другой уличный торговец. - Кому жаркого?
- Свежие овощи! Самые свежие овощи!
- Молоко верра, яйца вулоса!
Мимо меня прошел еще один купец, за которым со свертком на голове следовала изящная брюнетка в короткой тунике и ошейнике.
Мне пришлось посторониться, чтобы пропустить вереницу из восьми крестьян, тащивших к портовым складам мешки с зерном са-тарна.
- Вот уж это точно жаркое, - произнес кто-то. - Горячее, сочное, настоящее жаркое!
Но тут его слова заглушил женский возглас. Я оглянулся и увидел рабыню, лежавшую на досках. Колени ее были согнуты, лодыжки связаны с запястьями грубыми веревками.
- Возьмите меня, добрые господа! - жалобно молила она. - Умоляю вас, воспользуйтесь мною.
Ее хозяин, толстый детина, сидел рядом на табурете, держа в руках легкую цепь, прикрепленную к ошейнику.
- Эта девка стоит всего одну долю тарска, - выкрикнул толстяк, и я услышал, как в медной чашке рядом с невольницей звякнула монета.
Кряжистый кожемяка, протолкнувшись мимо меня, опустился на корточки перед рабыней, и та покорно подалась всем телом ему навстречу.
- Украшения! - слышался голос зазывалы. - Золотые и серебряные изделия!
Неподалеку находились четыре девушки в общем деревянном ошейнике, представлявшем собой две соединенные вместе доски с вырезанными в них полукругами для шей. Такого рода ошейники скрепляются металлическими защелками и запираются на два висячих замка.
Девушки, скованные колодкой, обнаженные, стояли на коленях, дожидаясь, когда их хозяин завершит какое-то дело.
- Надо же, - сказала одна из них, - когда мы бежали от разбойников, я искренне рассчитывала найти убежище у крестьян. Мне и в голову не приходило, что нас могут схватить и обратить в рабство.
- В деревнях не больно-то жалуют свободных людей из больших городов, - заметила другая.
- Мы не из их деревни, а значит, чужие, - высказалась третья.
- Надо думать, вырученные за нас деньги они пустят на покупку скотины да семян, - фыркнула первая.
- Если не пропьют все до медяка в тавернах. Налижутся паги, вот и все, - с горечью промолвила ее подруга по несчастью.
- Мы свободные женщины, - возмущенно сказала первая девушка. - Они не могут просто так взять и продать нас!
- Можешь утешать себя подобными мыслями, но, боюсь, это продлится недолго, - откликнулась крайняя в ряду. - Скоро нас заклеймят, и мы станем настоящими рабынями.
- Посмотри только, что проделывает эта несчастная шлюха! - промолвила другая, указывая на девушку, извивавшуюся и стонавшую под кожемякой.
- Какой ужас!
- Неужели и нас могут заставить делать что-то подобное?
- И это, и все, что им будет угодно. Рабыни обязаны выполнять все прихоти своих господ.
- Украшения! - снова услышал я. - Покупайте украшения!
Я отступил в сторону и остановился перед покрывалом, расстеленным прямо на досках. На нем блестели дюжины заколок и брошей, застежек и пряжек, колец и бус, сережек, браслетов, надеваемых на запястье или щиколотку, и цепочек на тело. Позади покрывала, скрестив ноги, сидел приятного вида малый в шерстяной тунике.
- Купи у меня что-нибудь, - предложил он. - Дешево и красиво. Твои рабыни будут выглядеть гораздо лучше.
- Посмотри на меня, господин. - Обнаженная девушка в ошейнике, стоявшая на коленях рядом с торговцем, подняла руки. Одежды на ней не было вовсе, зато украшений - хоть отбавляй. Одну только шею обвивало штук двадцать ожерелий, которые она заставила позвякивать и переливаться. Потом рабыня протянула правую руку, чтобы я рассмотрел браслеты и кольца, почти полностью скрывавшие тело.
- Купи что-нибудь для своей рабыни, - предложил торговец. - Хотя бы вот это ожерелье. Оно было снято со свободной женщины, которая теперь моет камни мостовой на площади Ификратеса.
- У меня нет рабыни, - сказал я.
- Я продам тебе эту, - он указал на девушку, служившую "витриной" для его товара. - Серебряный тарск - и она твоя.
- Купи меня, господин, - рассмеялась невольница. - Я симпатичная и усердная. Я знаю, как угодить мужчине на мехах.
- Это верно, - улыбнулся торговец.
- По-моему, в Виктории девушку можно купить и дешевле, - отозвался я с ответной улыбкой.
- Твоя правда, - хмыкнул торговец. Похоже, он вовсе не собирался продавать свою хорошенькую служанку.
- Ты сказал, - промолвил я, - что это ожерелье отобрано у свободной женщины.
- Не мной, конечно, а пиратом, - уточнил он.
- И ты говоришь об этом открыто?
- Это Виктория, здесь свои порядки.
- Могу я узнать, из какой шайки был этот пират?
- Из банды Поликрата, - ответил торговец. - Их база находится неподалеку от Турмуса.
- Надо думать, эти головорезы держат под контролем торговые пути, ведущие в обход дельты Воска?
- Бывает, - сказал он. - Именно там они и сцапали эту славную малышку. - Он указал на девушку, сидевшую рядом. - Поверишь ли, она была дочкой богатого купчины.
- Это кажется невероятным, - сказал я.
- Хозяин быстро приучил меня к ошейнику, - промурлыкала девушка, коснувшись губами господской руки.
- Это можно сделать с любой женщиной, - заявил торговец с довольным видом.
- А ты, часом, не слышал про пирата по имени Клиомен?
- Как не слышать! Тот еще разбойник, помощник самого Поликрата.
- Не знаешь, он нынче здесь?
- Здесь! Явился, чтобы продать товары и рабов.
- Где он торгует?
- Товары уже проданы, все расхватали прямо с портовых складов.
- А как насчет рабов?
- Аукцион назначен на сегодняшний вечер и будет проходить на торговой площадке Лисандера.
- Неплохая безделушка, - сказал я, указав на одну из цепочек. - Пожалуй, мне она пригодится. Беру.
- Но ты вроде бы сказал, что у тебя нет рабыни.
- Это дело наживное. К тому же я хочу отблагодарить тебя. Ты мне здорово помог. Сколько с меня?
- Доля тарска.
Цепочка имела пять в длину пять футов и предназначалась для того, чтобы ее обматывать вокруг шеи или тела женщины самыми различными способами. Прочная, среднего веса, с крепкими звеньями, она могла служить и украшением, ибо к ней крепились деревянные бусины, полудрагоценные камни и кусочки кожи, но, с другой стороны, ее ничего не стоило превратить в надежный поводок. Два комплекта съемных зажимов позволяли пристегивать цепь к ошейнику или стенному кольцу. Таким образом цепочка могла и украсить женщину, и смирить ее.
Торговец убрал полученную от меня монетку в кошель и с усмешкой сказал:
- Не вздумай подарить эту побрякушку свободной женщине.
- А что, разве она не славная? - отозвался я, сворачивая покупку и пряча в собственный кошель.
- Цепь - она и есть цепь.
- Но ведь красивая же, - промолвил я, внутренне удивляясь, с чего это мне вообще приспичило ее купить. Впрочем, что тут гадать? Наверное, потому и купил, что она красивая.
- Когда я была свободной, - заметила девушка, - я не могла носить такие вещи.
- Они не для свободных женщин, - подтвердил ее хозяин.
- Нет, господин, - торопливо продолжала она. - Но теперь я рабыня и с позволения моего господина могу надевать все, что делает меня красивой и привлекательной.
- Что тебе надевать, решаю я, - заявил торговец.
- Разумеется, мой господин. В том числе и надевать ли мне вообще хоть что-то.
- Не забывай об этом.
- Никогда, мой господин.
- Так значит, - вернулся я к прежней теме, - Клиомен выставит своих рабынь на торговой площадке Лисандера?
- Да.
- Большое спасибо. Желаю тебе удачи во всех твоих делах.
- И тебе того же.
Я направился дальше по узкой улочке, размышляя о том, куда мне приспособить купленную цепочку. Ведь предназначалась она, как ни крути, для рабыни.
8. Я МЕРЯЮСЬ СИЛАМИ С ЖЕЛАЮЩИМИ В ТАВЕРНЕ ТАСДРОНА И СПЕШУ НА НЕВОЛЬНИЧИЙ РЫНОК ЛИСАНДЕРА
- Есть еще желающие бросить мне вызов? - спросил я, утирая с лица пот и песок.
Перед тем как заявиться в таверну Тасдрона, что в стороне от улицы Ликурга, я пересчитал содержимое своего кошелька и обнаружил там всего семьдесят медяков, да и то лишь благодаря щедрости капитана, заплатившего-таки мне за работу. Плохо представляя себе, сколько может стоить рабыня на площадке Лисандера, я, разумеется, предпочитал иметь при себе достаточно денег, чтобы нужный товар у меня не перебили. Если, конечно, этот товар вообще будет выставлен на продажу.
Сплюнув в песок, я потер руки о бедра.
Все семь проведенных мною поединков закончились победами. Мои наставники Кеннет и Барус гордились бы мною.
Возможно, удалось бы подбить на состязание еще нескольких смельчаков, однако мне хотелось поспеть на рынок Лисандера к самому началу торгов. Впрочем, оснований для недовольства у меня не имелось - я заработал две серебряные монеты и шестнадцать медяков. Хотелось лишь надеяться, что городская стража не выставит меня из городка раньше времени.
- Так хочет кто-нибудь подраться? - выкрикнул я и, поскольку ответа не последовало, склонился над низеньким столиком, чтобы собрать выигрыш.
- Ставлю серебряный тарск, - раздался вдруг голос, который мне сразу не понравился.
Я выпрямился.
Человек, решивший биться об заклад, поднялся из-за столика, стоявшего футах в пятидесяти от меня, на противоположном конце помещения. Он сидел там в компании небритых угрюмых громил. Некоторые физиономии украшали шрамы, двое носили серьги, головы большинства были повязаны платками на манер гребцов. При каждом имелось оружие.
- Нет, почтеннейшие, не надо! - подал голос Тасдрон, владелец таверны.
В ответ лязгнул извлеченный из ножен клинок.
- Серебряный тарск! - повторил головорез. В руке он держал меч.
Мне было хорошо известно, что горианцы редко обнажают сталь, если не имеют твердого намерения пустить ее в ход.
- Я не очень-то хорошо знаком с холодным оружием, - промолвил я, стараясь, чтобы мой голос звучал как можно дружелюбнее.
- Тогда тебе не стоит носить его, - заявил задира.
Его приятели дружно загоготали.
- В моем заведении принято драться без оружия, - попытался возразить Тасдрон. Голос его противно дрожал.
- Бери свою ковырялку, парень, - сказал зачинщик ссоры, указывая острием меча туда, где среди прочих моих вещей лежал и поясной нож.
- Я не умею драться на клинках, - продолжал отказываться я.
- Беги, - шепнул мне Тасдрон.
- Закройте выходы, - приказал громила своим подручным.
Один из них тут же побежал к боковой двери, другой - к проходу на кухню. Отрезав путь наружу, они тоже обнажили клинки, давая понять, что совет трактирщика запоздал.
За столом остались только двое незнакомцев, причем один из них, похоже, был главарем этой компании. Потягивая пагу, он пристально наблюдал за мной.
- Бери свой клинок, - снова повторил заводила.
- Не хочу, - ответил я.
- Как хочешь. Это твой выбор.
Он обошел свой столик и, не сводя с меня глаз, двинулся вперед. Не дойдя до меня футов десять, разбойник остановился и пинком ноги отбросил столик, преграждавший ему дорогу. Двое сидевших за ним людей отскочили в стороны. Рабыня, подававшая им пагу, вскрикнула и съежилась от страха.
- У меня нет оружия, - напомнил я.
Парень ухмыльнулся и сделал еще один шаг вперед.
- Позволь, я возьму свой нож.
Последовали очередная усмешка и еще один шаг.
Было ясно, что схватить нож, лежавший на столе, я уже не успеваю, да признаться, и толку от него было бы мало. Судя по тому, как обращался этот малый с мечом, его клинок не раз омывала кровь. А нож против меча да еще в руках неопытного бойца - слабая защита.
- Мои руки пусты, - сказал я. - Ты вознамерился хладнокровно убить безоружного человека?
- Вот именно, - ухмыльнулся он.
- Зачем?
- Это доставит мне удовольствие, - ответил разбойник, угрожающе взмахнув клинком.
- Постой-ка! - прозвучал чей-то голос.
Задира отступил назад и посмотрел мимо меня.
Я обернулся. Футах в двадцати от меня стоял рослый небритый мужчина в грязной шерстяной накидке. Вид его не внушал доверия, но держался он уверенно.
- Парень, тебе не нужен защитник? - спросил он у меня.
Теперь я заметил, что за спиной этого человека висит меч в кожаных ножнах. Клинка он пока не извлекал.
- Ты кто такой? - спросил его угрожавший мне громила.
- Так что, нужен тебе защитник? - повторил незнакомец свой вопрос, не удостоив грубияна вниманием.
- Нужен, - ответил я. - Очень даже нужен.
- Кто ты? - снова спросил задиравшийся ко мне малый.
- Ты вынуждаешь меня обнажить мой клинок? - ответил вопросом на вопрос рослый незнакомец. Он говорил таким тоном, что волосы у меня на загривке встали дыбом.
- Да кто ты, в конце концов, такой? - проворчал буян, однако на сей раз отступил на шаг.
Вместо ответа незнакомец распахнул широкую накидку, и все в помещении увидели алую тунику касты Воинов.
Послышались восклицания.
- Нет-нет, - торопливо забормотал грубиян, только что угрожавший мне клинком. - Я ничего подобного не хотел.
Попятившись, он вернулся к своему столику, сердито вложил клинок в ножны и, хлопнув дверью, покинул таверну. Его приятели, сторожившие у дверей, последовали его примеру.
- Пагу, пагу для всех! - выкрикнул Тасдрон, и рабыни-подавальщицы принялись разливать и разносить напиток.
- Музыка! - воскликнул трактирщик, и пятеро музыкантов, пристроившихся на время поближе к кухне, поспешили занять свои места. Тасдрон дважды хлопнул в ладоши, и на песок выбежала танцовщица. Ее тело было покрыто татуировками.
Пошатываясь, я направился к столику рослого незнакомца, который, похоже, утратил ко мне всякий интерес. Странно, но когда он принял у девушки пагу, руки его дрожали, да так сильно, что часть напитка выплеснулась на стол. Незнакомца трясло, словно в лихорадке.
- Я обязан тебе жизнью, - сказал я. - Спасибо.
- Уходи, - резко промолвил он.
Его глаза казались остекленевшими, и он уже не выглядел таким горделивым и сильным. Кубок дрожал в его руках.
- Уходи, - повторил он.
- Я вижу, что ты все еще носишь алое, Каллимах, - произнес чей-то голос.
- Не потешайся надо мной, - сказал мой заступник.
По имени его назвал сидевший за столиком человек, которого я принял за главаря громил. Сам он мне не угрожал, в ссоре никак не участвовал, но и спутников своих унять не захотел. Видимо, считал трактирную ссору недостойной своего внимания. По моему мнению, он держался как человек авторитетный.
- Прошло немало времени с тех пор, как мы встречались с тобой в окрестностях Порт-Коса, - промолвил он, подходя к столику моего заступника.
Тот промолчал, уставясь в свой кубок.
- Эта часть реки принадлежит мне, - продолжил незнакомец.
Воитель осушил свой кубок. Руки его тряслись по-прежнему.
- Ты отважный малый, Каллимах, - сказал незнакомец. - Я всегда высоко ценил твое мужество, и не будь ты столь привержен закону, перед тобой открылись бы широчайшие возможности. Я, пожалуй, сам подыскал бы для тебя подходящую должность.
- А вместо этого мы встретились у Порт-Коса, - мрачно отвечал Каллимах.
- В тот вечер удача улыбнулась тебе, - отозвался подошедший, - но на будущее я посоветовал бы тебе не проявлять подобной самонадеянности.
Воитель промолчал.
- К счастью для тебя, мой дорогой Каллимах, тот неприятный тип, покинувший таверну, тебя не знает. В отличие от меня ему неведомо, что рука твоя давно уже лишилась былой ловкости и силы, и твоя алая туника - не более чем напоминание о былой славе.
Каллимах потряс кубок и допил последние капли.
- Если бы он знал тебя так же хорошо, как я, - продолжал незнакомец, - ты уже был бы мертв.
Воин с надеждой заглянул в кубок, но тот был уже совершенно пуст. Пальцы, сжимавшие сосуд, побледнели, глаза казались пустыми, небритые щеки ввалились.
- Паги! - крикнул незнакомец. - Подать еще паги!
Обнаженная блондинка с ниткой жемчуга, обмотанной вокруг стального ошейника, метнулась к столику и из бронзового сосуда наполнила стоявший на столике опустевший кубок.
Незнакомец, почти не глядя на прислужницу, вложил ей в рот медную монету, и она убежала к стойке, где под взглядом старшего слуги выплюнула ее в миску.
Служанка показалась мне смутно знакомой, но где и когда я мог ее видеть, вспомнить не удавалось.
- Выпей, Каллимах, - предложил подошедший. - Выпей.
Воин дрожащей рукой поднес пагу к губам, а угостивший его незнакомец повернулся и ушел.
Я тоже отошел от столика и обратился к Тасдрону:
- Ты знаешь того типа, который ни с того ни с сего стал ко мне задираться? Кто он?
- Это Клиомен, пират, помощник Поликрата, - сказал Тасдрон.
- А другой? Который заказал пагу для моего заступника?
- А это и есть его капитан. Сам пиратский вожак Поликрат, собственной персоной.