– А что, это идея! – оживился молодой человек. – Я на досуге её обдумаю.
И купив по бутылке зелёного пива, они отправились ловить такси для Серёги, который уже порядком соскучился по своему оставленному на произвол судьбы джипу.
Глава тринадцатая
Великий поход
(продолжение)
Еще более похудевший, после последних событий, Кен Чжоу мрачно смотрел, с каким решительным видом грузится в машину злополучная троица. Вокруг суетилась китайская столица, разноцветные одежды, разные возраста, акценты, обычаи, вся эта разномастная круговерть сливалась в огромную, удивительную и неразрешимую головоломку, под названием Китайская Народная Республика. Кену казалось, что он такая же часть единой шарады, многомиллионного кубика Рубика, вписан в формулы, выведен полоской в графиках, учтен в цифрах и подшит к какому-то неведомому "Делу Номер…". Его жизнь уже ему не принадлежит, она часть государственной машины и даже то сопротивление, которое Кен Чжоу оказывает обществу, вся его преступная деятельность, все эти мелкие, по большому счету, гадости сделанные им, тоже укладываются в некие нормы и допуски. Именно поэтому он еще жив, именно поэтому все еще существует, думает, следит за этими удачливыми идиотами.
"Виновато утро", – решил Кен.
По утрам на него всегда нападала непонятная тоска. Все казалось предрешенным.
"И Пекин, конечно, тоже. Город, в котором невозможно не почувствовать себя маленьким человеком".
Пекин воплощал в себе все представления Кена о государственной махине. В улицах, площадях, воротах, было что-то невероятно величественное, подавляющее. Площадь Тяньаньмэнь, которую каждое утро драили по квадратам усердные рабочие, сдирая маленькими шпательками жевательную резинку, налипшую на камни, драя едва ли не каждый камушек специальным шампунем, – такое место не может не внушать трепет.
Кен поежился, сплюнул на мостовую и широким шагом направился в сторону черного джипа. Его подопечные, похоже, собирались в дальнюю дорогу, значит, следовало приготовиться.
Долговязый Кен даже не подозревал, что государственная машина стояла от него совсем неподалеку, олицетворенная двумя фигурами, закутанными не по погоде в серые плащи. Цзинь Хунчжи топтался на месте, чуть не подпрыгивая от нетерпения, в то время как его начальник, Лю Сычан, был неподвижен, как памятник Великому Кормчему.
– По-моему, они сейчас поедут, – нервничал Цзинь. – Точно поедут, товарищ капитан. Надо бы…
– Кому надо, пусть тот и делает, – хмуро ответил капитан. – Приказа не помнишь?
– Помню.
– Ну-ка, проверим.
– Производить наружное наблюдение по форме пять. В случае необходимости…
– Что такое форма пять? – прервал подчиненного Лю.
– С особым вниманием.
– Правильно. А ты что предлагаешь?
– Я предлагаю – по машинам.
– А где у нас машина?
– В двух кварталах от этого места.
– Почему?
– Там парковка бесплатная. Хотя я не понимаю, почему мы должны стоять там, когда могли бы стоять тут. Мы же на государственной службе.
– У тебя какое звание?
– Лейтенант.
– Вот именно. Если будешь думать в таких тонах и дальше, то до капитана тебе будет, как до неба.
– Почему это? – в голосе Цзиня прозвучало недоверие, вполне оправданное, если учесть тот разнос, который устроило Высокое Руководство капитану за провал последней операции.
Контакт императорской вдовы состоялся и теперь, помимо вопросов государственной безопасности, работники МОБ КНР боролись за честь мундира. По правде сказать, капитанство Лю Сычана было под большим вопросом.
– Потому что форма пять подразумевает: "не привлекая к себе внимания". А если мы с тобой, с мигалками и сиренами прикатим прямо вот сюда, то ни о какой тайной слежке речи быть не может. Это понятно?
– Но ведь можно же без мигалок?
– Можно. Но тогда мы будем платить штраф за парковку не по правилам. А у меня денег нет.
– Тогда давайте я за машиной слетаю!
– Все-таки ты дурак, – покачал головой капитан. – А если подопечные что-нибудь выкинут в это время? А если стрельба, и я погибну геройской смертью? Кто тогда доложит руководству о моем подвиге? А если мы с тобой пойдем за машиной оба, то кто же будет следить за подопечными?
– Да они же сейчас отправляются уже!
– Ну и что?
– Ну и то, что нам до машины бежать еще два квартала… А тот костлявый в черном, уже за руль сел. Он что, не по форме пять работает?
– Какой костлявый? – удивился Лю.
– Ну, тот, что через улицу от нас стоял и на эту европейку пялился. Вон он окурок бросил.
– Где стоял!? Какой костлявый?! Ты куда смотрел?! Почему не доложил?! – взорвался капитан.
– Так я… – начал было оправдываться Цзинь, – Так ведь… Я же…
– Убью! Ты не то, что в капитаны, ты у меня сейчас в регулировщики пойдешь! В восьмой отдел направлю, психов пасти! Почему не доложил?! Куда смотрел?! Где окурок?!
– В мусорщице.
– Почему к делу не подшит?! Сгною!!!
– Отъезжают, товарищ капитан! – закричал Цзинь, указывая пальцем на машину Бетси и Чена, проезжавшую мимо. В окошке мелькнуло удивленное лицо Вея.
– Руки в карманы, идиот! – рявкнул капитан, срываясь с места.
– Зашиты же… – вяло возразил на бегу лейтенант.
Два работника Министерства Общественной Безопасности Китайской Народной Республики бодрой рысью рванули к казенной машине.
Вей что-то промычал и пхнул Чена локтем.
– Эй, аккуратней, – проворчал не выспавшийся Чен. – Если ты увидел какую-нибудь столичную штучку, то это еще не повод бить меня по ребрам.
Вей посмотрел на своего друга, как на идиота, но промолчал. Немой, он и есть немой. Непонимание со стороны общества его карма.
– Итак, – обратился Чен к Бетси. – Куда мы направляемся теперь?
– А ты выполнил все, что я тебе говорила?
– Конечно!
– И карту Лояна купил?
– О нет! – Джимми всплеснул руками, под правое переднее колесо попал какой-то камень, машина вильнула влево, Вей с протестующим мычанием ухватился за руль. – Мы едем в Лоян?!
– Совершенно верно.
– О нет! – Чен повернулся к Бетси, бросив руль на Вея. – Ну, пожалуйста, ну не надо в Лоян!
– Почему это?
– У нас и так навалом неприятностей, неужели без Лояна никак не обойтись?
– Никак!
Чен вздохнул, отвернулся, шлепнул Вея по рукам:
– Нечего за руль хвататься. Я тут водитель.
Его друг закатил глаза, но промолчал.
– А чем тебе так не угодил Лоян? – поинтересовалась Элизабет.
– Там же Шаолинь… – простонал Чен.
– Ну и замечательно, посетим Шаолинь тоже. Я столько слышала об этом монастыре… А сколько фильмов смотрела, пока была девчонкой! "33 монаха Шаолиня", "Кулак Шаолиня", "Монахи Шаолиня против Ниндзя", "Шаолинь и Триада", "Терминатор из Шаолиня", "Кинг-Конг против Шаолиня", совсем недавний фильм, еще не смотрела. Мне так нравится эта ерунда…
– Боже…
– Что?
– Я ничего про это не знаю! – неожиданно сказал Чен.
– Про что?
К Бетси повернулся сияющий Вей и начал делать ей странные знаки бровями. Он закатывал глаза, вращал ими в разные стороны, по-идиотски улыбался, корчил гримасы и всячески указывал на водителя.
– Заткнись, – закричал Джимми.
– А что он хочет мне сказать? – заинтересовалась Бетси.
– Ничего, – отрезал Чен. – Ничего он не может сказать, он немой. К тому же болен. Сильно.
– Чем же?
– У него болезнь головы. Страшная и неизлечимая. Возможно, он скоро умрет! – последнее водитель произнес с особым ударением и внимательно посмотрел на своего друга. – Особенно, если не заткнется.
– Но ведь он же немой, как он может еще и заткнуться? – удивилась англичанка.
– Это самый болтливый из всех немых!
Однако, веселящийся Вей и не думал "замолкать". Он продолжал свою талантливую пантомиму и каким-то странным, непонятным образом Бетси стала понимать смысл послания.
– Вот это да! – потрясенно произнесла мисс МакДугал.
– Что да? Что да?! – заволновался Чен.
– Я его понимаю!
– Ну, конечно, понимаете, он был лучшим учеником в классе пантомимы. Еще бы!
– В Китайской Опере?
– Да, да!
– Тогда, значит, ты тоже понимаешь его?
– Иногда. Потому что он, хоть и был лучшим учеником в классе пантомимы, но все же не самым-самым лучшим. А это очень большая разница. Только на первый взгляд может показаться, что быть лучшим, уже само по себе достижение. Нет! На самом деле лучших учеников вообще много. А вот самых-самых или лучших из лучших или лучших-лучших или самых-самых лучших из лучших…
– Я поняла, – подвела итог Бетси, почувствовав, что ушлый водитель собирается перескочить на другую тему. – Так что же он говорит?
– Вы же сказали, что все понятно?!
– Не настолько…
– Ну, я же объяснял, – радостно заявил Чен. – Он не самый-самый лучший, потому что…
– Стоп! Тогда я переведу… Тот фильм…
Чен застонал.
– Тот фильм, что я назвала последним.
Чен закрыл лицо руками.
– Держись за руль!!! Тот фильм, что я назвала последним, "Шаолинь против Годзиллы"… – В этот момент мимика Вея сделалась невероятно бурной, на миг показалось, что все его черты лицо перемешались. – То есть наоборот, "Кинг-Конг против Шаолиня", он ведь был снят в Гонконге?
– Ну… – Чен пожал плечами. – Все фильмы снимаются в Гонконге. Особенно такие, про Шаолинь или про ниндзя. Все фильмы снимаются в Гонконге. Если мы вернемся туда, я смогу провести вас по всем студиям, познакомить с режиссерами, сценаристами, артистами, статистами, гримерами, монтерами… Только не надо слушать этого немого болтуна.
– Значит, ты снимался там.
– А! Чертово трепло! – Джимми плюнул на приборную панель и тут же протер ее тряпочкой. – Да! Да, я снимался в этом фильме… И что?! Ничего особенного, маленькая роль… Мне нужны были деньги. Каждый бы согласился. Ничего страшного!
– И что это была за роль?
– Неважно…
– Но все-таки.
Вей радостно кивал и улыбался так, что его глаза из щелочек превратились в две тонюсенькие полосочки.
– Хорошо! – Чен всплеснул руками, и машина вильнула. – Я играл роль… Кинг-Конга.
– Кинг-Конга?!! Но ведь он такой большой!!!
– Ну, неважно…
– Нет объясни!
– Ну-у-у-у… размер актёра тут главной роли не играет. Макеты, комбинированные съёмки… и прочие киношные хитрости.
– С ума сойти, – Бетси сотрясалась в приступе неистового смеха, в её глазах уже блестели слёзы.
– И чего это вы смеётесь? Разве я виноват, что у меня была такая роль, мне были нужны деньги, в конце концов некоторых, – Джимми мстительно посмотрел на Вея, – даже на пробы не взяли.
Вей скорчил рожу по которой читалось, что он и не слишком то просился.
– Как же ты играл его?
– Как, как… Просто. Залез внутрь большой резиновой куклы и двигал там, руками и ногами. И всем остальным.
– Чем же еще?
– Хвостом… Я им дрался.
– Боже мой! Как же Кинг-Конг может драться хвостом? Ведь у горилл его нет!
– Нет? М-да, действительно. М… м… м… а это был мутант. Кинг-Конг новой генетической модели. Смесь мартышки с павианом. Видели бы вы, какие я кульбиты ухитрялся выполнить в этом костюме, не каждая обезьяна на такое способна. Я прыгал через голову, делал стойку на хвосте, ходил на передних лапах, танцевал на одной ноге, висел вверх ногами на железной трапеции…
– Погоди, погоди. Но при чем тут Шаолинь?
– У сценариста спросите. Гигантская обезьяна, науськанная американцами, нападает на монастырь Шаолинь.
– То есть как это?
– Ну-у-у… Кинг-Конга натравили японские мафиози, которые вместе с американцами хотели захватить коммунистический Китай, но им помешали отважные монахи Шаолиня…
– Бред какой-то! – воскликнула Бетси восхищенно. – А дальше?
– Дальше… Дальше несколько любовных сцен с бессмертным духом Брюса Ли…
– А что, Кинг-Конг был женщиной?
– Именно так, этим мы символизировали, что великая китайская культура оплодотворила отсталую американскую культуру. От чего и пошло…
– Через любовь Брюса Ли и Кинг-Конгши?
– А через что же еще?! Это же детское кино, не снимать же эпос о особенностях взаимоотношений творчества Басе и Ли Бо. Это фильм для детей…
– Для детей? А, по-моему, это пародийная комедия вроде "Голого пистолета" и "Горячих голов". Брюса Ли у вас случайно не Лесли Нильсон играл?
– Не вижу ничего смешного, – явно обиделся Джимми.
– А что же было дальше?
– Дальше, обезьяниха билась с призраком Брюса Ли. Не помню, что они там не поделили. Хотя.… Ну да, Брюс был против возведения в коммунистическом Китае Макдоналдсов, мол, с их помощью Америка завоюет Поднебесную. Вот они и повздорили. А затем я… То есть Кинг-Конг, сразился с монастырем Шаолинь. Монахи естественно не преминули заступиться за дух великого мастера киношных единоборств.
– Один?
– Да, против всего монастыря. Хорошо, кстати, дрался.
– И чем все это кончилось?
– Брюсу Ли всё это надоело и он поспешно вознёсся обратно на небо, а меня, то есть Кинг-Конга, убили монахи.
– Ничего себе, детское кино. А почему, собственно, отступила великая китайская культура, то есть Брюс Ли?
– Ну, надо же понимать, мы живем в мире, где действуют законы, копирайты, торговые марки. У нас был только разовый патент. Родственники актёра разрешили нам использовать его образ на экране не больше чем на тридцать минут плёнки. Мол, иначе это глумление над покойным.
– Да! Надо будет посмотреть…
Чен вздохнул.
– Хорошо, – наконец подвела итог беседы Бетси. – Уважая твои чувства, мы заскочим в Шаолинь, ненадолго. Устраивает?
– А у меня есть выбор? – поинтересовался Джимми.
– Нет.
– Тогда устраивает.
– Очень позитивная жизненная философия, – похвалила его англичанка. – Значит, двигаемся через Баодин, Тайшань в Лоян. А я пока посплю.
И она откинулась на спинку кресла. Нелепая болтовня Джимми как всегда утомила ее.
Машину легко потряхивало, мотор работал ровно, не дергался, кондиционер, на скорую руку сооруженный золоторуким Веем из подручных инструментов, обеспечивал приятную прохладу. От всего этого происшествия и приключения становились далекими и совсем не страшными. Бетси уже давно заметила за собой эту особенность. Она хорошо спала только тогда, когда вокруг нее бушевал водоворот событий. Как только воды реки Жизни выносили ее в более-менее спокойную заводь, сон пропадал, уступая место тоскливой, изматывающей бессоннице.
Они так и шли по широкому шоссе. Впереди ни о чем не подозревающая троица путешественников. Следом за ними на некотором отдалении двигался черный джип, в котором за рулем сидел Долговязый Кен Чжоу, а на заднем сидении дрыхли, на всякий случай, два боевика из Триады. Замыкала процессию, отчаянно дымящая немытым карбюратором, казенная машина с двумя решительными агентами МОБ КНР. При этом беспечально ехала только первая машина. Кен, обладая самой приметной в кавалькаде машиной, нервничал больше всех. Он часто тормозил, держался на грани пределе прямой видимости, перестраивался из ряда в ряд, прятался за грузовиками, чем вызывал к себе крайне пристальное внимание двух агентов Министерства Безопасности.
Лю Сычан уже послал запрос по поводу подозрительного джипа, явно идущего по следу Объекта. Ответ озадачил капитана. Большой, могучий джип с затемненными окнами, ощетинившийся ежиком антенн мобильной связи, принадлежал скромному садовнику из Пекина. Принявший эту информацию лейтенант Цзинь Хунчжи предположил, что они неправильно выбрали специальность, раз продажа гиацинтов, гладиолусов и пионов позволяет кататься на таких машинах по всей стране. Лю проигнорировал мнение коллеги и задумался настолько крепко, что чуть было не пропустил поворот на Баодин. После чего пришлось истязать битый жизнью движок и догонять подопечных.
– Хорошенький садовник, – пробормотал Лю, разглядывая пассажиров джипа, когда те вышли размять косточки на бензозаправке. – А это тогда кто? Землепашцы?
– Ну, землю, может быть, они и копали… – сказал Цзинь. – Только вот, по какому поводу?
Лю Сычан посмотрел на лейтенанта. Он не приветствовал юмор и повышенную сообразительность в подчиненных.
– Ты бы лучше смотрел внимательнее, может, заметишь, что-нибудь особенное.
– А чего в них особенного? Типичные триадовцы.
– Это с какой же такой стати?
– Ну… А кто же еще?
– Тебе сколько лет?
– Тридцать.
– Уже взрослый человек, сколько лет в нашем деле… А все как маленький, везде Триада мерещится. Ты б еще Якудзу углядел. Или русскую мафию.
– Не, – лейтенант покачал головой. – Русская мафия на джипах не ездит.
– Да ты что?! – капитан не скрывал сарказма. – А на чем? На лошадях?
– Нет, я стажировался во Владивостоке. С дружественным визитом. Их милиция к нам, а мы туда. На месяц. Там же тайга. На джипе не проедешь… Русская мафия на вертолетах летает. Их только зениткой и сбивают.
Капитан некоторое время молча разглядывал Цзинь Хунчжи. Хотел что-то сказать, но передумал, буркнул только:
– Теперь ты поведешь.
– Куда они давят, Долговязый? – поинтересовался один из "телохранителей".
Этот малый раздражал Кена всю дорогу. Во-первых, Долговязый совершенно не знал его. Во-вторых, его ввели в операцию в самый последний момент, и сам Чжоу об этом никого не просил. Да и на "быка", парнишка не очень то смахивал. Даже человек, не страдающий такой развитой паранойей, как Кен, предположил бы недоброе. Как минимум это была "крыса", которую приставили, чтобы следить за Долговязым, а значит, что кто-то там, наверху, недоволен тем, как ведутся дела. А уж если брать по максимуму… то получалось, что эта операция может запросто стать для Чжоу последним.
– Откуда я знаю, – зло буркнул Кен. – Тебе ли не все равно?
Парнишка ничего не ответил, только ухмыльнулся. Эта ухмылочка лишь подлила масла в огонь.
– Чего лыбишься? Что-то не нравится? Может быть, ты хочешь сам все сделать, а?!
– Нет, нет, Долговязый, все нормально, – улыбочка не исчезла, но сделалась менее самоуверенной.
"Первую пулю, ему! – решил Кен. – Крыса! А второй, вроде, нормальный…"
Второй "бык", по прозвищу Жаба, действительно был невозмутим. Он ничего не говорил, ничего не спрашивал, а просто дремал, привалившись к дверце, но Кен видел, что его веки предательски подрагивают. Жабу Долговязый знал по нескольким делам и доверял ему, конечно настолько, насколько можно вообще доверять "быку".
– Куда поедут, туда и поедут, и нечего тут базары разводить. Ваше дело маленькое. Бабу возьмете, а этих двоих задавите. Понятно?
– Понятно, понятно, – миролюбиво ответил "крыса". – Не волнуйся.
– А я и не волнуюсь.