– Отлично, – кивнул Юайс. – Разлейте напиток по чашкам. Сиона справится с черпаком, а Джай раздаст каждому по чашке. Горячий напиток с медом и жареным молотым орехом – мечта в холодном лесу. Мало того, что он придаст сил и согреет изнутри, он еще и возвратит к жизни окоченевшие пальцы.
– Господин наставник, – поднял ладонь в теплой рукавице все тот же Флич, – а когда вы начнете наставление и чему вы нас будете учить?
– Флич!.. – удивился Юайс. – А ведь наставник Брайдем сказал, что ты самый внимательный воспитанник… Так вот я сообщаю тебе и всем остальным – я уже пятнадцать минут веду свое наставление. Понятно? И прошу вас относиться к каждому моему слову со всей ответственностью, потому как записывать мы ничего не будем, а спросить я вас могу на испытаниях даже то, о чем вам не рассказывал. Понятно?
– Странно, – пробормотал Гайр, – я не угадал заранее ни одного слова, что вы произнесли. Простите, мое имя…
– Гайр, – кивнул Юайс. – Я тоже прорицатель, что затрудняет мое прорицание тобой. Но твое имя я не угадывал, меня предупредили, что один кудрявый весельчак любит показывать свой несомненный талант ясновидения. Запоминай и ты, Гайр, и все остальные. В тот миг, когда вы открываете свои способности кому-либо, вы делаете шаг навстречу собственной гибели. По нескольким причинам. Первая – он может оказаться вашим врагом. Вторая – оказавшись вашим врагом, он будет знать ваши преимущества, а зная ваши преимущества, он предугадает ваши недостатки, поскольку они являются отражением ваших преимуществ. Понятно?
– И в каких же недостатках отражается мое преимущество? – не понял Гайр.
– Ты привык все предвидеть, – объяснил Юайс. – Пусть обычно тебе удается это на минуту… ну, на две вперед. Иногда получается на значительно больший срок, но твое умение не развито, и такое случается редко. У этого твоего умения два очевидных недостатка. Первый из них в том, что, стоит событиям перестать соответствовать твоему предвидению, и ты теряешься. Второй – в схватке, когда было бы полезным предвидение на долю секунды, ты проигрываешь, потому что видишь то, что случится через минуту. А через минуту тебя уже может не быть. Я мог бы говорить об этом долго, но, я вижу, все отдали должное напитку. Вот перед вами пятнадцать камней. Раскладывайте свои коврики и садитесь. Мы будем с вами изучать разные умения, но главными будут охота и следоведение, и особенно – противостояние.
– Противо… что? – не понял Флич.
– Противостояние, – повторил Юайс. – И если с первыми двумя умениями более или менее понятно, то противостояние – это как раз и просто, и сложно. И может быть, это самая главная наука для вас.
– Все наставники так говорят про свои науки, – засмеялся тонкий и бледный мальчишка с копной черных, отливающих багрянцем волос. – Особенно наставник по каллиграфии!
– Имя? – вдруг откуда-то выдернул и наставил на мальчишку короткий стилос Юайс.
– Мил, господин наставник… – насторожился мальчишка.
– Смотри. – Юайс сделал несколько быстрых движений, как будто вычерчивал в воздухе какое-то слово, и Мил тут же повалился на камень со стянутыми руками и ногами. – Это, дорогой мой Мил, начертательная магия, хотя я не нарисовал ничего на камнях или песке, на пергаменте или столе. Я писал в воздухе, используя навыки в каллиграфии и какие-то представления о магии, и вот уже ты лежишь на камне и не можешь двинуться с места, хотя ни на руках, ни на ногах твоих никаких пут нет.
– Но… – взмолился Мил и тут же оказался освобожден.
– Добавлю к сказанному в самом начале, – заметил Юайс, кивая испуганному мальчишке, который торопливо вернулся на доставшийся ему камень, – что нужно думать, не только прежде чем что-то потрогать, но и прежде чем что-то сказать. Так что же такое противостояние? Противостояние – это сопротивление тому, кто пытается нанести урон вам, вашим близким, вашему дому, вашей деревне, вашему городу, вашей земле. Это защита, которая может вылиться и в ваше нападение, оставаясь при этом защитой. Противостояние – это умение не просто фехтовать, а побеждать противника с мечом – может быть, не одного противника; а может быть, и избегать с ним схватки. Противостояние – это не только умение колдовать, но и умение защищаться от вражеской магии, выявлять опасность, чувствовать присутствие ядов, видеть среди людей скрытых врагов. Не освоивший противостояние рискует расстаться с жизнью, а мертвому все прочие науки будут не важны. И кто теперь скажет, что это не самая главная наука?
– Простите, – подняла руку Сиона. – Но если вы будете наставлять нас в противостоянии, значит, вы умеете все лучше других? Сражаетесь лучше Пайсины? Колдуете лучше Грана и Брайдема? Знаете больше Деоры и Роута? Пишете красивее, чем Гантанас? И, наконец, более занудливы, чем Бейд?
– За Бейдом мне не угнаться, – рассмеялся Юайс. – Иначе, Сиона, ты бы уже дремала, как дремлешь на наставлениях Бейда. Все прочее я вовсе не обязан уметь делать лучше других. Я обязан это уметь делать хорошо и учить вас быть лучше других, насколько это возможно. Но для того, чтобы противостоять, вовсе не обязательно быть во всем лучше своего противника. Иногда это не так. Нужно уметь противостоять. Нужно быть готовым противостоять. Нужно не бояться противостоять. Вот что ты умеешь, Сиона? В чем твой талант?
– В погоде, – засмущалась Сиона.
– Но ведь ты не прорицательница? – спросил Юайс. – Или речь идет о мороке?
– Нет, я могу ее делать на самом деле… – понизила голос Сиона. – Но Брайдем запретил мне в кельях или еще где…
– Мы на открытом воздухе, – улыбнулся Юайс. – Сель или землетрясение ты сделаешь вряд ли, а со всем остальным я справлюсь. Запомните, лучше всего все видеть своими глазами. Давай, Сиона. Любую погоду против меня.
– Например… – напряглась Сиона.
– Что угодно, – потребовал Юайс.
– А если туман?.. – прошептала Сиона.
– Начни с тумана и потом сотвори еще что-нибудь, – махнул рукой Юайс.
– Хорошо, – неуверенно произнесла Сиона, поднялась и дунула в сторону Юайса. И тут же поползла серым языком мглистая облачность, окутала сначала ноги наставника, потом его тело, пока в сыром плотном коконе не скрылся он весь.
– Отличный туман, – послышался из кокона голос Юайса. – А теперь смотрите: я шепчу короткое заклинание, и…
Он хлопнул в ладоши, и весь кокон, который его окружал, осыпался пятном инея.
– Так?.. – сдвинула брови Сиона, дунула и отправила к Юайсу новый пласт тумана, который завис над ним облаком.
– Дождь! – хлопнула в ладоши Сиона, и из облака полились струи дождя.
– Отлично! – сказал Юайс и расставил в стороны руки. – Можно было бы и это облако обратить в пятно инея, но не буду повторяться. Мне жарко!
И намокшие руки, плечи, волосы Юайса почти мгновенно стали исходить паром, как будто дождь капал на раскаленные камни.
– Град! – не унималась Сиона.
– Есть и простые решения, – ответил Юайс и поднял над головой крышку от жаровни.
– Молния! – почти закричала Сиона.
– Попробуй, – согласился Юайс.
Раздался треск, в уже расплывающемся облаке над головой Юайса засверкали искры, и вслед за этим ослепительная молния протянулась не к Юайсу, а к углу бастиона, где торчал из камня толстый и высокий стальной штырь.
– Очень хорошо, – кивнул Юайс, от которого продолжал подниматься пар. – Сиона, тебе мое восхищение. Но твой несомненный талант не смог нанести мне ущерба. Сначала я ответил тебе такой же магией, потом проявил смекалку и закрылся от твоего града жестянкой. И, наконец, ничего не стал делать, потому как железо, тем более грозовая защита бастиона, сама притягивает молнии, так что мне ничего не угрожало. Вот это и есть противостояние!
– А против меча? – подал голос Мил. – У нас, правда, только у трех сопливых девчонок мечи, но может быть, они попытаются порубить вас, наставник?
– Для таких опытов лучше использовать палки, – улыбнулся Юайс. – В том числе и потому, что противостояние против меча почти наверняка может причинить вред тому, кто нападает. К тому же хотел обратить твое внимание, любитель каллиграфии Мил, что оружие доверяется не по степени сопливости, а по степени надежности. Надеюсь, я не ошибся? Гаота? Дина? Йора?
Гаота закрыла глаза и вспомнила, как к ней вернулся меч ее матери. Многое важное случилось в келье или даже в зале Гантанаса, но ведь пришли-то они – Гаота, Дина и Йора – туда за мечами, хотя на хранении у него был только меч Гаоты. Что сказал тогда наставник по каллиграфии, что заставило каждую из них посмотреть на своих подруг иным взглядом, да еще и схватиться за сердце?
– Я вызвал вас, – сказал Гантанас, – для того, чтобы отдать меч. Но не только Гаоте, а и каждой из вас. Не один на троих, а каждой. У каждого из учеников будет меч. Такое решение мы приняли.
– У меня не было меча, – покачала головой Дина.
– И у меня, – вздохнула Йора. – Мой отец вообще был книжником.
– У вас будут мечи, – твердо сказал Гантанас. – На первое время я возьму с вас слово, что вы не будете вытаскивать их из ножен в отсутствие наставников. Но у вас будут мечи. Мы нашли их немало в Стеблях. И здесь, в руинах. И в раскрытых подземельях. Их обладатели давно погибли, но не покрыли свое оружие позором. Здесь сражались лучшие воины, и у них было лучшее оружие. Оно очищено и теперь будет служить вам. Гаота. Дочь лекаря-мискана, чьи сестры, мать и отец погибли, защищая тебя. Вот меч твоей матери. Настоящий меч маола, который выкован не в Талэме, и это всего лишь второй такой меч, который я вижу. И он тем более редок, что сделан под женскую руку. Ему больше лет, чем этим камням вокруг нас. Не удивляйся тому, что он не истлел за тысячи лет. Он почти такой же живой, как и ты сама. Помни об этом. Держи его.
Гантанас вытащил на длину ладони клинок из ножен, кивнул его блеску, задвинул обратно и протянул Гаоте.
– Дина, – произнес он, разворачивая другой сверток. – Дочь народа дорчи из семьи потомственного стража Джейкосты и лесной ведьмы из Айэйса. Дочь родителей, погибших во время пиратского нападения на судно, на котором вы плыли в Блатану. Как ты, девчонка девяти лет, смогла проплыть шесть лиг до берега через бурные волны и как ты не погибла, скитаясь год по холодному берегу моря Горм, для меня загадка, но этот меч достоин только тебя. На верхнем бастионе под камнями мы нашли женский скелет. В руке он сжимал прямой тэрский клинок времен Черной Башни. Девушка, которая защищала Стебли от врага, не выпустила его даже после смерти. Этот клинок чуть меньше обычного, но не менее остр. Время не смогло ему повредить. В поковку клинка вплетена серебряная нить. На рукояти – клеймо столпа Цветы, из которого вышел святой Нэйф. Этому мечу нет цены. Таб выковал для него простенькие ножны, но так надо, чтобы никто не знал, что за сокровище висит у тебя на поясе. Держи его.
Дина, которая только что кривила губы в усмешке, вдруг заплакала. Она приняла меч, опустилась на скамью, сгорбилась и затряслась в рыданиях, упираясь в полученный подарок лбом.
– Йора, – тяжело вздохнул Гантанас. – Дочь книжника-слайба из Ринны и арданки из Скэча. Судьба твоих родителей схожа с судьбой родителей Гаоты. Дороги вдоль Черной Гряды никогда не были спокойными, а черных егерей мало и они не всесильны. Но ты удивила меня не меньше Дины. Когда тебя нашли?
– Полгода назад… – хрипло прошептала Йора. – Черный егерь Колан меня нашел. Сначала я жила у его матери, а потом наставник Роут привез меня в Стебли.
– Сколько ты прожила в лесу после гибели родителей? – спросил Гантанас.
– Два года, – опустила голову Йора. – Кажется. Я тогда почти разучилась говорить.
– Вот, – вздохнул Гантанас. – Почти у каждого из тех, кто сидит рядом с вами на наставлениях, такая же история. Но история Йоры не просто удивительна, в нее почти невозможно поверить. Два года в диком лесу. И жарким летом, полным всяких тварей, и зимой, в дикий холод. Когда ты убежала от убийц твоих родителей, ведь тебе было… только семь лет?
– Но я могла… – начала говорить Йора.
– Не время, – улыбнулся Гантанас. – То, что каждый из нас может, мы будем показывать, когда придет время. Ни твой отец, ни мать не были ни колдунами, ни имни. Они просто несли в себе наследие предков, которое вдруг сложилось в тебе, слилось в одно целое и помогло выжить. И я подумал, что дам тебе меч, в котором вовсе нет никакой магии, но который создан теми, кто владел тайнами вещества так, как не владеет ни один маг. Я дам тебе бейнский меч. Он выкован мастерами, у которых нет наследников, и выкован не из стали. Никакой кузнец не скажет тебе состав его сплава. Ржавчина над ним не властна. У него необычная форма, поэтому его ножны широки. Видишь?
Гантанас извлек из широких ножен странный меч, который напоминал сверкающую серебром огромную вытянутую рыбу.
– Пираты назвали бы его фальшион, – продолжил Гантанас. – Но он короче обычного фальшиона, словно выкован для женщины. И он на удивление легок. Настолько легок, что ты можешь овладеть им так же, как овладевают прямым арданским мечом или чуть изогнутым айлским, который я отдал Гаоте. Но главное – он пуст. Ты можешь наполнить его любой магией. И береги его деревянные, обтянутые кожей ножны. Стальные ножны на таком мече быстро истлевают от ржавчины.
– Благодарю, наставник, – поклонилась Йора, кусая губы.
– Не буду повторяться, – вздохнул Гантанас. – Никаких игр, никаких забав с оружием. Оно этого не прощает. Захотите овладеть им по-настоящему – Пайсина вас всему научит. Но и учиться лучше на обычных палках, уж поверьте мне.
– А еще мечи есть? – спросила Гаота. – Всем хватит?
– Хватит всем, – кивнул Гантанас. – Мы много оружия нашли в Стеблях. Наш дорогой Синай тоже не оставляет нас заботой, прикупает старое оружие, которое не дорого их владельцам, но которое может привести в порядок наш кузнец Таб. И каждый меч будет особенным, уверяю вас…
– И каждый меч будет особенным… – повторила Гаота и пришла в себя только от толчка Дины.
– Ты что бормочешь?
Гаота открыла глаза. Перед ней стоял Джай, улыбался и протягивал чашку с напитком.
– У твоего меча интересная рукоять, – сказал он. – Резьба на ней показалась мне похожей на узоры в айлских рукописях. Это случайно не меч маола?
– Ничего не могу сказать о маола, – ответила Гаота. – Если он меч маола, то вряд ли случайно. Если он не меч маола, то тоже не просто так. Я не могу доставать его из ножен.
– Зачем же доставать? – удивился Джай. – Я говорил только о рукояти! И еще: ходят слухи, что вы там натворили каких-то дел в келье Гантанаса?
– Каких еще дел? – подскочила к подругам Йора.
– Ну, не знаю, – неуверенно улыбнулся Джай. – Но Брайдем вышел оттуда довольный, что с ним нечасто бывает, и он больше не хромает! А вот Гантанас который день после этого как будто не в себе.
– Я ничего не знаю, – замотала головой Гаота.
– Очень жаль, – улыбнулся Джай и пошел к котлу, где заправляла Сиона.
– Могла бы и улыбнуться ему, – вздохнула Йора. – Между прочим, Джай не только красавчик, но и хороший парень. Правда, он старше каждой из нас аж на три года!
– А если сложить наш возраст, то младше – больше чем в два раза! – отхлебнула из своей чаши Дина.
– Где Юайс? – спросила Гаота.
– Всё, – пожала плечами Йора. – Закончил наставление, сказал, чтобы мы допили напиток и тоже были свободны. Но нам здесь нравится. Правда, уже заглядывал этот Айран. Всех пересчитал и потребовал, чтобы мы убирались отсюда.
– И мы убираемся, – закивала Дина. – Но очень медленно.
– Нет, ты представляешь? – вдруг вспомнила Йора. – А ведь этот Гантанас-то, оказывается, наставляет всех не в каллиграфии, а в опасной магии! Вот уж не думала! Мне показалось, что Юайс вычертил в воздухе слово "паутина", хотя не уверена. Я бы попробовала. И этот твой Юайс, Гаота, мне очень понравился. Очень!
– А мне больше нравится Роут, – мечтательно закатила глаза Дина. – Я была так потрясена, так потрясена… Жаль, что ты этого не видела! Жаль!
– Что я должна была увидеть? – не поняла Гаота.
– Роут потряс всех, а некоторых девчонок довел до истерики, – зашептала Йора. – Он провел самое первое наставление, рассказывая о разных имни, а потом взял и перекинулся в огромного бурого волка! Прямо в учебном зале!
– И что же? – замерла Гаота, вспоминая голых смуглых людей, которые копались в ее вещах.
– Ничего, – пожала плечами Дина. – Сел у стены и ждал, пока мы все выйдем. А потом, уже без нас, опять обратился в Роута.
– Почему?.. – опешила Гаота.
– Ты чего, не понимаешь? – удивилась Йора. – Он же стал голым! Одежда разлетелась на части!
– Я понимаю, – зажмурилась Гаота. – Я все понимаю…
Глава 27
Мадр
Ночь оставалась серой. Замок по-прежнему высился черной громадой, ни единого огня не горело на его стенах. Спутанный сетями зверь лежал неподвижно. В его холке торчал нож, ушедший в плоть по рукоять. Вокруг стояли побитые, но живые и обескураженные егеря. Юайс, лицо которого заливала кровь, прижимал к груди правую руку в смятых и изгрызенных наручах, пошатывался, но стоял. Гаота бросилась было к нему, но он остановил ее сдавленным, но резким:
– Нет! Даже не пробуй… Твой час еще придет, девочка. Ты мне нужна сильной. Очень сильной. А вот наручи надо бы снять… И где мой мешок? Там снадобья и холстина для тугой повязки…
– Здесь… – отозвалась срывающимся голосом Глума.
– Я сниму наручи, – испуганный, тоже покрытый ссадинами, с разбитым носом Тьюв шагнул вперед. – Сейчас я распущу завязи. У меня хорошие пальцы…
– Ты-то куда полез? – скривился Юайс. – Зачем кинулся в схватку?
– Ну… – Тьюв пожал плечами. – Я ж не две веревки успел сплести, а три. Не пропадать же…
Со стороны моста послышался звук шагов бегущих воинов.
– Что с тобой? – спросила Глума, судорожно развязывая мешок.
– Жив, – коротко ответил Юайс. – Но когти оказались острыми. Спину он мне ободрал.
– А ведь я не верил, – медленно проговорил Фас. – Я не верил, Юайс, рассказам о тебе. Как видно – зря.
– Правильно, что не верил, – проговорил Юайс. – Я уже сказал – вранье все.
– Однако… – Дойтен крякнул, опустил мешок с оружием Юайса, поставив у ноги ружье. – Если прикинуть по весу, то этот человек был повыше меня ростом. Как его… Линкс? Долговязым был? Буил, ты? Скажи, длинным был Линкс?
– Не слишком, – проговорил запыхавшийся Буил. – А ну-ка, ребятки, – обернулся он к двум десяткам стражников, прибежавшим с ним, – держитесь пока в стороне. Что ж это делается? Что громыхнуло? Ружье твое, Дойтен? Куда делась погань, что над рекой висела? А зверь… убит ножом… Вот, значит, как…
Буил опустился на колени, положил руку на лопатку зверя.
– Мертв… А ведь даже и в таком виде похож на Линкса. Он был чуть повыше тебя, Дойтен. Но шире в плечах раза в полтора. Кузнец. Лучший мастер в Граброке. И добрейшей души человек…
– Имни… – мрачно поправил Буила посеревший Чатач. – И да уж, добрее некуда…
– Какая разница… – махнул рукой Буил, затем поднялся, посмотрел на Юайса. – Что делать-то будем?