Стоит дурачок, слюни пускает. Потом говорит: "Меч пополам рвется. Натворил поединок - все честно! Победитель прав, сердце найдет покоя" - и смотрит жалобно. Тут-то Жаррана и осенило: сам бог ему советует! Не думая, расщепил меч напополам - обе половины равны, - сунул дурачку половину меча. "Становись, - говорит. - Я верю тебе, Господи! Кто мой поединщик?"
"Я тебе поединщик", - отвечает дурачок радостно. А последнее слово договорить не успел. Лежит губами в пыли: снес ему голову Убийца Великанов. Это истина, говорю тебе, ага. Повеселел Жарран, вернулся домой счастливый: сам бог простил ему грехи.
Вот и вся история.
...Выяснилось, что суд тшиины творили точно так же, как рыцари земного Средневековья. Последователи Жаррана сходились в поединке - истец против ответчика, меч против меча. Победитель оказывался прав, и дело закрывалось. Все стороны принимали "божье решение" как непреложную истину. В некоторых случаях (как, например, сейчас) допускались компромиссы: чтобы не заставлять женщину сражаться против заведомо более сильного противника, ей разрешалось выставить кого-нибудь вместо себя.
До суда Правежники получали особый статус. Они оказывались вне преследований и мести, вне долгов и обязательств. Многие пользовались этим - точно так же, как в земной истории пользовались правом убежища в церкви.
Следуя легенде, Правежники сражались одинаковым оружием. Не всем это нравилось: когда-то Жарран расщепил клинок надвое, но кто захочет ради суда погубить свой меч?..
И тогда тшиинские оружейники нашли изящное решение. Они создали пять волшебных мечей-перевертышей. Стоило перевертышу полежать рядом с другим мечом, как он превращался в точную его копию. Копировалось все: форма, материал, волшебные свойства.
Никакой замок не мог считаться благородным, если в его арсенале недоставало перевертыша. Имена им обычно давали шутовские, - чтобы ни у кого не возникало желания использовать их в настоящем сражении.
Перевертыш Бавана звался "Господним Чижиком".
Глава 2
ПРОСЯНОЙ ЗИМОРОДОК
Ихи Мая Ткни Ай.
Тшиинское слово "ихи" многозначно. Его ложное и правдивое произношения не различаются; провидец, святой и шарлатан обозначаются одним и тем же еловом: "ихи". Кроме того, "ихи" - это чудо, неожиданный сюрприз.
Ихи - это большая удача, но и предчувствие беды. Это вовремя поданный совет, ребенок, сотворивший глупость, неожиданная выходка.
Десятки значений у этого слова... И одно из довольно редких: комедиантка. Мая Ткни Ай была ихи - так сказал бы любой, кто ее видел. Временами некрасивое лицо комедиантки преображалось: щеки загорались румянцем, глаза блестели. Девушка становилась способна на любую выходку.
Совершенная ихи. Никогда не знаешь, чего от нее ждать.
- Прекрасный рыцарь! - щебетала Мая. - Отведай этих трюфелей. Они нежны на вкус и очаровательны с виду, правда. Твое чело затуманено, о чем ты беспокоишься?..
- Мая, - опасливо поморщился "прекрасный рыцарь", - я очарован вашим гостеприимством, но... боюсь, эта пища не для меня. Я слышал, что вы едите кашу из мозгов тростниковой жабы, сваренных с соком драцены. Это так?..
- Нет. Это всего лишь фигура речи, поэтическая вольность. - Девушка подняла глаза к потолку, силясь подобрать нужные слова, но скоро сдалась: - Нет, не могу... На ваш язык это непереводимо, да. Это блюдо подают к столу Бавана, а потому расхваливают его, как могут. Нужно быть поэтом, ага.
Завацкий и Мая устроились за крохотным столиком на галерее, опоясывающей пиршественный зал. Если честно, им здесь не полагалось находиться: переход предназначался для стражников, охраняющих покой дворца. Но брат Маи заведовал дворцовой стражей. А верхняя галерея - лучшее место для уединенной беседы.
Пиршественный зал суетой напоминал привокзальную площадь. Толчея, шум, гам... Благородные князья, ихи и утонченные дамы сражались у столов, как позорная чернь, - вырывая из рук пирожки, разбивая миски с салатом и лимонной водой.
То ли Баван ошибся и выставил меньше столов, чем требовалось, то ли обычаи тшиинов вынуждали их сражаться за каждый кусок, но пир понемногу превращался в побоище. Денис не раз благодарил судьбу, что находится там, где находится, а не внизу.
Комедиантка деловито доставала из корзинки запечатанные кувшинчики с соусами. Прячущиеся за колоннами стражники делали страшные глаза, надували щеки, хмурились - беспокоились. Глядя на них, Денис чувствовал себя как дома. Кнехты Ордена вели себя точно так же. Да и выглядели похоже.
- Скажи, Дена, - вдруг спросила Мая, - а та девушка... что она для тебя?..
- Какая еще девушка?
- Ну, эта... Варай-Иту, дочь посла.
Денис пожал плечами:
- Я ни разу не видел Веру. Знаю имя, у меня есть портрет...
О портрете упоминать не стоило. Мая сразу помрачнела:
- И ты немедленно откликнулся на призыв к Правежу... Да. Так ты любишь ее?..
Завацкому вспомнилась круглая мордашка на голограмме, и он усмехнулся. Мысль о любви даже не приходила ему в голову. Он накрыл руку тшиинки своей ладонью.
- Давай не будем об этом, хорошо? Я здесь потому, что меня направило мое начальство... мой король, если хочешь. Это правда.
Мая затаенно вздохнула. Ответа на свой вопрос она так и не получила...
- Мне нужно переговорить с Вероникой. Я слышал, как твой брат рассказывал о происшедшем, я знаю версию землян, но мне хотелось бы понять, что она сама обо всем этом думает.
- Боюсь, это невозможно. Пока она сидит в башне, к ней никто не может прийти, это почти правда.
- Почти? А что правда?..
- Начальник стражи - твой побратим. Я - комедиантка. Если Варай-Иту заскучает, она может попросить Дона, чтобы ей прислали музыкантов или мимов. Тогда я смогу с ней встретиться и передать послание. Да. К сожалению, она ответить не сможет, и это правда.
- Что ж... Будем искать другие пути...
Денис отвернулся к пиршественному залу. И замер.
- Мая, - осторожно сказал он. - Посмотри вон на того господина. Чего он хочет?..
Тшиинка бросила быстрый взгляд через перила и скривилась. Дородный рыцарь в черном камзоле стоял на столе, делая комедиантке какие-то знаки. Лицо его сияло. Он смотрел на Маю так, как дети смотрят на пряничного Деда Мороза, что притаился в ветвях рождественской елки.
- Матрататалиссия-кеоки! - заголосил толстяк. - Ци-ци-ци леноки, айссс тсии мааса! - Тут он заметил чужинца и без заминки перешел на русский: - Просим! Просим!
- Просим, просим, госпожа Матрататалиссия! - поддержали другие гости. - Спойте нам!
- Это поклонники, - в ужасе зашептала комедиантка. - Я не могу им отказать. Правда!.. Ты дождешься меня?..
- Так ты пойдешь выступать? Здорово! Мне очень хочется послушать, как ты поешь.
Мая беспомощно улыбнулась:
- Я почти не знаю чужинских песен... Это ложь, но...
- ...но тогда спой на родном языке. Иди.
Девушка обреченно двинулась к выходу из галереи.
Один раз она оглянулась, словно ожидая, что Денис позовет ее обратно, но тот лишь покачал головой.
Едва шаги Маи стихли, стражники вырвались из укрытия.
- Господин чужинец, - начал первый из них (судя по сломанному носу и высокому воротнику - десятник), - здесь нельзя находиться посторонним. Это галерея стражи. Ага.
Денис кивнул:
- Рад это слышать. Что дальше?..
- Твои речи заносчивы, у тебя листвяной шрам на запястье. Утром его не было, правду говорю. Чей ты побратим, скажи?..
- Дон Ткни Ая, вашего командира.
Лица стражников вытянулись:
- Это... это неслыханно! Мы оставляем тебя, чужинец - побратим Дона, и мы кланяемся тебе, хоть это и неправильно. Это да, ага. Приятного отдыха!
- Это правда? - Завацкий неприязненно посмотрел на громилу.
- Что?..
- Последнее пожелание. Ты не сказал, что это правда.
- А?.. Да, это правда. Правдивейшая из возможных.
На десятника было жалко смотреть. Униженно кланяясь, он удалился в тень колонны.
"Вот я и обретаю новых врагов, - подумал Денис. - Это хорошо. Если у человека есть враги, то и друзья будут".
Он взял с тарелки пирожок песочного цвета. Синие нити водорослей пронизывали его, так что пирожок напоминал нежную сладкую губку или плод инжира. Как Денис успел убедиться, ни одно блюдо тшиинов не оставляло крошек.
- Экономные, экономные варвары... Даже противно.
Теир с опаской откусил от пирожного. Хм... Вкусно. И аллергия исчезла: нос чист, тело не чешется... Побратим-трава исцелила его.
- Матрататитата! Трататитуту! Тритаматиторо! - рассыпался дробью барабанчик. Отозвались хрустальные колокольчики, ленивым шмелем загудели струны неведомого инструмента - одна, другая, третья. В пиршественном зале установилась тишина; даже стражники на галерее замерли, обратившись в слух.
Появилась Мая. Свой короткий ало-зеленый хитон она сменила на тяжелое платье, напоминающее венесуэльские карнавальные костюмы. Огромный павлиний хвост за спиной, разрезы на бедрах, тонкие ленты вьются, охватывая руки... В этом платье она казалась трогательно маленькой и беззащитной.
- Йи-сса-маки, тшиин-кекли! - объявила она. - Лели, саиддама.
Толпа взорвалась приветственными криками. Игла ревности уколола сердце Дениса: девушка говорила со зрителями на одном языке. Ее понимали, ей сочувствовали... и любой из пирующих рыцарей был Мае ближе, чем он сам. Что ж, хорошо... Завацкий грустно усмехнулся и взял с блюда травяную колбаску.
- Приятного аппетита, да, - прозвучало за спиной. Денис резко обернулся. - Ваша подруга прекрасно поет, просто замечательно. Я рад, чужинец, готов поздравить! Я говорю правду.
Странное дело: в этот раз он обращался к детективу на "вы".
- Я не слышал, как вы подошли, господин Хавир.
- Еще бы. Вы же варвар, Дена. Ваш слух несравним со слухом тшиинов, и это правда.
- Вы будете говорить много, Хавир? - не удержался от колкости детектив.
Советник шутки не принял:
- Вы в беде, мой друг, это правда. В большой беде. Дон Ткни Ай сделал вас побратимом, кровь смешал... Стойте, не говорите, я скажу! - оборвал он Завацкого. - Много чего скажу, потому что вы себя губите. Только что вы хвалились своим побратимством. Только что кровью Ткни Ай воспользовались, стражу хотели смутить. Это правда?..
- Правда. - От испытующего взгляда советника Денису стало не по себе.
- Берегитесь, чужинец! Церемониймейстер - себе на уме, а сестра его - великолепнейшая лицедейка. Они говорят - правда, правда, это все правда! И да, ага, ихи, сами тому верят, но в правде всегда таится другая правда. Вы ходите по лезвию макуаля, Правежник, пятки режете. Зачем Дон Ткни Ай смешал кровь, не вино?.. Вам известно?..
Завацкий покачал головой. Советник подобрал полы кафтана и уселся там, где раньше сидела Мая.
- Господин Правежник, мы с вами ровесники, но я знаю жизнь лучше вас... Да. Я потерял отца и сестру, я знаю цену предательства... - Он помолчал немного и продолжил: - Вы уже воспользовались правом крови, чтобы войти в галерею. Это правда, ага. Бойтесь, Дена Зарай. Начальник стражи имеет на вас виды, глазом не моргнете - окажетесь в заговоре. Легче всего обвинить побратима. Побратим просит - как откажешь?.. Да. Люди не скажут: "Дон виноват", скажут: "Подлый чужинец чести не знает, порядка не ведает - святого для него нет". Если что-то случится, знать будет на его стороне, и это говорю вам! Ага, правдивейшая правда!
- Так вот вы о чем хотели со мной поговорить!
- Нет, Дена Зарай, не об этом. Баван вами интересуется, хочет вас видеть. Послезавтра утром, в зеленый час. Это правда. Все об этом знают.
По спине Дениса пробежал восторженный холодок. Вот оно - ихи! Ихи в значении "чудо из чудес". Бюрократия при дворе Бавана давно уже стала притчей во языцех. По-хорошему, землянин только завтра рассчитывал приступить к хлопотам. Свести знакомства с нужными людьми, раздать подарки (на дне рюкзака лежали мельхиоровые чайные ситечки - в лучших традициях Остапа Бендера). В лучшем случае встреча с Баваном могла состояться дней через шесть. Обычно же приема приходилось ждать месяцами.
К добру или худу, но события ускоряются. И это хорошо.
- Я благодарю вас, советник Хавир. И это правда. Благодарю за добрые вести и за совет.
- Верю, что мы сможем стать друзьями, Дена Зарай. Еще раз нижайше прошу простить, что заставил ждать у ворот. Это правда.
Советник прикоснулся кулаком левой руки к ладони правой и поклонился. Денис ответил тем же.
Когда Хавир ушел, в душе детектива поселилась тревога. С одной стороны, Дон и Мая казались ему симпатичны, с другой - слишком много неясностей таилось во всей этой истории. Тут уж все припомнилось: и странности в поведении комедиантки, и слишком легкое согласие Дона на побратимство...
Беспорядок в мыслях лечится тем, что ему дают имя. Огоньки на панели Абу загорелись теплым зеленым светом. Денис отыскал файл с названием "Bookl.xls", переименовал в "Zimorodok.xls" и открыл табличку с тремя колонками: "Удача", "Бог его знает", "Что надо сделать".
- Пинкертон хренов, - хмыкнул сам себе. Как и в прошлый раз на земле Соль, он совершенно не представлял, с какого конца возьмется за дело. Но если там на выручку пришел первоисследователь, то среди тшиинов на подобную удачу рассчитывать глупо.
Завацкий заполнил таблицу. Всему нашлось место: и приглашению Бавана, и странностям Хавира, и его предупреждению. Документ обрел солидность и основательность. К сожалению, главный вопрос так и остался без ответа.
Кому понадобилось обвинять Веру Тенокки в колдовстве? Какова в этом роль Хавира? Дона, Маи? При чем тут наглый зимородок, что преследует теира?
Айши тиу ллиулам!
Денис оторвал взгляд от экрана; ему показалось, что среди огоньков мелькнуло знакомое серое оперение. Черные крылышки с белыми строгими полосками. Правежник моргнул, и морок рассеялся. Птица не могла сидеть на люстре, среди свечей и чугунных завитушек - это стало бы насмешкой над здравым смыслом. Или же - нет? Вон псы охотничьи под столами бегают, и ничего. В порядке вещей.
Денис хотел было записать легенду о Жарране - отце тшиинской юриспруденции, - но выяснилось, что в этом нет нужды. Легенда значилась в энциклопедии под буквой "С" - "Суеверия". Обряд Правежа тоже отыскался: неведомый посольский грамотей вместо "Правеж" написал "Привеж". В общем-то, почти верно - одной буквы до кривежа не хватает. Только вот от таких опечаток порой зависят человеческие жизни...
Мая неслышно выскользнула из тьмы галереи.
- Дена! - Она опустилась на скамеечку, вытянула ноги. Волосы ее взмокли и слиплись от пота, косички грязной клеткой прилипли к лицу. На хитоне темнели влажные пятна. - Ох!.. Тебе понравилось, как я пела?
- Да. - Завацкий защелкнул крышку ноутбука, спрятал его в рюкзак. - Это чудесная песня, только грустная, правда...
- Грустная? Ты говоришь, грустная?
- О влюбленных и разлуке. - Он запнулся. Признаться в том, что он не слушал, мешало чувство такта. - Разве не так?
- Ага-да. Пойдем, Дена. Время уже позднее, а тебе надо устроиться на ночлег. Пора отдохнуть, ага. Ты будешь откидывать полог моей кровати.
* * *
Может показаться, что при таком отношении к правде и лжи тшиины должны говорить лишь то, что думают. Ну, в крайнем случае то, что думают, что они думают. Ничего подобного. Речь тшиинов переполняли вычурности, цветистости, эвфемизмы и метафоры. Быть может, дела зашли не так далеко, как на земном Востоке, но слова таили по нескольку смыслов.
Существовало около трех сотен обозначений для любви во всех ее проявлениях. Тут и "перекинуть мост через речку", и "перестукнуться сердцами", и "погулять в сопках, заросших мягким мхом". Для убийства и насилия иносказаний было немногим меньше. Тшиины проявляли немыслимую изобретательность, чтобы выскользнуть из пут, которые накладывал на них язык.
Весь путь до покоев комедиантки Денис провел в размышлениях: что означает "откидывать полог кровати"? Что скрывается за этими словами?
Местный обычай? Приглашение к флирту? Нечто большее?
На самом деле фраза значила ровно то, что значила. Полог над кроватью Матрататалиссии не был вырезан или сколочен: его построили по всем правилам фортификационного искусства. Тяжеленная крышка железного дерева, украшенная резными павлиньими глазками.
Денис снял его с трудом; как бы девушка справилась в одиночку - бог ведает.
- Понятия не имею, зачем он. Наверное, чтобы крысы не лазили, - с очаровательной улыбкой объяснила Мая, вытряхивая простыни. - Когда в комнате долго никто не живет, они спят в кроватях, как господа, а это позор. Правда! Теперь здесь живу я. Приходи в гости.
- А сейчас? Разве я не в гостях?
- Конечно, нет, самый бестолковый из рыцарей! Надо же понимать приличия. Ты откидываешь полог на моей кровати. А потом вернешься к себе. И это так.
Денису страшно захотелось включить Абу и набрать в окошке поисковика "полог". Или "приглашение в гости". Могучим усилием воли он подавил это желание.
- Хорошо, - покорно согласился он. - Я схожу к себе, положу вещи и вернусь в гости. Это правда. А где моя комната?.. Распорядитель кроватей сказал, что меня поселят там, где раньше жил земной посол. Господин Тенокки.
Мая грустно смотрела на теира.
- У тебя нет комнаты, Дена Зарай. В покоях, где жили чужинцы, сейчас очень грязно. Верь мне, ага. Господин посол бил огненным боем стражу, очень страшно, правда. А в другие места тебя никто не пустит. Брат попросил, чтобы я тебя приютила. Да.
Денис вздохнул. Вопрос о жилье отпал сам собой. После боя на фузионерах в комнатах чужинцев не просто грязно. Можно биться об заклад, что там не хватает стен, а местами - полов и потолка.
- Куда же мне идти, Мая? - спросил он в растерянности.
- Никуда, - жизнерадостно отозвалась тшиинка. - Я ведь пригласила тебя в гости. Правда! Здесь тебя никто не будет искать, да. Кроме того, это естественно - ты гостишь в замке и на ночь отправился к комедиантке. Ага?
О tempora, о mores! Ночевать у незамужней девицы - это естественно? Завацкий наконец понял, что от него требуется. Он вышел в коридор, потоптался у порога, затем постучал.
- Камаис! - донеслось из-за двери. Слова этого детектив не знал, но догадался по интонации. "Входите" на всех языках звучит одинаково.
- Вот теперь ты у меня в гостях, правда.
Мая зажгла свечи, и комната заиграла палевыми бликами. На стенах висели ковры из разноцветного мха; такой же ковер лежал на полу.