– Столкуемся, – так же негромко ответила Глума, не выпуская Гаоту из объятий, и, понизив голос, прошептала: – Думаю, что на эту ночь девчонку я уже вам не отдам. Она переночует в моей комнате. И накормлю я ее тоже сама. Вы ее голодом заморите скоро, я смотрю. А тебе, Юайс, я советую прогуляться с Фасом. Есть на что посмотреть и о чем подумать. А подопечная твоя со мной будет в безопасности. Пошли, Гаота.
Она увела девчонку, не сказав больше ни слова. И Дойтен, который, с трудом поднеся к лицу здоровую руку, протер глаза, тут же подал голос:
– Плохи дела, друзья мои.
– Опять, что ли, помирать собрался? – скорчил гримасу Клокс.
– Нет пока, – выдохнул Дойтен, поморщился и поворочал головой. – Где мой меч? Так, вижу… А щиток? Где мой щиток?
– Я сказал, чтобы Иска его почистила, – раздраженно отмахнулся Клокс. – Ты его вымазал в чем-то…
– Иска! – срывающимся голосом позвал девчонку Дойтен. – Тебе сказали занавесь охранять. Оставь пост на полминуты, тащи сюда мой щиток. Надеюсь, ты не успела его очистить…
Девчонка появилась перед лежбищем усмирителя через секунду. Он принял у нее из рук собственный ремень с подвешенными на нем ножами и стальным щитком, кисета на котором уже не было, и удовлетворенно крякнул.
– Иногда спешка губительна.
– Вот именно это я и хотел тебе сказать! – рявкнул судья. – Должок хотел со вдовы Цая получить? Теперь она в мертвецкой, а два егеря разыскивают в окрестностях ее дочь! Ты для чего весь день по Граброку бродил? Чтобы руку в пасть зверю сунуть? Нечего сказать, молодец!
– А ты что скажешь, Юайс? – с усмешкой повернулся к защитнику Дойтен. – Сам-то вроде живым вернулся?
– Скажу кое-что, – словно начал приходить в себя Юайс. – О драконе вроде бы и сами знаете уже. С ним пока вопросы одни, но в городе он вряд ли прячется. Я бы подумал на за́мок, но там места для него нет. Случалось бывать. Много лет назад. Что еще… В мертвецкой без твоей кошки, Дойтен, шесть трупов. И у каждого отметина. Как и у Цая. Не только в звере дело, судья. Колдовство готовится, грязное колдовство. И ты знаешь какое.
– Ничего я не знаю, – прошипел Клокс. – Наше дело найти дракона и прикончить. А уж со зверем… Вот, одного зверя Дойтен прибил, а звереныша пускай егеря ищут. Гар здесь не повторится!
– Никогда ничего не повторяется, – кивнул Юайс. – Но на новый виток заворачивает.
– Пока не увижу доказательств, не поверю! – рявкнул Клокс. – Еще что?
– Да почти ничего, – развел руками Юайс. – Ну разве только покушение на меня или на Гаоту? Или предупреждение. Диргской стрелой в окно дома из стального самострела или какого-то странного лука. Редкое оружие, достаточная меткость. Осторожнее надо быть, Клокс. Кроме этого, я едва не столкнулся с воинами из свиты герцога. Среди них был некий Нэмхэйд. Он показался мне очень опасным. И у него, кажется, был интерес к Гаоте.
– Тебе все кажется, – плюнул Клокс. – А ты хотел, чтобы в свите брата короля Сиуина были неопасные воины? Что же это тогда за стража? Граброк – не Гар!
– Послушай, старина, – подал голос Дойтен. – Ты уж прости, Клокс, я знаю, что для тебя Гар – больное место, но выслушай меня. Вы тогда опоздали в Гар?
– Как пришли, так и пришли, – прошипел Клокс. – Трупов-то уже было побольше, чем здесь.
– Восьми пока еще нет, – заметил Юайс. – Надеюсь, что и не будет.
– Там, помнится, история одна была, – снова проговорил Дойтен. – Еще до того, как вы пришли в Гар. В самом начале тех ужасов. Мне Мадр рассказывал. Помнишь, Клокс, о безумном торговце, который наполнил бурдюк вином и таскал его на привязи по улицам города?
– И что? – поднял брови Клокс. – Мало ли сумасшедших? Спился торговец, вымазал в вине мостовую на нескольких улицах. Посидел в холодной, пришел в себя да отправился домой. Может, и жив остался. Да, в Граброке друг на друга зверьми косятся. Глаза готовы выцарапать! Но не убивают пока!
– Пока, – отметил Дойтен. – Я вот, кстати, не уверен, что в том бурдюке было вино. Или в том, что там было только вино. Может, и не вино вовсе.
– А что же? – не понял Клокс.
– А ты подойди-ка сюда, почтенный судья, – понизил голос Дойтен и положил на колени здоровой рукой щиток с собственного пояса.
– Вот, – начал он говорить, когда и Юайс, и Клокс приблизились к его ложу. – Уж простите за каракули, но понять должны. Мелком вычерчивал. Вот это – граница Граброка. Вот речка делит его пополам. А вот главные улицы. Те, что помечены крестами – выходят за околицу. Ворот-то много больше, но как возвели частокол вокруг города, ворот с дозорами осталось всего шесть. А теперь смотрите, где были убиты шесть человек. На каждой из этих шести дорог. И каждый из них, уже после гибели, своими ногами дошел до центра города, оставляя за собой кровавые следы!
– Не шесть, а пять! – рявкнул Клокс. – Цай никуда не дошел. Вон Юайс снял с него заговор. Его на телеге отвезли!
– Однако кровавые следы были… – прошептал Юайс. – Мы их нашли. Кто-то этим озаботился.
– Хорошо! – упрямо надул щеки Клокс. – Не помню, сколько в Гаре было вымазано улиц, не задавался этим вопросом, не до того было, но есть и другое правило. И в Гаре, и даже в Нечи все начиналось с восьми трупов! С восьми! И на холме у Гара было восемь кровавых дорожек! Восемь! А трупов пока что шесть!
– Пока что, – согласился Дойтен. – Но шесть кровавых дорожек уже есть.
– Но ты же сам говоришь, что сквозных улиц всего шесть! – повысил голос Клокс. – Вот начнут прорубать еще две, обеспокоимся. Мы драконом должны заниматься!
– Я занимаюсь драконом, – прошептал Юайс, вглядываясь в неумелый рисунок Дойтена. – Завтра поеду за город, осмотрю единственное место, где он мог спрятаться. Но только прорубать еще две сквозные улицы не придется. Они уже есть.
– Где же? – взвился Клокс.
– Река, – показал на извилистую линию Юайс. – Брось в нее кровоточащий труп у северных ворот, и сразу две недостающие кровавые дорожки замкнут рисунок…
– Надо идти к бургомистру, – крякнул Дойтен. – И срочно. Я так понимаю, что готовится обряд, который нужно пресечь, иначе город зальет кровью.
– Я пойду завтра к герцогу, – твердо сказал судья. – Сначала в ратушу, а потом к герцогу. И покончим с этим.
Три года назад они за три месяца не перекинулись ни единым словом, а теперь вдруг Гаоту словно прорвало, и она начала шептать Глуме какие-то смешные подробности собственной жизни за эти три года и продолжала шептать, пока та сначала кормила ее, потом отвела в свою комнату на втором этаже и там помогла привести себя в порядок, хотя воды-то у них всего и было, что одна лохань.
– Почему ты не с Юайсом? – наконец, уже прижавшись к охотнице на лежаке, решилась спросить Гаота, хотя и была готова прокусить себе за глупый вопрос губу.
– А я должна была? – как-то безжизненно переспросила Глума.
Гаота приподнялась на локте. Глума лежала, закинув руку за голову, и смотрела в потолок. Ее тонкий профиль едва угадывался в тусклом свете масляной лампы, но казался Гаоте самым прекрасным, что она видела в жизни. Может быть, лишь за исключением профиля ее матери.
– Когда мы вчера поздно прибыли… – Гаота прерывисто вздохнула, – он окаменел, едва увидел твоего коня. Да и сегодня… Ты разве не почувствовала?
– А он почувствовал, как ты думаешь? – скосила на девчонку глаза Глума.
– А что он должен был почувствовать? – не поняла Гаота.
– Ничего, – качнулся профиль. – Скажи мне, вот в этом вашем приюте вам и в самом деле преподают разные науки, магическое ремесло?
– Да, нас учат… разному, – прошептала Гаота. – Я, правда, так до конца и не поняла, кому это нужно и зачем, но…
– Я не спрашиваю, зачем вас там учат, – улыбнулась Глума, – этот вопрос ты сама должна себе задавать время от времени. Но я спрошу тебя о другом: вам рассказывают об имни?
– Конечно, – заторопилась Гаота. – И наставник Роут, и наставник Деора. Это очень интересно, они ведь часто ничем не отличаются от других людей…
– Подожди, – остановила девчонку Глума. – Скажи мне, какие бывают имни.
– Ну вот, – огорчилась Гаота. – Юайс при каждом удобном случае проверяет мои знания, теперь ты?
– Это важно, – попросила Глума.
– Хорошо, – Гаота наморщила в темноте лоб. – Я знаю общее определение, но подробности мы еще не изучали. Имни – это тайный народ из айлов. Айлы не из Талэма, а из Мэлата. Что такое Мэлат, я еще не знаю, но айлы – не только имни.
– Правильно, – кивнула Глума. – Правда, народы уже смешались, но основная кровь все еще держится. Айлы – это имни, а также арды, дорчи, слайбы и в какой-то степени мисканы.
– Ух ты! – удивилась Гаота. – Так я айлка? Я же мисканка по отцу?
– Вернись к имни, – попросила Глума.
– Ладно, – Гаота вздохнула. – Имни – это оборотни. Или, как говорит наставник Гантанас, люди, которые больше, чем люди.
– Или меньше… – прошептала Глума.
– Смотря в чем, – пожала плечами Гаота.
– Точно так, – согласилась Глума.
– Их бывает шесть видов, – наморщила лоб Гаота. – Но в этом мало кто разбирается, поэтому для обыкновенных людей имни – это просто имни. Оборотни. Так что тот же Гантанас не советовал нам хвастаться своей ученостью в этом деле.
– И все же? – улыбнулась Глума. – Представь себе, что я проверяю твои знания.
– О‑хо‑хо, – вздохнула Гаота. – Ну ладно. Самый простой вид – это игли. Это всякие магические твари, которые вовсе не люди. И ничем на них не похожи. Скажем, они вроде обычных зверей, но обладают какими-то магическими способностями. Иногда опасны для человека.
– Всегда опасны для человека, – поправила Гаоту Глума. – Хотя, вот взять обычного волка – тоже опасен. Особенно в голодное, зимнее время. Игли – те же волки. Если знать, как себя вести, встречи с ними можно избежать. Но иногда приходится схватываться. Чаще всего тогда, когда какой-то глупый охотник ранит игли. Вот тут уже бывает всякое. А иногда их приручают. Магией. И тогда ждать можно такого… Но тот же Юайс всегда учил так – относись к ним как к обычному дикому зверью. Игли встречаются в предгорьях Черной Гряды. В Бейнском лесу так вообще их тьма. Но это их лес, туда лучше просто не соваться.
– Еще есть айны, – продолжила Гаота. – Роут говорит, что они чрезвычайно редки. Они вроде игли, но разумны. Могут быть и злы, и добры, но думают так же, как люди. Но внешне – звери. Может быть, кто-то из них и способен обратиться человеком, но это никому не известно.
– Не встречала никогда, – вздохнула Глума.
– Затем идут самые многочисленные из имни, – продолжила Гаота.
– И даже самых многочисленных имни все равно очень мало, – заметила Глума.
– Наверное, – пожала плечами Гаота. – Их называют олфи. Вот они-то и есть самые простые имни. Обращаясь в какого-то зверя, именно зверем и становятся. Если и есть в их головах какой-то проблеск или память о прошлом, то запах чужой крови все заглушает. И почти все они не помнят, что делали, находясь в зверином обличье. Таких имни больше всего. Их чаще всего так и называют – просто имни.
– Жена Цая была, скорее всего, из таких, – кивнула Глума. – И, наверное, тот зверь, что грозит горожанам, тоже. Чаще всего именно олфи – это те имни, которые наводят ужас. Перекидываясь, они испытывают голод, но не имеют разума для того, чтобы управлять собой. Но и тут надо быть очень осторожным. Большинство тайного народа проживают всю жизнь, не узнав о том, что они часть его.
– Но некоторые остаются разумными даже в зверином обличье, – прошептала Гаота. – Их называют класти. Они так же редки, как и айны. Может быть, даже они айны и есть. Или становятся ими. Хотя говорят, что разумные имни могут быть еще опаснее диких!
– Как те, которые несли тебя, – заметила Глума. – И знаешь, тогда мне показалось, что в стае, которая вас преследовала, не все имни были класти. Некоторые были олфи. Но они подчинялись класти, которые в итоге остались живы. До встречи с нами. И вот это очень интересно, очень… Похоже, у Черного Круга есть свой Скотный Двор… Прости меня, девочка, что я напомнила тебе о твоем несчастье. Но у вас интересные наставники, поучают вас и в том, чего почти невозможно встретить.
– Мало кто из стражников вынимает из ножен меч для боя, – проглотила слезы и вспомнила слова Деоры Гаота. – Но каждый должен владеть им.
– Это все? – спросила Глума.
– Нет, – прошептала Гаота. – Я назвала только четыре вида. Дальше идут олти. Это мне вовсе трудно понять. Роут сказал, что они могут обращаться в любого зверя, в том числе и в игли. И меняться при этом от одного зверя до другого. И даже становиться чем-то неживым. Деревом. Камнем. И все равно оставаться разумным!
– Возможно, что дочь Цая этой породы, – прошептала Глума. – Дальше?
– Дальше странное, – надула губы Гаота. – Какие-то странные имни. Их называют маола. И они ни в кого не оборачиваются. Какие же это имни?
– Говорят, что тысячи лет назад маола были дружиной Проклятого, – прошептала Глума. – Внешне обычные люди, которые были сильнее, прозорливее, умнее, быстрее и одареннее обычных людей. К тому же обладали бо́льшим сроком жизни. Значительно большим. Даже капля крови маола выделяла человека среди прочих. А если этой крови было много, человек мог творить чудеса.
– Когда меня похищали, то назвали проклятой маола, – сдержала слезы Гаота. – Но разве я способна творить чудеса?
– Жизнь покажет, – пожала плечами Глума. – Во мне тоже есть капля крови маола, и я сильнее своих спутников. А вот Юайс…
– Он имни? – вытаращила глаза Гаота.
– Он маола, – сказала Глума. – И, значит, имни. Как и мы с тобой, хотя мы и не перекидываемся ни в кого. А теперь представь, что однажды Юайс встречает маленькую девочку. Сироту. Меньше тебя в два раза. Ее родителей убили разбойники, но девочка как-то спаслась, скрылась. Девочка одарена, но не ровня ему. И тем не менее он начинает с ней возиться. Сначала устраивает в очень приличный приют, часто навещает. Потом находит ей наставников и учит разным умениям, тратит на это немалые деньги. Наконец, берет с собой и путешествует с ней по Ардане, пока в глухом ее углу не делает ее черным егерем. Точнее, спрашивает у нее, кем она хочет быть. Но она не смогла ответить ему, что хочет быть рядом с ним. Она уже что-то понимала. Она выбрала самое трудное. И стала черным егерем. На все это дело ушло четверть века. Девочка выросла в женщину. А Юайс не постарел ни на единую морщину, ни одной искры седины не прибавилось у него в волосах!
– Почему же он… – ошеломленно пробормотала Гаота.
– Он очень занят, – развела руками Глума и как будто проглотила слезы. – Я должна была рассказать это тебе: я же вижу, как ты на него смотришь.
– И что же мне делать?.. – прошептала Гаота.
– Все что делаешь, то и делай, – вздохнула Глума. – Может быть, в тебе крови маола больше, чем во мне.
Гаота замерла. Ей хотелось уткнуться носом в подушку и зарыдать. В тишине раздался заунывный вой рожка.
– Со стены замка, – прошептала Глума. – Хотела бы я знать, кого они зазывают…
– А это? – спросила Гаота, расслышав уже другие звуки. Словно ребенок плакал где-то вдалеке или среди речных лягушек обнаружилась одна, от кваканья которой сердце готово было разорваться.
– Не знаю, – ответила Глума. – Может быть, игли, может, еще какая нечисть. Твой наставник отправился с Фасом посмотреть на них, поэтому ты осталась со мной.
– Ты вправду согласилась стать усмирителем, пока болен Дойтен? – спросила Гаота.
– Если где-то в отряде Юайса освободится место прачки, я буду счастлива его занять, – ответила Глума. – Кстати, пора уже спать. Завтрашний день вряд ли будет легче этого. Но ты ошиблась. Имни – не шесть видов, а семь.
– И какой же седьмой? – напряглась Гаота.
– Фиры.
– А это что? – не поняла Гаота.
– Ты слышала об эсала? – спросила Глума.
– Да, – кивнула Гаота. – Это люди, достигшие мудрости и силы. Очень большой мудрости и великой силы.
– Не всегда, – вздохнула Глума. – Иногда мудрость заменяется ненавистью. И тогда вместо эсала получается какая-нибудь мерзость. Вроде черного колдуна.
– Это и есть фиры? – не поняла Гаота.
– Нет, – проговорила Глума. – Фиры – это как эсала, но для имни. То есть большая мудрость и великая сила делают обычного имни фиром. Не важно, кто он был. Маола, олти, класти. Мудрость способна войти в любой дом. Больше того, Юайс говорил мне, что на высших ступенях уже не имеет смысла разделять, кто ты – эсала или фир? Кто ты – имни или человек?
– Почему ты мне это рассказываешь? – спросила Гаота.
– Я думаю, что Юайс – не просто маола, – сказала Глума. – Он – фир. Мастер. Учитель.
– И что это значит? – не поняла Гаота.
– Он не принадлежит себе, – вздохнула Глума. – Он тебе уже говорил о маленьком домике на берегу моря? Мне тоже говорил. Так вот запомни, такого домика не будет никогда. Он будет ходить по этой земле всю свою жизнь и однажды или погибнет, или умрет на ходу. Он принадлежит Талэму, Гао. И напоминать ему о себе – это значит рвать ему сердце.
– Почему? – всхлипнула Гаота.
– Потому что каждая из нас может оказаться равной Талэму, – прошептала Глума.
Часть вторая
Боль
Глава 11
Чуид
Дойтен проснулся от зуда. Укушенная рука саднила и чесалась, и это изрядно обрадовало усмирителя. Во всяком случае, раны, которые уже в далеком прошлом иногда получал юный воин гарнизона Нечи, заживали именно так. Дойтен открыл глаза, кивнул пустым постелям по соседству, хмыкнул по поводу осеннего солнца, заглядывающего в окно, закряхтев, свесился с лежака, посмотрел под него. Ружье лежало на месте. Все-таки не зря третий или четвертый раз Клокс приводил свою тройку именно в трактир Транка – ни одной пропажи, ни единого недоразумения в его заведении не случалось. Даже как будто и дышалось легче, чем во всем городе.
– Кач! Иска! Брог! Как вас там? – заорал Дойтен и пошевелил пальцами правой руки. Опухоль вроде спала, и рука не болела, но двигать ею было страшновато. Похоже, и в самом деле ему придется поносить ее пару недель на перевязи. А ведь этот лекарь – Корп, кажется, – оказался не так уж и плох. Так что и эта стычка обошлась малой кровью, хотя неудобства причинила. Конечно, славное прошлое позволяло надеяться Дойтену, что он управится с мечом и левой рукой, но вряд ли он мог себе позволить прыгать с перехваченной тугой повязкой клешней. Что ж, придется приносить пользу каким-то другим способом.
– Кач! Брог! – заорал еще громче Дойтен и уже подумывал, не воспользоваться ли вновь свистком, когда в открывшуюся дверь просунулись сразу две головы – чернявая и белобрысая.
– Горячей воды и помочь мне одеться, – зевнул Дойтен. – И побыстрей.
Не прошло и десяти минут, как Дойтен уже стоял в обеденном зале, который опять был пустынен, разве только постоялец в зеленом застыл над блюдом в дальнем углу, да все та же монашка привалилась к стене в другом. Дойтен кивнул и тому и другой, но ни один из них не ответил ему даже жестом, впрочем, белобрысый Брог, который старательно перевешивал меч на поясе Дойтена под хват левой рукой, уже справлялся с полученным заданием.