* * *
Вид, открывавшийся с башен замка-крепости, был действительно великолепен. Красная река, берущая начало в Карпашских горах, виднеющихся где-то далеко на горизонте, стремительно катила свои красно-бурые от глины воды мимо пойменных лугов и густых лесов.
Древняя цитадель стояла на высокой скале в излучине реки. Каменная глыба частично перегораживала поток, делая его достаточно узким для постройки моста. Кроме того, это была верхняя точка течения реки, куда круглый год могли подниматься грузные морские суда. Дальше товары следовало перегружать либо в плоскодонные речные лодки и на плоты, либо навьючивать на спины караванных верблюдов и мулов. Некогда какой-то пират или разбойник, смекнув, насколько выгодным может быть это место, заложил на скале крепость и обложил данью все проплывающие по реке суда и приходящие к ее берегам караваны. Шли века, на деньги, собранные с торговцев, строились мосты и крепостные стены; рос город, обрастая новым кольцом башен и фортов.
С крепостных башен город был виден как на ладони: россыпь куполов и шпилей храмов, башенки дворцов и сплошная терракотовая череда крыш, рассекаемых улицами и переулками. Через реку перекинулись два моста: северный - узкий, изящно изогнутый многоарочный виадук, и южный - с одним широким, как Дорога Королей, пролетом. Множество причалов вдавалось в речные воды. Почти все пристани были заняты стоящими под погрузкой торговыми кораблями. Весь огромный город был окружен кольцом каменной стены с чередой башен, стоявших на равном расстоянии - примерно в сотне шагов - друг от друга. Кольцо размыкалось лишь у реки, где четыре мощных бастиона, - по два с южной и северной стороны - острыми углами стен врезались в пенящиеся у их подножия полны.
Надо всем этим возвышалась древняя цитадель, и па смотровой площадке ее дозорной башни стоял сейчас Конан с горсткой аквилонских и офирских офицеров, включая Лионарда, Троцеро и разведчика Эгилруда, на шлеме которого появился чеканный орел - знак капитанского звания. Чуть в стороне, прислонившись к массивной раме катапульты, стояли закованный в доспехи карлик Делвин и затянутая в кожу рыжеволосая женщина-воин по имени Амлуния. Было видно, что эти двое успели познакомиться за несколько дней, проведенных Делвином в крепости. И хотя обычно карлик сторонился женщин, с Амлунией, новой фавориткой короля Конана, он установил дружеские, доверительные отношения.
- Нам повезло, - продолжил свою мысль Конан, - что цитадель находится на аквилонском берегу. Если бы не так - Амиро мог бы попытаться захватить мосты, высадив десант с лодок, или даже уничтожить их, чтобы отрезать нас. А теперь он сам будет заинтересован в том, чтобы сохранить мосты в целости, если, конечно, собирается штурмовать крепость. Для этого ему в первую очередь придется взять штурмом восточную часть города. К счастью, с этими машинами, - Конан похлопал рукой по рычагам одной из баллист, - мы сможем держать под контролем реку, сжигая огненными ядрами любые неприятельские суда, контролировать мосты, держа их под прицелом, как, впрочем, и большую часть города. - Последнюю ремарку Конан сопроводил выразительным взглядом в сторону Лионарда, который лишь смиренно склонил голову.
- Я думаю, - сказал Конан, - что если аквилонские части составят гарнизон цитадели, действуя как резерв и выступая в роли советников, то мы вполне сможем доверить офирским войскам оборону стен их собственной столицы.
Лионард поспешил подтвердить:
- Не сомневайтесь, ваше величество. Ни один житель Ианты не допустит, чтобы ворота города были открыты мародерам Амиро!
Новоявленный губернатор помолчал, прокашлялся и осторожно осведомился:
- И все же, ваше величество, насколько мудрым будет решение отослать из города значительную часть ваших войск так быстро после… освобождения Ианты от тирана Малвина?
Явно боясь разгневать киммерийца, Лионард не решился развить свою мысль и замолчал, умоляюще заглядывая в глаза остальных советников, ища у них поддержки.
- Действительно, Конан, - согласился с герцогом граф Троцеро, - от Амиро можно ждать любых неожиданностей. Он может переправиться через реку за стенами города, сжечь предместья и даже полностью окружить Ианту…
- Пусть попробует, - перебил графа Конан. - Вода стоит высоко, он половину армии утопит, переправляясь. Единственный брод находится в двенадцати лье выше по течению. Вниз по реке брода нет. По моему приказу солдаты переправили все лодки и паромы в предместьях на нашу сторону, а на том берегу сожгли все пристани н доки. Лично я не рискнул бы переправляться в таких условиях. Не думаю, что на этот риск пойдет и Амиро: судя по всему, принц далеко не дурак. Нет, Троцеро, самое мудрое сейчас - отправить все свободные части на север, в Немедию. Узнав, что Балт убит, тамошние бароны не замедлят выбрать нового короля и начнут войну против Аквилонии, что нам сейчас ни к чему. Нужно опередить их, не дать им собраться с силами. Один раз я уже проспал возможность пожать плоды славной победы и не намерен повторять этуy ошибку.
Троцеро помолчал и задумчиво произнес:
- Если у нас все получится, мы станем основатели ми могучей империи.
- Получится, получится, можешь не сомневаться, - Конан дружески хлопнул графа по плечу, от чего Троцеро пошатнулся и был вынужден сделать шаг назад, чтобы восстановить равновесие. - Кавалерия Оттобранда движется на север, опережая сам слух о смерти Балта. Надеюсь, что немедийскую знать удастся застать врасплох. Я отдал Просперо приказ поискать в Бельверусе надежного истинного патриота, который, но примеру Лионарда, смог бы достойно управлять страной под нашим протекторатом. Я лично через несколько дней отправлюсь туда, приму присягу нового губернатора и разберусь с наиболее упорными и не желающими сотрудничать баронами. А тебе, Троцеро, и доверю оборону Ианты. Пока на северном фронте все не образуется, нужно удержать город, не дать Амиро взять его.
- Видимо, в дальнейшем с Амиро нам еще предстоит разобраться.
- Точно, - кивнул король. - Вышвырнув его из Офира, мы сделаем первый шаг к завоеванию самого Кофа.
- К югу от города множество дымов! - крикнул кто-то из офирских офицеров.
Конан бросил взгляд в ту сторону и пожал плечами:
- Амиро жжет предместья. Ничего не попишешь. Неразумно, конечно, было располагать за стенами жилые кварталы, склады и мастерские. Но куда деваться, город-то растет…
- Ваше величество! - осмелился прервать Конана Лионард. - Сигнальщики с башен передают, что под прикрытием дымовой завесы Амиро начал штурм городских стен! Наши войска просят у крепостного гарнизона подкрепления.
- Неужели? Быстро же они испугались. Ладно, будет им подкрепление! Я сам срочно отправляюсь к Восточным воротам.
Развернувшись на каблуках, Конан в сопровождении своих офицеров проследовал к узкой лестнице, ведущей с башни прямо в крепостную конюшню.
* * *
Скачка по улицам Ианты была стремительной. Впереди неслись три Черных Дракона, заставляя расступиться прохожих и расчищая дорогу для летящего следом Шалманесера с его коронованным всадником. Замыкали процессию Троцеро и Лионард, с трудом успевающие за Конаном и его охраной.
Всадники пересекли реку по новому каменному мосту, кратчайшим путем, ведущим их к Восточным воротам, называвшимся еще Бычьими. На лицах прижимающихся к домам встречных горожан были написаны сложные чувства. С одной стороны, все видели в Конане чужеземца, захватчика, с другой, зная о почти бескровном захвате цитадели и о смерти Малвина, к которому мало кто питал симпатии, жители столицы Офира связывали с киммерийцем ожидания скорейшего решения всех военных вопросов и избавления от угрозы неминуемого разорения и порабощения в случае победы Амиро.
Улица, непосредственно ведущая к воротам, была запружена уходящими из окрестных кварталов жителями. Конан окликнул своих охранников и приказал:
- Оставайтесь здесь! Постарайтесь расчистить от беженцев путь от моста до ворот. Нельзя, чтобы резервная колонна увязла в толпе.
Черные Драконы повиновались, и Конан стал самостоятельно прокладывать себе дорогу к ближайшей башне городской стены. Привязав Шалманесера к коновязи у входа в башню, он почти взлетел на боевую площадку стены, где, кашляя и протирая глаза от едкого дыма, офирская стража пыталась разглядеть, что делается на подступах к городу.
Конан также ничего не увидел за стеной, кроме сплошной черной пелены.
- Организовать резервистов; пусть подают воду на стены, - распорядился он. - Пожарную бригаду - к воротам! Не пришлось бы тушить их. Расставьте бадьи по стене, чтобы солдаты могли промыть глаза, не покидая пост.
Неожиданно какой-то свистящий звук разорвал воздух, а затем раздался треск раскалывающегося камня. Вскрикнул раненный осколками солдат.
- Рогатый шлем Крома! - чертыхнулся Конан. - Откуда у Амиро взялись катапульты?! Ведь кофийцы строят у стен города не более суток!
К счастью, стреляя из-под дымовой завесы, противник не мог точно прицелиться. Конан, Троцеро и Лионард и сопровождении офирского сержанта прошли по стене, подбадривая солдат и отдавая дополнительные распоряжения. Из равномерной пелены дыма вдруг вырвалось и взвилось к воротам более густое черное облако. Сквозь клубы дыма мелькнуло пламя. Видимо, противник придвигал к воротам какую-то пылающую массу, скорее всего - телегу с грудой наваленных на нее смолистых поленьев.
В этот момент на стену стала поступать вода, поднимаемая снизу при помощи специально сконструированных для этого колодезных воротов. Первые ведра уже были вылиты на внешнюю поверхность ворот, чтобы предотвратить их возгорание.
Конан, почувствовав, что вслед за огненным тараном порот должна последовать и атака на стены, не доверяя стопроцентно бдительности незнакомой ему офирской стражи, спустился с надвратной башни на стену как раз вовремя, чтобы заметить крюки штурмовой лестницы, зацепившиеся за верхний край укрепления. В нескольких саженях ниже сверкнули сквозь дым бронзовые шлемы кофийских солдат.
- Кром! К оружию, слепые псы! - заорал Конан.
Схватив алебарду ближайшего стражника, он приступил ее изогнутым клинком к верхней перекладине лестницы и, действуя древком как рычагом, вдвоем с пришедшим ему на помощь спохватившимся офирцем они оторвали крючья от стены и сбросили лестницу на землю. Внизу раздался звон оружия и доспехов, послышались крики и стоны. Киммериец оглянулся: по всей стене офирская стража вступила в бой, сбрасывая алебардами лестницы Кофийцев или рубя топорами верхние перекладины, а то и головы слишком высоко поднявшихся кофийских солдат. Поднявшиеся снизу резервисты-горожане швыряли на головы штурмующих заранее припасенные на стене булыжники. Со стороны города донесся топот множества ног. Присмотревшись, Конан увидел подтягивающееся с двух сторон подкрепление: от старого моста - офирских солдат под командой аквилонских офицеров, от нового - аквилонскую роту, пришедшую из цитадели.
Поняв, что опасность внезапного прорыва кофийцев на стены миновала и что его непосредственное руководство отражением штурма не является более необходимым, Конан окликнул Троцеро и спустился со стены в город. Отбивать атаки Амиро солдатам и офицерам объединенных офирско-аквилонских войск предстояло, по всей видимости, еще много дней.
* * *
Один из залов в нижних этажах крепости был наскоро отмыт и переоборудован в королевскую трапезную. По стенам развесили гобелены, грубые плиты пола прикрыли толстыми коврами, а в центре помещения установили широкий дубовый стол, на котором были выложены серебряные и золотые приборы, изящный фарфор десертной посуды и переливающийся в огнях свечей хрусталь винных кубков.
Обычно монаршие трапезы в цитадели Ианты проходили выше, в большом банкетном зале. Но из того помещения еще не выветрился запах крови после учиненной там Конаном бойни. Казалось, под теми сводами все еще мечутся, стеная от боли и ужаса, души погибших придворных и двух королей. Поэтому Конан, его свита и изрядно поредевшая и сменившая состав кучка офирских придворных пировала в тот вечер в другом, на скорую руку оборудованном зале.
За столом собрались с десяток родственников и друзей герцога Лионарда, начинающих осознавать удачную перемену в своих судьбах, а также граф Троцеро, капитан Эгилруд и еще с полдюжины аквилонских офицеров, сидевших с мрачными лицами и пивших больше, чем закусывавших. В углу у камина Делвин негромко перебирал струны лютни.
Лицом к огню восседал на роскошном кресле Конан. К боку короля прильнула Амлуния. На рыжеволосой женщине были надеты кожаные брюки и кожаная же, широко распахнутая на груди куртка. Белая кожа самой девушки резко контрастировала с черным цветом одежды. Единственным цветовым пятном в ее облике были коротко остриженные волосы, сейчас касавшиеся щеки и шеи Конана, которому Амлуния что-то негромко говорила на ухо, от чего губы киммерийца расплылись в улыбке.
Видя, что ужинающих снедает скука, Делвин решил развеселить их, по крайней мере - аквилонцев. Ударив ни струнам лютни, он прокашлялся и, не выходя из своего угла, демонстративно фальшивя, завыл:
- Актеры, менестрели, кто бродит по Востоку,
Прислушайтесь к балладе - медовому потоку.
Когда сам Конан-менестрель сыграет вам на лютне,
Наступит праздник за столом, забудут все про будни.
Судя по всему, карлик вполне освоился в крепости и примирился со сложившейся в Ианте ситуацией. Гибель прежнего хозяина, казалось, совсем не тронула и не расстроила шута. Не выказывал он и признаков ревности по поводу отношений Конана и Амлунии, в отличие, например, от Троцеро; благородный граф считал, что победителю не стоит так быстро допускать до королевского стола и ложа бывшую любовницу одного из побежденных. Но это было лишь поводом - на самом деле Троцеро больше беспокоили внезапные перемены, которые он стал замечать в Конане в последнее время. Впрочем, на изменение дружеского отношения к себе граф пожаловаться не мог. Кроме того, он уже неоднократно бывал свидетелем того, как Конан, четко просчитывая последствия самых странных и неожиданных своих поступков, оборачивал весьма рискованные дела на пользу Аквилонии. Поэтому Троцеро предпочитал до поры до времени молча терпеть недостойные, по его мнению, короли выходки Конана.
Делвин, на минуту прервавшись, на ходу досочинил свои куплеты и продолжил пение:
И вот пропел балладу я так нежно и печально,
Что струны сердца я задел, и это не случайно.
Теперь же наступила пора повеселиться.
Пусть глупой будет речь царя. Ведь он успел упиться!
Слова шута вызвали, к его удивлению, лишь натянутые улыбки у аквилонцев, зато офирские вельможи просто зашлись в хохоте и аплодисментах. Лишь Амлуния, единственный свидетель кровавой резни в банкетном зале, напряглась, сжала кулаки, но, сдержав себя, вдруг выхватила из руки Конана кружку с элем и, вскочив, крикнула:
- Тост за Конана! Пьют все! За Конана, лучшего в мире исполнителя похоронных маршей!
Отхлебнув из кружки, она поднесла внушительный сосуд к губам киммерийца и почти влила королю в горло изрядное количество эля. Когда пена потекла по его щекам и подбородку, Амлуния бросила кружку на пол, обтерла валявшейся на столе салфеткой его лицо и запечатлела на его губах страстный поцелуй.
Присутствующие замерли, ожидая, когда кончится этот бесконечно долгий поцелуй. Когда, наконец, Амлуния оторвалась на миг от губ Конана, чтобы перевести дух, Троцеро нарушил тишину:
- Да, наш король - великий музыкант! Остается лишь один вопрос, ваше величество: какой танец мы сбацаем для ломящегося в ворота города Амиро?
- Самый зажигательный, мой верный граф, - отшутился Конан, а затем, посерьезнев, добавил: - Этот парень резво взялся за дело, да и солдаты у него воевать умеют. Сегодня под покровом дыма они чуть не оседлали стены! Спасибо Крому, все, что могло сгореть вокруг города, было сегодня сожжено, и больше этот номер с дымовой завесой у Амиро не пройдет.
- Амиро Кофиец известен как толковый командир и безжалостный завоеватель, - вставил Лионард, - за что мы тоже можем быть в некотором роде благодарны Митре и - разумеется - Крому.
На удивленно-подозрительный взгляд Конана герцог ответил разъяснениями:
- Я имею в виду, что, зная о жестокости Амиро, ни один даже самый малодушный житель Ианты не захочет сдать ему наш город. Ведь слух о его зверствах, о пожарах, погромах и убийствах в южном Офире уже достиг столицы. Разительным контрастом в сравнении с этим выглядит ваше почти бескровное покорение… э-э… скорее, освобождение Ианты от тирана.
Конан рассмеялся: