- Потому что не могу. - Это слишком многое выдаст моим зрителям там, дома. - Мне нужен от кантийцев только небольшой мятеж, такое концентрированное восстание, Я хочу, чтобы кто-нибудь держал Котов и констеблей подальше от меня, пока я буду спасать Пэллес. Остальное не важно. А революция? Она придет сама собой - вот тогда и будете волноваться.
Король моргает.
- Коты…
- Ты сам хочешь, чтобы они были там, - многозначительно говорю я. - Сам хочешь, чтобы они все - ну, или почти все - собрались в одном месте. - И ждали нас.
- Само собой. Но они будут ожидать небольшую отборную группу. А если ты возьмешь всех Рыцарей Канта, то запросто угробишь Берновых котиков.
- Как же, угроблю - под грудой тел своих ребят!
- Тебе необходимо разбить Котов, - категорически заявляю я. - Это лучшие бойцы Империи, и не только бойцы, но и умело действующая группа. Их боятся абсолютно все; черт, да они могут помешать мятежу, просто держа в страхе армию. Никто не желает пересекать им дорогу.
- Особенно я, - мрачно соглашается король.
- С другой стороны, они могут уклониться от боя. Король качает головой.
- Ты их не знаешь. Падение Ма'элКота не подорвет их дух. Берн внушил им, что они больше, чем обычные люди. Я поворачиваюсь к заклинателю.
- Твоя специальность - контроль над толпой, так? Можешь ты применить какую-нибудь магию, которая перепугала бы их?
- Теоретически могу, - медленно говорит Паслава. - Но у меня не те Силы, чтобы отыскать их в огромной толпе и заставить перетрухнуть - особенно если меня засечет император Ма'элКот.
Я хмыкаю.
- Сколько тебе нужно Силы?
Я запускаю два пальца в набедренные ножны от метательного кинжала и достаю один из грифоновых камней с той самой сетки. Камешек катится по столу, и рука Паславы бросается на него словно гремучая змея. Он издает длинный шипящий вздох, поднимает камень и рассматривает его в свете лампы с неприкрытым вожделением. Глаза Кайрендал расширяются, сверкают в свете лампы и с завистью перескакивают с камня на меня и обратно.
- О-о, - благоговейно тянет Паслава. - О-о… Я никогда даже не видел камня такого размера. Он безупречен. Великолепен!
- Хватит тебе? - спрашиваю я, уже зная ответ.
- О да, - говорит он. - Хватит за глаза.
- Мы никогда не сумеем провести наших людей на Стадион, - угрюмо вмешивается король. - Они с трудом могут маскироваться под жителей Южного берега, а на входе наверняка будет обыск на предмет оружия.
- Это сделаешь ты, - говорю я Кайрендал. - Ты ведь умеешь создавать превосходные иллюзии. - Я достаю из ножен еще два камня. - Если дать каждому кантийцу по крошечному осколку этих камней, наложенная на них иллюзия продержится неделю.
У Паславы отвисает челюсть. Через секунду-другую он просто упадет на стол. Кайрендал нетерпеливо тянется к камням и вздыхает, по уши удовлетворенная, когда я кладу их в ее ладонь.
- Вот вам и ваш союз. Змеи, Дунджеры и Крысы никуда не денутся. После падения правительства вам придется драться с ними - а они наверняка навербуют дезертиров из армии, уж будьте уверены. Но если фейсы и кантийцы заключат союз, остальные банды из Лабиринта не успеют даже помолиться перед смертью. - Я цинично улыбаюсь. - Не успеют помолиться Ма'элКоту.
- А что с Берном? - спрашивает король. - Что, если там не будет Ма'элКота? У Берна появилась такая Сила, что он может поубивать нас всех.
- Не беспокойтесь о Берне, его не будет.
- Да ну? - Его величество корчит гримасу. - Он что, пойдет вздремнуть после того, как задаст тебе очередную взбучку?
Я показываю все свои зубы сразу.
- Точно, вздремнуть. Навечно.
- Мне это не нравится, - задумчиво говорит король и рывком встает из-за стола. - Это бессмысленно.
- Это может сработать, - вмешивается Паслава, не сводя глаз с зажатого в пальцах камня. - У нас хватит сил.
- Конечно, хватит, - эхом откликается король. - А что потом? Кто будет править Империей? Мы? - Своим едким тоном он ясно дает понять, что думает об этом деле. - Кто может гарантировать, что новый император не будет еще хуже? А Коты, они хоть и чудовища, но все же имперские войска. Ты просишь меня поднять королевство Канта на открытое восстание - фактически на убийство императора - только потому, что кому-то надо штурмовать дворец и убить этого ублюдка. Он слишком силен, чтобы оставить его в живых. А кто сделает это кроме нас? Кто бы там ни влез на трон, ему придется изничтожить нас, чтобы кинуть кость сторонникам Ма'элКота; иначе они начнут готовить свою собственную революцию, как только все это дерьмо уляжется.
- Твое величество, ты забыл, что уже участвуешь в этом, - говорю я. - Если Ма'элКот переживет этот день, то к заходу солнца ты будешь трупом. - Я бы тебя за это убил, - хмурится король.
- Поздно, приятель. Это тебе не поможет, сам знаешь. Кроме того, разве я не обещал сделать тебя герцогом? Теперь нужен только император, который задолжал бы тебе услугу.
- У тебя такой есть?
- Нет, - ухмыляюсь я, - зато он есть у тебя.
- Что?
- Есть-есть. Это Тоа-Сителл.
Я улыбаюсь молчанию, последовавшему за моим предложением. Король округляет глаза, силясь сдержать рвущееся с языка проклятие, и оглядывается. Кайрендал кивает с угрюмым удовлетворением - наконец-то подтвердились ее давние подозрения. Паслава разевает рот.
- Я что, единственный не в курсе? - недоверчиво спрашивает он.
Король кивает ему.
- Позже объясню.
- Да уж, пожалуйста, - с чувством произносит Заклинатель.
Я продолжаю:
- Подумай сам, тебе нужен кто-то, кому ты сможешь доверять, Несмотря на верность твоих подданных, несмотря на занимаемое тобой долгие годы положение, ты все же простолюдин. Твоя власть держится на преданности, а не на наследстве. Дворяне за тобой не пойдут. А вот Тоа-Сителл…
Король прищуривается, что-то подсчитывая.
- Понял.
- Его сделал герцогом еще Тоа-Фелатон, последний законный правитель из династии Менелетидов. Таким образом, он настоящий герцог в глазах дворян; они могли бы отрицать титул, дарованный Ма'элКотом, но никак не тот, что был дан их любимым принцем-регентом. Тоа-Сителл, кроме того, контролирует Королевские Глаза. Ты хочешь управлять Империей - для этого тебе нужен он.
- Кто сказал, что я хочу управлять Империей?
- К черту управление, - отвечаю я. - Когда шум уляжется, ты просто придешь к Тоа-Сителлу и предложишь ему поддержку. Королевство Канта будет единственным организованным войском, способным поддерживать в городе порядок. Но, придя к нему первым, ты можешь заслужить его благодарность, которую он выразит титулом - может быть, даже герцогским - и назначением в министры. Ну, к примеру, хочешь быть министром торговли и налогов?
В занятой подсчетами голове короля начинает звенеть золото.
Я продолжаю:
- Вы, ребята, уже спелись, так? Вы доверяете друг другу?
- Более или менее, - соглашается король. - Но Ма'элКот… он может выдержать во дворце годовую осаду.
Я наклоняюсь, делая свой взгляд серьезным, а лицо - каменным,
- Можешь поручить это мне.
- Тебе?
- Мне не впервой.
- Ладно, давай посмотрим, что получается, - саркастически ухмыляется король. - Значит, на завтра у тебя такой распорядок: встать, позавтракать, убить Берна, пробраться на Стадион Победы и разоблачить Ма'элКота, пообедать, выбраться со Стадиона, проникнуть во дворец, убить Ма'элКота, снова выйти из дворца, поужинать, немного выпить и лечь спать. Так?
- Приблизительно, - говорю я, - Ты забыл только одну вещь.
- Какую? Ах да, после обеда ты ляжешь соснуть.
- Нет. - Я делаю паузу, чтобы слова прозвучали более веско. - Я собираюсь спасти Пэллес Рил.
При этом имени король бледнеет и прикрывает глаза. Пользуясь тем, что он находится под действием заклинания, я развиваю свою мысль.
- Весь фокус в том, что Тоа-Сителл - действительно достойный человек, который превыше всего ставит порядок. У него есть власть и репутация безжалостного министра. Именно он - тот человек, который сумеет спасти Империю от гражданской войны. С другой стороны, он не может удерживать город без вас до тех пор, пока не восстановит армию. Он нужен вам не меньше, чем вы ему. Он - тот, кто нужен.
- Ты забыл, что он предан Ма'элКоту, - замечает король. Я улыбаюсь.
- Позаботимся об этом завтра. Он предан трону, а не человеку.
- Черт бы тебя побрал, Кейн, - говорит король. - Черт бы тебя побрал, если ты уже не продумал все до конца. Паслава?
Заклинатель с трудом отрывается от созерцания лежащего на его ладони грифонова камня. Когда же он наконец поднимает взгляд, в нем светится яростная уверенность.
- Мы сможем, - заявляет он.
- Кайрендал?
За время разговора черты ее лица успели незаметно измениться - глаза из золотистых стали карими, платиновые волосы - темно-русыми, почти каштановыми, острые скулы смягчились и стали больше походить на человеческие. Ее взгляд едва не прожигает короля насквозь.
- Я могу помочь, - медленно говорит она. Ее хрипловатый голос напоминает мне Пэллес. Какую игру она ведет? Может, она заметила наложенное заклинание? Следующая ее фраза полностью снимает мои подозрения.
- Я тебе помогу, твое величество, но мы должны… закрепить наш союз более… м-м… формальным путем.
Ее тон бросает в жаркую дрожь даже меня, не говоря уже о короле - боюсь даже подумать, какой эффект он производит на него.
Король выглядит несколько ошеломленным и только через минуту вспоминает об остальных присутствующих. Он краснеет, кашляет и качает головой, глядя на меня.
- А что будешь иметь с этого ты? Благодарность нового герцога? Но тебе ведь на нее наплевать, так? Я пожимаю плечами.
- Ну, не совсем…
- Ты хочешь сказать, что намерен разрушить Империю только ради того, чтобы спасти Пэллес Рил?
- Именно так.
- Ладно, - говорит он и странно улыбается, - я согласен. Я едва удерживаюсь, чтобы не обнять его, но успеваю опомниться и всего лишь протягиваю руку. Он пожимает ее.
- Спасибо тебе, Кейн, огромное спасибо.
- За что?
- За то, что ты даешь мне шанс спасти ее. Это очень много значит для меня.
- Да, - соглашаюсь я, уже без смущения. - Я знал, что так и будет.
Комнату наполняет молчание - отзвук завтрашней войны. В этот миг мы замираем вокруг стола, раздумывая над величием нашего замысла.
Наконец Паслава кашляет.
- Меня очень интересует эта серебряная сеть, - говорит он. - Я хотел бы с вашего разрешения осмотреть ее.
- Боюсь, до завтра это невозможно. Я ее припрятал.
- Думаете, это стоило делать? - тревожно спрашивает Паслава. - Ведь от этой сети зависит наша победа или поражение! Если ее украдут или она пропадет…
- Она в безопасности, - уверяю я их, мысленно улыбаясь. - Завтра я покажу ее вам. А сегодня за ней… присмотрят.
21
Берн ругался про себя и лез вниз по шахте, оставляя позади свет и глядя в черную пропасть под ним. Как глубока эта проклятая труба? Как Кейн сумел спуститься, не оставив веревки? И что он делает там, внизу? Как он вообще ухитряется дышать в таком смраде?
На мгновение притормозив, Берн обмотал веревкой запястье и достал свободной рукой кинжал, заколдованный для него Ма'элКотом. Взмахнул им и заметил, что клинок светится ярче, когда направлен вниз. Ярче, чем когда-либо.
Его сияния хватало, чтобы осветить дно шахты, оказавшееся всего в нескольких футах, и небрежно брошенную сеть, лежавшую на камнях, словно старая тряпка.
Берн перестал сквернословить молча - теперь его проклятия отражались от стен столь оглушительно, что ожидавшие наверху Коты вздрогнули, как испуганные лошади.
Да, этот ублюдок предусмотрел все заранее и нарочно оставил сеть, Берн выпустил веревку и упал вниз на полусогнутые ноги. Он наклонился было за сетью, однако тотчас передумал. Издавая утробное рычание, он полез обратно, к освещенному факелами выходу из шахты.
- Вы, - отрывисто приказал он, выбрав наугад четверых солдат, - останетесь здесь. Он вернется за сетью. Не связывайтесь с ним. Как только он покажется, один из вас должен бежать за мной во дворец. Остальные пойдут за ним следом. Постарайтесь не выдать себя, иначе Кейн просто убьет вас.
- Во дворец? Вы разве не домой?
- Сегодня - нет. - Лицо Берна исказилось гримасой дурного предчувствия, от которого у него похолодело в животе. - Мне надо доложить Ма'элКоту, что мы упустили Кейна.
22
Ламорак находился в верхней каморке дома Берна. Он сидел за широким исцарапанным письменным столом и смотрел в окно на приближающуюся бурю - тяжелая пелена облаков заволокла звезды. На севере непрерывно вспыхивали молнии, а от рокота грома звенели стекла. Ламорак никогда не видел более грозной бури, однако сейчас едва обращал на нее внимание.
Его гораздо больше заботила собственная жизнь, в чем он честно признался себе. Конечно, ему не хотелось, чтобы Пэллес погибла, но если она останется жива, для него ничего не изменится - все равно он слишком далеко и не сможет крутить с ней любовь. А Кейн… Черт бы его побрал, этого Кейна - он знал, что Берн и Коты идут за ним по следу и привел их прямо к нему. То есть своими руками запер его в этой камере.
Ламорак не питал никаких иллюзий по поводу милосердия Берна. Единственное, на что он надеялся, - купить свободу и вырваться из когтей Котов, попав под опеку констеблей или Королевских Глаз, и сделать это до завтрашнего дня, когда Кейн поднимет бучу. Даже если Берн погибнет на Стадионе, Коты перережут Ламораку глотку в две минуты.
Нет, у него все же остается шанс. Он намерен заключить сделку, пока это еще возможно.
Он не мог заговорить со стражниками - они пресекли эту попытку. Тогда Ламорак начал обыскивать комнату, пока не нашел клочок пергамента и перо. Еще несколько минут поисков - и он обнаружил чернильницу, в которой булькали чернила.
Он написал:
Берн.
Ты ушел прежде, чем я успел тебе рассказать. У меня есть для тебя сведения о Кейне, сведения, которые могут спасти Империю, если ты будешь в курсе. Приходи вместе с герцогом Тоа-Сителлом или императором, чтобы они гарантировали мне свободу, и я раскрою весь зловещий замысел Кейна. Ты не пожалеешь,
Поспеши.
Ламорак.
Он сложил пергамент и надписал:
Отдайте это письмо графу Берну, и он вознаградит вас.
Минуту актер держал письмо в руке, взвешивая его; оно было не тяжелее любого другого, но это ничего не значило.
Ламорак проковылял к запертой двери и подсунул под нее пергамент. К завтрашнему утру его наверняка обнаружат. Затем повернулся и какое-то мгновение отдыхал, облокотясь на дверь, прежде чем отправиться обратно в кресло. Снаружи сверкали молнии и грохотал гром. Первые капли дождя забарабанили по стеклу. Усиливающийся ветер выл по-волчьи дико.
"Сильная будет буря, - подумал Ламорак. - Слава богу, я останусь в стороне".
День седьмой
- Согласны ли вы, профессионал Хэри Капур Майклсон, взять эту женщину, профессионала Шенну Терезу Лейтон, в законные жены, любить ее и заботиться о ней в богатстве и бедности, в горе и радости и хранить ей верность, пока смерть не разлучит вас?
- Согласен.
1
Буря обрушилась на Анхану ночью, за час до рассвета. Она пронеслась по городу, разбивая окна и ломая двери, срывая с домов крыши, пригибая до земли деревья, словно траву.
Вставший стеной ливень разогнал толпы по домам, и улицы остались армии. Благодаря непогоде и военным пожарным бригадам оранжевые языки пламени вскоре были потушены.
Однако мятеж не утих - случившееся было всего лишь передышкой, паузой между вдохом и криком. По всему Старому Городу под каждым кусочком крыши прятались жители Северного берега, попавшие туда поздно вечером в толпе. Мужчины и женщины, эльфы и гномы, огрилло и тролли сбивались в кучи под навесами магазинов или под выступами крыш. У них было вдосталь виски, по рукам ходили все новые и новые кувшины, а дрожащие люди и нелюди тем временем дожидались окончания дождя с каким-то угрюмым интересом.
Армия и констебли были слишком заняты борьбой с пожарами и попытками очистить улицы, а также арестовать побольше народу; все чуяли - главная беда еще впереди.
Работники "Имперских новостей", игнорируя буйство стихии, собирали всех пажей компании: колотили в их двери и поднимали с постели глубокой ночью. К завершению бури они получили необходимые указания и были готовы к работе. Как только первый розоватый луч окрасил вершины восточных гор, одни пажи рассыпались по всему Старому Городу, а другие ожидали восхода, когда опустят мосты.
Наконец самые высокие шпили дворца Колхари заблестели в первых солнечных лучах, и по всему городу зазвенели колокола - бронзовые голоса Храма Проритуна сливались с легким серебристым звоном колокольни Катеризи, а ударам мечей о щиты в святилище Крила вторили легкие ручные колокольчики пажей. Вскоре к колоколам присоединились всевозможные разновидности труб, от простых рожков до огромного "брути" на Стадионе Победы, в который дули одновременно три человека. Эта душераздирающая какофония немедленно заставила горожан проснуться и подбежать к окнам, а заодно перепугала дремлющих повстанцев, торопливо поднявшихся с импровизированных постелей, и привлекла внимание солдат.
Пажи чесали по улицам, позвякивая колокольчиками и выкрикивая новости. Они не ждали монетки и кивка, обычно служившего призывом для пересказа новостей. Объявление императора должны были услышать все.
Император повелел горожанам и своим возлюбленным детям оставаться дома и сохранять спокойствие и веру в него. День объявлен праздничным: ни один магазин не должен был открыться, ни одно дело - начаться. Поступил приказ освободить улицы в течение утра. С этого момента и до полудня все желающие могли отправиться на Стадион Победы, что на Южном берегу, где лучезарный император будет приветствовать своих подданных и развеет их страхи. Приглашаются все, безопасность гарантирована, император успокоит каждого и ответит на любые вопросы.
Кантийцы все еще работали - им было приказано поддерживать напряжение. Дождь вынудил их изменить планы. Теперь пожары начинались изнутри вымокших домов, пожирая их сухие внутренности, - однако их было заметно меньше. И все же к небесам вскоре стало подниматься облако темно-серого дыма.
Армия воспользовалась комендантским часом, решив, что все честные граждане станут повиноваться воле императора и не выйдут из дома: те, кого удалось освободить от борьбы с огнем, были организованы в группки по десять - пятнадцать человек и отправлены на поиски мародеров. Кое-кого арестовали, иных просто окружили и забили насмерть.
Армия тоже понесла потери: ради собственной безопасности мародеры начали объединяться в большие банды, причем многие из них, особенно в Городе Чужаков, были хорошо вооружены. К тому же обитавшие в этом городе нелюди давно имели зуб против властей - и этот зуб вскоре обратился против солдат.