- Да, позвольте угодить вам, господин!
- А ведь без одежды ты недурна собой, - с удивлением продолжал прозревать Аброгастес.
- Спасибо, господин.
- Интересно, сколько бы за тебя дали на торгах? - размышлял Аброгастес.
- Прошу вас, не говорите обо мне так, - зарыдала Гута.
- Возможно, твоей красоты хватит, чтобы купить твою жизнь, - решил Аброгастес.
- Да, да!
- Или хватит только на время.
- Вы так великодушны, господин! - с радостью закричала она.
- Да, выкупить ненадолго твою жизнь, - продолжал он, - но не свободу.
- Господин! - вскрикнула она. - Нет, не надо!
- Если хочешь, ты можешь объявить себя рабыней, - предложил Аброгастес.
- Но тогда я стану всего лишь тварью, как свинья или собака!
- Нет, еще ниже, - возразил Аброгастес.
- О, не надо, господин!
Аброгастес подал знак, и воин за спиной Гуты схватил ее за волосы и оттянул голову назад. Холодное лезвие ножа приблизилось к ее горлу.
- Нет! Нет! - завопила Гута, отчаянно вырываясь.
По знаку Аброгастеса воин отпустил ее и отошел.
- Я объявляю себя рабыней, - отчетлив произнесла Гута. - Я - рабыня.
Ропот удовлетворения прокатился по толпе ибо мужчины уже утратили всякое уважение бывшей жрице тимбри и относились к ней, как к любой рабыне.
- Теперь на тебя может претендовать любой, - сказал Аброгастес. - Я беру тебя.
- Да, господин.
- Чья ты рабыня?
- Ваша, господин.
- Пусть твое имя будет "Гута". Принесите ошейник для этой рабыни, - приказал Аброгастес, - и потяжелее.
Принесли ошейник и надели на рабыню. Он был тяжелым, из железной полосы в полдюйма толщиной и два с половиной дюйма высотой. Ошейник крепко охватывал шею и запирался на замок сзади.
Гута поморщилась.
- Ползи к моему сыну, Ортогу, - сказал Аброгастес, - и целуй ему ноги.
Гута повиновалась, со страхом поглядывая на Ортога, но тот будто не замечал ее.
- Как тебе нравится моя новая рабыня? - спросил Аброгастес.
Ортог пренебрежительно взглянул на Гуту и отвернулся.
- На торгах можно найти и получше, - сказал он.
- Сюда, - щелкнул пальцами Аброгастес, - ложись здесь, рядом с моим троном, на помост.
Гута подползла на коленях и сжалась справа от Аброгастеса.
- Посмотри на меня, - приказал он. - Когда у женщин есть власть, они опозорены.
- Да, господин.
- Значит, у них не должно быть власти.
- Да, господин.
- А у тебя сейчас есть власть?
- Нет, господин.
- Ты совершенно бесправна?
- Да, - тихо сказала Гута и поправилась: - Да, господин.
Аброгастес вновь обратился к оруженосцу, стоящему сбоку.
Никем не замечаемая, обнаженная Гута в ошейнике, лежащая справа от трона Аброгастеса, обменялась взглядами с Геруной, которая в своих королевских одеждах сидела на стуле, выпрямив спину. В глазах Геруны промелькнула странная смесь чувств - ненависти, презрения, жалости и многих других, среди которых мощно нарастало одно, которое Геруне не удавалось подавить - неприязнь. Но Гута быстро отвела глаза, вероятно, не заметив этой неприязни и боясь встретиться взглядом со свободной женщиной. За такое рабынь наказывали. Гута сама была подавленной, пристыженной и испуганной. Но она осознавала, что сейчас в ней вырастает долго и безуспешно подавляемая радость - невероятная радость и облегчение, которое, как это ни парадоксально, можно испытать лишь при полном освобождении. Ей казалось, что каждая клетка ее тела возвращается к жизни. Если бы она не была так напугана, она бы заплакала от бессилия. Но Гута слишком хорошо ощущала тяжесть ошейника на своей шее. Его надели, и теперь она не могла бы снять ошейник, подобно любой другой рабыне. Она шевельнулась, но тут же застыла, испугавшись, что кто-нибудь заметит ее движение. Ей было необязательно надевать такой громоздкий, неудобный ошейник - вполне хватило бы легкого. Но Гута знала, что такие вопросы решать не ей.
Она приподняла голову и тут же смутилась, задрожав под чьим-то взглядом. Как он осмелился смотреть на нее! Неужели он считает ее рабыней! Ну конечно, ведь она и есть рабыня. Гута поняла, что теперь она станет бояться мужчин. Она знала, что принадлежит им и должна служить.
Внезапно она вспомнила, что ее, как рабыню, должны заклеймить. Вряд ли Аброгастес будет ставить клеймо своей рукой - это было бы слишком большой честью. Нет, скорее всего это сделает кто-нибудь из слуг Аброгастеса, умеющий обращаться с женщинами и железом - он заклеймит ее, как множество других рабынь. Она надеялась, что клеймо будет не слишком уродливым, и тем не менее это клеймо уже не смыть, его значение известно на множестве планет.-
Подняв голову, она заметила, что еще один мужчина наблюдает за ней, лежащей, как собака, у ног хозяина. На нее еще никогда так не смотрели!
Гута знала, что должна служить мужчинам безотказно, во всей полноте своей так тщательно скрываемой женственности - впредь ей запрещено быть холодной и равнодушной. Она должна научиться покорности и чувственности. Незачем добиваться, чтобы ее этому научила плеть. Еще один мужчина взглянул на нее. На ней еще нет клейма! Гута надеялась, что клеймо не слишком обезобразит ее, и уверяла себя в этом. Но ее заклеймят так, что ее положение станет понятно жителям тысяч галактик. Борясь с этими смешанными и возбуждающими чувствами, она лежала у ног хозяина.
К Аброгастесу подошел воин и что-то зашептал ему на ухо. Аброгастес нетерпеливо кивнул, и это не ускользнуло от внимания Юлиана. Затем Аброгастес обратился к оруженосцу:
- Так ты будешь служить мне?
- Нет, господин.
- На плаху, - отрезал Аброгастес.
- Ты отказываешь мне даже в достойной смерти, - заметил оруженосец.
- Да, - кивнул Аброгастес. Отшвырнув воинов, которые держали его, оруженосец сам встал на колени и положил голову на плаху.
Мастеровой взялся за тяжелое тесло.
- Стой, - сказал Аброгастес, и мастеровой опустил инструмент. - Ты бы вошел в шатры Крагона?
- Да, господин.
- Тогда ты должен умереть от оружия, - продолжал Аброгастес, - но при одном условии.
- Каком? - спросил оруженосец.
- Отрекись от своего повелителя.
- Никогда!
- Ты готов до скончания времен работать с крестьянами во мраке, лишь бы не предать господина? - удивился Аброгастес.
- Да, господин.
- Я помиловал тебя! - воскликнул Аброгастес. - Отпустите его, мне нужен такой оруженосец.
Оруженосца развязал и. Он встал, непонимающе оглядываясь, а потом подошел к Ортогу и опустился перед ним на колени.
- Я отрекаюсь от тебя, - сказал Ортог, по щекам которого текли слезы. - Ты больше не мой оруженосец.
- Господин! - воскликнул оруженосец. Поднявшись, он подошел к Аброгастесу и упал перед ним.
- Я твой слуга.
- Да, ты мой слуга, - ответил Аброгастес, и обернулся к Ортогу. - Как тебе удалось найти такого преданного человека?
- Он такой же, как все твои слуги.
- Тогда моему сыну следовало бы научиться у них верности, - заметил Аброгастес.
- Этому мог бы лучше научить отец, - крикнул из толпы Хендрикс.
- Нет, - Ортог повернулся к отцу, - я слишком похож на тебя, чтобы следовать за тобой.
- Ты предал дризриаков, - напомнил Аброгастес.
- Так зарождаются новые племена.
- Но с тобой все кончено, - возразил Аброгастес.
- Да, кончено, - согласился Ортог.
- Пора платить и выносить приговор.
- Я готов.
- Ты предал алеманнов и дризриаков, - провозгласил Аброгастес. Ортог промолчал. - Ты должен был сам участвовать в поединке или выбрать достойного бойца.
Ортог перевел взгляд на рабыню, лежащую у ног его отца, и отвернулся. Рабыня не осмелилась взглянуть на него.
- Он мог убить тебя? - спросил Аброгастес, указывая на Отто, позади которого держался Юлиан.
- Да, - раздраженно признался Ортог.
- Хотел бы я видеть, на что способен предатель, - усмехнулся Аброгастес. - Вольфанг! - позвал он, поднимаясь с трона.
- Да? - отозвался Отто.
- Ты будешь драться.
- А меня вызвали на бой? - осведомился Отто. Аброгастес кивнул. - Тогда я имею право принять или не принять вызов.
- Он не палач! - крикнул Юлиан.
- Лучше молчи, - посоветовал Отто, и Юлиан опустил голову.
- Пусть король ортунгов выберет оружие, - заявил Отто.
- Принц Дризриакский может выбрать оружие, - провозгласил Аброгастес.
- Развяжите меня, - попросил Ортог, которого связали слишком надежно. - Я выбираю топор.
- Ты можешь выбрать топор или другое, равное ему оружие, - обратился Аброгастес к Отто.
- Тогда вот мое оружие, - сказал Отто, выхватывая из рук изумленного мастерового окровавленное тесло и потрясая им.
- Это не оружие! - воскликнул Аброгастес.
- Я выбрал, - настаивал Отто, - и вызов принят!
- Господин, он имел право выбора, - заметил пощаженный писец.
Аброгастес сердито взглянул на него, и писец потупился, вполголоса добавив:
- Он прав, господин.
- Ты хитрый негодяй, вольфанг, - заметил Аброгастес, опускаясь на трон.
- Это оружие! - закричала толпа. - Те, кто убит теслом, уже пируют в шатрах Крагона!
Воины-дризриаки с воодушевлением кричали и потрясали оружием. Аброгастес хмуро оглядывал толпу.
- Кажется, будет верным, господин, - заметил Отто, - что если вы позволили вашему сыну умереть от оружия, ибо не знали, какое оружие я выберу, тогда вы должны разрешить и последователям своего сына погибнуть от такого же оружия.
- Да, господин! - возбужденно закричала толпа.
- А я выбрал тесло, - продолжал Отто. - Разве это не оружие?
Аброгастес угрюмо смотрел на Ортога.
- Вы еще любите меня, отец, - усмехнулся Ортог.
- Да, - с трудом выговорил Аброгастес, - это оружие.
Толпа радостно закричала. Ортогу принесли топор.
- Я благодарен тебе, вольфанг, - произнес Ортог.
- Это был спорный вопрос, - сердито возразил Аброгастес.
- Некоторые считают, господин, - вставил писец, - что только погибшие в бою достойны войти в шатры Крагона.
- А другие утверждают, - добавили из толпы, - что этого достойны только погибшие с оружием в руках.
- Да и вообще говорится, - поддержали сбоку, - что только воины попадут в страну богов.
- Но, наверное, им потребуются писцы, - пошутил писец.
В толпе засмеялись.
- А как же женщины? - вдруг спросила Геруна. - Разве для них нет места в шатрах богов?
- Конечно, есть - женщины там прислуживают! - закричал кто-то в толпе, и все рассмеялись.
- Но они не могут заслужить себе там место? - продолжала Геруна.
- Нет, - возразил кто-то, - выбранные туда женщины бесправны, как купленные на торгах рабыни - они годятся только на то, чтобы прислуживать.
- Понятно, - пробормотала Геруна.
- Вероятно, богам нет дела до вас, - произнес Аброгастес.
- А может, богов и вовсе нету? - горько сказал Ортог.
- Как ты считаешь, вольфанг? - спросил Аброгастес. - Есть боги или нет?
- Я не знаю, господин, - ответил Отто.
- А ты, рабыня Гута? - Аброгастес повернулся направо.
- Не знаю, господин, - испуганна отозвалась она. - Я всего лишь рабыня.
- Достойный ответ, - заметил Аброгастес, - только не смей прятаться.
- В этом вопросе многое туманно, - вставил писец.
- Последователи Флоона говорят, что они знают истину, - добавил кто-то.
Флооном звали смиренного странствующего учителя, мирное саламандроподобное существо с большой морской планеты, который проповедовал мир, любовь, ненасилие и уважение ко всякой религии. Он умер на электрическом стуле, или, точнее говоря, на раскаленной дыбе. В то время уже начали затеваться первые споры вокруг его учения.
- Они болваны, - возразил кто-то.
- Но их становится все больше, - добавил еще один воин.
- А мы давайте будем думать о солнце, камне и железе, кораблях, оружии и золоте! - воскликнул Аброгастес.
- Да! - с жаром отозвалась толпа. Аброгастес повернулся и оглядел Гуту:
- И о женском теле! - добавил он.
Гута испуганно сжалась. Геруна выглядела смущенной.
- Да! Да! - подхватили мужчины.
- Это - настоящая жизнь, - добавил Аброгастес и повернулся к Ортогу и Отто. - Начинайте бой!
- Когда это я с первого слова слушался тебя, отец? - усмехнулся Ортог и обратился к Отто: - Приветствую тебя, вольфанг, за оказанную мне честь и за уважение к моему народу, ортунгам, какими бы недостойными они ни были. - С этими словами он сильным ударом вогнал топор в дерево плахи. - Бей, я готов.
Но Отто тоже поднял тесло и еще более мощным ударом всадил его в дерево по самую рукоятку. Толпа зашумела, потрясенная силой этого удара.
Хендрикс и Гундлихт радостно вскрикнули.
Ортог повернулся к Аброгастесу.
- Я прошу милости для ортунгов, отец, - сказал он. - Пощади их, я готов просить у тебя мира.
- Приди ко мне, сын, - проговорил Аброгастес, поднимаясь с места.
Со слезами на глазах Ортог бросился в раскрытые объятия отца и вдруг беспомощно рухнул с высоты помоста.
Гута завизжала.
Аброгастес налившимися кровью глазами смотрел на лежащего на земле сына. В его руке блестел окровавленный нож.
- Думаете, меня легко обмануть? - обратился Аброгастес к толпе.
- Брат! - крикнула Геруна, спрыгнула с помоста и опустилась на колени рядом с Ортогом.
- Он был твоим сыном! - с упреком сказал кто-то.
- У меня много сыновей, - усмехнулся Аброгастес.
- Он хотел примирения!
- Теперь мы помирились, - отрезал Аброгастес, вытирая нож о бедро и пряча его в ножны.
- Ты убил его ножом, - указал кто-то.
- Даже теперь Ортог попадет в шатры Крагона.
- Это к лучшему!
- Вероятно, когда-нибудь мы снова встретимся в шатрах Крагона, сын мой, - проговорил Аброгастес. - И тогда обсудим все не спеша.
- А потом поднимете кубки на веселом пиршестве! - крикнули из толпы.
- Так кто победит?
- Я буду победителем, - сказал Аброгастес.
- Кому в шатрах достанется слава героя?
- Мне, - заявил Аброгастес.
Геруна с плачем склонилась над телом Ортога.
- Так был наказан предатель, - провозгласил Аброгастес. - Унесите его!
- Давайте копья и плащ, делайте носилки, - зашумели в толпе.
- Развяжите этих двоих. - Аброгастес указал на Хендрикса и Гундлихта. - Унесите его в священную рощу.
- Да, господин, - отозвались они.
- Я хотел бы пойти перед ними со свечой, если позволите, господин, - сказал писец.
- Он уже не твой хозяин, - возразил Аброгастес. - Неужели ты так предан ему? Ну, тогда ступай.
- И я бы хотел пойти с ними, господин, - попросил оруженосец.
- Почему?
- Он был моим господином.
- Иди, - кивнул Аброгастес.
- Благодарю вас, господин, - кивнул оруженосец.
День заканчивался, в шатре стало сумеречно. Воины быстро привязали к двум копьям плащ, соорудив носилки и положив на них тело Ортога. Отто накрыл его свои плащом.
Гундлихт и Хендрикс подняли носилки на плечи и вынесли из шатра. Впереди них со свечой шел писец. Позади в нескольких шагах с обнаженным мечом - оруженосец.
Геруна осталась стоять на коленях перед помостом, сотрясаясь от рыданий.
Аброгастес, который сидел на троне во время приготовлений, вновь поднялся.
- Встань, - приказал он Гуте.
- Да, господин, - она вскрикнула, когда Аброгастес крепко стянул ей руки за спиной.
- Готовь катера, - приказал Аброгастес одному из приближенных, и тут его взгляд упал на Геруну.
- Мы еще не все закончили, - продолжал он. - Надо разделаться с предательницей Геруной.
Геруна испуганно подняла глаза.
- На плаху ее, - приказал Аброгастес.
- Но она твоя дочь! - возмутились в толпе.
- У меня много дочерей, - отмахнулся Аброгастес.
- Прошу вас, не надо, отец! - закричала Геруна.
Воины подтащили ее к плахе, поставили на колени и связали руки за спиной. Мастеровой вытащил из плахи глубоко вонзившиеся топор и тесло. Геруну за волосы уложили на плаху. Она сотрясалась всем телом. Мастеровой поднял тесло.
- Нет! - крикнул Юлиан. - Нет!
- Молчи, - приказал Отто, и Юлиан понурился, растерянный и смущенный.
- Это слишком легкая смерть для нее, господин, - громко сказал Отто. - Не правда ли, она быстрая и достойная?
- Как ты говоришь, вольфанг? - удивился Аброгастес, подавая знак мастеровому, чтобы тот опустил тесло.
Геруна не подняла голову с плахи - ее держали за косы. Она слегка повернулась и взглянула на Отто, а потом на отца.
- Она только женщина, - продолжал Отто. - Однажды она шла нагая, со связанными руками, по всем коридорам имперского корабля "Алария", и этим опозорила дризриаков.
- Да ну? - удивился Аброгастес.
- Ей должна быть назначена другая, более подходящая смерть.
- Что-нибудь более страшное и постыдное? - спросил Аброгастес. - Более подобающее предательнице?
- Да, - кивнул Отто.
- Разденьте ее и бросьте в грязь, - приказал Аброгастес.
- Не надо, отец! - вскричала Геруна, но воины уже выполнили его приказ.
Геруна оказалась нагой в грязи, со связанными за спиной руками.
- Предательница! - бросил ей Аброгастес.
- Простите меня! - плакала Геруна.
- Предательство не прощают.
- Пощадите!
- Для предателей нет пощады.
- Меня нельзя так унижать, - крикнула Геруна. - Я принцесса!
- Лежи в грязи, вероломная принцесса, нагая и связанная, как рабыня, - усмехнулся Аброгастес.
- Нет! Нет!
- А когда я произнесу эти слова, - добавил он, - ты уже не будешь принцессой.
- Нет, отец! - рыдала Геруна.
- Ты больше не принцесса! - провозгласил Аброгастес, и Геруна сжалась. - Что ты думаешь, Гута? - обратился он к рабыне.
- Я только рабыня, господин.
- Не забывай об этом, - наставительно произнес Аброгастес.
- Я ваша дочь! - крикнула Геруна.
- Еще одно мое слово, - сказал Аброгастес, - и ты перестанешь быть ею!
- Нет! Нет!
- Ты больше мне не дочь!
Геруна вздрогнула, опозоренная и отвергнутая. Толпа одобрительно закричала.
- Не унижайте меня! - взмолилась она. - Если уж я больше вам не дочь и не принцесса, то отнеситесь ко мне с уважением, как к свободной женщине!
- Приготовься, - угрожающе сказал Аброгастес.
- Прошу вас, не надо, отец!
- Я произнесу эти слова, и ты больше не будешь свободной.
- Нет!
- Ты - рабыня! - громовым голосом заявил Аброгастес.
Геруна дико вздрогнула, лежа в грязи. Дризриаки веселились.
Действительно, наказание как нельзя лучше подходило для вероломной принцессы.
- Теперь ее может взять любой! - объявил Аброгастес. Мужчины отодвинулись, с презрением глядя на рабыню. - Кто хочет ее?
Мужчины только пренебрежительно смотрели на Геруну.
- Никто не хочет?
Все молчали.
- У нее хорошее тело, - заметил Аброгастес. - Думаю, за нее немало дадут на торгах.