- Между прочим, пошарив в их воспоминаниях, я нашел ответ, почему человечество в их мире выжило и стало таким сильным, в то время как мы остались слабыми.
Кейн откашлялся в кулак.
- Да?
- Все дело в наших богах, Кейн. Боги, правящие нами, сдерживают нас. Хотя, согласно Пиришантскому Договору, им и не положено напрямую вмешиваться в человеческие дела, они продолжают ссориться и воевать через своих священников, подогревают конфликты и тратят на них силу, которая могла бы защитить нашу расу. А у актиров дело обстоит иначе. Более четырех тысяч лет назад небольшой народ в пустыне породил невероятную мысль. Они решили, что их бог - единственный настоящий бог, а все остальные божества - либо выдумки, либо злые демоны, обманывающие своих последователей. Через две тысячи лет эти приверженцы Единого Бога стали настоящими фанатиками, но не в нашем смысле слова; они не ограничивались убеждением людей в том, что вера в их бога принесет им счастье или удачу. Они просто не позволяли никому поклоняться другим богам. Они убивали священников и их сторонников, они рушили храмы других богов. Через какое-то время эта тактика принесла успех. Самое невероятное заключается в том, что ни один из этих актиров не верил, что его бог действительно когда-либо существовал! Понимаешь? Если такой успех может быть достигнут при том, что бога считают, возможно, всего лишь игрой воображения, то чего же сумеем достичь мы, обретя единого бога, реального, сильного, способного объединить все человечество перед лицом испытаний, которым мы постоянно подвергаемся! Я и есть такой бог, Кейн, я стал им, так что теперь я смогу спасти род человеческий от исчезновения.
"Не знаю, кто из нас вконец рехнулся, ты или я, - подумал Кейн. - А я-то почти поверил тебе".
Вслух он произнес:
- Ого.
- Еще бы не ого!
- Можно нахальный вопрос?
- Сколько угодно - ты их задаешь не впервой.
- Ты стал богом потому, что хочешь спасти человечество, или спасаешь человечество потому, что оно может дать тебе повод стать богом?
Смех Ма'элКота эхом прогремел по всему залу, от чего вздрогнула толпа делегатов и большая часть стражи.
- Вот одна из причин, по которой я ценю твое общество, Кейн. Я сам не раз задавал себе этот вопрос. В конце концов я решил, что ответ не столь важен.
По лестнице с явной неохотой шла очередная делегация просителей. Их опасения были вполне объяснимы: они видели, как Ма'элКот бубнил себе что-то под нос, а потом неожиданно рассмеялся над собственной шуткой. Вряд ли святые могут так себя вести.
Император быстро и успешно разобрался с очередной проблемой, а когда просители начали спускаться, снова обратился к Кейну:
- Возможно, эти актиры являются самым большим испытанием человеческой расы на сегодняшний день.
- Я… э-э… - замялся Кейн, - тебе… м-м… не кажется, что ты немного преувеличиваешь?
Ма'элКот повернул свою массивную, львиную голову к глазку и встретился взглядом с Кейном. Очи императора горели праведным гневом и такой искренней ненавистью, что Кейн физически ощутил его взгляд.
- Ты не можешь знать, сколь озлоблены эти создания, - сказал он. - Это враги всего человечества и мои собственные в придачу. Попробуй догадаться, зачем они приходят сюда, убивают моих людей, пытаются убить меня, насилуют наших женщин и убивают наших детей. Угадай, зачем?
Кейн не смог произнести ни слова - в желудке появился холодный ком.
- Это все для развлечения, Кейн. Они хуже демонов - даже потусторонние силы, требующие человеческих жертв, нуждаются в них, чтобы питаться, чтобы поглотить наш ужас и отчаяние. Актиры делают то же самое ради того, чтобы развлечься, когда им скучно. Ради веселья.
Услышав отвращение в голосе Ма'элКота, Кейн почувствовал себя так, словно ему дали пощечину.
- Если это не зло, тогда что такое зло. Кейн хрипло откашлялся.
- Похоже, они, ну, что-то вроде… вроде гладиаторов, да?
- Гладиаторы не убивают детей. Гладиаторы не нападают на королей. И тем не менее я испытываю отвращение даже к гладиаторам. Я запретил подобные игрища в Империи.
Толпа у подножия трона забеспокоилась, бормотание обнаженных людей на платформе стало громче; ему вторили немногие оставшиеся невыслушанными просители. Дверь распахнулась от удара, и к трону широким шагом, позвякивая по мраморному полу подковами на сапогах, подошел Берн.
На носу у него красовался серый пластырь, под глазами темнели синяки. У Кейна потеплело на душе.
- Кстати о зле, - поспешно сказал он, радуясь возможности сменить тему, - вон идет твой новенький, с иголочки граф.
Берн распихал ближайшую к лестнице делегацию и поднялся к трону, ступая через две ступеньки. Достигнув вершины, он опустился на одно колено и заговорил, скрывая за медленной речью торопливость:
- Ма'элКот, я знаю, что должен был явиться сюда еще час назад, но…
Император улыбнулся ему, как бы прощая все грехи,
- Ты не опоздал на Ритуал, мой друг. Что нового?
- Я нашел актиров, - выдохнул Берн. Пока он говорил, Кейн смотрел на него сквозь глазок. - Некий осведомитель обнаружил укрытие беглецов - заброшенный склад в Рабочем парке, - и Коты уже окружили это место. Они все время выжидали и наблюдали, не желая делать ни шагу до тех пор, пока не будут уверены, что в их сети попал Саймон Клоунс.
"Но Шенна ведь уже сидит в Донжоне, - подумал Кейн. - По крайней мере я на это надеюсь. Если она угодит в расставленную ловушку, меня скорее всего не будет рядом, чтобы спасти ее".
Потом пришла следующая мысль: "Что еще за осведомитель?"
Продолжая наблюдать за Берном, Кейн вдруг понял, что не испытывает непреодолимого желания броситься на помост и вышибить из того дух. Возможно, оторванность от канала Студии, отсутствие необходимости обеспечивать яркое зрелище поубавили в нем дерзости. А может быть, дело в непривычной неуверенности в своих силах, которая приглушила жажду крови. Впрочем, ненависть осталась прежней. Когда Берн закончил свой рассказ, с лица Ма'элКота исчезла снисходительная улыбка, а в голосе зазвучали покровительственные нотки.
- Ты нарушил свое обещание, Берн.
- Что?
Сначала Берн замер, озадаченный, но вскоре его лицо прояснилось, и он виновато коснулся рукой пластыря на носу. Потом новоиспеченный граф, словно провинившийся школьник, опустил глаза и сжал перед собой скрещенные руки.
- Я знаю. Знаю, что обещал, Ма'элКот, но…
- Что "но"?
- Когда он вот так налетел на меня… я разозлился, Ма'элКот, просто разозлился. Но ведь я почти не ранил его.
"Это ты так думаешь". Плечо у Кейна все еще побаливало там, где неестественно сильная рука Берна сжала его до самой кости.
- Ты будешь обращаться с Кейном уважительно и учтиво до тех пор, пока он служит мне. Если еще раз придется напоминать тебе об этом, ты пожалеешь.
- Мне жаль, Ма'элКот. Правда, жаль.
- Кроме того, ты извинишься.
- Ма'элКот…
Император поднял чуть повыше подбородок, и возражения Берна так и остались невысказанными. Он опустил глаза.
- Я… да, я слышал, что ты схватил его…
- Именно так. Кстати, сейчас он тебя видит. Ма'элКот чуть кивнул влево, в сторону глазка. Берн проследил за ним взглядом и, наткнувшись на взгляд Кейна, оскалился.
- Он… - Его шея налилась кровью. - Да чтоб я сдох! Ты посадил его на мое место? - Тут он сбился на сиплый шепот.
- Привет, дружок, - произнес Кейн с легкой насмешкой. Синяки под глазами Берна казались черными на покрасневшем лице, на шее вздулись вены.
- Что за ребячество, Кейн! - произнес Ма'элКот. - А что до тебя, Берн, ты извинишься.
- Но…
- Сейчас же.
Берн с трудом выталкивал слова сквозь сжатые зубы:
- Я прошу прощения, Кейн.
Кейн улыбнулся ему, хотя знал, что Берн не может разглядеть его лицо.
- Извинения приняты.
- Кейн, ты будешь вести себя точно так же. Уважительность и учтивость - помните об этом, пока работаете на меня.
- Почему бы и нет? - заметил Кейн. - Не вечно же мне работать на тебя.
- А этот вопрос мы пока замнем, милый мой. Берн, займи место у спуска. Через несколько минут я начну Ритуал.
- Ма'элКот…
- Иди.
Берн быстро повернулся и стал важно спускаться по ступенькам.
Кейн следил за ним, а потом заметил:
- Я не понимаю, как ты можешь использовать этого извращенца. Он же почти не человек.
- То же самое можно сказать и о тебе, Кейн, - отмахнулся Ма'элКот. - Я сделал его, так сказать. Главным священником церкви Ма'элКота в основном потому, что он - человек дела. Он выполнит все, что я ни прикажу, - ради меня он способен убить даже родную мать.
- Да? Думаешь, у таких есть матери? Ма'элКот хмыкнул.
- Н-ну, Кейн, признаюсь: вначале я выбрал не его. Я выбрал тебя.
- Да ну?
- О да! Я надеялся, что смогу отыскать тебя. Однако картина, которую ты видел, пожирает мое и без того ограниченное время вкупе со вниманием. А Берн стал прекрасной заменой. Еще со времен заварушки с короной я был восхищен твоей целеустремленностью и твоими способностями - не говоря уже о безжалостности. Даже сейчас я надеюсь, что ты, Кейн, станешь самым доверенным моим наперсником. Теперь ты вряд ли откажешься от титула; смею заметить, что со вчерашнего вечера Монастыри потеряли всякое право на лояльность с твоей стороны. "Это не лучшая мысль".
- То есть ты хочешь отдать мне место Берна, да? - Кейн пытался сменить тему разговора, не выдавая себя. - В некотором смысле так оно и есть. Он ведь охотится за Саймоном Клоунсом, так?
- Вы не будете сталкиваться, Кейн. Я хочу, чтобы вы действовали по отдельности. Я обнаружил, что два агента, работающие по отдельности - даже если они пытаются обогнать друг друга, - гораздо быстрее завершат выполнение задания, причем результат будет более надежным.
- Да уж, что-то вроде… - Кейн умолк и закончил про себя: "вроде я и Берн в "Погоне за короной Дал'каннита". А вслух произнес:
- Ты ведь всегда так и поступал, верно?
- Это не похоже на вопрос. Кейн проглотил ярость.
- А это и не вопрос. Ты так и поступил со мной в том деле с короной, - безмятежно произнес он. - Ты нанял Берна как раз в то время, когда нанял меня.
- Ну, не совсем. Я нанял его после провала твоей первой попытки.
- Знаешь, что он сделал? Знаешь, что этот ублюдок сделал со мной?
- Я знаю, что вы сделали друг с другом.
- Но зато ты получил корону - и больше тебе ничего не надо.
- Именно так. Я знаю, тебе это не нравится, Кейн, но, будь ты на моем месте, ты поступил бы так же. В конце концов, что более важно - сама власть или способ ее получения? - Ма'элКот снисходительно улыбнулся. - Это риторический вопрос, мой милый. А теперь помолчи. Мне осталось принять всего три делегации, а потом я начну Ритуал.
- Что еще за Ритуал?
- Увидишь. Послы приносят мне гораздо больше, чем простая дань или налоги, и я принимаю это с помощью Ритуала. Ну все, молчи.
Он по своему обыкновению отлично разобрался с оставшимися тремя делегациями. Когда те, бросив одежду у подножия возвышения, присоединились к волнующейся толпе наверху, Ма'элКот лениво махнул рукой капитану Рыцарей двора. Капитан отсалютовал, потом обернулся и отдал своим подчиненным серию команд. Несколько человек взобрались на платформу и выстроили толпу голых людей в некое подобие прямоугольника; другие открыли небольшую дверцу и ввели еще ряд обнаженных мужчин и женщин.
Кейн сообразил: в чем бы ни заключался загадочный Ритуал, для него было нужно определенное количество участников; новопришедшие выглядели так, словно были добровольцами поневоле, запуганными горожанами, загнанными во дворец, чтобы дополнить квоту. Эхо разнесло по залу вопрос, который они задавали друг другу, рыцарям и ожидающим на возвышении просителям: "Что тут происходит?"
Ма'элКот встал, и бормотание почти стихло. Император поднял руки.
Тишина упала на зал, как покрывало.
В самом воздухе появилось электрическое напряжение - желтоватое мерцание, похожее на предгрозье, замелькало то тут, то там.
В эту тишину, в это напряжение вторгся голос Ма'элКота.
Он перекатывался словно гром, прекрасно сочетаясь с молниями, которые метали его глаза. Длинные высокопарные фразы, одновременно размеренные и непредсказуемые, медленное развитие темы и нарастающий ритм напоминали песни эльфов, пространные гимны любви, братству, очагу и семье. Ритм речи совпадал с ритмом биения сердца Кейна, размеренные звуки изгоняли из сознания все мысли. Кейн не мог следить за словами - они не задерживались в голове, вытаскивая из глубин сознания различные образы: теплые колени матери, на которых он сидит, милая хрипотца в голосе, читающем книжку, широко раскрытую перед глупым малышом, уверенность отцовской руки, направляющей сына, который отчаянно пытается удержать равновесие на первом в своей жизни велосипеде. Кейн почувствовал, что из его глаз текут слезы по прошлому и по чему-то неясному, ожидающему впереди.
Поднятые руки Ма'элКота начали раскачиваться, вначале мягко, как дубовые ветви на легком ветерке, потом сильнее, разгоняя воздух подобно крыльям орла, торжественно плывущего в бесконечном небе. Вот он повернулся в одну сторону, в другую, его голос сместился, и у Кейна сбилось дыхание.
Император начал танцевать.
Танцевал он под дрожащую музыку собственного голоса, ритмично кружась с неподражаемой грацией демона из театра "Кабуки".
Кейн знал о магии достаточно, чтобы хоть отдаленно понять происходящее. Сделав над собой усилие, он оторвал взгляд от Ма'элКота, сознавая, что это удалось ему только потому, что Ритуал был направлен не на него, а на толпу на возвышении. Кейн заметил, что стражники под возвышением предусмотрительно отвели глаза; толпа покачивалась, благоговейно приоткрыв рты, в непреодолимом ритме танца Ма'элКота. Мало-помалу люди начали постанывать, вначале тихо, безотчетно, оттеняя своим хором рокочущий голос Ма'элКота.
Жесты императора стали размашистее, шаг - более скользящим, голос возвысился до такой степени, что уподобился мотору, напряжение достигло кульминации - и внезапно Ма'элКот резко умолк.
В воцарившейся тишине слышалось продолжавшееся биение, едва уловимый ямбический рокот. Кейн закрыл глаза, стараясь абстрагироваться от стука крови в собственных ушах. "Уф-ух, уф-ух, уф-ух…"
Это было дыхание.
Дыхание сотен людей, собравшихся на платформе и синхронно хватавших воздух.
Когда Кейн снова открыл глаза, Ма'элКот смотрел на него через массивное плечо. Губы императора чуть скривились в насмешливой полуулыбке, а одно веко дрогнуло в медленном косом подмигивании.
Через какое-то время Кейн вспомнил, что надо бы продолжать дышать.
Ма'элКот опять повернулся к обнаженным людям на платформе. Те стояли с открытыми ртами, все еще во власти заклинания.
- Вот слова, которые вы произнесете, навеки отдавая мне ваши души:
Этим словом, кровью моего сердца, я помазан в дети Ма'элКота.
Я отдам свое сердце на служение человечеству. Я даю обет отдать все силы своего тела и свою бессмертную душу Правде Ма'элКота, Истинного Живого Бога, Отца Всемогущего.
Войдя в новую жизнь, я буду возрожден. Я буду рожден в вере и преданности Святой Церкви. Отныне и навеки я заявляю: нет Бога, кроме Ма 'элКота, а я - его дитя.
Стоявшие на возвышении стражники передали в толпу крошечные золотые чашечки, и люди механически взяли их в руки. Прямые ручки чашечек были заточены, как ножи. Этими лезвиями будущие дети Ма'элКота вскрыли себе вены на одном запястье и подставили чашки под медленно текущую яркую кровь, хлынувшую по рукам.
Почти сразу же стражники выхватили из толпы человека, на запястье которого не было крови. Ма'элКот кивнул и жестом приказал стражникам подвести человека ближе,
- Ты не пролил крови, - произнес император. - Ты не хочешь клясться?
У человека была бритая голова священника и осанка воина. Он стоял, обнаженный и бесстрашный, не опускаясь до того, чтобы вырываться из рук стражи.
- Мой господин император, - ответил он, - я служу богу грозы Рудукиришу, служу с самого дня наречения имени. Никакая сила не заставит меня отречься от него, а его взгляд испепелит каждого, кто посмеет причинить мне вред.
- Да-да-да, - раздраженно бросил Ма'элКот.
Он снова обернулся и взглянул на Кейна, пробормотав:
- Такое тоже изредка случается. В чем-то это даже уместно.
Он повернулся обратно к платформе и заговорил обычным своим рокочущим голосом:
- Я понимаю твое нежелание, но не могу поощрять его. Ты умрешь.
Священник выкрикнул несколько слов на незнакомом Кейну киришанском диалекте, и снаружи раздался раскат грома, а у трона ударила молния. Когда Кейн снова получил возможность видеть происходящее, киришанец был облачен в вычурную блестящую броню и держал в каждой руке по боевому молоту с рукоятью едва ли не в свой рост.
Державшие священника Рыцари двора рухнули наземь, а от их оружия пошел дымок.
Священник исторгал Силу - блистающую ауру бело-голубых молний, по-змеиному извивавшихся и блестевших электрическими разрядами. По лицам зачарованной толпы запрыгали красноватые отблески.
- Теперь ты понимаешь, что значит сердить бога грома?
- Понимаю-понимаю, - заинтересованно промолвил Ма'элКот. - Ну, давай дальше.
Священник протянул один молот по направлению к трону - и из оружия вырвалась молния. Ма'элКот даже не шевельнул пальцем, не попытался защититься, не произнес охранного заклинания. Молния прожгла на груди в его одежде дыру; одежда вспыхнула и загорелась гораздо быстрее, чем должна бы. Даже сквозь крошечный глазок Кейн чувствовал иссушающий глаза жар от горящей на императоре одежды.
Наконец одежда сгорела. На ее остатках стоял Ма'элКот, с обнаженной грудью и босой, одетый всего лишь в короткие кожаные штаны.
Он не моргнул и глазом.
Когда огонь исчез, император поднял к потолку открытую руку, так что хрустнули связки. Он сжал кулак, словно собирал Силу, и взмахнул рукой в сторону священника, как бы желая ударить его невидимым кнутом.
Священник поднял молот, чтобы отразить удар, а щит вокруг него разгорелся дарованной ему богом Силой. Однако ему не помог ни сан, ни преданность своему богу, ни отвага, ни милость божья. Когда призванная Ма'элКотом Сила ударила по нему, вытянутый вперед молот, символ его веры, взорвался в руке хозяина словно граната.
Из оторванного запястья хлынула кровь, а осколки молота вонзились в плоть священника подобно шрапнели. Рыцари двора сомкнулись вокруг него и утащили тело на другую сторону возвышения, за статую.
- Своей отвагой ты заслужил Эту честь, - пророкотал Ма'элКот. - Ты облегчишь путь праведным.
Из стилизованного лона статуи закапала кровь. Кейн разглядел мелькнувшие ноги священника, которого рыцари приподняли, чтобы вперед головой затолкать внутрь изваяния. Должно быть, там существовал какой-то канал, а появившаяся кровь принадлежала священнику. Ноги исчезли, и Кейн услышал приглушенный стон. Голова и плечи священника высунулись из лона статуи и повисли, в то время как кровь стекала по его лицу и капала на бронзовое основание.