Майклсон невидяще пялился в потолок. На лбу его выступили жилы. Штанга поднималась и опускалась. Признаюсь, он заинтересовал меня. Читая досье, я обнаружил, что его отцом был Дункан Майклсон - антрополог, тот самый Дункан Майклсон, чья монография о западном наречии служила в Консерватории учебником по этому языку.
Дункан Майклсон уже оказал на мою жизнь огромное влияние. Я с десяток раз перечитывал его "Предания перворожденных" - записи сказаний аборигенов северо-запада. "Предания" и привлекли мое внимание к эльфам.
Но упомянуть об этом при Хэри я, конечно, не мог. В том же досье я вычитал, что он никогда не говорит об отце.
Хэри оказался на добрую ладонь выше меня ростом, но едва ли тяжелее. Черные глаза и смуглая кожа, смоляные волосы, мышцы как канаты. Он, крякнув, выжал штангу еще раз - губы скривились в гримасе, сминая клочковатую черную бородку.
Я глянул на указатель снаряда: 80 кило - и невольно хмыкнул. Не захочешь, а впечатлишься: в досье значилось, что сам Хэри весит шестьдесят пять. Потом посмотрел на счетчик. Майклсон медленно выпрямил руки, и в окошке показалось "15".
Чандра упоминал, что Майклсон много времени проводит в зале, но, похоже, даже директор не знал, как много.
Мы с ним наспех разработали план, как завоевать доверие Майклсона. Судя по данным психоанализа, прямолинейность в данном случае не лучшая политика. Чистосердечное предложение помощи будет встречено в лучшем случае глухим отказом. План предусматривал постепенное налаживание отношений: сначала сдружиться, потом, может быть, дать пару советов насчет стратегии медитации во время грядущего семинара по виртуальному приключению, потом как бы нечаянно предложить свою помощь в учебе… И не давить.
Но сейчас, глядя, как Хэри Майклсон накачивает счетчик до вожделенной двадцатки, с каждым толчком все медленнее, с передышками в четыре-пять судорожных вздоха-всхлипа, я вошел в него.
На кратчайший, неуловимый миг я стал Хэри Майклсоном. Неподъемная штанга наваливалась на меня, работягу девятнадцати лет от роду, до мозга костей пропитанного памятью о бессчетных унижениях, что я претерпел от высших каст. Это я понимал, что малейший шанс на расплату недоступен мне от века, и это в моей груди полыхал ядерный пожар бессильного гнева, питаемый жгучим предвкушением провала.
Это один из моих талантиков - вхождение. Не телепатия - скорее излишне развитое воображение с интуицией пополам, но помогает здорово. В тот самый миг я отказался от плана Чандры. У меня был другой, лучше.
Когда Хэри дошел до предела - руки полусогнуты, жилы надулись, лицо синеет и глаза прикрыты от натуги, - я подошел к снаряду и, обеими руками ухватившись за штангу, поднял ее вместе с ним. Мне не пришлось напрягаться - хватило бы и одного пальца, чтобы вытянуть те один-два килограмма, что оказались для Майклсона лишними.
- Стоп! - рявкнул Хэри, когда штанга дошла до верхней отметки.
Снаряд застыл.
- Знаешь, не стоит качаться без помощника, - улыбнулся я.
Майклсон неторопливо присел. Взгляд его жег меня, точно печной жар.
- Тебя, жопа, никто не спрашивал, - бесстрастно ответил он. - И помогать не просил.
- Если бы я ждал просьбы, - процедил я сквозь улыбку, - мне бы пришлось ждать до ближайшего ледникового периода.
- Очень смешно. - Он с прищуром уставился на мою маску: - А ты кто такой, Борис Карлофф?
- Какой-какой Борис? Меня зовут Крис…
- Хансен. Знаю. Все в Кобелятнике тебя знают. Только о тебе и слышно. Чего надо?
Кобелятник - презрительная кличка, которую студенты-боевики дали Коллежу боевой тавматургии.
- Пару минут твоего времени. - Я пожал плечами. - Хотел попросить тебя о помощи.
Майклсон отвернулся к пульту снаряда.
- Отвали.
- Эй, девочки! - За нами воздвигся один из боевиков-неандертальцев. - Помочь с машинкой? Что, мужская рука нужна?
Майклсон даже не обернулся.
- Боллинджер, пошел на хрен.
- Ага, ща. Извините, мэ-эм.
Он смахнул Майклсона со скамьи и лег под штангу сам. Хэри так же неторопливо поднялся на ноги и встал рядом, спиной ко снаряду, совершенно неподвижно. Только желваки на скулах ходили.
Горилла - Боллинджер - перехватила штангу.
- Вес пошел. Два-ноль-ноль. Начали. - Когда на дисплее высветилось "200", он без особого напряга начал качать вес. - Видал? В этом твоя ошибка - недогружаешь.
- Давай, Хэри, пошли отсюда, - сказал я. - Мне правда надо с тобой поговорить.
- Ты ничего мне не скажешь. Интересного.
Я набрал полную грудь воздуха и - была не была!
- Типичный работяга, - презрительно бросил я, и на миг мне показалось, что вышло совсем по-отцовски.
Майклсон обернулся ко мне, точно поворотный кран:
- Что?
- Вы, низшие, все как один. "Отвали, кореш, это не мое дело". Это наследственное. Вот почему вам никогда не выбраться из трущоб.
Майклсон сделал ко мне шаг. Один. Глаза его горели.
- Ты просто напрашиваешься, чтобы я отвернул тебе голову.
- Ну, в общем, да, - признался я. - Именно так.
Он моргнул.
- Что-что?
- Какое слово тебе непонятно?
Он присмотрелся ко мне, потом скривил губы в хищном оскале: очень много зубов, и никакого веселья.
- Я - за.
- Ладно. Тогда пошли в додзё.
- Давай. Только погоди немного…
Он обернулся к снаряду. Плечи Боллинджера слегка подрагивали - он поднимал штангу уже в четырнадцатый раз. Когда груз оказался в наивысшей точке, Хэри нагнулся и резко ударил здоровяка ребрами ладоней по локтевым сгибам. Руки Боллинджера дрогнули, и штанга рухнула ему на грудь. Выкатив зенки, он попытался было выдавить: "Стоп! Стоп!", но ему не хватало воздуха.
- Знаешь, не стоит качаться без помощника. - Майклсон потрепал его по щеке и ухмыльнулся мне: - После вас, мадам.
Я ухмыльнулся в ответ:
- Спасибо, мисс!
Огрызнулся удачно. И все равно мурашки побежали по спине. Я начал понимать, как опасен может быть Хэри Майклсон. И решил, что буду с ним чертовски осторожен.
4
Додзё находятся точно над гимнастическим залом, этажом выше. Все они разного размера и конфигурации, но одно у них общее - пол и стены из трехсантиметрового слоя сорбатана: чтоб не расшибиться. И на одной стене прозрачный сорбатан всегда прикрывает зеркало - чтобы наблюдать за своим "боем с тенью" или вроде того.
Мы с Майклсоном встретились в зале. Я уже надел обязательную полуброню: сантиметр сорбатана прикрывает локти, колени, голову, шею и жизненно важные органы. Майклсон остался в пропотевшей футболке и мешковатых панталонах - и все.
- Ты не надел броню, - заметил я.
- Гениально, бизнес-мальчик. - Он глумливо усмехнулся. - И как ты заметил?
Чтобы успокоиться, я представил себе ночное небо над Поднебесьем - силуэт дракона на фоне полной луны. Если не справлюсь, то так и не увижу этого в натуре.
- Ну, - начал я, - броня полагае… - И тут он врезал мне со всех сторон разом.
Ощущение было такое, словно в молотилку попал, - он коленями бил меня по неприкрытым бедрам, локтями и кулаками по ребрам, лбом под ложечку, и, прежде чем до меня дошло, что происходит, намордник мой уткнулся в пол, руки-ноги почему-то не двигались, и было дико больно.
- Будешь еще рассказывать про подлых работяг? - Голос над моим ухом звучал громко и отчетливо, и внезапно меня пронзила мысль: я могу здесь сдохнуть.
Если он захочет, то убьет меня. Легко.
И ничего ему не будет: несчастный случай на тренировке. Будет жить как прежде - а меня через миг не станет.
И похоже, что ему этого очень хочется.
Странное чувство: кишки превращаются в воду, руки-ноги обмякают, в глазах проступают слезы - наверное, это неосознанный рефлекс, притвориться слабым и беззащитным в расчете на ответный родительский инстинкт. Но мне почему-то казалось, что у Майклсона с такими инстинктами туго.
Я ухмыльнулся в пол.
- А, тебе просто повезло.
Миг ошеломленного молчания. Потом Хэри отпустил меня - не мог удержать от хохота. Я тоже выдавил смешок. Потом перевалился на спину, сел и стал ощупывать суставы - не вывихнуто ли чего.
- Гос-с-споди. Не думал, что это кому-то под силу. Во всяком случае, так легко. Ты знаешь, что по рукопашному бою я в группе один из первых?
Майклсон фыркнул.
- Ты по всем предметам в группе один из первых. Но это не значит, что ты во всем разбираешься.
- Знаю. Поэтому и обратился к тебе.
Хэри присел, обхватив колени руками.
- Слушаю.
В глазах его светилась ничем не прикрытая подозрительность, вечноуклончивое нижнекастовое "чо надо?".
- Я слышал, ты едва вытягиваешь курс по рукопашному бою, - ответил я. - И не провалил его только потому, что - как это у вас, работяг, говорят? - можешь любого в группе раскатать в тонкий блин. Мне через четыре месяца отправляться в Поднебесье, и, кажется, ты можешь меня научить кое-чему такому, чего я не нахватаюсь от Толмана.
- Толман - дебил, - отозвался Майклсон. - Ему важнее заставить тебя делать по-своему, по-толмановски, чем научить выживать.
- Это мне и нужно. Научиться выживать.
- А мне с того что?
Я пожал плечами.
- А ты сможешь вышибать дух из бизнесменского отродья каждый день четыре месяца кряду.
Он долго мерил меня холодным взглядом. Я чуть не заерзал. Наконец Хэри одним плавным движением принял боевую стойку.
- Вставай.
- Броню надевать не станешь?
- А по-твоему, надо?
Я вздохнул.
- Бог с тобой.
Мы стояли друг напротив друга, отражаясь в зеркальных стояках. Я уверен был, что Хэри не станет кричать "Готов… Пошел!", как в учебных спаррингах, так что был готов, когда он вдруг отвел взгляд: опустил руки, прикрывая пах, - и был вознагражден таким левым хуком в ухо, что череп зазвенел.
- Урок первый. Это называется "обман зрения", Хансен. Каждый раз, как встречу твой взгляд, получишь по шее.
Я потряс головой и поднял руки. Майклсон ткнул себя в грудь:
- Сюда смотри. Всегда смотри сюда. Так ты охватываешь взглядом все тело - глаза лживы, Хансен, но тело не обманет. А пинок по яйцам руками не блокируют, а принимают на бедро. Опустишь руки - опять же получишь по шее. Понял?
- Кажется… - И я захлебнулся, получив апперкот правой под ложечку.
- Урок второй. Бить надо тогда, когда противник этого не ждет. Лучше всего когда он трындит что-нибудь. Пока треплешь языком, думаешь, что сказать дальше, а не…
Тут уже я ему отвесил прямой в челюсть. Больно рассадил костяшки. Майклсон отступил на пару шагов, утер губы - пальцы его покраснели - и ухмыльнулся.
- Знаешь, - пробурчал он, - есть даже хиленький такой шанс, что мы сойдемся.
"Сработало, - мелькнуло у меня в голове. - Я отправляюсь в Поднебесье".
5
Неделю спустя я опять сидел в кабинете у Чандры. Зеленые, желтые, лиловые синяки усеивали мою шкуру так густо, словно какая-то сволочь засунула мне в душевой рассекатель пачку краски для росписи по коже.
- Я прошу разрешения воспользоваться кабиной ВП.
Директор воззрился на меня, словно на таракана редкой разновидности:
- Сегодня утром меня вызывал Вило. Хотел знать, как продвигается его Майклсон. Я ему соврал. Сказал, будто все в порядке.
- Через десять дней, - хладнокровно промолвил я, - у Хэри начинается второй курс по ВП. Вы же хотите, чтобы он сдал зачет? Я думал, что дождусь от вас помощи.
- Хансен, твое время на исходе. Я не думаю, что ты многому научишь этого студента, позволяя ему ежедневно избивать тебя до бесчувствия.
- Позволяя? Администратор, вы никогда не видели его в бою…
- Он зачислен в Коллеж боевой магии, как и ты. Вы хотя бы начали работать над его техниками визуализации? Над вхождением в транс? Ты не добился ничего.
- Администратор, я встречаюсь с ним ежедневно по часу или два..
- И не занимаетесь ничем полезным для вас обоих. Или ты думал, что я шучу, объясняя, что именно поставлено на карту?
- Так найдите другого наставника! - взорвался я. - Я не напрашивался на эту работу - вы мне ее подсунули! Я справляюсь как могу!
Щеки мои горели. Истинный бизнесмен никогда не выходит из себя в присутствии члена низшей касты. Отец так не поступил бы. Должно быть, я так долго общаюсь с Хэри, что нахватался от него.
- Нет-нет! - Чандра замотал головой. - Ты лучший студент на курсе. Если я заменю тебя кем-то другим, Вило подумает, что я пытаюсь подставить Майклсона.
Он прищурился, и я вошел в него.
Я - администратор Вильсон Чандра. Все свои шестьдесят с гаком лет я провел на службе, из них последние пятнадцать - директором студийной Консерватории: пост, не дающий никакой власти, зато требующий полной отдачи. Чтобы только войти в парадные двери, приходится целовать в задницу каждого праздножителя, инвестора и бизнесмена на свете, нянчиться с их капризными ставленниками, дрочить совет управляющих, поглаживать раздутое самомнение бывших актеров из преподавательского состава и при всем этом каким-то образом еще выпускать актеров, способных не просто выжить в Поднебесье, но еще и давать Студии доход, оправдывающий мое собственное существование.
Полтора десятка лет я совсем неплохо справлялся со всем этим - и что я имею теперь? Кровожадный гангстеришка указывает мне, кого я могу, а кого не могу выпустить из школы, учит, как мне работать, а сопливый бизнесменчик ноет, что его изнеженную задницу заставили, понимаете ли, что-то делать!
Я откинулся на спинку кресла, моргая под маской. Теперь я понял. Он действительно хотел, чтобы Хэри провалил экзамен: потому что это уязвит Вило. И он хотел, чтобы свою задачу провалил я, потому что я - бизнесмен. Двойной удар по высшим кастам, и притом безнаказанный. Мелочная мстительность, тот нож в спину, который его каста всегда приберегала для своих хозяев. Угрозы Вило по поводу его семьи он не принял всерьез, а Хэри был для него всего лишь пешкой, фантом в игре.
И я был не более чем пешкой. В его злобе не было ничего персонального. Я вспомнил отсвет жуткого, безликого голода в его глазах - на самом деле Чандре на меня наплевать. Просто не повезло: я оказался под рукой, чтобы разыграть психодраму о мести угнетенных по его сценарию.
За пределами Консерватории все было бы по-другому. Там я - бизнесмен, а он всего лишь администратор. Стоило ему чихнуть в мою сторону, как я получил бы право сдать его социальной полиции за нарушение кастовых прав. Только все это не имело никакого значения здесь. Он держал меня в руках, а я не мог ослабить хватку.
Вот тут я начал понимать, какие силы питали ярость Хэри Майклсона.
На мгновение мне привиделся стоящий за плечом Хэри - он шепотом объяснял, под каким именно углом следует ударить в горло, чтобы ребро ладони разбило гортань. Я мотнул головой, отгоняя наваждение, и глубоко вздохнул.
- Мне нужен пропуск в кабину ВП, - повторил я.
- Это уже слишком. Пользоваться кабинами ВП без присмотра опасно, а инструктор Хэммет…
- Знаете, - небрежно промолвил я, подавляя заворочавшуюся под ложечкой тошноту, - мой отец ведет дела с "Вило Интерконтинентал".
После таких вот фирменных бизнес-реплик с подтекстом у меня всегда во рту смердело, но мне отчаянно требовалась точка опоры - а тень Хэри маячила за спиной, нашептывая угрозы.
Чандра понял, к чему я клоню, хотя не подал виду.
- Вы можете выдать пропуск. Под мою полную ответственность, - настойчиво гнул свое я. Теперь я понял правила игры: Чандра обязан делать вид, что всеми силами помогает мне вытянуть Хэри, чтобы потом, когда тот провалит экзамен, с полным основанием поджать губы и неодобрительно покачать головой.
- Ладно. - Директор неохотно кивнул, вытягивая карточку из гнезда, и развернул ко мне настольный экран. - Это дубликат моего личного допуска. Оставьте отпечаток пальца вот здесь, а ниже - отказ от претензий. Любые травмы будут на вашей ответственности.
Я качнул головой.
- Вы не пожалеете.
Чандра не ответил, но энтузиазма на его лице не было.
6
Хэри глянул на меня поверх острия боккена - учебного деревянного меча, утяжеленного до трех четвертей веса обычного клинка из Поднебесья. Теперь он не погнушался обязательной броней, как и я; боккен - настоящее оружие, им и зашибить можно.
Хэри ринулся на меня без предупреждения, отжимая мой меч вниз своим. Мы едва успели войти в тесный контакт, когда локоть, которого я даже не заметил, врезался в мой намордник, сбив меня с ног. Я растянулся на полу, выронив боккен, и Хэри приставил кончик деревянного меча к моей груди.
- Тебе хана.
Я оттолкнул деревяшку и поднялся на ноги.
- Черт, Хэри! Зачем в лицо-то было бить? Ты мог швы порвать, сам знаешь. И мы собирались работать над фехтованием.
Он пожал плечами и отбросил боккен.
- Собирались-собирались. А ты вроде бы собирался показать, какой ты славный мечник - для кобеля, конечно. Так почему ты вечно продуваешь?
- Потому что ты вечно жульничаешь.
Для бизнесмена это было бы смертельное оскорбление. Хэри же только головой покачал.
- Слушай. Когда дерешься за свою шкуру, нет такого слова - жульничать. Один умный парень сказал когда-то: "Победить - это не главное. Это - единственное". - Он шагнул ко мне, глядя до странности доброжелательно. - Крис, ты вообще-то неплохой боец, правда. Реакция хорошая, схватываешь на ходу, все такое. И фехтуешь ты лучше меня. Если я стану играть по правилам, ты меня побьешь. Но если в Поднебесье ты начнешь драться по правилам - тебя убьют.
"Нечего меня учить, ты, нищий безмозглый хрен", - подумал я, но вслух сказал только:
- Ага. - Поднял боккен. - Начали по новой.
- Не сдаешься? - Смотреть на меня ему было то ли тошно, то ли неловко. - Удар ты держать умеешь, не поспорю. Только это тебе не поможет. А мне лучше в свободное время поработать над чародейским трансом.
Это была почти хорошая новость - до Хэри наконец дошло, что ему придется поработать над магическими дисциплинами, если он хочет окончить Консерваторию. Но одной практики недостаточно - нужна практика в условиях, близких к боевым. Я совершенно точно знал, в чем он нуждается. Оба мы попадем в Поднебесье только в одном случае - если я сумею убедить Хэри позволить мне помочь ему.
- На попятный пошел? Стоило мне настропалиться?
- Крис, кореш… извини. У тебя просто характер не тот.
Он принялся снимать броню. Каждое "ж-ж-ж" расходящихся липучек вбивало мне гвоздь в сердце.
- Что значит - характер не тот? Кто тебя в судьи назначил? Мы учились по одной программе - может, у меня хуже получается, но я о рукопашной знаю не меньше твоего.
Пронзительный взгляд его черных глаз сделался вдруг пустым, словно Хэри пытался сквозь мою голову разглядеть стену позади. Губы скривились в полуулыбке - как от зубной боли.
- Ничего ты не знаешь. Стар ты слишком. И не любишь драться.
- Кончай херню пороть, Хэри. Я знаю…