– А я, пожалуй, всё-таки попробую, – тронутая мольбой во взгляде мальчика, сказала Катарина, сделав шаг ко входу.
– Ну вот ещё! Что же мне, стоять тут, ожидая тебя?! – возмутилась Мария. Она явно была не в восторге от решения Катарины.
– О нет-нет, благородный мессир! – торопливо повернулся к ней мальчишка, – Вы тоже можете зайти, и подождать со всеми удобствами! У нас есть и кресло, и подставка для ног!
Это и решило дело. Мария, проворчав "ну ладно, раз так", и зайдя внутрь, поторопилась опустить уставшую от долгого хождения и стояния нижнюю часть туловища в удобное, хотя и сильно обшарпанное кресло, которое стояло в передней половине палатки, образующей как бы прихожую. Катарина же, оставив ей сумку с покупками, поколебавшись, и подмигнув неодобрительно насупившейся няне, откинула плотную матерчатую перегородку заднего отделения, и вошла внутрь.
Помещение, оказавшееся перед ней, оказалось больше, чем можно было предположить, находясь снаружи. Освещалось оно одинокой масляной лампой, чадившей в центре стола, стоявшего ближе к дальней стене палатки, которая, так же, как впрочем, и все остальные, была разрисована несколько поблёкшими от времени мистическими изображениями: тут были и звёзды, и традиционные знаки зодиака, и стилизованные животные, и сказочные существа – русалки (очень симпатичные), единороги, драконы, и ещё много незнакомых и непонятных знаков, символов, фигур и букв…
Катарина не могла не подивиться искусству художника: всё вместе создавало атмосферу нереальности и таинственности. Если бы такая реклама была на наружных стенах, отбою от клиентов точно не было бы! Впрочем, маркетинг заштатной гадалки – не её дело.
За столом, уронив голову с лохматыми полуседыми волосами на руки, мирно спала пожилая, если не сказать старая, судя по дряблой, иссохшей коже рук, усталая женщина. Вот она чуть повернулась во сне, но шум, кажется, не разбудил её.
Катарина, ещё раз осмотревшись, и подумав, совсем уж было решила уйти, не будя предсказательницу, и отдать немного денег изможденному мальчишке. Как вдруг послышался глубокий грудной низкий и мелодичный голос:
– Прошу вас, садитесь сюда, благородная… ой… прошу прощения, благородный мессер! – одна из рук указала на кресло напротив гадалки, от стола медленно поднялась голова с пышной, хоть и несколько спутанной шевелюрой. На Катарину взглянули два больших, тёмных, и несколько затуманенных глаза.
Хмыкнув, она подошла и села. Теперь она могла рассмотреть женщину подробней.
Она того заслуживала.
Всё ещё довольно красивое необычной красотой, несмотря на многочисленные морщины, лицо. Черты его чем-то напоминали еврейские, но нос ровный, а не крючком, как это обычно бывает у женщин этой нации в преклонном возрасте – над верхней губой не топорщилось и черных усиков, так же присущих пожилым еврейкам…
Большие миндалевидные глаза. Правильные черты. Вообще, не вызывало сомнения, что в молодости эта женщина выделялась редкой и экзотической красотой. Однако время, и, возможно, невзгоды, взяли своё, и довершали впечатление упадка словно подёрнутые плёнкой, тускло и равнодушно глядевшие глаза с выражением, как у рыбы.
Катарина опустила взгляд ниже.
Платье из хорошего когда-то сукна. Стройный стан – почти как у девушки. Красивая, благородная форма рук, явно никогда не видавших тяжёлой работы.
В наступившем молчании гадалка, ничуть не смущённая придирчивым осмотром, достала откуда-то из-под стола две толстых зеленоватого цвета свечи, и, засветив их от масляной плошки, вставила в подставки по обеим сторонам стола, после чего коптилку задула и убрала. Катарина почувствовала, что женщина взяла себя в руки. И есть в ней некая внутренняя сила.
Стало гораздо светлее, и в воздухе появился своеобразный приятный аромат – свечи явно изготовлены из специального состава с благовониями, или ещё чем…
Гадалка достала оттуда же, снизу, толстую колоду карт. Но это оказались не карты, а их подобие: на обратной стороне обычная рубашка, а вот на лицевой… Символы, буквы и рисунки – совсем как те, что покрывали стены палатки. Но – яркие и чёткие. Карт оказалось на вид не меньше пятидесяти.
Похоже, она столкнулась с настоящими гадальными картами… Странно – их же вроде изобрели – или ввезли? – из Китая, и – только в 16-м веке?!.. Кто напутал – историки, или её память?
Посмотрев на Катарину несколько более внимательно, но словно находясь ещё слегка под хмельком, женщина спросила своим густым приятным голосом:
– Что же вашей милости угодно будет узнать?
То, что осталось в прошлом, но скрыто от вас? Или что случится в будущем, и пока неизвестно никому?
Катарина, поколебавшись, решила всё же не ворошить "своё" прошлое, и ответила:
– Лучше поговорим о будущем.
– Прекрасно, благородный кавалер, тогда прошу вас сдвинуть колоду. – она перестала тасовать карты и, что-то пошептав над ними, положила перед Катариной на стол, рубашкой кверху.
Катарина, чуть нахмурившись, сняла.
Взяв карты, гадалка опять пошептала, на этот раз закинув глаза к потолку, затем стала раскладывать их на столе по какой-то странной системе: где – одну, где – две-три, а где и кучкой в пять-шесть. Однако больше половины колоды осталось не использовано, и остатки женщина просто убрала под стол.
На то, что осталось на столе перед ней, гадалка какое-то время молча смотрела. Затем, взяв-таки одну из кучек, перевернула, объяснив:
– Будущее. Ближайшие события. Хм-м. – она положила карты на стол перед собой.
– Так. Через короткое время… э-э… буквально несколько дней, вас ждёт путешествие. Я вижу здесь двух попутчиков. Они… Очень доброжелательны к вам… Все сделают, чтобы облегчить ваше… м-м… Путешествие! Да, можете смело им доверять… Хм. Да. – она взяла другую кучку.
– А теперь вижу ещё одного… Спутника. Он… э-э… его следует очень опасаться. Э-э… возможно, даже прервать… общение с ним! – она отвела глаза от карт, и, взглянув на Катарину, как бы подчеркнула значение последних своих слов. Затем продолжила:
– Из-за действий этого человека я вижу вашу встречу с… жадными и злыми людьми. Но если вы не потеряете присутствия духа, всё закончится благополучно… Хм. – после длинной паузы она добавила, – Для вас. – гадалка снова взглянула ей в глаза, и Катарину снова поразило умное и сосредоточенное их выражение. Чёрт! Неужели она и правда, что-то такое там видит?! – Вот, значит, что вам скоро понадобится: осторожность, присутствие духа, и… э-э… готовность к неприятным неожиданностям. Кто предупреждён – тот вооружён.
Женщина открыла ещё одну кучку, и посмотрела туда. На лице вдруг пробежало что-то вроде неприязни – словно она увидала дохлую крысу, или ещё что похуже. Остальные же карты и кучки, открываемые далее, по мере того, как она продолжила, такой странной реакции у неё не вызвали:
– Цели своего путешествия вы достигнете. Э-э… вместе с вашими друзьями. И вам придётся… Чёр… (О, простите!) Да, придётся снова проявить присутствие духа. Духа. Хм, да. Будьте смелы. И настойчивы. Но – очень осторожны.
Пожалуй, вам… э-э… Лучше скажу так: доведите то, что будет нужно, до конца! То есть, то, что будет нужно сделать там, куда приедете. – гадалка перевела дух.
– Пожалуй, это всё с этим вашим путешествием.
Теперь более отдалённые события.
Здесь вижу… э-э… Опять путешествие. С… Хм… э-э… друзьями. Довольно далёкое путешествие. Опасность умеренная, но постоянная…
Затем… О-о!.. Довольно большая, да, большая опасность, – она выразительно посмотрела на Катарину, опять подчёркивая значение своих слов, – Из-за ваших же собственных неверных… э-э… действий. Но – вам… помогут. Я вижу: у вас есть могущественный враг. Пожилой, благородного происхождения, мужчина. Он… э-э… очень хочет… навредить вам. Сильно навредить. Он… Могуществен, но… э-э… слишком порывист и… э-э… непоследователен. Да, терпения и последовательности ему явно не хватает… (Блин. Похоже, женщина стесняется сказать проще: что ее враг – избалованный властью и вседозволенностью идиот!) Но – очень зол. На вас. И ещё… он вас сильно… э-э… опасается.
Словом, ни он ни вы своих целей пока не добьётесь. Да, можно так сказать про… э-э… эту ситуацию. И про этого человека. – она помолчала, почесав затылок. Вообще, складывалось впечатление, что гадалка сама не вполне понимает картину "отдаленного" будущего позднего "клиента".
– А, вот это где – словно с облегчением пробормотала она, как бы про себя, взяв очередные несколько карт, – Вы, я вижу, всё же добьётесь своего, но несколько другим способом… Хм. И гораздо позже, чем предполагаете…
У вас появится… э-э… Надёжный помощник и друг. Молодой. Он… Живёт за морем. Пока – за морем… Вы встретитесь. Он поможет. Вы станете близки.
Катарина возмутилась такой категоричности до этого такого расплывчатого предсказанья, и, несколько нетерпеливо спросила:
– Когда же это будет? И что это ещё за друг?! – гадалка даже вздрогнула от её напора:
– Пожалуйста, благородный мессер! Умоляю вас больше меня не прерывать, пока я не закончу с картами, иначе они… Перестанут работать… Прошу вас!.. – Катарина сдержалась, выдохнув.
– Хм. А насчёт вашего вопроса – трудно сказать точную дату… но… э-э… не позднее, чем через пять-шесть лет… А, возможно, и несколько раньше. Хм. Впрочем, скорее, всё же около пяти… – вздохнув, она осуждающе посмотрела на Катарину, словно та сбила ей настрой, и взяла очередную кучку – вернее, уже просто пару карт.
– Чувства и привязанности… Любовь… Нет. – это уже как бы самой себе.
– К сожалению, любви я не вижу. В настоящее время сердце ваше свободно. И по крайней мере в ближайшем будущем это так и останется… И ваше теперешнее, – она интонацией выделила последнее слово, – путешествие в этом отношении ничего не изменит. Но через довольно долгий срок… э-э… скорее, как я уже говорила, несколько лет… Я вижу возникновение у вас… Хм. Вначале – одних, а затем – и противоположных… чувств в отношении определённого лица. Да, я вижу и злость и ненависть… А уж затем – любовь и… Вот – всё переменится… и… Хм. Вижу вашу благодарность и привязанность к этому лицу.
Подозрения, вспыхнувшие у Катарины ещё в самом начале, когда гадалка, ещё не видя её, оговорилась и именовала её как даму, и усилившиеся затем по мере её оговорок и недомолвок, достигли почти уверенности: эта женщина знала – вычислила, или догадалась – что перед ней не мужчина. Но как? Ведь вначале она даже не видела её? Может, теперь она попытается вытянуть у неё побольше денег – за молчание?
Наверное, лучше встать, и уйти прямо сейчас? Или всё же дослушать? Вдруг что-то из услышанного не совсем конкретного (мягко говоря!) бреда всё же имеет смысл? Продолжая оставаться внешне спокойной и расслабленной, Катарина напряжённо размышляла, не переставая внимательно слушать и на всякий случай запоминать.
– Так… Опасаться и беречься вам следует… э-э… воды и… Да, огня. Я вижу так же много ран от железного оружия. Хм… Они не очень опасны и серьёзны. А вот в отношении воды – э-э… вам следует особенно поберечься. Да, вода – не ваша стихия… – словно сокрушаясь, гадалка раздумчиво покачала головой.
Очередные несколько карт. Женщина снова долго, и с явным недоумением их рассматривала. Словно видела в первый раз:
– Помощь. Помощь вам… э-э… Странно… – пауза подзатянулась, – Из людей вам помогут три человека: пожилой мужчина, иностранец. Он… э-э… близок вам. Затем – совсем… юная девушка. И… Ещё один мужчина. За него… э-э… Ну, об этом я уже сказала. Да, он окажет вам помощь во всём. Это с ним вы станете… э-э… особо близки. Как ни с кем другим.
Взгляд предсказательницы остался потупленным, но Катарину словно пронзила молния: не на будущего ли мужа она ей намекает?!
Ещё две карты.
– Со здоровьем у вас… э-э… всё хорошо. Однако опасайтесь несвежей пищи. Вот здесь – она ткнула в карту – это… э-э… Нет, наверное, это всё же попытка вас отравить. Хм. Носите с собой противоядие: я вижу, через… э-э… наверное, год. Оно вам понадобится… Противоядие… Или сразу приучить вас… Впрочем, лучше поговорим об этом позже.
Ещё одна карта – последняя.
Катарине показалось, что на этот раз гадалка сама не на шутку удивлена. Но ей удалось взять себя в руки. Голос был так же спокоен и даже равнодушен, как и вначале. Но всё же какую-то неловкость или натянутость в её поведении можно было уловить. Возможно, не такого конца она ожидала.
– Вы будете жить долго-долго и вполне счастливо. – она замолчала надолго, затем всё же, словно, нехотя, добавила, – если проявите осторожность и осмотрительность в ближайшие семь-восемь лет, или около того…
Затем она сгребла использованные карты со стола с недовольным выражением лица, сложила, спрятала и весьма нелюбезно буркнула:
– Это всё.
26
– Нет. Не всё. – после длинной паузы значительно сказала Катарина, сверля пронзительным взором прячущую глаза гадалку, – Объясните мне, что вы там увидели – в этой последней карте!
– Хм. Да просто очень долгую жизнь. – гадалка уже вполне овладела собой, и её мимика стала абсолютно нейтральной. Исчезли стыд, изумление и страх, которые столь явственно уловила, хоть и длилось всё буквально микросекунды, Катарина, и теперь истинное значение того, что заинтересовало её, можно выудить, пожалуй, лишь под пытками.
Всё же после ещё одной паузы, видя, что её продолжают буравить глазами, женщина нашла нужным пояснить свою мысль:
– При той… э-э… довольно бурной жизни, что вашей милости угодно будет вести… Такая… э-э… спокойная старость и… долголетие… Хм. Несколько удивительны. Вероятно, у вас хорошая звезда… и…э-э… Да… Звезда – покровительница.
Все эти "Хм", "Э-э", и постоянные паузы словно для раздумий, очень раздражали Катарину. Хотя, конечно, она понимала – даже если женщина реально что-то видит, сказать это клиенту в лоб, напрямую – не может. Только – намеками.
Как тут не вспомнить пресловутого Нострадамуса с его настолько завуалированными катренами, что даже лучшие учёные её века всё спорят – прав ли он, или нет, предвидел он что-то, или банальный шарлатан… И о каких всё же событиях конкретно шла и идёт речь!..
– Ну хорошо. – помолчав, пока переваривалось услышанное, произнесла Катарина, всё ещё подозрительно глядя на гадалку, – Вам здорово удалось меня… заинтриговать. Теперь расскажите мне о прошлом. Я заплачу.
– Как вашей милости будет угодно. – после крошечной заминки ответила та.
Показалось Катарине, или действительно предсказательница чуть вздрогнула и скривилась – словно задела больной зуб? Неужели она в самом деле что-то чует, или знает? Может, ей встретилась ещё одна телепатка? Которая реагирует не на мысли, а на ощущения, эмоции? Но как же проверить такое?
А может, впрочем, быть и так, что все её подозрения – чушь. И перед ней просто хитрая профессиональная обманщица.
– Позвольте тогда правую руку вашей милости, – показав жестом, что ей нужно, женщина тем временем, запустив другую руку глубоко под стол, достала и поставила на него – о, Боже! – хрустальный шар на подставке. Катарину покоробило.
Сняв перчатку, и небрежно бросив её на стол сбоку, она протянула руку, ладонью кверху, гадалке. Та осторожно взяла её обеими руками – они оказались хоть и морщинистыми, но очень тёплыми и мягкими. Гадалка уставилась ей в ладонь, и рассматривала её довольно долго, ничего, впрочем, не сказав. Затем положила руку Катарины на шар сверху, попросив подержать её в таком положении.
Катарину наполнили дурные предчувствия и беспокойство.
Через пару минут гадалка попросила и левую руку, и Катарине пришлось снять и бросить и левую перчатку. После этого гадалка взяла мягко, но крепко обе её руки в свои, и не выпускала всю последующую сцену. За это время ладони её покрылись липким потом, и стали просто ледяными. Но это Катарина осознала только потом.
Потому что теперь-то и началось самое интересное. Если не сказать по-другому…
Позднее Катарине часто снилась эта сцена – как правило, перед каким-нибудь важными или опасными событиями, так что она научилась использовать её как своеобразное предупреждение, и в этом смысле гадалка оказалась права: осторожность и присутствие духа никогда ей не мешали… Особенно после предупреждения. Впрочем, незачем забегать вперёд.
Честно говоря, ей и наяву часто приходилось потом эту сцену вспоминать…
Гадалка, глядя широко раскрывшимися красивыми, уже совсем чёрными, глазами, как бы в самые таинственно-туманные глубины шара, начала читать нараспев какое-то заклинание на неизвестном Катарине языке. Очень певучем, с большим количеством странно произносимых гласных.
Закончив, она, на миг выпустив левую руку Катарины, что-то ещё быстро достала из-под стола – кажется, маленький пузырёк – и выпила, запрокинув голову и на миг закрыв глаза. После чего снова уставилась в шар, но теперь глаза её просто горели странным светом – блеск затмевал обе свечи…
Спустя какое-то время дыхание её ускорилось, зрачки расширились во всю радужку. Куда девался сонный и равнодушный вид! Дымка из глаз давно пропала, и теперь они сияли, как два бриллианта, и занимали, казалось, пол лица!
Теперь уже Катарине стало сильно не по себе, но отступить было невозможно: в конце-концов, она сама всю эту кашу заварила. Значит, ей и расхлёбывать. Но руки её от волнения тоже вспотели, а чувства обострились.
Гадалка теперь дышала часто-часто, глаза её вдруг оторвались от шара, и впились в Катарину, словно два бурава. Пронзительный взор, казалось, достал до самых потаённых и сокровенных глубин её души. Но опустить свои глаза Катарина теперь не могла – взгляд гадалки, словно гигантский сверхъестественный магнит, притягивал её к себе.
Сколько прошло времени, она затруднилась бы ответить. Но здраво оценивая случившееся позже, понимала, что вряд ли больше нескольких минут, хотя тогда они показались ей часами.
Время, словно сгустившись плотным саваном, стояло вокруг.
Послышался голос. Но не тот равнодушный, наигранно-мелодичный, что был вначале, а какой-то детский – словно неуверенно, запинаясь, говорит девочка пяти-шести лет, по складам разбирающая трудную книгу, или подбирающая подходящие, простые, слова:
– Вы… убежали… И сейчас – вы тоже… убегаете. От опасности. Она… была… смертельной, а… сейчас… меньше. Но раньше – ещё раньше… её не было. Это вы… Нет, это из-за вас же… возникла в вашей жизни… эта опасность. Ваш близкий человек… умер – тоже из-за вас… А вы мстили… Неудачно. Потом вас схватили. Враги. Вы… отчаялись… сдались… Но сейчас – вы другой человек.
Я… вижу… Вы – сильная, смелая… Совсем другая, чужая, чуждая. Иностранка. Пришелица. Не боитесь убивать.
Да, вы убили несколько человек… ещё одного – заколдовали… Вам… много лет – вы думаете, как пожилая, опытная… бездушная… и циничная… Уставшая. И вы были… несчастны… там. Да, там, где были до этого… У вас и сейчас… нет семьи, нет… близких. Нет никого, кто был бы дорог вам… Ни любви, ни привязанностей… Да. Ничего.
Вы – одинокая… волчица, ушедшая из стаи. Ушедшая сама… Этот образ сидит в вас глубже и прочнее всего. Нет в вас любви к кому бы то ни было, её тепло не греет вашу душу.