- Ты подрядился убить Ма'элКота? - выдыхает он. - Чтоб я сдох… У тебя нет ни единого шанса!
Конечно, он прав. Я полностью согласен с ним, однако не могу сказать этого вслух, потому что сейчас, глядя на его измолоченное лицо, я чувствую, как разбилась ледяная стена у меня в голове. Осколки льда падают вокруг меня, сверкают, холодят спину и заставляют волосы встать дыбом. Кусочки складываются в новую картину, новое зеркало, отражающее правду, которой я до сих пор не видел. Каждый осколок встает на свое место с легким щелчком, похожим на щелчок тумблера.
"Чтоб я сдох" - самое обычное выражение отчаяния или недоверия. Где-то я его слышал совсем недавно.
От Берна.
Щелк.
У меня в голове звучит голос короля: "Кто-то выдал ее…"
Щелк - на этот раз громче, отчетливее.
Еще один щелчок из памяти Пэллес, которую я делю с ней. Ламорак стоит у окна, солнце освещает его великолепный профиль, он зажигает сигарету, использовав как раз столько Силы, сколько нужно, чтобы снаружи это было замечено. Это сигнал. А потом его собственные слова: "Поверь, я не хотел этого. Извини, Пэллес. Приходится мне платить…"
И еще одна фраза, которая эхом отдается у меня в голове, подобно упавшему в колодец камню, подобно последнему стуку гильотины. Сам Ма'элКот рокочет глубоко у меня в груди:
"Я обнаружил, что два агента, работающие по отдельности - даже если они пытаются обогнать друг друга, - гораздо быстрее завершат выполнение задания, причем результат будет более надежен".
Щелк.
Я смотрю в глаза этого без пяти минут мертвеца и говорю:
- Ты. Это ты.
Он сжимается; он видит в моем лице смерть, но не понимает ее причины.
- Кейн… э-э… Кейн, - мямлит он. - Пэллес, что… Она пытается удержать меня за руки, но я высвобождаю их и встаю. Ее слова звучат из какой-то невозможной дали:
- Кейн, что такое?
Ее голос не слышен за ветрами, воющими в бездне моей души. Их рев заполняет мою голову, и всю вселенную охватывает ненависть.
Я делаю шаг к нему и стараюсь говорить по-человечески, так, чтобы меня поняла Пэллес. Я должен сказать Пэллес…
- Это Ламорак.
Мой голос бесстрастен, как стук поезда. Ни крик, ни яростный рев не смогли бы отразить моих чувств.
- Это он. Это он…
Цветной сверкающий круг охватывает лицо Ламорака, бревно, на котором он сидит, фонарь, стены, бросившуюся ко мне Пэллес. Я поворачиваюсь и ползу к ней, чтобы прикоснуться к ее руке, замкнуть круг, сделать последнюю отчаянную попытку забрать ее с собой. Моя протянутая рука проходит сквозь ее полупрозрачное призрачное тело, и я падаю, задыхаясь и выташнивая свою ярость, падаю - и оказываюсь на платформе переноса в Кавеа, в Студии, в Сан-Франциско.
23
Я ползу на четвереньках, цепляясь ногтями за черный пластик, такой гладкий и холодный. Я слишком сильно дрожу и не могу встать на ноги, но исхитряюсь поднять голову и увидеть ряды зрителей, черты которых скрыты за масками шлемов, ряды, тянущиеся до зеркально поблескивающего окна технической кабины,
Я горю в агонии, и теперь, на Земле, где ничто не сковывает мой язык, я могу назвать мою боль по имени. Больше я не могу произнести ни слова.
- Колл…
24
- …берг, - закончил Майклсон, охваченный тем чувством потери, которое всегда возникало у него после окончания Приключения, на платформе переноса, когда связь уже отключена и ты перестаешь делиться пережитым с миллионами зрителей и вновь становишься одинок. Однако это чувство было слишком хорошо знакомо ему и потому напрочь растворилось в море бессильной ярости и ненависти, раздиравших его сердце.
Он был так близко! Если б только его не утащили от нее, если б он не рванулся к Ламораку, если б он действовал на полсекунды быстрее, если б не подвело раненое колено…
Она была бы здесь, рядом с ним.
Она была бы в безопасности.
Как горько и страшно! Он держал в руках ее жизнь - и уронил. Несколько долгих секунд Хэри пребывал в оцепенении, ощущая только привкус пепла.
Когда он попытался встать, бесчисленные раны, доставшиеся ему в жестоких схватках с врагами, взорвались болью. Но самой мучительной оказалась другая рана - она билась в такт ударам его сердца.
Лишь спустя какое-то время сквозь туманную пелену стали проступать вопросы: как он попал сюда и почему его отозвали?
"Что здесь, черт возьми, происходит?"
Актеров никогда не отзывают в самый разгар Приключения; так просто это не делается. Коллбергу понадобилось специальное разрешение от Совета этих вонючих попечителей, чтобы отозвать его в самом конце "Слуги Империи". Кто ему это позволил?
С какой стати ему позволили предпринять попытку, если отнимают все шансы на победу?
Хэри увидел блестевшие высоко над ним зеркальные окна кабины техников и распахнул руки. Он хотел закричать, завопить, зареветь, бросить им вызов - но из груди вырвался только шепот:
- Зачем вы это сделали?
25
Техники сидели на своих местах и молча смотрели на происходящее круглыми от недоумения глазами. Однако не нашлось ни одного смельчака, которой задал бы вопрос, произнес хоть слово или высказал малейшее сомнение, притаившееся внутри.
- Это была неисправность аппаратуры, - отчетливо сказал Коллберг. - Я ясно выражаюсь? Неисправность аппаратуры. Вы знаете, что следует делать. За работу!
Техники молча выслушали приказание и тотчас занялись остановкой механизмов переноса и прекращением связи со зрителями в виртуальных кабинах.
Артуро Коллберг прижал к своей мягкой жирной груди кулак, ушибленный о кнопку аварийного переноса. Он чувствовал, как наступает чуть замаскированное амфетамином истощение - результат постоянного недосыпа и нервного напряжения в течение последних трех дней, особенно последних двадцати с лишним часов, когда Кейн снова вышел на связь.
Коллберг едва не задремал в кресле, несмотря на транквилизаторы, уже почти отключился, когда Кейн вдруг произнес фразу о "правительстве, так похожем на наше". Он изо всех сил сопротивлялся клубившемуся в голове туману, с растущим недоверием прислушивался к беседе и проклинал себя за собственную невнимательность и нерешительность. Он слишком долго тянул и слишком много упустил. К тому времени, как страх наконец превзошел его естественную инертность в он нажал на кнопку, было уже поздно.
Он должен почувствовать триумф, пусть маленький, но триумф - наконец-то он достал этого ублюдка, наконец показал и Кейну, и Майклсону, кто здесь главный. Однако вместо радости он ощущал привкус пыли во рту и спазмы в желудке.
"Он знает. Кейн знает".
Сквозь зеркальное стекло администратор посмотрел вниз, на платформу переноса; в эту минуту Майклсон поднял взгляд к кабине техников.
"Он смотрит прямо на меня. Но… смешно… откуда ему знать, что я именно здесь?"
Один из техников тревожно присвистнул и пробормотал:
- Он чертовски зол.
Другой техник неуверенно усмехнулся.
- Как-то странно себя чувствуешь, когда он смотрит прямо на тебя, а?
Коллберг фыркнул и нажал клавишу.
- Это Коллберг. Пошлите в Кавеа группу охраны. В полном вооружении.
Одна из причин, по которым актеров никогда не отзывали в разгар Приключения, заключалась в том, что все эмоции, которые испытывал сейчас Кейн, передавались химическим путем пяти тысячам зрителей в виртуальных кабинах. Даже впрыскивание транквилизаторов не могло полностью исключить возможность неприятного инцидента.
А Майклсон вообще никаких транквилизаторов не получил!
Не успел Коллберг закончить разговор, как Майклсон шагнул и стал медленно спускаться по длинной лестнице сбоку от белого зиккурата, увенчанного платформой переноса.
Коллберг сжал губы и по очереди постукивал пальцами - указательный, средний, безымянный, мизинец - еще и еще раз, словно подражая четырехтактовому барабанному бою. Нужно было сделать или сказать нечто такое, что удержало бы Майклсона на платформе еще хотя бы несколько минут. Тогда успели бы подойти охранники в красной броне, вооруженные липкой пеной и силовыми винтовками с гелиевыми зарядами.
Коллберг включил общее оповещение, и его усиленный голос разнесся над Кавеа:
- Майклсон! Э-э… Кейн! Пожалуйста, оставайтесь на платформе. У нас сбой в работе аппаратуры. Мы пытаемся исправить его и, возможно, сможем немедленно отослать вас обратно.
Это должно удержать его. У Коллберга есть более важные проблемы. Во-первых, необходимо как-то успокоить председателей Студий всего мира; скорее всего они позвонят все как один синхронно, будут ругаться, кричать и на разные лады выражать свое неудовольствие прервавшимся Приключением Кейна. Коллберг ожидал этих звонков в любую секунду. Однако самой большой проблемой было даже не это.
Он ждал - точнее, боялся - звонка из Совета попечителей. Нужно было придумать какое-нибудь объяснение. Одна лишь мысль о разговоре с пустым экраном и механическим голосом бросала его то в жар, то в холод. Он должен был вернуть доверие к себе, оправдать свою вечную гонку, но сейчас ему казалось, что он проиграл не меньше, чем выиграл. Администратор дрожащими пальцами открыл коробочку и достал еще одну капсулу. Отвернувшись от техников, он проглотил ее, не запивая.
- Э, администратор, - с сомнением в голосе произнес кто-то из техников, - посмотрите сюда.
- У меня нет времени… - раздраженно буркнул Коллберг. Но тут его голос замер, ибо во рту пересохло, когда он механически посмотрел в указанном направлении.
Далеко внизу, в Кавеа, Майклсон мчался по центральному проходу к двери.
Это могло стать проблемой.
Впрочем, Коллбергу платили именно за решение проблем. Поколебавшись долю секунды, он вторично связался с отделом безопасности.
- Это опять Коллберг. Пошлите трех человек из группы охраны, чтобы они встретили меня в офисе. Не в Кавеа, не в кабине техников, а в офисе, понимаете?
Секретарь наверняка уже ушел домой, и встречу можно будет сделать достаточно интимной - как раз этого и хотелось Коллбергу.
- И не рядовых посылайте, а специалистов. Мне нужны три специалиста в офисе и еще три здесь, в техкабине. Прикажите им заняться Хэри Майклсоном и проводить его ко мне в офис. Применение силы разрешаю.
Он повернулся к любопытным техникам и посмотрел в их испуганные лица.
- Когда придет Кейн - а он сюда доберется, не сомневайтесь, он уже идет, - скажите, что я жду его у себя в офисе. Ни больше ни меньше. Трое охранников сейчас прибудут и отведут его туда. Лучше вам поменьше говорить с ним. Думаю, он намерен… нанести кому-нибудь увечье. Не попадайтесь ему под руку.
26
Хэри посмотрел вверх, на зеркальное окно кабины техников. Эхо, разбуженное динамиками, постепенно стихло, и актер понял, что за этим окошком он может найти ответы на кое-какие вопросы.
Хэри спрыгнул с платформы переноса и понесся по залу. Пять тысяч зрителей в виртуальных креслах даже не шевельнулись - они были слишком глубоко погружены в химический сон.
Затянутые во фраки швейцары прыснули в разные стороны, и широкие двери "черного хода" распахнулись, стукнувшись о мраморные стены, - Хэри рванул через них навылет. Раненое колено отзывалось болью при каждом шаге, плечо горело, но никакая боль не могла заглушить боль в сердце.
Когда он ударился о заграждение служебного прохода, взвыл сигнал тревоги. Каблуки застучали по рифленым ступеням технического коридора. Длинная витая лестница была довольно высока, и, взобравшись наверх, Хэри запыхался. Наконец он попал в окружавший Кавеа коридор для персонала. Далеко внизу выла сирена.
Он ударил в неприметную дверь и влетел в стерильность техкабины.
Четверо техников в белой форме уставились на него, буквально примерзнув к креслам. Их лица не выражали удивления, но у всех был одинаковый взгляд - так смотрит объятый страхом человек, ожидающий физической расправы. Один из них поднял руки ладонями вверх.
- Стой! - взмахнул он запястьем, словно перед ним стояла злая собака, которую можно остановить решительным голосом. - Прошел сбой в аппаратуре, ясно? Просто сбой.
- Да ты лжешь похлеще меня! - шагнул к нему Хэри, - Что случилось? Почему меня отозвали? Он сделал еще один шаг и оскалился.
- Если заговоришь прежде, чем я до тебя доберусь, тебе ничего не будет.
- Председатель Коллберг… - выдавил техник и закашлялся, - председатель Коллберг ждет вас в своем офисе…
- И он позвонил вам, чтобы доложить об этом? Хэри оперся на спинку вертящегося кресла помрежа и почувствовал, что кожа кресла еще теплая.
- Нет… он был здесь, так? Он говорил не из офиса.
Он был здесь.
Ну конечно, кресло нагрето рыхлым потным телом Коллберга. Хэри с брезгливой гримасой отдернул руку. Он увидел похожую на гриб кнопку аварийного переноса на самом верху стоявшего перед креслом пульта. Сейчас она была темная, но Хэри вообразил, как на нее, светящуюся, опускается круглый потный кулак Коллберга. На какой-то миг он представил себе, как по одному отрывает от этой руки пальцы и запихивает их в рот администратору. Майклсон резко мотнул головой, чтобы избавиться от наваждения, но оно не уходило.
- Он у себя в офисе, да?
- Э-э… Кейн? Он уже вызвал охрану, прежде чем уйти отсюда. Охранники должны тебя проводить. Хэри кивнул.
- Ладно. Проводят.
Он понимал, что трусоватый техник пытается помочь ему, удержать от безрассудства. Но было уже поздно, и это Хэри тоже понимал.
- Все равно. Спасибо, - произнес он и вышел. В холле его ждали трое сотрудников отдела безопасности Студии в полной амуниции: ярко-алая броня из углеродной стали с керамикой снаружи и мягкой подкладкой внутри, зеркальные антилазерные щитки, опущенные с шлемов, емкости с клейкой пеной на поясе. Вестингаузовские силовые винтовки с магазином на сто гелиевых зарядов каждая свисали с наискось надетых ремней.
Они шагали как автоматы - или как работяги. Ходили слухи, что среди сотрудников отдела безопасности Студии есть несколько киборгов. Недостаток сознания они восполняли послушанием и беспрекословно выполняли любые приказы.
Когда Хэри вышел из дверей, один сказал абсолютно безжизненным голосом;
- Вы пойдете с нами.
И актер внезапно понял, что не может отказаться. Он пожал плечами и пошел вперед в сопровождении конвоиров, шагавших по обе стороны от него и сзади на расстоянии метра.
Охранники провели его по служебным коридорам к позолоченной двери личного лифта председателя и набрали код на секретной панели. Лифт понес их вниз по длинной шахте к офису Коллберга; у Хэри даже заложило уши.
На такой глубине под башней Студии было прохладно. Хэри помнил свой последний визит сюда целую жизнь назад; здесь поддерживалась определенная температура, чтобы Коллберг не потел. Он помнил его жирную серую физиономию - от этого воспоминания тошнота подступила к горлу.
Дверь во внутренний офис была открыта. Оттуда послышался голос Коллберга.
- Майклсон. Входи. Не трудись садиться.
Охранники не пошли за актером, однако в офисе он увидев еще троих, совершенно неотличимых друг от друга, как машины с одного завода.
Коллберг сидел за столом и выглядел еще омерзительнее, чем обычно - если, конечно, такое вообще возможно. Тусклый свет ночного неба в видеоокне бросал на его бледное лицо зеленоватый отблеск, выпячивая темные тени под глазами. Щеки у администратора обвисли, а бесцветные рептильи губы были крепко сжаты. Хэри отметил про себя, что даже Коллберг мало спал в последние дни.
- Я только что разговаривал с Советом попечителей, - сообщил Коллберг. - У меня… э-э… неприятности.
Хэри почувствовал удовлетворение - по крайней мере этому ублюдку достанется, - однако это чувство исчезло после следующих слов администратора.
- У меня неприятности потому, что я не отозвал тебя раньше. Я был в техкабине. Я держал руку над выключателем аварийного переноса. Эту ответственность возложил на меня непосредственно Совет попечителей, и сейчас моя карьера под угрозой, потому что я проявил мягкотелость. Я позволил тебе зайти слишком далеко.
Хэри почувствовал щекочущее движение на своей шее - скорее всего направленный на него молчаливым охранником прицел силовой винтовки. Только это и не дало ему броситься вперед и вцепиться Коллбергу в горло.
- Может быть, объясните, администратор, - напряженно вымолвил он, презрев вежливое обращение. Коллберг переплел пальцы.
- "Если сделать мирную революцию невозможной, жестокая революция будет неизбежна", - отчетливо произнес он. - Знаешь, кого я цитирую?
Хэри нахмурился.
- Кеннеди - Джона Кеннеди, одного из лидеров старой…
Вдруг администратор неистово ударил кулаком по столу.
- Нет, отребье рабочее! Я цитирую тебя!
Хэри стоял ошеломленный, пока Коллберг пересказывал свою последнюю беседу с Советом попечителей. Председатель сердился все сильнее, вскочил на ноги, стал махать руками плеваться.
- …и в конце концов ты сделал самую идиотскую вещь которую только мог сделать за всю свою идиотскую карьеру, - взял и заявил ста пятидесяти тысячам зрителей, что Студия, Приключения Анлимитед, развлекательная корпорация, приказала тебе убить главу правительства!
Вся боль и ярость, кипевшие внутри Майклсона, готовы были взорваться в любой момент. Его отозвали, а Шенну убили ради их грязной политики!
Ради имиджа!
На шее у него вздулись жилы, он набычился и опустил голову, сказав только:
- Это была правда.
- Правда! - презрительно фыркнул Коллберг. - Если ты так зациклился на правде, почему бы тебе не рассказать своим дружкам из Анханы, кто ты есть на самом деле? Почему не сказать Таланн, каким образом ты отыскал ее в Донжоне? Не говори мне о правде, если вся твоя жизнь построена на лжи,
- Ладно, - выдохнул Хэри, снова заметив у себя в голосе скрипучие нотки. - Ладно, не буду. Скажите мне только одно. Когда все это произошло, ну, когда я рассказал об этом дерьмовом контракте, я сидел так и держал ее за руки.
Он тяжело дышал, силясь подавить подступающее бешенство.
- Если вы перенесли меня тогда, поле переноса автоматически накрыло бы и ее, и она последовала бы за мной. Она бы уже была здесь! Зачем вы ждали? Зачем вы ждали, черт бы вас побрал?!
- Не кричи на меня, - холодно оборвал его Коллберг. - Знай свое место. Хватит с меня твоего нахальства и неуважения. Еще раз повысишь голос - и я прикажу охране застрелить тебя. Ясно?
Хэри взял себя в руки.
- Зачем вы ждали?
- Здесь я спрашиваю, ясно? Хэри выдавал сквозь сжатые зубы:
- Да.
- Да, а дальше?
- Да, администратор, я все понял.
- Очень хорошо. Ответ прост. Твоя задача - убить Ма'элКота. После того, как ты это сделаешь, можешь спасать свою жену, можешь не спасать - дело твое. Но не раньше, чем ты выполнишь основную задачу.
- Так вот какова цена! Вот как на самом деле все обстоит!