– Так в парке пруд есть, посреди него островок, а там на гранитном камне самолет стоял. Памятник значит, сегодня уже нет его. Ни самолета, ни памятника. Что странно? Ну, самолет я еще понимаю, кто-то мог украсть, но кому потребовалась эта каменюка?
– Самолет, говоришь. Любопытно, – задумчиво произнес я.
Спровадить Ларма Изжогу оказалось непростым делом, но у меня получилось. Убив на это больше часа, я избавился от словоохотливого альтера. Теперь я понимал, почему он получил такое прозвище. Сразу же я позвонил Нику Красавчегу и назначил ему встречу в парке Авиаторов. Надо взглянуть на аномалию своими глазами.
* * *
Ник Красавчег ждал меня возле парка Авиаторов. Он сидел на капоте служебной машины, курил сигарету и любовался осеним парком, раскрашенным в красно-оранжевые цвета. Пепел падал ему на брюки, но он этого даже не замечал. Осенний парк полностью захватил его внимание.
Я остановился возле него, вылез из машины и окликнул шерифа. Ник обернулся, и лицо его тут же исказила гримаса, сделав неотразимым.
– Преподобный, ты меня на пикник позвал? Я вот приехал, смотрю, любуюсь, аж слюнки потекли, так шашлычка захотелось с костерка ароматного. Да чтобы под пиво темное. Растравил душу. Ведь если подумать, то мы за это лето ни разу не выбирались, так чтобы посидеть без нервотрепки. Совсем погрязли в делах. Не правильно это. Не по-нашему.
– Подбрось и выбрось, а что делать, если жизнь такая. Тут на минутку отвлечешься, и мир сразу грозит съехать с катушек, – ответил я.
– Так зачем звал? Явно, не о погоде поговорить.
– Пошли, прогуляемся, – предложил я.
Красавчег посмотрел на меня странно, точно я предложил ему что-то непотребное, но все же принял мое предложение.
В парке было мало народу. Изредка встречались мамаши с колясками, да любители пробежаться перед сном по свежему воздуху. Мы шли по аллеям, углубляясь в парк, и разговаривали обо всем на свете. Как странно, когда можно разговаривать не о каком-то конкретном деле, а о политике, литературе, кино, светской жизни на Большой земле и на Большом Истоке, обо всем на свете. Просто так разговаривать. Мне так этого не хватало. Мы жили слишком быстро, в последнее время нам не хватало времени, чтобы просто поговорить.
Впереди показался большой пруд с островком по центрук. Увидев его, я вспомнил, что раньше и правда на острове стоял на постаменте самолет. Памятник авиаторам, но теперь там было пусто. Ни самолета, ни постамента.
– И, правда, нет ничего, – сказал я разочарованно.
– Это ты о чем? – спросил Ник.
Он явно ничего не понимал, крутил головой из стороны в сторону, пытаясь понять, что я такое потерял.
– Самолет все-таки исчез.
– Какой такой самолет? – спросил Ник.
С каждой минутой он понимал все меньше и меньше, и его это начинало злить.
– Да вон там на острове самолет был, теперь его нет.
* * *
– Кому мог потребоваться памятник? – спрашивал сам себя Ник Красавчег и не видел ответа.
Вот уже несколько дней эта мысль не давала ему покоя. За это время в городе произошло несколько крупных исчезновений. Преступник обошел почти весь город и везде отметился. Где по мелочи, а где и крупно. То тут, то там чего-то не хватало. Где деревья пропали, ну на фига ему деревья понадобились. Причем не просто пропали, нет следов валки и корчевки пней, пропали так, словно никогда и не существовали. А где и машины исчезали вместе с частными зданиями, а мы даже не знали, как выглядит этот негодяй. Единственная зацепка, первая пропажа – самолет. Узнаем кому он мог понадобиться, найдем преступника.
Красавчег расхаживал из стороны в сторону по моей веранде и дымил сигарой, стряхивая пепел на пол. Я ему дал пепельницу, но он все равно стряхивал пепел на пол, не замечая ни пепла, ни пепельницы, ни моего недовольства.
– Ничего не понимаю, кому мог потребоваться этот хлам.
– Подбрось да выбрось, если бы я знал, стал бы я сидеть здесь, – отвечал я ему, потягивая из бокала ледяное виски.
В сущности, если вдуматься, ничего такого страшного не произошло. У нас на Большом Истоке что ни день, то катаклизм, кто-то кому-то хвост накручивает, кто-то кого-то пытается испепелить или заморозить. А вот не далее как вчера Рэм Парадокс напился в баре "Зажигалка" и стал приставать к Катьке Провокации, местной стриптизерше. На него тут же обиделся Марк Шупальцы, бармен из "Зажигалки". Провокация была его девушкой, и такое поведение Парадокса задевало его за живое. В результате драка. Рэм Парадокс на койке в больнице немного подраненный, но сильно обиженный, и теперь транслирует всему персоналу события вчерашнего вечера по кругу. Делится так сказать своими обидами, на судьбу жалуется. Но это все в порядке вещей. К этому мы привыкли. Тут все сразу ясно, кто прав, кто виноват, кого наказать, кому вразумление сделать. А тут памятник пропал, и не понятно, кому он вообще нужен был этот памятник. Что это за драгоценность такая, что его красть потребовалось.
– И как мы будем этот самолет искать? Где его искать? – нервничал Ник Красавчег.
И его можно было понять. Если кто-то смог на глазах у всех выкрасть памятник, который скажем прямо в карман не положишь, в сумке из супермаркета не унесешь, то что можно ждать в следующий раз?
– Давай разложим по полочкам, что у нас есть, – предложил я.
– А что у нас есть?! – рявкнул Красавчег.
Но все же успокоился и сел в кресло.
– У нас есть памятник. И сейчас его уже нет. Кто из альтеров мог бы провернуть это дельце? – произнес я, понимая, что на Большом Истоке таких умельцев нет.
В сущности, у нас ничего не было. И мы это прекрасно понимали.
– Подбрось и выбрось, – выругался я и выпил виски.
– Может, стоит к Зеленому сходить. Может это он для своей леталки самолет стырил, чтобы на запчасти разобрать? – предположил Красавчег.
– К Зеленому, конечно, сходить можно, даже нужно, но чувствую я, что это не его лап дело. Тут все намного серьезнее, – сказал я.
Раздался телефонный звонок. Пришлось вставать и идти в кабинет. Оказалось, что это Красавчега Джек Браун разыскивает. Попросил срочно приехать в участок. Нику это пожелание не понравилось, но делать нечего. Пришлось попрощаться с уютным вечером и отправляться навстречу новым приключениям.
* * *
– Говорю вам, это безобразие какое-то. Когда вы наведете порядок на улицах? Ведь это же страшно жить на земле. Ведь это же полный беспредел на улицах. Виданное ли дело… – возмущалась пожилая дама, сидящая напротив инспектора полиции.
Молодой кентавр отчаялся услышать от нее что-то вразумительное и откровенно скучал, поглядывая на раскидистый дуб за окном с желтеющими листьями.
– Так что у вас тут происходит? – спросил Ник Красавчег, направляясь в свой кабинет.
Джек Браун, встретивший нас на пороге, пожал плечами и доложил:
– Безобразие, честное слово.
– А если поподробнее? – спросил я, располагаясь в удобном гостевом кресле.
– У нас заявление о краже. И несколько свидетелей.
– Та дама, что компостирует мозги Чарли Ракете, тоже из свидетелей? – спросил Красавчег, бросив нервный взгляд на входную дверь.
Вторжение пожилой дамы можно было приравнять к стихийному бедствию. Заговорит до смерти.
– Так точно. Она и заявила о пропаже. Это Антонина Седая. Она работает в центральной библиотеке Большого Истока.
– И что у нас пропало? – спросил Ник.
– Два стеллажа с книгами, три кресла, диван, четыре письменных стола, – заглянув в папку с делом, доложил Джек Браун.
– Солидно, – оценил размер ущерба Красавчег.
– Седая просила отдельно отметить, что на пропавших стеллажах стояли полные собрания сочинений…
– Это не так важно. Что она видела? – перебил я Джека Брауна.
Выслушивать подробный перечень пропавших книг времени нет. И более скучного занятия не придумаешь. Вряд ли грабитель совершил преступление ради того, чтобы прочитать все эти книги, скорее всего их пропажа носит случайный характер. Они просто оказались не в том месте не в то время.
– Седая выдала книги ребятам, школьникам, после чего к ней подошел директор библиотеки Цер Хаос. Он обсудил с ней несколько вопросов. Когда он ушел, она обнаружила пропажу.
– Когда она видела в последний раз стеллаж и кресла? – уточнил Красавчег.
– Да вот прямо перед появлением господина Хаоса. Она со стеллажа книгу брала. А потом стеллажа уже не было.
– Кто же умудрился вытащить за какие-то несколько минут на глазах у посетителей библиотеки стеллаж с книгами. Это же грохот должен стоять какой, шум, возня. А тут раз и нет, – удивился я. – Скажи, а в библиотеки много народу было? Всех ли удалось опросить?
– Помимо директора и библиотекарши, несколько школьников. Если быть точным, пятеро. Мы всех опросили. Двое взяли книги и собирались уходить. А трое сидели в читальном зале, готовились к докладам по естествознанию. Поговорить удалось со всеми, но они ничего не видели.
– Поехали, прокатимся до библиотеки. Посмотрим, что у них там за привидение без мотора завелось, – сказал Ник Красавчег, поднимаясь из-за стола.
* * *
Центральная библиотека находилась в двух кварталах от школы. Двухэтажное здание в форме буквы "П" возвышалось на холме в окружении высоких вязов. Мы оставили автомобиль возле крыльца и вошли в здание.
Джек Браун уверенно направился в сторону читальных залов, которые располагались в левом крыле библиотеки. По пути нам не попалось ни одной живой души, не смотря на то, что библиотека работала. Даже служителей древних фолиантов нигде не наблюдалось.
В читальном зале сидели мальчик и девочка и были увлечены общением друг с другом, которое усиленно маскировали работой над толстой книгой. Молодая девушка с длинной русой косой заменяла Антонину Седую и скучала за стойкой, вяло перелистывая страницы модного журнала. При нашем появлении она оживилась и разулыбалась, всем своим видом показывая, что готова прийти к нам на помощь в любую минуту.
– Это было вот здесь, – показал на пустующее пространство Джек Браун.
Я направился к стене со стеллажами и внимательно осмотрел выпавший фрагмент. Кроме клубов пыли и грязного линолеума, ничего интересного не увидел. Пропавшие вещи оставили на полу четкие отпечатки, но следов передвижения, перетаскивания не было. Кто бы ни выкрал мебель, он не сдвинул ее ни на миллиметр. Просто взял и вырвал из реальности.
Пока я осматривал помещение, к нам присоединился директор библиотеки господин Цер Хаос. Худой, сухопарый мужчина в коричневом костюме, белой рубашке и в очках с толстой роговой оправой. Выглядел он неважно, глаза слезятся, нос красный, руки мелко дрожат.
– Шериф, какими судьбами? – спросил он дрожащим голосом.
– У вас, кажется, мебель пропадать стала, – ответил Ник.
– Да. Весьма странное происшествие. Я сперва и не поверил. А вот оказывается, правда. Кому могли потребоваться старые кресла.
– Скажите, уважаемый, а у вас много посетителей? – спросил я.
– В последнее время все меньше и меньше. Альтеры как и обычники все больше становятся зависимыми от различных электронных устройств. Да и мастера иллюзий изрядно портят картину. Но все равно, школьники ходят, по программе литературу берут.
– А когда у вас пропала мебель, ребята, которые здесь были, вы видели кого-то нового? Или все знакомые лица? – спросил я.
– Никого нового. Вилли Клякса, Ленка Стрекоза, Гарри Гудини, Антон Весельчак и Салли Ходули. Кажется, всех вспомнил.
– И часто они к вам приходят?
– Так. Постоянно. Магистр любит загружать своих учеников сложными заданиями. Так что они у нас постоянные клиенты, можно сказать.
Мы распрощались с Цер Хаосом и отправились назад в участок. Ничего нового узнать не удалось. Оставалось только удивляться, кому могли потребоваться одновременно самолет, несколько кресел, диван, рабочие столы и стеллажи с книгами. Странная подборка.
* * *
До участка мы не доехали, позвонил Зеленый и попросил приехать к нему. Дело не терпело отлагательств.
Зеленый ждал нас на южной окраине города, на набережной реки Красной. Он был нетрезв, банка "Протоки № 3" в правой руке, за спиной пухлый рюкзак, явно наполненный не молоком. Глаза красные и лихорадочно блестят. Зеленый был возбужден и старался потушить пожар пивом.
– Преподобный, это не я, клянусь я не спецом. Я пришел, а тут уже так было.
Пришлось успокаивать бедолагу. Очень уж он боялся, что очередное непотребство на него повесят. Что поделать репутация, а ее как известно не пропьешь.
– Подбрось да выбрось, ты что на пикник собрался? – спросил я, окидывая взглядом противоположный берег.
Там начиналась Большая земля. Стоило только миновать таможенные кордоны, досмотр инквизиции и ты на свободе. Всего каких-то несколько километров железобетонного моста, пару часов бюрократических проволочек и вот она свобода…
Стоп. Осадил я сам себя. В привычной картине мира не хватало важного элемента. И далеко не сразу я сообразил, что пропало.
Мост, большой двуполостный вантовый мост, отсутствовал как явление. Этого не могло быть, просто не укладывалось в голове, но я верил своим глазам, да и судя по распахнутому в удивлении рту Красавчега он тоже переживал схожие чувства, в простонародье называемые "разрыв шаблона".
– А мост куда делся? – выдохнул Красавчег – Ты, куда мост дел, сволочь?!
– Ну, я же говорил, я же предупреждал. Я как увидел, что какая-то гадость мост сперла, сразу понял, во всем Зеленого обвинят. Ну, нет справедливости на белом свете, преподобный. Оступишься один раз, и тут же ярлык спешат навесить. А может у меня душа светлая, может у меня чаянья.
– Брось зубы заговаривать, Зеленый, рассказывай, как дело было, – потребовал я.
Над рекой разливалось кровавое зарево заката, обдувал прохладный ветерок, если бы не сонные и злые комары, не дававшие жить, то была бы полная идиллия.
– А я и рассказываю. Я человек простой, открытый душой, мне скрывать нечего. Мы тут договорились встретиться со Злым, посидеть по баночке другой пропустить, о делах наших скорбных покалякать. Я чутка пораньше пришел, Злого еще не было, думаю чего просто так в пейзаже дырку сверлить, дай пивка дерну. Ну, открыл, глотнул, вот тут и заметил, что мост пропал. Вот был только что и пропал, я даже чуть не обделался с перепугу. Нельзя же так издеваться над старым больным человеком.
– Кончай сверлить мне мозг, и без того весь в дырочку, – прервал его душевные излияния Красавчег. – Ты лучше припомни, когда ты пришел, мост был?
– Так как же не быть, когда был. Вот тут стоял, вон от него хреновины остались, – Зеленый указал куда-то неопределенно.
– Так и где он сейчас? – оглушил Зеленого вопросом Красавчег.
– А мне почем знать, – возмутился Зеленый. – Я же не спецом. Я не виноват.
Он конечно мужик хороший, если сказал, что не брал, значит, скорее всего так и есть. Но прояснить ситуацию надо. Я народ знаю, завтра все в один голос будут утверждать, что за всеми этими кражами Зеленый стоял. Кому как не ему нужен старый самолет, древние плесневелые книги, а уж без моста в хозяйстве точно не обойтись.
– А нам почем знать, что ты тут не заливаешь. Сам говоришь, что не брал, а завтра счет городу за возвращение достопримечательности выставишь. Помнишь, как в случае с шляпой Преподобного? – заявил Красавчег.
Это могло надолго растянуться. Если Красавчег будет все прегрешения Зеленого вспоминать, то растянется до следующего столетия.
– Скажи, ты видел что-нибудь необычное? – прервал я их столкновение.
– Да какой там необычное. Мы вот – это необычное, остальные наши тоже необычное. Но это если для них, – Зеленый кивнул в сторону противоположного берега. – А для нас, то это самое что ни наесть обычное явление. Так что даже не знаю.
– А когда мост пропал, ты один был? – спросил я.
– Да не, тут еще пару прыщей ошивалось. Музыку громко слушали, так я их прогнал на фиг. Шляются тут разные оболтусы одним словом. Мы вот с тобой Ник никогда такими не были. Фишку всегда секли.
Зеленый выразительно посмотрел на Красавчега словно требовал одобрения.
Красавчег насупил брови, задвигал челюстью, словно усиленно что-то пережевывал. На самом деле он соображал сейчас двинуть Зеленому за такое панибратство, или подождать, может будет от него какая польза.
– А что это за прыщи? Ты их видел когда-нибудь раньше? – спросил я, опасаясь, что Красавчег не сдержится, и я не смогу допросить свидетеля.
Зеленый скосил взгляд на Ника. Тот усиленно изображал из себя красавца с обложки глянцевого журнала. Ждать ничего хорошего от шерифа в таком состоянии не стоит, поэтому решил сотрудничать.
– Так, вроде парочку видел. Они ошиваются в клубе "Пилигрим", что на улице Звонарей. Там молодежь любит зависать. Только я там не был. Ничего не знаю.
– А откуда тогда знаешь, что они в "Пилигриме" зависают? – нащупал я логическую нестыковочку.
– Так возле "Пилигрима" у меня баба живет. Я к ней иногда захожу погостить. Вот и видел, как вся эта шушера там медведей на охране изводит, – нашелся Зеленый.
И глаза у него были такие преданные и честные, что не поверить нельзя.
– Значит так, поедешь сейчас с нами в "Пилигрим". Будем очную ставку делать. Покажешь на школоту, что мост сперла, и можешь быть свободен, как птица. А если чего схитрить вздумаешь, то у меня разговор короткий. В карцер, а потом на принудительные трудовые работы. Будешь улицы от помоев мыть, – грозно заявил Красавчег.
На Зеленого без жалости смотреть было нельзя. Глаза – колодцы бездонные, а в них вековая вселенская мука. Но жалко, конечно, жалко, а вот только по-другому с ним нельзя. Если Зеленому дать расслабиться, то он на шею сядет, ножки свесит и будет изображать из себя погонщика верблюдов.