По улицам бежал новый слух об актирах, поразивших Империю. Мятежники пересказывали его барменам, грузчики - возчикам, он шелестел и обсуждался всюду, где собирались вместе несколько горожан. Слух касался некой волшебной сетки, прикосновения которой достаточно, чтобы сокрушить самого злобного актира и отправить его обратно в ад, откуда он и явился.
Кроме того, утром произошли еще некоторые события.
Серый Кот, отдыхавший в дальнем углу длинного зала, увидел у двери, которую он охранял, сложенный клочок пергамента.
На нейтральной территории, в комнате, обставленной с умопомрачительной роскошью, смотрели друг на друга король Канта и Кайрендал. Рассветные лучи блестели в глазах Кайрендал, выдавая ее жажду; король улыбался удовлетворенно, словно сытый лев.
Берн сидел, развалившись, в одной из спален дворца и наблюдал за двумя обнаженными слугами. Брат и сестра - оба еще пахнувшие развратом, с отметинами от хлыста, которым небрежно поигрывал Берн - чистили куртку графа, бросая испуганные взгляды через плечо в поисках одобрения. Берн внимательно следил за их работой. Когда они приведут в порядок куртку, он заставит их начистить до блеска его сапоги - сегодня особенный день, а значит, надо выглядеть как можно лучше.
Ма'элКот в одиночестве стоял посреди Малого бального зала и смотрел на свое Великое Дело. В комнате было тихо, в котле не кипела смола, и угли под ним оставались холодными. Сегодня у императора не было времени на искусство. Он бросил взгляд на лицо, которое уже стало более отчетливым, и увидел в нем нечто новое, то, чего вовсе не замышлял, - одну из тех случайностей, которые оживляют великие работы.
Лицо должно было копировать его собственное, однако сейчас, глядя на него, он понял, что, не меняя уже созданного, одним штришком можно превратить Великое Дело в лицо Кейна.
2
Тоа-Сителл потер усталые глаза и затушил лампу. Окно монастырского посольства было обращено на восток, а солнечный свет гораздо приятнее для глаз, чем лампа.
Герцог, хмурясь, попытался сфокусировать взгляд на лежавших перед ним страницах.
Признав свое поражение, герцог покачал головой, встал и потянулся так, что захрустел позвоночник. Вздохнул и потер ноющие плечи. Он работал все ночь и до сих пор нашел больше вопросов, чем ответов.
Он отправился в посольство сразу после разыгранного Кейном побега. Проникнуть туда было не так-то легко - посольство представляло собой настоящую крепость посреди города и было наглухо закрыто в связи с мятежами. Однако спокойная настойчивость помогла ему проникнуть внутрь и попасть на аудиенцию к временному послу. Он узнал этого человека. Нынешний посол был тем самым серьезным пожилым монахом, который присутствовал при аресте Кейна и убийстве предыдущего посла. Услышав просьбу Тоа-Сителла, он был немало озадачен.
- Наши записи являются нашей собственностью, - заметил он. - Но здесь есть некоторые особые обстоятельства. Вопрос о Кейне поставлен на обсуждение перед Советом Монастырей, однако принимать решение еще рано. Вполне возможно, он будет приговорен к смерти, и уж наверняка его исключат из Братства, если вообще не объявят вне закона. Думаю, меня не осудят, если я покажу наши записи непосвященному.
- У вас есть записи? Здесь? - изумился Тоа-Сителл. - Я думал, за ними придется посылать в… э-э… - Гартан-холд, - отсутствующим тоном произнес посол. - Нет, все записи у нас, здесь. После битвы при Серено Кейн был официально переведен в Анхану, и его досье также было направлено сюда. Возможно, записи уже устарели, но, если вы подождете в помещении для рукописей, вам их принесут. Тоа-Сителл благодарно поклонился. Вскоре прибыли два послушника, каждый с огромным, обтянутым кожей фолиантом. Один из томов был заполнен целиком, другой - едва на треть. Герцог не скрывал ошеломления - как мог один человек совершить столько за одну жизнь.
Чем больше он читал, тем меньше понимал. Кейн бывал всюду и вмешивался во все; он неожиданно возникал в самой гуще событий, не объясняя причин своего появления и не рассказывая, где был до этого. В промежутках между боями, убийствами и приключениями, настолько невероятными, что Тоа-Сителл счел большую их часть выдумкой, убийца словно бы не существовал. У него не было определенного места жительства; согласно записям, он не проводил в Монастырях сколько-нибудь значительного времени с тех самых пор, как закончил обучение и покинул Гартан-холд почти двадцать лет назад.
Его юность была не менее загадочна. Он появился у ворот Гартан-холда со сказкой о том, что был сыном патканского вольноотпущенника, однако был продан липканскому торговцу в качестве слуги во время Великого Голода - но, согласно записям, он говорил на патканском диалекте с не известным никому акцентом. Попыток связаться с его семьей предпринято не было - аббат Гартан-холда решил, что история выдумана, а на самом деле Кейн был беглым рабом или слугой кого-нибудь из местных дворян. Аббат отметил, что Кейн не слишком интересовался и почти не разбирался в лошадях и кузнечном деле, хотя, по истории Кейна, его отец был коновалом и деревенским кузнецом.
Тоа-Сителл начал понимать интерес императора к этому человеку - Кейн был чем-то вроде стихии, ветра или бури, которые, внезапно обрушиваясь, поражают большой участок земли и снова исчезают. Никто не знал, откуда он родом и куда он уходит; единственными следами его деятельности были неизменные шрамы, оставленные многочисленными приключениями.
Но Кейн был больше чем просто природная сила - природные силы Ма'элКот контролировал с легкостью. Кейн походил на грифона или дракона, невероятно опасное животное, с которым можно подружиться, но нельзя приручить. Глянец человечности мог сползти с него в любой момент, обнажив инстинкт разрушения.
"Глянец человечности…" Было в Кейне что-то нечеловеческое - невероятная удача, сверхъестественная уверенность, умение появляться ниоткуда и исчезать, словно по мановению волшебной палочки…
"Прямо как актир".
Тоа-Сителл застыл на месте с открытым ртом - он собирался зевнуть, но дыхание его прервалось, а воздух показался каменным.
"Прямо как актир…" - Он сам говорил эти слова всякий раз, когда напоминал себе и другим о смерти и разрушении, которые повсюду следовали за Кейном. Даже Ма'элКот говорил так же, там, в Донжоне, стоя на балконе над Ямой: "Кейн не сумел бы наделать больше бед, даже если бы был актиром".
В этих словах была правда, правда, не скрытая от взора - ее видели все, однако никто не обратил на нее внимания.
Более того - небольшие совпадения, мелкие случайности, тогда казавшиеся необъяснимыми, стали теперь вполне понятны. Теперь Тоа-Сителл не нуждался в них.
Он все знал.
Он знал без всяких сомнений, знал с верой, подобной вере святого: Кейн - актир. Кейн замыслил свержение Ма'элКота и разрушение Империи, всего хорошего, что только было в мире. Кейна надо остановить. Он должен быть убит. Кулак Тоа-Сителла упал на раскрытую книгу. Какое-то мгновение герцог стоял на месте, тяжело дыша и раздумывая. Потом развернулся и, бросив на столе открытые фолианты, выбежал из комнаты, будто по пятам за ним гналась стая волков.
"Берн, - думал он. - Надо найти Берна".
3
Часы Жизни Пэллес Рид светились желтым в углу экрана "Свежего Приключения" в течение шести дней. На заре седьмого они стали алыми и капелькой крови замерцали на всех экранах Земли.
Улыбающийся Бронсон Андервуд объяснил, что это означало: Пэллес Рил исчерпала минимальный запас энергии, и теперь время ее пребывания в Поднебесье оставалось непредсказуемым.
Одновременно с объяснением был дан расширенный репортаж о модификаторе амплитуды, сопровождаемый никогда прежде не показывавшимися изображениями останков актеров, которые исчерпали имевшуюся у них энергию. Это отвратительное зрелище вызвало бурю протеста - люди не переставая звонили в Студию. Однако еще больше было таких, кто хотел узнать, когда будет повторный показ передачи, чтобы записать ее на свои сетевики.
Работники Студии, принимавшие звонки, с улыбкой извинялись: повторного показа не будет, однако запись уже продается по очень низкой цене с огромной скидкой…
4
Тоа-Сителл не стал тратить драгоценное время на самостоятельные поиски Берна. Предупредив нынешнего посла и получив заверения в том, что, если Кейн появится в посольстве, он будет задержан, герцог и его личная стража понеслись к дворцовой резиденции Королевских Глаз. Там Тоа-Сителл потратил несколько минут на тихий, но строгий и четкий инструктаж.
Он охарактеризовал Кейна как угрозу Империи и главную цель Королевских Глаз: каждый солдат в столице должен был оставить все свои дела и броситься разыскивать убийцу. Тоа-Сителл лично дал описание Кейна и послал вежливые по форме приказы констеблям и столичным подразделениям армии, прося их о помощи. Кейна следовало схватить любой ценой. При сопротивлении застрелить - каждый командир мог отдать приказ о его уничтожении.
Тоа-Сителл знал, что Ма'элКот придет в ярость, однако он был верен не лично Ма'элКоту, а трону и Империи; пока жив Кейн, об их безопасности не может быть и речи.
Спросив о Берне, Тоа-Сителл узнал, что граф вернулся во дворец рано утром, быстро поговорил с Ма'элКотом и удалился на отдых, а сейчас завтракает в своих дворцовых апартаментах. Тоа-Сителл отправился прямиком туда.
Поднимаясь по лестницам, он успел привести в порядок свои мысли, а также подобрать доказательства и аргументы. Он предвидел, что Берн будет отрицать его открытие хотя бы из духа противоречия, и намеревался засыпать его фактами.
Тоа-Сителл бежал по дворцовым коридорам и едва не столкнулся с мрачным Серым Котом, который поспешно удалялся от комнаты Берна. Когда герцог ворвался в комнату Берна, тот сидел за столом в шелковом халате. Он посмотрел на Тоа-Сителла и предложил ему сесть, однако герцог в ответ лишь взмахнул рукой.
- У меня нет времени. Я должен найти Кейна. Мы должны найти его.
Красивые брови Берна сошлись на переносице.
- Да? Это представляет определенную проблему…
- Это не может быть проблемой. Берн, он один из них. Кейн - актир!
Долгую секунду Берн неподвижно смотрел на герцога. Потом уголки его рта дрогнули в усмешке, постепенно переходящей в ухмылку.
- Ладно, - задумчиво произнес он, промокая рот льняным платком. Затем какая-то невероятная энергия подняла его на ноги и озарила его лицо радостью. - Ладно!
Тоа-Сителл был потрясен.
- Ты мне веришь?
- Ну конечно, - ликующе ответил Берн. - Мне плевать, правда это или нет - я все равно верю. Потому что в этом случае мы должны убить его. Прямо сейчас.
Он щелкнул пальцами. В дверях спальни появился молодой слуга с церемониальным нарядом в руках.
- Я уже собирался одеться, - молвил Берн. Облачаясь, граф рассказал Тоа-Сителлу, как преследовал Кейна и как тот ускользнул от него.
- Но, - заметил он, широко осклабившись, - один из моих мальчиков передал мне вот это прямо перед вашим приходом.
Берн перебросил Тоа-Сителлу сложенный клочок пергамента. Герцог поймал его, развернул и прочел написанное Ламораком сообщение.
- Он попался! - внезапно воскликнул Тоа-Сителл.
- Да, нас привел к нему Кейн. По-моему, он опасался, что Ма'элКот пометит его, и Ламорак обнаружил это на сетке. Он умнее, чем выглядит.
- Кто?
- Оба. Пойдем послушаем, что он скажет нам.
- Ма'элКот, - поправил графа Тоа-Сителл. - Прежде мы должны рассказать обо всем ему. Пусть он знает.
- К черту! - тряхнул головой Берн и прищелкнул пальцами. - Во-первых, он занят подготовкой к созданию иллюзии, а если мы ему помешаем, то можем оказаться между молотом и наковальней. Во-вторых, он сейчас в Железной комнате. Хочешь - можешь попробовать ввалиться туда, но не жди, что я буду рядом. И в-третьих, если мы расскажем ему обо всем, он не поверит. Он знает Кейна много лет, пожалуй, дольше, чем я. А если он даже и поверит, то наверняка найдет какую-нибудь причину, чтобы мы оставили Кейна в покое. По-моему, ему интереснее, когда Кейн жив, - ну, может не интереснее, а просто так больше нравится. В общем, будет лучше, если мы найдем Кейна и убьем его сами.
Тоа-Сителл сжал губы.
- Согласен, - кивнул он. - Дай мне пять минут, я вызову эскорт.
Эскорт тоже к черту! Но на улицах небезопасно…
- Еще как безопасно - ты же со мной.
Берн взялся за ремень ножен и застегнул на груди серебряную пряжку. Кончиками пальцев погладил рукоять, и Косалл отозвался в ножнах угрожающим тонким звоном.
- Эскорт нам ни к чему. Пошли.
5
Тоа-Сителл слушал рассказ Ламорака, поминутно поглядывая на него. Лицо предателя казалось удивительно открытым, несмотря даже на распухшую нижнюю челюсть и кровь, запекшуюся под разбитым носом. Герцог подумал, что в нормальном состоянии Ламорак был чертовски красив и возбуждал в человеке доверие с первых же минут знакомства.
Он также казался Тоа-Сителлу довольно необычным человеком. Как правило, лицо отражает характер - а герцог не мог найти в лице Ламорака даже намека на слабость, ни одной неверной черты.
Когда они появились в верхней каморке дома Берна, предатель задрожал, как провинившийся щенок; он раболепно склонялся, как только Берн подходил близко к нему, и изо всех сил оберегал от графа сломанную ногу. Он отказывался говорить до тех пор, пока не услышал из уст самого Тоа-Сителла твердого обещания, что узника вырвут из рук Котов. Но даже после этого Ламорак начал рассказывать весьма нерешительно, с трудом проталкивая слова сквозь сжатые зубы и виновато улыбаясь. Тоа-Сителл поглядывал на него и машинально постукивал по рукояти спрятанного в рукаве отравленного стилета.
Еще за дверью Берн предупредил его:
- Маг из Ламорака дрянной, но он владеет одним довольно опасным заклинанием - заклинанием Власти. Следи за ним получше.
Тоа-Сителл следил, однако не заприметил, чтобы Ламорак призывал какие-либо силы. Мгновением позже это вообще показалось излишним - Ламорак раскрыл самую суть злодейского замысла.
Предатель мямлил и моргал, когда повязка врезалась в его запавшие щеки, но желание доказать ценность информации заставляло его забыть о боли.
- …и потом он, ну, ему останется только набросить сеть на иллюзию, и тогда она окажется отрезанной от потока Силы. Император пропадет, понимаете? Двадцать тысяч человек увидят, как Ма'элКот исчезнет точно так, как исчезают актиры. Это и будет доказательством. Такого Ма'элКоту не простят.
- Сеть, черт побери, сеть! - прорычал граф. На его шее вздулись жилы; попавшийся по дороге стул разлетелся в щепки. Берн повернулся к Ламораку. - А Пэллес? Какое это имеет отношение к ее спасению?
- Никакого, - сказал поднимаясь Тоа-Сителл. - Неужели непонятно? Она ему безразлична. Пэллес - всего лишь ширма. Главная опасность заключается в Кейне. Он с самого начала замышлял ударить по Империи.
- Не верю, - возразил Берн. - Ты не знаешь, на что он шел ради нее.
- Но это же для них игра, - стоял на своем Тоа-Сителл. - Неужели не помнишь? Ма'элКот узнал об этом от одного из схваченных во дворце. Просто игра, сценка, ну, приключенческая история. Развлечение. Мы страдаем и умираем ради удовольствия актиров.
- Развлечение или нет, он все равно будет готов ради нее… Берн говорил еще что-то, но Тоа-Сителл уже не слушал. Он смотрел на Ламорака.
Когда герцог впервые произнес слово "игра", предатель взглянул вначале на него, а затем на Берна - ужас читался в его округлившихся глазах. Его губы подпрыгивали, как у ревущего ребенка, из горла вырвался сдавленный звук.
- В чем дело? - спросил Тоа-Сителл. - Что случилось, Ламорак?
Тот взмахнул дрожащей рукой.
- Я… я ничего… я просто не могу… Берн презрительно фыркнул.
- Он сейчас обмочится. Что, боишься актиров, а?
- Я… нет… я… - Стул Ламорака потихоньку полз назад - он вслепую отталкивался здоровой ногой.
- Он не просто боится, - подошел ближе Тоа-Сителл. - Я такое уже видел. Это вроде болезни. Некоторые боятся пауков, а однажды я встречал человека, который так боялся высоты, что не мог даже подниматься по лестнице.
- Да? - ухмыльнулся Берн.
Неожиданно он прыгнул к Ламораку и схватил его за плечи. Рывком поднял со стула и встряхнул его в воздухе.
- Боимся, да? Ой, как страшно! - Он исторг пьяный смех. - Повторяй: Кейн - актир. Ну, давай, скажи: Кейн - актир!
Ламорак потерял дар речи и только мотал головой.
- Берн, - Тоа-Сителл положил руку ему на плечо, - это бесполезно. Он не может совладать с собой.
Берн повернулся к нему - у него были глаза разъяренной пумы.
- Убери руку, если она тебе нужна целой. Он скажет "Кейн - актир" или я ему оторву руку! Ламорак мычал, а Берн все тряс его.
- Думаешь, я не смогу? Думаешь, сил не хватит? Ну! Кейн - актир!
Лицо у Ламорака покраснело, затем посинело, глаза закатились, словно у попавшей в пожар лошади.
- К… К… - выдавил он из себя сквозь зубы, задыхаясь, - К-кейн…
Холодный пот прошиб Тоа-Сителла. Он открыл рот, закрыл и вскричал:
- Берн, подожди! Он не может ничего сказать! Он пытается, но не может! Помнишь то заклятие, которое мешает актирам говорить? Помнишь? Ма'элКот ведь рассказывал!
Берн нахмурился и посмотрел на герцога. Забытый на мгновение Ламорак болтался в воздухе.
- Не понимаю, о чем ты.
- Не понимаешь? Ламорак один из них! Он не может сказать, что Кейн актир, потому что знает - это правда!
- Нет! - завизжал Ламорак. - Клянусь! Я не актир, клянусь! Это неправда, это все выдумки, я…
- Заткнись, - равнодушно произнес Берн, подкрепив свой приказ хорошим встряхиванием, от которого голова Ламорака мотнулась назад.
Без всякого перехода граф успокоился и расслабился; на его физиономии было написано скотское удовлетворение.