56
Они медленно поднимались по скрипучей лестнице - Нестор впереди, Кир, чуть подталкивая в спину, на две ступеньки ниже.
- Как сон? - спросил Кир тихо, почти заговорщицки.
- Не было сна, - так же тихо ответил Нестор через плечо. - Была гонка за кастеляншей Раджаса. И Белый Ясень. И черные жуки.
Ступенька за спиной Нестора резко скрипнула - Кир остановился.
- Все-таки Зоенька? - спросил Наставник и хмыкнул. - Выдала себя. Не сдержалась.
- Вы знали? - Нестор тоже остановился и обернулся.
Собеседники застряли между первым и вторым этажами.
- А, ну да! - вспомнил Нестор. - Вы же посылали проводника.
- Проводника, а не Зоеньку, - раздраженно отмахнулся Кир. - И не посылал, а наводил. И не я, а Седьмое дно, отдел совести.
Внизу стало шумно - Соня и Фея затеяли какую-то возню. Они звенели тарелками, перекрикивались и даже пытались спеть что-то неузнаваемое.
- Тише, - заторопился Кир. - Не здесь. Завтра, после работы. Если в твоей традиции послеобеденный сон - он отменяется. Жду на инструктаж.
- Какой уж тут сон? - пробурчал Нестор.
Стало жутковато. Седьмое дно - глубина немыслимая. Нестор помнил, что рассказывал ему Кир про отдел совести и наведение суггестий. Раз Нестором, рядовым Нагом Первого дна, занялись аналитики с самого низа, то сомневаться не приходится: он вовлечен в нечто весьма значительное, а потому - весьма нехорошее. Кажется, Наставник говорил, что "даже опасное".
- Я хотел бы знать… - начал Нестор достаточно громко - алкоголь лишает контроля.
Кир прижал палец к губам, а потом указал этим же пальцем вниз, на кухню, где веселились девушки и молча смаковал коньяк Семен.
- Всему свое время. Теперь уже скоро. Завтра, - заверил Наставник. - Кстати, по поводу завтра…
Нестор почувствовал легкий толчок в спину, предлагающий продолжить движение. Всего несколько шагов, и они оказались возле загадочной двери. Дверь по-прежнему была заперта, но в замочной скважине торчал ключ.
- Завтра в девятом классе появится новый ученик, - закончил Кир начатую на лестнице фразу. - Родился и вырос в Соединенных Штатах. Поэтому Юджин Гуляйкофф. Здесь, соответственно, Женя Гуляйков. Родители - финансовые перебежчики из Союза, волна девяностых. Вернулись по работе, ну, и не только, хотя сами уверены, что только по работе. Присмотрись к нему, поспрашивай. Ничего лишнего - наравне с другими. Подробнее - завтра в Конторе.
Кир сказал все это быстро, не дав Нестору даже вздохнуть. После чего Наставник плавно обогнул своего подопечного, дважды провернул ключ в замке и жестом шпрехшталмейстера, раздвигающего цирковые кулисы, распахнул дверь. Но ожидаемого эффекта добиться не удалось: в комнате было темно. Все-таки середина осени, солнце рано пряталось за горизонт. Кир досадно крякнул и нырнул в черный провал дверного проема. Он пошарил по стене в поисках выключателя. Не сразу, но все же вспыхнул свет.
Нестор, затаив дыхание, вошел в комнату. Напротив двери - окно, занавешенное тяжелыми бордовыми шторами. Массивный потолочный светильник почему-то призвал из памяти образ карающей люстры, нависшей над одним из героев Орлова - альтистом Владимиром Алексеевичем Даниловым, демоном на договоре. У окна - классический кабинетный стол под бордовым сукном и коричневое кожаное кресло. На столе - английская настольная лампа, монитор еще одного стационарного компьютера, письменные принадлежности, широкий блокнот, толстая стопка белых листов. У одной из стен - небольшая деревянная стремянка. А вот стены…
Все свободное пространство стен - кроме оконного и дверного проемов - от пола до потолка было заставлено книгами - плотно, волос не протянешь между переплетами, вразнобой по цветовой гамме и размерам, но зато в строгом соответствии с внутренней логикой, заданной собирателем этого немыслимого богатства, стояли на полках, лежали на полках, были втиснуты друг над другом, новые, старые, еще не читанные и затертые до дыр, - книги, книги, книги…
Нестор невольно ахнул.
- Я же сказал - зачаруешься, - расплылся Кир в удовлетворенной ухмылке. - Те, что нужны тебе для завтрашних уроков - здесь, справа от стола. Для верхних полок - пользуйся стремянкой.
Нестор прошелся вдоль полок с подписными изданиями, с невзрачными, но - ах! - такими обожаемыми "Литературными памятниками", с книгами по истории, психологии, педагогике. Здесь же были серии фантастических книг, среди которых, - ну, конечно! - та самая "Библиотека современной фантастики", которую маг Киврин привез из столицы своей Шемаханской невесте - все двадцать пять основных и пять дополнительных томов с выцветшими красными и серыми корешками.
- Помнишь картину этого "простодушного" Карла Шпицвега? - спросил от дверей Кир. - Ту, где типичный немец времен Северогерманского союза "завис" с книгой в огромной библиотеке? Вот я себя ощущаю здесь в полном соответствии с названием картины - настоящим книжным червем. Ну, или книжным Нагом.
Нестор не помнил ни упомянутого художника, ни названной картины. Он, собственно, и не расслышал, что ему сказал Наставник. Он даже не заметил, что остался в библиотеке один. Он замер возле полок с книгами по истории.
57
Здесь были хорошо знакомые Нестору труды и книги, принадлежащие авторам, фамилии которых ни о чем ему не говорили. Книги были расположены в хронологическом порядке - от верхних полок к нижним.
Вот труды по истории Древнего мира, тома историков античности, ориенталистов, африканистов. Вот книги Бернардино Саагунского по истории доколумбовой Америки. Целых две полки медиевистов. Конечно же, Карамзин. Вот и Шпенглер. Но для завтрашних занятий Нестору нужны были другие авторы: Фёдор Мартенс, Эдит Саундерс, Владимир Дегоев, Антонен Дебидур, Андрей Николаевич Сахаров, Альберт Манфред.
Найдя нужные работы на полках, Нестор собрал их стопкой на рабочем столе. Конечно же, он не успеет их прочитать в полном объеме до завтрашнего утра - да это и не нужно: все эти книги уже читаны по нескольку раз. Жаль, что собственные экземпляры остались у Нины - там есть пометки, закладки. Там же, дома, остались тетради и блокноты с поурочными планами и подготовками. Но ничего, все поправимо, все можно начать сначала. Иллюстративный материал, к счастью, находился в учительской.
Работа была привычной, любимой, увлекательной, а потому спорилась, ладилась, кипела, несмотря на уже выпитое и пережитое, несмотря на усталость и некую инертность мысли. Нестор включил компьютер и с радостью убедился, что есть выход в интернет. Мало того, под столом он обнаружил принтер, в который, немного повозившись, пристроил часть белых листов со стола. Открыл блокнот, обозначил период: первая четверть девятнадцатого века. Накидал проблематику, составил список основных вопросов к рассмотрению на уроках. Не обращаясь пока к собранным книгам, оживил собственную память. Все, что помнил, что считал нужным и важным, выписал на отдельный лист: события, даты, персоналии, страны. Рука замерла над схемой - чего-то не хватало для полного счастья.
Помогла добрая фея по имени Фея. Легкие шаги на лестнице, и вот в дверном проеме появилась черноволосая красавица в светлых джинсах и все в том же свитере с шишкой и двумя мишками. В руках Фея держала разнос. Как-то особенно серьезно, по всей очевидности, ощущая возложенную на нее секретарскую ответственность, девушка молча расставила на краю стола: коньячку, в которой тягуче переливалось полторы сотни граммов коньяку; блюдечко с кубиками сыра на зубочистках; блюдечко с дольками лимона на зубочистках; пустой стакан; пакет апельсинового сока. Разместив все эти предметы таким образом, чтобы они не мешали сидящему за столом Нестору, но были под рукой, Фея секунду оценивала плоды собственного труда, осталась довольна, кивнула сама себе и скрылась, даже не глянув на Нестора. И уже с лестничного пролета донеслось веселое:
- Если что нужно - просто крикни! Мы внизу!
Нестор пожал плечами: что еще может быть нужно отечественному педагогу? Счастливо потянувшись, он сделал глоток из бокала, хотя пять минут назад уже и не хотел вовсе. Закусил кислой долькой лимона. И быстро стал набрасывать по схеме связующие линии, надписывать над ними наводящие вопросы, делать сноски для дальнейшего оформления домашних заданий и тем для самостоятельной работы учеников. Зашелестели страницы книг, развернулись окна справочных ресурсов, застучали по клавишам пальцы. Лист за листом разрастался план проведения урока, со всеми необходимыми элементами: проверкой изученного, актуализацией опорных знаний, изложением новой темы, закреплением и объяснением того, что будет необходимо сделать вне класса. Нестор уверенно разбрасывал по минутам работу с конспектами, эвристические диалоги, командное соревнование динамических групп. Выписывал на полях уже распечатанных листов фамилии ребят, на деятельность которых нужно обратить особое внимание: чтобы не мешали, чтобы не уснули, чтобы не забыли записать все необходимое в конспекты и в дневники. Помечал особенности того или иного класса на параллели, корректировал в зависимости от этих особенностей сложность вопросов, объем и темп изложения учебного материала, расставлял нужные акценты.
Как любой художник, упоенный своей работой, - а ведь педагогика - это не столько наука, сколько искусство, - Нестор не замечал ничего вокруг. Вернее, не обращал никакого внимания на то, что происходило вне единственно важного на данный момент - вне его любимого, такого увлекательного и нужного дела. Нестор готовился к урокам в параллели девятых классов, которые предстояло ему провести в соответствии с расписанием в понедельник.
Он не замечал, как два или три раза кто-то из девушек появлялся в библиотеке, как они что-то приносили, уносили, подливали, вытирали, поправляли. Девушки молчали, чтобы не отвлекать работающего профессионала. Нестор молчал, не в силах оторвать взгляд, мысль, внимание от работы. Семен и Кир вообще не проявляли никаких признаков своего присутствия - Нестор даже не слышал их голосов на кухне.
Он не знал, сколько прошло часов, прожитых в турбулентном вихре созидания. На столе лежал теперь исписанный почти до половины блокнот, развернутые на разных страницах труды историков и закрытые книги, заложенные обрывками белых листов, - уже не стопкой, вне всякого порядка. Но самое главное - прямо перед Нестором счастливо расположился десяток только что распечатанных листов, содержащих результат всей многочасовой работы. Десяток листов поурочного плана. Автор теперь был спокоен: завтрашние занятия пройдут достойно.
Нестор снова потянулся, как и перед работой, - счастливо, но теперь еще слегка устало. Вернулся окружающий мир - интерьер, звуки, терпкий вкус напитка. Люди. Где, кстати, люди? Не обиделись, что покинул их на такой невежливо продолжительный срок?
Нестор встал из-за стола и, сжимая в качестве оправдания - вот, дескать, глядите, что сделал, - распечатку планов, пошел к лестнице. Он слегка покачивался от выпитого, но стоило ли обращать на это внимание, когда проделан такой труд и вот он - в правой руке - замечательный результат этого труда? Радостно улыбаясь, Нестор спустился в гостиную.
Здесь, в гостиной тихо-тихо, почти неслышно, работал телевизор. На диване полулежали Соня и Фея, обе на одном - на угловом. Девушки смотрели какой-то фильм. С появлением Нестора от просмотра они даже не оторвались.
- Где Кир? - Нестор заглянул на кухню и убедился, что она пуста. - Где Семен Немирович?
- Давно уже уехали, - ответила Соня, не повернув головы. - Фея им такси вызвала два часа назад. Можешь в душ идти. Нам еще полчаса нужно - фильм досмотреть.
58
Второй раз за сегодняшний день Нестор стоял под острыми, пронзающими струями горячего душа. Стоял, стараясь собраться с мыслями и понять, что, в конце концов, происходит. В его голове, как в доме Облонских, - смешалось все. Правда, в доме на Кисельной, 8 не было ни кухарок, ни гувернанток, ни экономок. Зато можно было найти другие аналогии со знаменитым романом: был муж, который уже второй день не появлялся дома; была жена, которая так же объявила мужу, что не может с ним жить в одних стенах. Даже англичанка - и та была, если принять во внимание географию рождения Феи, хоть Фея и не думала писать "записку приятельнице, прося приискать ей новое место".
Слайдоскоп памяти предлагал некий набор слайдов вне всякой последовательности. Их нужно было расставить в правильном порядке, как в детской логической игре. Нестор втирал в мокрые волосы пену шампуня, совершая очередное круговое движение пальцами с каждой новой картинкой. Картинки-события воскресного дня выстроились в маленький сериал пяти из серий:
1. Промозглый гараж - желтый конверт - пустынная дорога - злые собаки - горячий душ - мгновенный сон.
2. Зеленый проводник - мышиный лаз - апокалиптическая галерея - обнаженная Зоенька - холодная земля - Белый Ясень.
3. Гнезда-Взвеси - черные вихри - липкие нити - крайнее напряжение - осознание смерти - змейка-спасительница.
4. Пробуждение на диване - ожидаемые и неожиданные гости - беседы за столом - "тайная" комната.
5. Книги - работа - книги - работа - неожиданные соседи на ночь - горячий душ.
Между этими слайдами были, наверняка, и другие события, но память все промежутки стерла по причине их второстепенного значения. Все оставшиеся изображения были запечатлены четко и ярко, что никак не способствовало их пониманию, а наоборот, превращало нынешнее воскресенье в неразрешимый ребус. Основными вопросами оставались: "Была ли эта чертовщина с Зоенькой, Белым Ясенем и черными жуками-вихрями бредовой явью или сном-наваждением?" и "На кой хвост Соня и Фея остались ночевать с ним в одном доме?".
Ответ на первый вопрос Нестор обязательно получит завтра, в Центральном управлении Раджаса, в кабинете Наставника. Ответ на второй вопрос он получит немедленно, вот только смоет пену, оботрется насухо и почистит зубы.
Домашней одежды - какого-нибудь спортивного костюма, халата или пижамы - Нестор и здесь не нашел, и с собой не привез. Оставалось в качестве прикрытия, как и утром, использовать большое махровое полотенце. В таком виде предстать перед девушками Нестор не решился. "Просто красавец! Афродит Анадиомен. Nestorus Marinus", - подумал он, глядя на себя в большое запотевшее зеркало.
Выйдя из душа, Нестор по возможности незаметно прокрался к лестнице и, стараясь не скрипнуть ни единой ступенькой, поднялся наверх. Нет, он, без всяких сомнений, оставался мужчиной со всеми вытекающими. Две красивые женщины в доме - серьезная мотивация в любом случае, даже с учетом уже состоявшегося (или приснившегося?) сегодня, пусть и сумбурного, общения с Зоенькой. Нестор, пока принимал душ, нарисовал себе несколько достаточно необычных постельных - и не только постельных - сцен с участием и темненькой, и светленькой, как со своим активным выходом на сцену, так и с ленивым пребыванием в качестве наблюдателя. Воображение у него работало по-стахановски: десять трудонорм за раз. И даже тело откликалось естественным образом - он был молод, здоров и любил женщин.
Но весь сегодняшний день был насыщен странными событиями, и Нестор очень - больше любых других возможных сейчас вещей - хотел бы этот день завершить. Завершить нормальным сном, без всяких неожиданностей. А к неожиданностям он, в первую очередь, причислял зеленых голых змей и двумастных подруг в медвежьих свитерах. Нестор решил обойтись сегодня без прописанных Семеном Немировичем физиотерапевтических процедур.
Оказавшись в "мужской" спальне, он поставил обе подушки на большой двуспальной кровати вертикально, залез под одеяло и, удобно устроившись в постели, почти сидя, принялся за чтение. Такова была его привычка, пришедшая из глубокого детства, - он не мог уснуть, пока не прочтет хотя бы десяток страниц. Именно такой десяток страниц он и держал сейчас в руках - прихваченную по дороге распечатку поурочного плана.
Какое блаженство после жесткого гаражного матраца, после узкого, не предназначенного для комфортного сна дивана в гостиной оказаться на ровной, теплой, упругой, широкой поверхности настоящей кровати! Да еще под мягким и теплым одеялом, а не под жесткой верблюжьей попоной в продуваемом из всех щелей гараже.
Нестор старался внимательно вчитываться в план урока, он уже добрался до двадцатой минуты. Но за окном стояла ночь, неимоверно большая пряноликая Луна нашла просвет в полупрозрачных шторах и нашептывала колыбельную, подчиненную ритму бьющегося сердца. Спать не хотелось, а хотелось от всей души поддаться этому ритму и, заняв почетное место в мистическом театре леди Ночи, приготовится к просмотру увлекательной постановки, где актеры - мэтры сновиденческой сцены - разыграют моралите, сотканные из картин прожитого и намеков грядущего.
Пришла ночь, а у нее свои законы и свои требования. Не подчиниться им - значит разрушить гармонию естественного хода вещей. Нестор сомкнул глаза и оставил на время мир бодрствующих.
Через несколько минут в комнату тихонько заглянула Соня, собрала выпавшие из рук Нестора листы в одну стопку, просмотрела их, морща носик, положила на прикроватную тумбочку, там же оставила телефон Нестора и включила его в сеть для подзарядки, выключила свет и удалилась в соседнюю спальню, где девушки еще немного - очень тихо - поговорили в темноте. Вскоре дом под восьмым номером на улице Кисельной спал.
59
Телефон выдал бравурную мелодию - сработал будильник. Когда же Нестор успел его активировать? Он вообще не помнил, чтобы брал с собой телефон на второй этаж. Да еще и подключал к зарядному устройству.
Пробуждение было небыстрым и несколько сюрреалистичным, как всегда на новом месте, - нужно должным образом настроить сонное сознание, чтобы определить заданные координаты: где ты, как сюда попал, что было вчера, что нужно делать сегодня.
Нестор вспомнил все, но не был уверен, что все воспоминания - реальность. Посмотрел на часы в телефоне - полседьмого утра. Ох, как рано! Но нужно вставать, чтобы успеть в школу к первому уроку. Можно, конечно же, не завтракать, но привести себя в порядок необходимо, еще нужно разогреть мотоцикл и - главное - разобраться с вещами, выбрав самые не помятые, аккуратно сложить их в заплечную сумку, чтобы в гараже сменить защитную амуницию на рабочий наряд.
Кроме времени телефон предложил и другую полезную информацию: восемь пропущенных звонков, но ни одного полученного сообщения. Шесть звонков от Нины, два звонка от отца. Отец сам, наверняка, перезвонит, а вот жену нужно будет набрать чуть попозже, чтобы не разбудить. Очень не хотелось говорить с Ниной в учительской, поэтому Нестор решил использовать для этого общения большую перемену, чтобы иметь возможность удалиться за территорию школы, как можно дальше от чужих ушей.
Вся одежда осталась вчера на первом этаже, поэтому ничего другого нельзя было придумать, как вновь во что-нибудь завернуться. Небрежно брошенное перед сном у кровати полотенце не успело просохнуть и было холодным, влажным, противным. Оборачиваться в него не хотелось, поэтому Нестор по самую шею укутался в спальное одеяло. Вид, безусловно, смешной, но в такую рань Соня и Фея (если они сами не были приятным сновидением) без всяких сомнений нежатся в постели. Нестор представил, как разбудит их утренним ревом "Змея" и внутренне содрогнулся от стыда.