– Разумеется, сами они на берег почему-то не вылезают. Да не волнуйся ты, я закаленная, с шестьдесят восьмого года и аж по девяносто пятый регулярно в проруби купалась! К тому же у меня есть робкая надежда, что некий прекрасный юноша не даст окончательно замерзнуть бедной старушке, когда она, вся дрожа, выйдет из пены морской.
Пока она это говорила, процесс раздевания был закончен – естественно, полностью. Катя схватила нож, авоську и бегом кинулась к бухте. Прыгнула, без брызг вошла в воду, а я начал стаскивать в кучу обрезки лесопильной деятельности.
Когда Катя вылезла и, стуча зубами, прибежала к палатке, костер уже вовсю горел. Она попыталась устроиться поближе к огню, но я без разговоров сгреб свое бледно-синее сокровище в охапку, внес в палатку, сгрузил на спальный мешок и, взяв махровое полотенце, начал изо всех сил ее растирать.
– Ох, – стонала Катя, не пытаясь, впрочем, мне как-то препятствовать, – извращенец! Я-то, глупая, надеялась, что ты будешь греть меня несколько иным способом.
– Иным тоже буду, но сначала надо этим, так что терпи.
Впрочем, первым не вытерпел я. Эта чертовка ухитрялась под моим полотенцем принимать столь соблазнительные позы, что я не выдержал и, не доведя процесс растирания до конца, отшвырнул полотенце, скинул рубашку, выпрыгнул из джинсов и начал согревать ее именно так, как она и хотела. Причем, что удивительно, эффект оказался даже лучше, чем от полотенца.
Потом я оделся, Катя накинула на плечи армейскую плащ-палатку, и мы вылезли к костру.
– Не замерзнешь? – на всякий случай поинтересовался я.
– Согреешь! – безапелляционно заявила дама. – Зачем зря стараться, надевать что-то, если его все равно с минуты на минуту придется снимать?
И, вывалив десятка два мидий на стальной противень, поставила его на угли. Скоро от ракушек пошел пар, и их створки начали раскрываться. Немного подождав, пока они подрумянятся, Катя сняла поднос с углей, стряхнула с него мидий в большую миску и сообщила:
– Кушать подано, мой принц.
Действительно, приготовленные таким образом мидии оказались куда вкуснее, чем вареные. Они были быстро съедены, я подбросил в догорающий костер несколько поленьев, чтобы было на чем готовить следующую порцию, и мы полезли в палатку "греться".
В общем, торжественный ужин удался – и мидий, и дров, и сил хватило как раз на три сеанса.
Потом начались трудовые будни. Я прикинул, что в наших условиях проще всего будет построить каркасно-щитовой дом. Для изготовления сруба, например, пилить потребуется меньше, но зато придется не только таскать, но и поднимать наверх весьма тяжелые бревна, тем более что толком высушить их у нас не будет времени. Доски же могут неплохо высохнуть за два месяца. Брусьям, пожалуй, этого будет мало, но ведь дерево при сушке съеживается только в ширину, а длина остается практически неизменной. Правда, оставался еще один вопрос. Ведь каркасный дом довольно легкий, и, если его просто поставить на фундамент, то первый же приличный ураган сдует наше жилище к чертям. Не хотелось бы уподобляться девочке Элли из сказки Волкова, тем более что никакой волшебной страны поблизости нет. Поэтому я в четыре захода перенес на остров четыре стальных трубы, к которым с одной стороны приварил нечто вроде винтовых лопастей. Как приварил? Но ведь генератор, что давно работает на острове, инверторный. А это значит, что к нему можно спокойно подключать инверторный же сварочный аппарат, который у меня имелся еще до эпопеи с походами в прошлое. В общем, фундамент нашего дома будет комбинированным – по углам четыре винтовые сваи, они же основа каркаса, а по периметру – канава, наполненная камнями и залитая бетоном.
Должен сказать, что лесопильная работа – она не только тяжелая, но и нудная. Если бы не Катя, мне надоело бы корячиться через неделю. Однако моя женщина оказалась неутомимой не только в постели, но и в таскании бревен. Глядя на нее, я тоже работал с энтузиазмом, тем более что она в процессе нашего лесоповала ухитрялась выглядеть донельзя сексуально. А когда я спросил ее, следует ли так напрягаться, то в ответ услышал:
– Да ну, ерунда. Не держи меня за тургеневскую барышню, я у тебя сильная. К тому же преобразования организма еще не закончились, так что мне нужно не только усиленное питание, но хорошая мышечная нагрузка.
– А с чего ты решила, что они еще продолжаются? По-моему, хорошеть дальше тебе просто некуда.
– Вадик, нельзя быть таким пессимистом. Откуда взял, что некуда? Очень даже есть куда! Вот ты, например, и то продолжаешь хорошеть. Появившись на острове первый раз, я увидела какую-то бледную немочь, а сейчас только глянь на себя! Фигура как у Чака Норриса в его лучшие годы. Но вообще-то я имела в виду несколько иное. Ведь когда-то, настолько давно, что уже еле помню те древние времена, я была девушкой. И до сих пор ею не стала, если ты обратил внимание. А это ведь тоже, если подойти к вопросу формально, было повреждение организма.
– Да как же оно может восстановиться, если мы чуть ли не каждый день изо всех сил ему мешаем? – удивился я.
– Как только начнутся первые признаки, я почувствую. И тогда какое-то время нам придется ограничиваться… хм… платоническими ласками. Зато потом я наконец-то смогу отдать свою невинность любимому, а не какому-то старому козлу, как в первый раз!
– А если ничего восстанавливаться не будет?
– Значит, не придется делать перерыв, что тоже очень неплохо. Ну как, взяли?
И Катя нагнулась к очередному бревну. Причем из всех возможных углов подхода к объекту она выбрала тот, при котором мне открывался наиболее интересный вид в вырезе ее футболки.
К началу апреля все пиломатериалы для будущего дома были заготовлены, причем первые доски сушились уже почти три месяца. Сначала мы вырыли неглубокую квадратную канаву, ввинтили по ее углам четыре сваи, а потом долго таскали камни из бухты. Я доставил из Москвы небольшую бетономешалку. Она весила всего семьдесят пять кило, так что в комплекте с ней прошел еще и мешок цемента в дополнение к двенадцати уже имеющимся. И мы начали заливать фундамент. Не дожидаясь, пока он окончательно схватится, положили нижнюю обвязку из брусьев двести на двести, потом верхнюю. Можно было приступать к сборке каркаса, но Катя вдруг трагическим голосом сообщила:
– Милый, случилось то страшное, о чем я недавно предупреждала. Теперь несколько дней меня можно будет трогать только руками. Наверное, еще и губами тоже, языком и прочими частями тела, кроме самой важной. Как же мы теперь жить-то будем?
– Вечером посмотрим, – легкомысленно отмахнулся я. – Переживем, ведь не в первый раз.
И мы начали крепить очередную балку.
Дом был задуман небольшим – пять на пять метров без мансарды, а только с низким чердаком. И простейшей планировки – одна большая комната и маленькая кухонька, для которой уже был приобретен двухконфорочный примус. От разделения внутреннего пространства на две комнаты мы единогласно отказались еще на стадии проектирования. А заодно, чтобы потом не мучиться раздумьями, от двух кроватей и даже двух одеял на одной кровати. Я заикнулся было о посудомоечной и стиральной машинах, потому как Катя не давала мне ни стирать, ни мыть посуду. Но любимая решительно заявила, что она прекрасно справится и так, а и деньгам, и, главное, доступному для переноса весу можно найти гораздо лучшее применение. Например, зимние штормы уже кончились, и пора подумать о чем-нибудь плавающем лучше надувного матраса.
Но этому еще не пришел черед, мы продолжали собирать каркас. И вот, когда одним прекрасным вечером он был закончен, Катя, вытерев пот со лба и ухитрившись сделать это так, что от такого простого вроде бы движения расстегнулись сразу три пуговицы на рубашке, поведала мне, старательно изображая смущение:
– Вадик, наш вынужденный целибат кончился. Сразу после ужина ты можешь дать волю своим… э-э-э… высоким устремлениям. Только умоляю, будь со мною нежен, мне страшно. Я же точно помню, что в первый раз обязательно должно быть очень страшно!
Тут Катя слегка вышла из роли и послала мне призывный взгляд.
Еще пять минут назад я чувствовал зверский голод, но сейчас решил, что ужин может и подождать. В конце концов, для него и завтра будет не поздно. Однако вовремя сообразил, что Катя, наверное, хочет есть не меньше меня, так что придется немного попридержать рвущиеся наружу инстинкты. Поэтому я только сказал:
– Любимая, а у меня для тебя тоже есть сюрприз. Время восстановления кольца начало уменьшаться. Теперь ему хватает четырех часов здесь и полутора суток там, причем процесс продолжается. Думаю, скоро ты сможешь хоть и на короткое время, но все же снова посещать тот мир. Ведь умершая крыса забеспокоилась не сразу, а только через полчаса. А возвращение молодости у тебя действительно заняло в сорок раз больше времени, чем у нее. Значит, есть надежда, что и все остальное пойдет так же. То есть у тебя будет порядка суток в Москве до того, как процесс омоложения пойдет вспять. Еще немного, и время восстановления станет таким, а потом, надеюсь, еще меньше. Вот только проверить на крысах мы этого не сможем. Будешь рисковать?
– Обязательно! – просияла Катя, шагнула ко мне, обняла и нежно прошептала в ухо: – Милый, а ты не очень обидишься, если ужин будет чуть попозже? Мне просто необходимо немедленно показать, как я тебе благодарна за все, что ты для меня делаешь.
Глава 7
Население растет, но пока за счет иммигрантов
Параллельно со всем вышеперечисленным я продолжал исследования свойств кольца. Так, недавно выяснилось, что поворачивать для перехода его необязательно – достаточно просто представить себе те ощущения, которые возникали при повороте. Кроме того, оказалось, что место старта в будущем может быть где угодно. Во всяком случае, один раз я отправился на остров из гостиницы в Дубне, куда меня загнали в командировку. А вот из прошлого можно было отправляться только с поляны, куда кольцо выкинуло меня в первый раз. И соответственно возвращаться только туда.
Вскоре я купил разборный надувной катамаран "Валдай-6" и приволок его на остров.
– Это на таком Кулик с товарищами пересек Индийский океан, а недавно и вовсе отправился вокруг света? – поинтересовалась Катя, разбирая свертки.
– Нет, у него он был несколько больше. Но конструкция практически та же самая, ее только нужно слегка доработать.
"Валдай" имел довольно слабый каркас, ведь в его инструкции было ясно написано, что он предназначен для путешествий по рекам не более какой-то там категории сложности и по спокойным озерам недалеко от берега. Однако его двухкамерные поплавки были рассчитаны на гораздо большее, и я сел проектировать усиление каркаса. Собственно, оно должно было свестись к изготовлению еще одного, только заметно прочнее и не из дюраля, а из дуба. После чего следовало независимо прикрепить второй каркас к поплавкам, а потом для гарантии связать их вместе. И, разумеется, снабдить плавсредство мачтой, рулями, швертами, транцем для установки подвесного мотора и хоть каким-нибудь подобием каюты. Хотя бы навесом от дождя и солнца на корме.
Однако для хоть сколько-нибудь далекого плавания следовало получше вооружиться. Так как лицензия у меня уже появилась, то я отправился по охотничьим магазинам. Сначала была мысль купить "Сайгу" из-за ее сходства с "калашниковым", но потом она отступила. Хоть я не спец-оружейник, но инженерная интуиция однозначно говорила мне, что оружие, разработанное под один патрон, вряд ли будет столь же хорошо работать с принципиально другим. Нет уж, лучше покупать то, что было изначально задумано под цилиндрическую гильзу с рантом, подумал я и приобрел помповый "Винчестер-1300". И кроме того, занялся патронами для нагана.
Первым делом я их от души прокипятил, чтобы не начали взрываться в руках, а потом долго пытался придумать, как бы вытащить пули, не попортив гильз. Когда в результате экспериментов уже третья гильза ушла в отходы, я догадался глянуть в Гугле и обнаружил, что те самые гильзы продаются в интернет-магазине, торгующем всяким снаряжением для страйкболистов и реконструкторов. Правда, стоили они там по пятьдесят рублей штука, но, в конце концов, это были не такие уж большие деньги.
Так что теперь мы с Катей были не так уж плохо вооружены – наган, пневматическая винтовка и два ружья двенадцатого калибра. Да плюс еще ТТ, для которого я тоже купил три десятка гильз, но пока не снаряжал их.
Несколько дубов нашлись метрах в трехстах от нашего лагеря. Мы выбрали один не очень большой, спилили его, лишили веток и при помощи бензопилы распустили на брусья, которые потом два дня перетаскивали к домику, рядом с которым решили устроить верфь. Сушить дерево необходимости не было – в воде оно все равно намокнет. Так что я приступил к изготовлению усиленного каркаса для нашего корабля, а Катя занялась огородом. Ведь уже начался май, и пора было сажать хоть что-нибудь, дабы потом не покупать нитратные кабачки в московских магазинах.
За две недели я полностью собрал каркас со всеми навесами, а Катя при минимальной помощи с моей стороны не только вскопала и засадила четыре сотки, но и сшила треугольный парус – для начала мы решили обойтись одним гротом. Наконец я доставил на остров мотор – четырехтактную пятисильную "Хонду". Да, этот движок был дороговат и тяжеловат по сравнению с многими аналогами, но зато мало жрал. И вроде как должен быть весьма надежным.
Наш остров, если смотреть на него сверху, был похож на запятую. Гора-точка посередине, а сбоку хвостик, своим изгибом образующий бухту. Так вот, нормально выбраться на берег можно было только в ней – во всех остальных местах берега обрывались в море почти отвесно. Бухта имела размер примерно сто пятьдесят на двести метров, а вход в нее был тридцатиметровой ширины и смотрел на восток. Вот, значит, в конце мая наш корабль и был торжественно спущен на воду. Почти весь день мы развлекались, плавая вдоль и поперек бухты, пока я не почувствовал, что могу хоть как-то управлять катамараном. Разумеется, все происходило на моторной тяге, возиться с парусом было еще рано. Для этого требовалось подождать восточного ветра, чтобы отойти от острова на моторе, а возвращаться под парусом и как раз в бухту.
Вечером был торжественный ужин с шампанским, посвященный рождению нашего морского флота. Вообще-то по традиции требовалось разбить бутылку о борт корабля, но нам обоим было жалко. Во-первых, шампанское – не так уж часто его приходилось пробовать на острове. Если быть точным, то до этого раза вообще никогда. А во-вторых, жалко было катамаран. При желании той бутылкой его можно было расколотить в щепки, и вряд ли с ней что-нибудь стало бы.
Катя подняла было кружку, чтобы сказать первый тост, но вдруг поставила ее на землю.
– Мы с тобой недоумки, – объяснила она. – Ну, может, ты и не совсем, но я – вне всякого сомнения. Как он будет называться? Про имя-то мы забыли. Думай быстрее, пока из шампанского весь газ не вышел.
– "Екатерина"! – выпалил я.
– Не годится, он у нас мужского рода. Свое имя тоже не предлагай, а то вдруг я в порыве страсти крикну "Вадик, глубже!", а ты подумаешь, что это относится к катамарану.
– Тогда "Катран".
– Черноморская акула-собака? А что, вроде ничего. Итак, нарекаем корабль "Катраном"! Пусть он долго плавает по всем окрестным морям и никогда не тонет. Пьем до дна и сразу наливаем по новой!
К началу июня, когда на огороде вовсю поперли ростки, я научился более или менее обращаться с парусом. Во всяком случае, теперь под ним мне была доступна примерно половина направлений – или совсем немного больше. Мы уже начали задумываться, не дополнить ли парусное вооружение стакселем, но тут нашлись более важные дела.
Время восстановления работоспособности кольца уменьшилось до шестнадцати часов в будущем, но на этом застыло. В последние три раза никакой разницы вообще не чувствовалось, и я сообщил об этом Кате.
– Не передумал брать меня с собой? – спросила любимая. – Я – нет, говорю сразу. Тогда, наверное, завтра отправимся?
– А что ты собираешься там делать, если не секрет?
– В первый раз – ничего. Зайду к себе, посижу в Интернете, возьму кое-какие мелочи. Надо же убедиться, насколько такой заход безопасен.
– В случае чего я смогу переместить тебя на остров и через восемь часов.
– Как Максим, когда поспешил и кольцо у него перестало работать?
– Да. Честно тебе говорю, что мне остаться на всю жизнь здесь, но с тобой, будет гораздо лучше, чем там, но без тебя.
– Ладно, будем надеяться, что таких подвигов не потребуется.
Перед совместным походом в будущее я здорово волновался. А вдруг Катя сразу умрет? Однако когда мы сели по центру поляны, она была спокойна хотя бы внешне.
Миг – и мы в моей квартире. Катя неуверенно встала и огляделась.
– Каким все кажется маленьким! Вставай, пошли ко мне. И, пожалуйста, не отходи от меня далеко, а то мне как-то непривычно оставаться одной в таком огромном мире. Это ведь не наш остров, на котором мы уже знаем чуть ли не каждое дерево.
– Никуда я не уйду, здесь сегодня суббота.
В момент переноса в Москве было шесть часов утра. До часа дня Катя чувствовала себя нормально. А вот потом, хоть она поначалу и все отрицала, с ней явно начало твориться что-то не то. К четырем часам моя женщина призналась, что ей действительно нехорошо. Впрочем, это было прекрасно видно и без всяких признаний. Ее лицо посерело, на коже выступили капельки пота.
Я потрогал кольцо – чуть теплое. В принципе, наверное, оно нас перенесет. Как в свое время вернуло деда в его родное время, но потом отказалось работать.
После шести вечера ее сердце начало биться с какими-то перебоями.
– Не обращай внимания, это обычная аритмия, – слабо улыбнулась Катя. – После семидесяти она у меня была, считай, постоянно. И не убирай руки – мне в самом деле легче, когда ты меня обнимаешь.
Меня, прямо скажем, немного трясло. Может, уже пора рвать назад, наплевав, что придется навсегда там и остаться? Ведь Катя, по ней ясно видно, решила держаться до последнего. Наверное, думает – я буду хоть и подсознательно, но все же обвинять ее в том, что дорога в будущее закрыта. Да когда же это проклятое кольцо потеплеет еще хоть чуть-чуть?!
Поначалу мне показалось, что это галлюцинация, вызванная исступленным желанием как можно быстрее вернуть любимую в безопасное место. Но нет, кольцо потеплело как-то уж очень явственно. Сейчас оно казалось даже чуть горячее, чем было во все прошлые разы перед переносами.
– Милая, все готово! – Я схватил ее за руки. И тут же непроизвольно дал команду на перенос.
Мы упали на траву – Катя снизу, я на нее. Ведь она сидела на стуле, а я стоял, наклонившись к ней. Так как в спешке никаких специальных мер принято не было, то вся ее одежда осталась в двадцать первом веке.
– Ну вот, – расстроенно протянула моя женщина, – такие хорошие были сережки! Специально ведь нацепила – думала, что тебе понравится.
– Да хрен с ними, они же никуда не делись! Как ты себя чувствуешь?
Я схватил ее за запястье и нашел пульс. Сердце билось ровно.