Избавитель - Дмитрий Михайлов 17 стр.


Как-то на развалинах Древнего Красноярска появились господари, они как раз начали селиться в урбоцентрах или возле них, чтобы своим примером влиять на жителей. Так было и в тот раз, но одно из зданий рухнуло. В нём были люди. Когда подняли тела, среди них оказалась и Мария. "Лар" прислал мне её снимок, поскольку я был её куратором, и сообщил, что моё дело закрыто.

Он задумчиво повторил ещё раз:

– Дело закрыто.

И опять долгое молчание. Машины стали встречаться реже, световодная линия куда-то исчезла, а лес подступил к трассе вплотную. Кромешная тьма царила над землей, разбиваемая единственно светом фар. И в это мгновение казалось, что они едут в пустоту, в вечную пустоту.

– Она уже была немолода, – продолжил Тихон. – Не знаю, может быть, ещё поэтому я не храню её изображения. Мы отвыкли видеть немолодых людей, и если бы я сейчас смотрел на её ранние снимки, то понимал, что на самом деле такой она была давным-давно, сейчас другая. А в то мгновение мне даже страшно стало, как она изменилась.

Во мне произошёл какой-то надлом. Я по-другому начал смотреть на жизнь, на эту жизнь. Хотел даже уволиться, а потом… Посмотрел на людей – куда ж они без опекунов? О них и позаботиться-то некому кроме нас, как дети.

– А господари?

– А что господари? Господарей мало, слишком мало, чтобы хоть что-то поменять. Со своими примитивными технологиями они едва себя умудряются прокормить. Нет, – заключил он, и сколько отчаяния было в этом последнем слове.

В салоне очередной раз повисло гробовое молчание, пока Василий не спросил:

– Что было дальше?

Тихон приподнял брови и скривил рот, как бы спрашивая: "Ну, а что может быть ещё дальше?"

– Работал. Однажды вспомнил её высказывание про искусственную жизнь… Какого чёрта! – он хлопнул с досады ладонью по панели. – Нет, всё-таки хорошо быть животным или гермафродитом: живёшь и не задумываешься – просто живешь. А во мне эта фраза засела глубоко. Когда пришла пора менять наносостав крови, я отказался. Теперь вот старею. И не ем обычную пищу – мне готовят из полуфабрикатов. Ничего! Сначала казалось безвкусно, а потом привык.

Он ещё помолчал, а потом добавил:

– В позапрошлом году начал заходить в церковь. А что? Нет, в Бога я не верю… Во всяком случае, не верил до сегодняшнего дня, – он оглянулся на Василия и кисло улыбнулся. – Просто вспоминаю её, хочу окунуться в ту атмосферу, которая была частью её жизни.

Тут Тихон развернул кресло к Василию и неожиданно бодрым, заинтересованным голосом спросил:

Слушай, а ты на самом деле тот Василий? Или это просто шутка?

Тот самый.

Тихон задумчиво помолчал и негромко спросил:

– И как "там"?

Где?

Ну, там, в Аду.

Плохо.

Тихон почему-то погрустнел и развернулся к дороге – то ли он ожидал более подробного описания, то ли его расстроило, что в Аду "плохо". До самого прибытия он больше не проронил ни слова.

Глава XX

Уже давно от трассы не отпочковывались вспомогательные дороги, и вот, наконец, справа в свете фар забелело широкое бетонированное шоссе. Над ним висел огромный знак с перечеркнутым автомобилем, однако, проигнорировав его, они свернули на эту запретную дорогу.

Лес быстро закончился, и началась бескрайняя голая холмистая степь. Здесь было заметно светлее, однако смотреть всё равно было не на что: только линия горизонта очерчивала тёмные волнистые контуры где-то вдалеке. Спустя пять минут степь пересекла система заграждений, состоявшая из двух десятков проволочных заборов, находившихся под напряжением. На столбах светились изображения красных черепов со скрещенными под ними молниями. Заборы стояли всего в полуметре друг от друга, не давая ни малейшей возможности проникнуть на охраняемую территорию. В довершение ко всему, столбы первого ряда венчались вращающимися камерами наблюдения, ни днем, ни ночью не оставлявшими равнину без присмотра своих красных глаз. Только шоссе не было перекрыто этой смертоносной стеной, однако здесь по обе стороны размещались доты, а сам проезд преграждали узкие бетонные блоки, вертикально выраставшие из такого же бетонного покрытия.

Перед блоками прямо посреди дороги стояла чёрная фигура мужчины. Василий и Тихон мчались прямо на него, но фигура стояла неподвижно, широко расставив ноги и заложив руки за спину. Только когда автомобиль затормозил в паре шагов от него, человек ожил и подошёл со стороны полковника. Возле Тихона образовалось небольшое отверстие. Наклонившись к этому окну, "охранник" надменно оглядел пассажиров и заявил Василию твёрдым голосом:

– Вы поедете со мной.

Василий попрощался с Тихоном и, нехотя, вышел наружу. Только сейчас, после расставания с новым другом, священник почувствовал тревогу и одиночество. Что его ждало? Конечно, вряд ли с ним может случиться что-нибудь плохое, но, в то же время, абсолютная неизвестность тревожила его ещё сильнее. Странно, но если бы он точно знал, что его будут пытать, наверное, он чувствовал бы себя увереннее.

Василий медленно поплёлся за "охранником" между блоками, мимо дотов. Там скрытый темнотой стоял чёрный бронированный автомобиль, угловатый, с узкими бронированными окошками. Перед Василием медленно поднялась тяжёлая дверца, и охранник указал священнику рукой на заднее сидение. Он старался быть обходительным, но взгляд его был пренебрежительным и надменным. Терпеливо дождавшись, когда Василий, путаясь в рясе, заберется в салон, охранник ловким, отточенным движением тела проскользнул следом и уселся напротив священника. Он сложил кисти в замок и уставился на священника, как на странную зверушку. Его пристальный и ленивый взгляд медленно скользил по фигуре Василия, а сам он, наверное, думал про себя: зачем понадобилось везти этого бородача в Серверную, да ещё встречать, как важную персону?

Через пару минут они подъезжали к большому серому зданию без окон почти правильной кубической формы. Единственный вход – широкую дверь, сделанную словно из чёрного непрозрачного стекла – охраняли двое часовых. Ни один из них не обратил никакого внимания на вышедших из автомобиля гостей – они продолжали стоять, вытянувшись в струну, и смотрели прямо перед собой, словно вокруг них ничего не происходило. Дверь сама поднялась перед прибывшими гостями, и те вошли.

Сразу за толстыми стенами по периметру здание окольцовывал коридор с нескончаемым рядом бойниц, через которые наружу выглядывали легкие орудия, пулемёты и непонятные агрегаты, отдалённо напоминавшие пушки. Возле орудий, прислонившись к стене, словно статуи в древнем храме, неподвижно стояли роботы, у которых вместо голов были крохотные видеокамеры, от чего Василию сначала показалось, что у них и вовсе нет голов.

Оказавшись внутри, офицер сразу повернул налево и стремительно зашагал в конец коридора, Василий последовал за ним, стараясь не отстать от своего конвоира. Навстречу им попались три охранника. При виде офицера они встали навытяжку и отдали честь, но тот проигнорировал и их, и их приветствие.

"Неужели он из руководства?" – подумал Василий, удивлённый таким вниманием к своей персоне. После этой мысли он уже другими глазами взглянул на прямую спину сопровождавшего и даже к высокомерию офицера отнёсся с пониманием, словно высокомерие – одна из должностных обязанностей всех высоких чинов.

Наконец, они оказались у белой тяжёлой двери. Дверь медленно и пыхтя открылась, и посетители шагнули в сложную запутанную систему коридорчиков, занимавшую всю центральную часть первого этажа. Сотни проходов сходились и расходились под различными углами, образуя кольца, тупики, развилки, превращая центр здания в непроходимый лабиринт. Из стен то и дело торчали края толстых перегородок, которые в любой момент можно было выдвинуть и тем перекрыть путь ворвавшемуся врагу. Перед офицером по полу бежал красный огонёк и указывал нужное направление, но он, видимо, знал этот путь наизусть и шёл уверенно, гордо задрав подбородок и сильно размахивая руками.

Наконец, гость и его проводник оказались у пузатого, словно бочка, лифта. Лифт стремительно с нарастающим шипением поднял своих пассажиров на верхний этаж, где перед ними открылся белый прямой коридор с чёрной полупрозрачной дверью в конце. Возле двери стояли двое часовых с таким же взглядом манекенов, как и у их коллег внизу.

Охранник со священником подошли к выпуклой двери. Та приподнялась, как крышка хлебницы, и сопровождающий с почтительным полупоклоном, но всё с тем же надменным взглядом, указал в проём.

– Вас ждёт директор Глобальной производственной компании, – сказал он.

Василий вошёл в огромный светлый кабинет, занимавший, похоже, весь этаж. По периметру его располагались стеллажи, под самый потолок забитые какими-то яркими не то книжками, не то дисками. Обложки их были подобраны таким образом, что создавали плавный переход цвета от одной стены к другой. Было в этом ощущение какой-то сказочности, словно Василий попал в библиотеку волшебника. Только один дальний угол был свободен от полок. Он был полностью застеклён, и в этом месте размещался уютный зимний сад с настоящими пальмами и небольшим водопадом. В остальном же обстановка кабинета не отличалась богатым убранством: большой стол у противоположной от двери стены и несколько лёгких стульчиков вокруг него – вот, пожалуй, и всё.

За столом в кресле сидел человек средних лет, внешне ничем непримечательный, и, откинувшись на спинку, пристально смотрел в тонкий монитор. Он нервно барабанил пальцами и как будто не замечал, что к нему пришли. Только когда Василий приблизился, человек в чёрном поднял на него глаза, и на его лице растянулась широкая самодовольная улыбка.

Василий?! Отец Василий! Ха-ха. Ну и ну! – удивлённо воскликнул человек и радостно раскинул руки.

Василию же его лицо казалось незнакомым. Хотя, что-то вроде… Нет, он определённо не знал этого человека.

– А меня "Лар" среди ночи поднял, – радовался директор. – Говорит, важный посетитель. Думаю: кто таков? А это, оказывается, ты, вот так сюрприз! Не ожидал! Что, неужто не признаёшь? А вот я тебя помню, хорошо помню.

Василий смотрел пристально, но никак не мог вспомнить это гладко выбритое лицо.

Ну? Что? Никак? – не отставал человек в чёрном. – А с бородой бы признал?

Яшка? Каин?!

Ну, наконец-то, – рассмеялся разбойник. – Как дела, сердешный? Как там без меня Ад? Не остыл ещё? Ха-ха-ха.

Встреча с Яковым – причиной всех тех перемен, о которых успел узнать Василий и которые удручали его всю дорогу – встреча с человеком, продавшим ему ложные надежды и забравшим за них реальную жизнь, была для священника в равной степени как неприятной, так и неожиданной. А смех! Господи, до чего премерзким казался Василию этот хохот! У него перекосилось лицо, но Яшка, похоже, не замечал этого или делал вид, что не замечал.

Что за дела тебя на Землю привели? – продолжал он радостно тараторить. – "Лар" говорит, какое-то сообщение принёс.

Свиток Наместнику, – сухо ответил Василий.

Ну и как? Передал?

– Не успел.

Вот незадача, – посочувствовал Яков, но при этом издевательски улыбнулся. – Достанется ж тебе от Хозяина! Что за свиток-то? Покажешь?

Не вставая с кресла и даже не отрываясь от спинки, Яков повелительно протянул руку. Василий снова скривил лицо, но тут же представил, как Яшка, получив свиток, начнёт отрывать печать и остервенело разрывать пергамент. И так ему захотелось полюбоваться на это зрелище, что он охотно достал послание и, перегнувшись через стол, вложил его прямо в руку Якова.

Яков взвесил свиток в руке, но открывать не спешил.

– Что здесь? Не знаешь? – спросил он и хитро прищурил глаз.

Василий отрицательно покачал головой.

– А желания вскрыть не было? – шёпотом прошипел Яков, навалившись телом на стол и оглядываясь по сторонам, продолжая лукаво улыбаться.

– Попробуй, – иронично улыбнулся в ответ Василий.

Яков выпрямился, засунул руку за ворот своего джемпера и снял с шеи чёрный, поблескивавший амулет в виде пентаграммы, вставленной в круг. Он приложил этот амулет к печати, и та вдруг покраснела, затем зашипела и, наконец, отвалилась, шмякнувшись об стол.

– Наместнику, говоришь? Ну, считай, что доставил.

Довольный такой шуткой Яков снова откинулся на спинку кресла и расхохотался, наблюдая, как медленно сползает улыбка с лица Василия.

Выходит, что Наместник – ты?

Ну, а кто ж ещё? Неужели, ты думаешь, что тот клоун с бубном, к которому ты ехал? Да нафига он сдался? Хозяину нужен тот, кто бы реально его делами заправлял. Ну, вот я и заправляю ВСЕМ ЭТИМ, – он широко раскинул руки, словно хотел охватить весь мир.

Василий от досады начал растирать лоб.

Всё же провели меня.

Лицо Якова вдруг стало серьёзным.

Никто тебя не обманывал! – впервые без улыбки ответил он. – Ты хотел осчастливить людей, и они счастливы! Помнишь? У нас с тобой договор, и он ещё в силе. Всё, что в нём перечислено – всё у них имеется! И даже более того.

Но я не думал, что…

– Что? Что Дьявол будет у руля? Ну, Хозяин ли, Господь ли – не всё ли равно собаке, из чьих рук корм есть? Хочешь посмотреть, за что ты в Аду? Пошли.

– Не надо, я уже насмотрелся, – мрачно ответил Василий, глядя в пол.

– Пошли, пошли, – смеялся Яков и легонько подталкивал Василия к выходу. – Этого ты не видел.

В лифте Яшка продолжил свои рассуждения:

– Вот ты думаешь, что Дьявол правит. Но ведь "править" – это к чему-то принуждать. Скажем, государь какой: он издает указы и через них заставляет своих подданных поступать, как он решил, но разве Хозяин кого заставляет? Разве у нас не полная свобода? Хочешь веселиться – веселись, хочешь творить – твори. Даже церкви не запрещены, ходи, сколько хошь – всё исключительно добровольно. Меня даже Папа Римский поддерживает.

Хочешь сказать, что Дьявол здесь ни при чем?

Ну почему, же? Врать тебе не буду – мы ведь с тобой из одного "профсоюза", – Яков снова лукаво улыбнулся. – Конечно же, Хозяин "при чём". Я Наместником здесь не просто так.

Василий озабоченно посмотрел на него:

Так зачем ты принял его сторону? Неужель ты серьезно думаешь, что Дьявол победит?

Раскрой глаза! Куда уж ещё побеждать? Они – беспомощные медузы, подсевшие на свои удовольствия настолько, что не представляют своё существование даже без их части. Мне даже тюрьмы не нужны: запрещаешь виртуальные игры и всё – каждый десятый кончает жизнь самоубийством! Они пойдут на что угодно ради своих свитбургеров, а моральные терзания – это… – Яков улыбнулся и отрицательно покачал головой.

Внизу их поджидал тот же автомобиль, на котором доставили Василия, но сейчас вокруг него находилось несколько агрегатов, похожих на гидроциклы. На агрегатах сидели люди в плотных кожаных комбинезонах и в обтекаемых шлемах.

Было удивительно, как всё и везде происходило на каком-то телепатическом уровне: не отдавалось никаких приказов, распоряжений, но роботы и автомобили оказывались там, где было нужно, "охранники" всегда знали, что должно произойти, и что для этого понадобится. И никто этому никогда не удивлялся: ни Сульфат, ни Тихон, ни тем более Яшка Каин.

Как только они вышли из кубического здания, к ним навстречу широким шагом направился офицер, сопровождавший прежде Василия – как оказалось, адъютант директора ГПК. От его прежнего высокомерия не осталось ни следа. Видя, что Яков относится к священнику по-приятельски, чего прежде не заслуживал никто и никогда, адъютант проникся уважением к своему подопечному и старался услужить Василию даже больше, чем своему начальнику.

Человек – животное, – тем временем продолжал Афанасьев, – у него все те же самые потребства, что у любого зверя. Это Вы вообразили, будто человек – что-то возвышенное, а умный Соломон Давидович верно сказал: нет никакого преимущества у человека перед скотом, потому что всё – суета.

У человека есть душа, – возразил Василий.

А всё одно получается: надо пожрать вдоволь, самку и брюхо почесать.

В сопровождении кортежа из "гидроциклов", взмывших в воздух, узники Ада, один бывший, другой настоящий, мчались по просторам голой степи куда-то вдаль, где виднелись крыши и куда приземлялись время от времени шарообразные корабли.

Тебе это всё зачем? – спросил Василий Якова. – Власть, почитание?

Власть? – переспросил Яков, презрительно улыбнувшись. – Велика честь пасти это стадо баранов. Так от баранов хоть шерсть получаешь, а с этих чего взять? Живут, как плесень на хлебе. Да, я – самый популярный человек в мире, но что мне от их почёта?!

Тогда зачем это тебе?

От Ада спасаюсь.

А тут лучше, чем в Аду?

Яков ненадолго задумался.

Лучше, – он попытался выдавить на лице весёлую улыбку, но сам почувствовал, что вышла она слишком уж натянутой и скривил рот. – А вообще – пропади всё пропадом. Скучно, – пояснил он минуту спустя, как бы оправдываясь за своё вырвавшееся признание. – Но ничего, господари мне соскучиться не дают.

Чем же они тебе докучают?

Да не то чтобы докучают… Двести лет спокойно вроде бы сидели, а вот последнее время полезли в урбоцентры. Придут и разобьют свой табор или в самом городе, или возле него. Эти-то дураки и тянутся к ним: как же, новое зрелище. А господарям только этого и надо. Сразу начинают агитацию, проповеди. И ведь идут к ним, кретины! В Ной-Берлине они так в свои ряды почти две тысячи жителей переманили, потом, правда, все обратно вернулись, но Хозяину это, однако, не понравилось. И ведь настырные! Просишь их уйти – они ни в какую! Приходится силу применять, а что делать?

Автомобиль остановился перед довольно большой площадью, обнесённой высоким забором с колючей проволокой. По ту сторону площади виднелся огромный длинный ангар, к которому вела дорога с уже знакомым Василию "резиновым" покрытием. Насколько было видно в темноте, всю огороженную территорию от края до края пересекали ряды больших палаток. Пространство между ними заполняли навесы, под которыми от непогоды спасались оружейные пирамиды, спортивные тренажёры и какие-то ящики.

Василий и Яков вышли из автомобиля и направились к ангару – тут же вдоль дороги зажглись фонари, а над лагерем разлетелось звонкое "Стройся". Из палаток повыскакивали какие-то тени, и повсюду парами замигали крошечные красные всполохи. Постепенно хаотичное движение теней приобретало упорядоченность и всё ближе теснилось к дороге, и чем ближе топочущий ураган приближался к ней, тем чаще вспыхивали эти неяркие красные огоньки, тем чётче проявлялись фигуры бежавших. У самой дороги тени быстро превращались в рослых солдат с горящими глазами и выстраивались в длинные шеренги, образуя живую аллею до самого ангара. Василий их узнал: это были те самые могучие супервоины, которых он видел в агитационном ролике у Сульфата в машине, в том же самом обмундировании и с тем же вооружением. В жизни они казались выше и массивнее.

Теперь с господарями покончено, – почти крикнул Яков, гордо разглядывая стройные ряды солдат, вытянувшихся, словно стая голубей дутышей. – Теперь каждый город будут охранять целый батальон таких молодцов. А то некоторые обнаглели совсем, за прошлый год у меня в перестрелках с господарями семнадцать человек погибло! Идиоты.

Откуда же у них оружие?

А, – махнул рукой Яков, – старые запасы. Вовремя не уничтожили – теперь концы не найдёшь. Нет, ну ты представляешь? Семнадцать человек! А если они завтра вздумают мне войну объявить? Их же почти полмиллиона!

Назад Дальше