- Нет, конечно, - Сикорски потер лицо ладонями. - На это не пойдет даже такое, - он усмехнулся, - чудовище, как я, и Земля никогда не санкционирует подобную акцию. К тому же это абсолютно бессмысленно - на смену казненным "врагам прогресса" придут новые люди, такие же, если не хуже, и все повторится с унылой безысходностью. Пойми, Максим, дело не в многочисленных "измах" и "кратиях", а в людях, в их внутренней природе, в их ценностных ориентирах и в их дифференциации событий, поступков и явлений на "хорошо" и "плохо". В истории Земли были абсолютные монархи и далее диктаторы, пользовавшиеся всенародной любовью, и были демократически избранные президенты, которых проклинали. И кто-то идеализировал феодализм с его рыцарской честью, кто-то - капитализм, давший небывалый толчок развитию науки и техники, а кто-то ностальгировал по первобытному коммунизму в чистом виде. А наша земная коммунистическая технократия стала возможной только потому, что изменились мы, люди: двести лет назад подобное обернулось бы всего лишь очередной утопией или, хуже того, жесточайшей диктатурой.
Да, помню, подумал Максим, - я пришел к такому же выводу, когда размышлял, а не ввести ли нам здесь систему распределения по образу и подобию земной.
- С точки зрения этики саракшиане столь же примитивны, как обитатели Саулы или арканарцы. В Республике ненавидят олигархов и государственных чиновников, погрязших в коррупции, но посади почти любого из этих ненавидящих на место ненавидимых… Их праведная ненависть - это ведь самая заурядная зависть: несправедливо не то, что богатство нажито нечестным путем или награблено, а то, что оно награблено кем-то, а не ими самими. Это как у первобытных племен: если наше стойбище разорили, это плохо, а вот если мы разорили чужое - это хорошо, это очень хорошо. И пока в сознании людей господствуют подобные императивы, здесь ничего не изменится - ни-че-го. Поэтому я считаю абсолютно необходимым включение излучателей, - Сикорски откинулся на спинку кресла. - Болезнь зашла слишком далеко - нужна радикальная терапия, а то, как бы ни пришлось прибегнуть к хирургии, причем к хирургии без анестезии.
- А вы уверены, что такую акцию КОМКОН санкционирует? Это же масштабное вмешательство в историю чужого мира, чего прогрессоры стараются всячески избегать!
- Так любил свою собаку, что отрезал ей хвост по кусочкам, - буркнул Странник.
- Какую собаку?
- Не обращай внимания, это такое старинное выражение, ирония над полумерами. Никогда не понимал такого подхода; или уж делай дело, или… Ладно, не будем спорить с авторитетами, тем более заочно. А насчет согласия КОМКОНа - знаешь ли ты, что подобный проект уже существовал?
- Первый раз слышу, - Максим недоуменно посмотрел на Сикорски. - Когда? Где? Что за проект?
- Неудивительно, что ты о нем не слышал, - ты был еще мальчишкой. Проект этот был выдвинут целой группой арканарских прогрессоров, трезво оценивших положение дел на планете и понявших, что "гомеопатией" они будут вырывать аборигенов из серой трясины Средневековья тысячелетиями, причем любая флуктуация развития социума будет сводить на нет все их многолетние кропотливые усилия и отбрасывать прогресс на исходные рубежи - что, собственно, и получилось в Арканаре в пятьдесят втором… А суть проекта - массовая позитивная реморализация всего населения с помощью гипноизлучателей, установленных на трех экваториальных спутниках планеты. Гипноиндукция - это тебе ничего не напоминает?
Максим потрясенно молчал.
- Но этот проект так и не был принят? - спросил он, справившись с изумлением.
- Не был, но лишь по одной причине: в КОМКОНе сочли, что применение передовой земной техники нарушит естественный ход истории непредсказуемым способом - это все равно что вооружить крестьян-повстанцев скорчерами для выжигания замков тамошних феодалов. А на Саракше ситуация несколько иная, принципиально иная: генераторы излучения изобретены самими саракшианами, это факт их истории, а не подарок могучей земной науки и техники. И факт этот можно использовать по-всякому, как огонь Прометея - и для приготовления шашлыков, и для аутодафе. У нас на Земле атомная энергия использовалась и в ядерных бомбах, и в ядерных реакторах, так почему же применять пси-генераторы для зомбирования - можно, а для позитивной реморализации - нельзя ни в коем случае? Конечно, должна быть проведена всесторонняя проверка с учетом возможных последствий - ущерб здоровью облучаемых и так далее, - но принципиального запрета на использование излучателей "в мирных целях" я не вижу. Если таковой видишь ты - я готов выслушать твои доводы, только, пожалуйста, без общих фраз о "неэтичности воздействия на разум": ты ведь не приходишь в ужас при мысли о том, что земная медицина лечит воздействием на мозг целый ряд тяжелейших заболеваний, а те же процессоры, с помощью гипноза походя, изучают инопланетные языки.
- Предположим, вы меня убедили, - сказал Максим, подчеркнув первое слово. - Но остается вопрос: кому можно доверить такое? Кто будет сидеть за пультом генератора?
- Мы, - спокойно ответил Сикорски. - Я - или ты, Максим КОМКОН.
- Мне это претит, - Каммерер вскинул голову. - Логика у вас, конечно, железная, но есть еще и мое эмоциональное восприятие такого решения.
- Эмоции, как говорит один небезызвестный тебе саракшианин по имени Колдун, должны контролироваться разумом, - холодно заметил Странник. - Ты у нас живая легенда Саракша.
- Мак Сим, сокрушитель Зла и носитель Сбывающихся Пророчеств, - кому как не тебе управлять излучением, дабы сеять в душах людских Мировой Свет? Ну, об этом мы с тобой еще поговорим.
- Не понимаю, - пробормотал Максим. - Какие еще пророчества?
- Забыл тебе сообщить за всеми нашими делами, - саркастически произнес Сикорски. - На годовщину заключения мирного договора с Пандеей - ты в это время был на Земле, на курсах, - на твое имя пришел оттуда ценный подарок: Изумрудная Ветвь, это высший пандейский орден и одновременно памятный знак, с гравировкой "Пророчество исполнилось". А какое пророчество имеется в виду, тебе лучше знать. Возможно, - Странник уколол Мака зелеными иглами глаз, - это как-то связано с тем, что через девять месяцев после переговоров у Гааг-До у великого кёнига Торира Энгу родился наследник, рождение которого чуть ли не целый месяц пышно праздновала вся Пандея.
- Я пойду, Рудольф, - сказал Максим, поднимаясь. - Мне надо подумать.
- Думай, время еще есть. Ответ с Земли все равно придет не раньше чем через месяц после получения нашего прогноза и моего предложения по запуску пси-излучателей - они там, в КОМКОНе тоже будут думать.
Выйдя в коридор, Максим какое-то время стоял неподвижно, собираясь с мыслями.
Мыслей было много.
Существует теория позитивной реморализации. Из нее следует, что любое существо, обладающее хоть искрой разума, можно сделать порядочным.
Они налезали друг на друга.
Ваш затуманенный и оглушенный совестью разум утратил способность отличать реальное благо масс от воображаемого, продиктованного вашей совестью.
Но одна из них была очень простой и четкой.
В этом мире растет мой маленький сын, и если этот мир погибнет, вместе с ним погибнет и мой сын.
* * *
- Ваш мир совсем не таков, как вы его себе представляете. Нет никакой монолитной небесной тверди, окружающей вас со всех сторон наподобие кокона, в середине которого горит Мировой Свет. Вы живете не внутри сферы, а на поверхности шара, летящего в черной пустоте, где плавает еще великое множество подобных шаров. И Мировой Свет не один - их тоже великое множество, просто они очень от вас далеки, а специфика вашего мира - вашей планеты - такова, что вы не видите бездонного неба над головой, неба, в котором сияют звезды. Но вы сможете увидеть эти звезды, если преодолеете тяготение, приковавшее вас к вашей земле, оторветесь от нее и взлетите высоко вверх - так высоко, что ваш мир, оставшийся далеко внизу, под вашими ногами, превратится в шар и будет уменьшаться по мере того, как вы будете подниматься все выше и выше.
Его слушали, затаив дыхание. Он выворачивал мир наизнанку, но ему верили - как можно не поверить самому Маку Симу, живой легенде Саракша? И вера эта подтверждалась: давно известные формулы, переворачиваясь с ног на голову (точнее, с головы на ноги), вдруг обретали истинный смысл, и казалось странным, как непривычное становилось очевидным. А Максим Каммерер видел, как слушатели обретали способность понимать, сопоставлять и делать выводы. Позитивное излучение не зомбировало - оно очищало разум, как очищают от камней и древесных пней поле перед посевом. И семена, которые сеял Мак Сим, падали на подготовленную почву.
Интересно, подумал он, а что ощутили бы древние греки (или не греки?), если бы они узнали, что Земля вовсе не покоится на трех слонах, стоящих на спине исполинской черепахи? А слоны - что испытали бы слоны, почувствовав, как у них из-под ног уходит такой надежный и привычный черепаший панцирь? Мак представил себе трех здоровенных слонов, растерянно перебирающих ногами в космосе, среди звезд, и недоуменно хлопающих ушами - большими, как у Рудольфа Сикорски. Ему стало смешно, он даже чуть было не улыбнулся, но вовремя сдержался: не к лицу учителю, на которого смотрят сотни глаз, улыбаться непонятно чему - глуповато выглядит. К тому же в истории Земли, как он знал, изрекателям подобных откровений, опрокидывающих тысячелетние стереотипы, порою было совсем не до смеха, особенно когда их объявляли еретиками и волокли на костер. И на Саракше тоже было что-то в этом роде: преследованиям подвергались многие из пытавшихся вывернуть мир - недаром слово "массаракш" стало здесь самым расхожим ругательством, появившимся еще в незапамятные времена. Но вообще-то удивительно: создать пусть тропосферную, но авиацию и даже ракетную технику, не имея ни малейшего представления об истинной сущности окружающего мира! Хотя - чему тут удивляться? На Земле умудрились создать электротехнику и электронику, не понимая толком, что же такое есть электрический ток, и ничего, работе вычислительных машин это как-то не мешало.
…КОМКОН дал согласие на включение генераторов - опираясь на данные футурологического моделирования, основанные на разработке Максима, Сикорски удалось убедить руководство в необходимости "нестандартных мер". Однако привычка "отрезать хвост по частям" все-таки сказалась: было дано разрешение на "позитивное" облучение не всей страны, а только ее небольшой части, своеобразного заповедника под условным названием "Район реморализации" и площадью около ста квадратных километров, где с помощью землян был выстроен Город Просвещения, представлявший собой нечто вроде укрупненной версии института Странника. Сикорски резко возражал, доказывая пагубность "кусочничества", и требовал подвергнуть позитивной реморализации всю Республику, а в идеале - весь континент, включая Хонти, Пандею, Юг и Островную Империю (особенно Империю, учитывая специфику психологии жителей), но вынужден был отступить. КОМКОН использовал убийственный контраргумент - "пока отдаленные последствия излучения не ясны, мы не можем рисковать здоровьем целой разумной расы", - и Страннику пришлось смириться и довольствоваться предоставленным ему правом "в экстренных случаях применять любой вид излучения на всей территории бывшей страны Неизвестных Отцов, используя всю сеть башен".
Как ни странно, но свою клятву Максим сдержал: новый Центр на Саракше построен не был - мощные пси-генераторы смонтировали на спутниках, вращавшихся над планетой на квазистационарных орбитах и посылавших на Район реморализации узкий конус излучения. Управление излучением и его ретрансляция осуществлялись с поверхности планеты, но была предусмотрена и внешняя блокировка "для пресечения несанкционированного доступа к аппаратной Города Просвещения". Звучало благообразно, однако Максим подозревал, что на самом деле в КОМКОНе опасаются не столько захвата узла управления экстремистами-аборигенами, сколько чрезмерной самостоятельности руководителя прогрессорской миссии землян на Саракше Рудольфа Сикорски.
Но как бы, то ни было, Город принял несколько тысяч молодых саракшиан, желавших "приобщиться к свету": принцип добровольности предложил Максим, и Сикорски не стал возражать. Район реморализации стал своеобразным оазисом, и Максим, приняв решение и покончив с колебаниями, работал. Работал самозабвенно: по сути, он занимался той самой контрпропагандой, проводить которую он предлагал еще при Неизвестных Отцах, и даже сумел тогда убедить значительную часть руководителей подполья в необходимости такого шага.
Максим работал и видел результаты своего труда, как видит их человек, очищающий от пыли и паутины прекрасное старинное произведение искусства. Максим ощущал дыхание ясной мысли. Он понимал, конечно, что за несколько месяцев или даже лет ему вряд ли удалось избавить этих людей от всей той грязи, которую они копили поколениями, однако был уверен, что уже сейчас никто из обитателей Города не произнесет чудовищную фразу: "Честность? А что это такое, и сколько стоит?". Он знал, что небольшие коммуны, подобные Городу Просвещения, существовали на Земле триста лет назад, и знал, что они исчезли, растворились бесследно в волнах простейшей цивилизованности, но видел и разницу. Его Город опирался на всю мощь Земли, поддержанную излучателями, и Максим надеялся, что все будет наоборот - Район реморализации не исчезнет, а расширится: сначала на всю страну, потом на весь материк, а затем и на всю планету Саракш. Максим не создавал рай, чтобы населить его грешниками в надежде, что райская жизнь изменит их к лучшему, - он воспитывал созидателей рая. И малая часть его обитаемого острова становилась истинно обитаемой - медленно, но неуклонно.
Рада была рядом. Она следовала за ним тенью, но тенью не бессловесной - ему все чаще казалось, что в этой тихой женщине словно распрямляется какая-то тугая пружина, сдавленная десятилетиями серого бытия и наконец-то освобожденная. Она усваивала знания так, как вбирает воду сухой песок пустыни, веками ждавшей дождя, но воспринимала их по-своему, зачастую удивляя Максима странными, на его взгляд, умозаключениями. Рада становилась все более самостоятельной, и это и радовало, и в то же время почему-то беспокоило Мака Сима. Она сильно изменилась - после годичного отсутствия Каммерер сразу это заметил. Пока его не было на Саракше, она жила и работала в Центре Сикорски и там же училась. И, похоже, многому научилась: официантки из маленького заштатного кафе больше не было - вместо нее появилась какая-то другая женщина новая и незнакомая. Она была нежна с Максимом, но он чувствовал, что она все больше отдалялась и что у нее есть что-то свое, куда ему, Максиму, хода нет (и его пандейская любовная история тут, ни при чем - они о ней даже не вспоминали). И все-таки он был счастлив: Рада по-прежнему любила его, а главное - у него было дело, с головой захватившее профессора Каммерера.