Недолго поколдовав над заварником и принеся берестяной туесок с медом и несколько лимонов, дед вскоре угощал гостей, таким замечательным чаем, что они только диву дивились, откуда, мол, такой сказочно-замечательный напиток? Дед спокойно объяснил, что еще в старину казаки пили такой чай, и всем желающим предложил насладиться ароматом степных трав из бумажных пакетов.
Добившись желаемого эффекта, дед объяснил подробно, в какое время года и при какой погоде нужно собирать в степи иван-чай, чебрец, и сколько добавлять при заварке мяты. Расстались гости с хозяином далеко за полночь, все высказывали, деду, восхищение городом, прекрасными жителями, хвалили деда за его мудрое руководство городом.
Утром, режиссер, едва прснувшись и вспомнив вчерашний прекрасно проведенный вечер, испытал непреодолимое желание отправиться к симпатичному, любому его сердцу деду, не хотелось уезжать.
Он то и приехал в этот город, ради Крамолы, задумав снять о нем фильм, За режиссером увязался правозащитник. Благополучно миновав двух охранников в доспехах воинов древне – римского войска, гости вошли в дом. В конце им-провизированной картинной галереи режиссер увидел стройного юношу в черной, красиво подогнанной одежде. Юноша вывешивал на стену еще одну картину. Рядом задрав голову, стоял, наблюдая за его работой, огромныхразмеров попугай, так, по крайней мере, показалось режиссеру с первого взгляда. Гости подошли ближе.
Юноша повернулся к гостям, приветливо улыбнулся и коротко представился:-Крамола-внук… – Майкл ХомутДи, – представился вдруг и попугай, – дизайнэр из амэрики, – добавил он с сильным английским акцентом. Режиссер оглядел нежданного посетителя. Попугайский вид ему придавала, красочно-яркая разодетость. На нем были зеленые брюки, хотя ни брюками, ни просто штанами, это произведение великого дизайнерского исскуства назвать было трудно, скорее это были модернизированные хальвари.
Поверх хальварей свободно свисал, то ли пиджак, то ли жилет то ли халат, яркого красного цвета, на ногах яркие желтые туфли, на шее болталась голубая тряпица – сим-волизирующая, такой анахронизм, как галстук. И все это разноцветное многообразие вершили черные вздыбленные продольным гребешком волосы, на лоб свисала рыжая челка.
– Мишка он Хомутов, а это Ванька Запупырный, – представил Крамола – дед еще одного, входящего вместе с ним в цветовом отношении более скромного попугая, – оба они американезированные казаки – бывшие русские.
– Русский, я, Дван Запупыри, – возразил обиженно художник.
– А если русский значит-Ванька, это у них, ты там Дван, а у нас Иван! – рассердился дед.
Гости уставились на вновь вывешенную картину.
На ней была изображена одна из ветвей "Дерева зла". На ветви сидели два толстяка и курили сигары. Презрительно искривив толстые, лягушечьи губы, они демократизировали, окружающий мир.
Дым от сигар расползался над миром, причудливыми клубами густого тумана образуя, слово демократизация.
На одном толстяке; звезднополосатые штаны, на другом футболка с изображением льва. Отовсюду из тумана грозно выглядывают боевые ракеты, впрочем, на каждой из них надпись: "ракета демократическая", Одна из ракет, взорвалась, врезавшись в землю и разрушив при этом, несколько многоэтажных зданий, обломки зданий и разлетающаяся земля составили слова "демократический взрыв". Вокруг воронки лежат трупы мирных людей причудливо выложившись в "демократические жертвы".
– Демократизация требует жертв, – глубокомысленно заметил правозащитник.
– Тебе хоть на…ы в глаза, все божья роса, – не дал ему развить философскую мысль дед.
Тем временем два попугайски разодетых ценителя искусства, что-то горяче обсуждали у одной из картин:
– Какая изящная незавершенность линий, – говорил восхищенно один.
– А смешение цветов, как поражает воображеНие, – вторил ему другой.
– Как тонко выведены границы тени и света.
– Чувствуется рука великого художника.
– Все-таки не удержался от абстракционизма? – обратился Запупыри, к подошедшему к ним Роману.
– Это дед из Праги привез, – равнодушно ответил юный художник, спокойно удаляясь.
– Подарили мне этот шедевр в Пражском зоопарке, они там проводили опыты с человекообразными обезьянами, дали им краски, кисти, холсты, какая-то шемпанзе и нахудожничала, – раздраженно бросил Крамола-дед.
С большим сожалением члены комиссии покинули город "Солнечный".
Уже в вертолете один из военных сказал: – "Признаться, я чувствовал себя Незнайкой в "Солнечном" городе. Остальные члены очень высокой комиссии промолчали. Хотя каждый из них готов был сказать то же самое.
Впереди их ждал благотворительный "Дом – санаторий" для ветеранов.
Только правозащитник, по привычке увозил кукишь в кармане:
– "Подумаешь, создали технократический мирок, неизвестно, что скажут горожане, о демократизированой России выпусти их за пределы города".
– Тебе же ясно сказали: – "Подонки гуляют, народ пиво пьет", – ответил раздражаясь председатель комиссии, – надоело ему бесконечное нытье хронического "кукишника".
Часть вторая
ТРИУМФ
Глава I
Дом-санаторий для ветеранов
Комиссия в сопровождении главы администрации области и главного архитектора города выехала на левый берег р. Дон для проверки "Домасанатория для ветеранов".
Все члены комиссии уже знали, что при администрации области создана специальная комиссия, по решению которой в этот дом поселяли наиболее заслуженных ветеранов ВОВ, награжденных правительственными наградами ветеранов труда и просто пенсионеров, потерявших здоровье и оставшихся в одиночестве без попечения родственников. Сюда привозили стариков со всей области. Комиссия тщательно отбирала кандидатов для поселения в "Дом-санаторий", следя за тем, чтобы среди жильцов не оказалось осужденных за уголовные преступления.
По дороге к санаторию председатель комиссии обратил внимание губернатора на одиноко стоящую у дороги деревянную постройку 30х годов, на которой бросалась в глаза вывеска "Рэмонт любых авто" а рядом кафе современной постройки, на двери табличка: "Всэгда аткрита".
– ЕГЭ в действии язвительно, – заметил кинорежиссер.
– Все же Ашот забрался сюда, без разрешения архитектуры, – поспешил оправдаться главный архитектор.
– Снесем все это, – тут же заверил председателя комиссии, губернатор, понимая, что таким строениям не место рядом с прославленным на всю область санаторием.
Территория санатория обнесена высоким в три метра за-бором, плотно увитым вьющимися растениями, так, что изгородь казалось выполненной зелеными кустарниками. Здание санатория – трехэтажное, длиной в сотню метров – стены из глазурованного кирпича. На боковых стенах – огромные ритмично раскачивающиеся панели системы вентиляции. – Воздух во всем здании обновляется каждые тридцать минут, проходя предварительную очистку, подогрев или охлаждение, ионизацию и озонирование, а благодаря капиллярной системе подачи воздуха, в здании, нет никаких скво-зняков, температура во всех помещениях круглый год 22 градуса Цельсия, само здание абсолютно герметично. – Быстро и доступно объяснил архитектор.
Встретила проверяющих – директор санатория – невысокая приятная женщина лет 40. Красивое улыбчивое лицо, умные, вниманельные глаза. Приятно было объщаться с молодым директором.
Вошли в здание – широкий, просторный светлый холл. Слева – почти сплошные высокие окна, справа квартиры. В холле суетятся роботы – катят перед собой тележки, время завтрака – жильцов не видно.
Вдруг, позади, прибывшие, услышали звук милицейской "крякалки". Комиссию обогнала эектрическая инвалидная коляска, которая лихо развернулась перед гостями и остановилась.
Управляла коляской пожилая женщина. Узнав среди гостей губернатора, она принялась благодарить его за отличные условия в санатории, за то, что не забывают о ветеранах, проявляют к ним столько заботы и внимания.
– Евдокия Егоровна, вам сейчас необходимо отправиться к стоматологу он вас уже ждет, – обратилась к женщине директор.
– Я туда и направляюсь, широко улыбаясь ответила женщина, обнажая два оставшиеся во рту зуба.
Опять лихо, развернувшись, она покатила дальше весело распевая:
Ой вы кони, вы кони стальные,
Боевые друзья трактора…
– Тридцать лет проработала трактористской, а потом еще десять шофером, ну как ее не забрать было к нам, дети уехали, работают, разбросало их по всей стране, внуки – на учебе, вот она и осталась одна, а здоровья нет, соцработники и привезли ее к нам три дня назад.
Взяли, не дожидаясь решения комиссии, – пояснила директор губернатору.
Вошли в одну из квартир. На кровати лежит худой измож-денный старик, укрытый легким одеялом. Шлюз – дверь широко распахнулась, и в комнату вкатился робот с те-лежкой.
– Подъем Иван Сергеевич, зарядка, потом завтрак, – приятным баритоном сказал робот. Подкатившись к кровати, робот аккуратно приподнял старика на кровати, помог ему сесть, взял за руки, помог делать простейшие упражнения. – Два прихлопа, три притопа, – приговаривал робот.
– Твою мать, – делает вид, что недоволен происходящим Иван Сергеевич.
– Будем радоваться, жить… – продолжил робот.
– А не подыхать, – закончил не совсем тактично подопечный.
– Телевизор включить или ну его к черту? – заботливо спро-сил робот. Было ясно, что между человеком и роботом сложились давние дружеские отношения.
– Да ну его к черту, одни страшилки, да бестолковые ритмы, – отозвался Иван Сергеевич.
Робот помог жильцу выполнить полный комплекс упраж-нений утренней зарядки и укатился в ванную комнату. Вскоре оттуда раздался шум воды.
– Душевая готова, прошу на водные процедуры, – раздался баритон из ванной комнаты. Через 15 минут Иван Сергеевич, взбодренный утренними процедурами, гладко выбритый, облаченный в пижаму, готов был к завтраку.
Робот усадил его за стол, и извлек из привезенного ящика, яичницу, свежую эелень, творог со сметаной и чашечку кофе. Телевизор с согласия жильца он все-таки включил, долго переключал каналы, вопросительно поглядывая на подопечного, наконец, выбрал концерт кубанского казачьего хора, на нем и остановился.
– Сейчас у нас термография, а потом махнем на рыБалку, – полу-утвердительно, полу-вопросительно, предложил дальнейшие действия робот.
– Как же без этого, – дал согласие подопечный заботливого кибера.
После завтрака робот помог подопечному переодеться в тонкий трикотажный костюм, и на коляске вывез его в холл. Члены комиссии последовали за ними.
В поликлинику можно было попасть прямо из этого же холла.
Справа и слева расположены кабинеты различного меди-цинского назначения. Робот вкатил коляску с пациентом в кабинет с табличкой "Термографические обследования". Академик медицины последовал вслед за ними, туда же прошмыгнул и правозащитник.
Робот, с помощью медсестры, перекладывает пациента с коляски на кушетку какого-то невиданного довольно гро-моздкого аппарата.
Подошел молодой лет тридцати врач, уселся перед неболь-шим пультом с огромным плазменным монитором.
После нескольких несложных манипуляций доктора с клавишами и кнопками пульта, кушетка плавно вкатилась в аппарат. На экране монитора все увидели лежащего на кушетке пациента.
Но дальше стало происходить невероятное. Вот с пациента словно бы аккуратно срезали одежду вместе с кожей, стали видны все мышцы и кровеносные сосуды.
Кадры сменяются, и скоро, врач рассмотрел бьющееся сердце, сосуды сердца, легкие, печень, почки, желудок, кише-чник и т. д. словно в анатомическом атласе. Каждый орган он может выделить и рассмотреть подробно, как в плоском изображении, так и в голографическом – объемном.
Правозащитник вскрикнул и едва не свалился с ног, когда в воздухе вдруг, повисло живое бьющееся сердце, выплыв из экрана монитора.
– Как вы этого добиваетесь, чем облучаете больных? – не удержался от вопроса академик.
– Наоборот, мы всячески защищаем организм наших жильцов от лучевых нагрузок. Как известно каждая клетка живого организма выделяет довольно мощное инфракрасное из-лучение, мы только научились его детально воспринимать, записывать и оцифровывать, а остальное уже чистая электроника – спокойно ответил молодой доктор, ничуть не смущенный академическим авторитетом. Академик, будучи известным кардиологом, внимательно рассматрел бьющееся сердце, заходя то с одной, то с другой стороны.
Предусмотрительный доктор, заметив его интерес, облегчил задачу, придав сердцу медленное вращение.
– Фантастика! – воскликнул, наконец, академик, – сердце в полном порядке, только незначительные изминения в коронарах, неплохо еще посмотреть бы работу клапанов.
– Этому мы то же научились, стоит только убрать фоновые излучения мышечных тканей, – готов был доктор к ответу.
На глазах изумленных зрителей, пульсирующее сердце стало понемногу слой за слоем вскрываться.
Вскоре стали видны безупречно работающие клапаны сердца, пульсирующие потоки крови.
Тут раздался грохот. Это правозащитник, все таки, рухрул в обморок. Медсестра, не успевшая его подхватить, быстро исправила свою ошибку, приведя правоведа в чувство.
– Мое дело диагностика, передам данные кардиологам, а уж они сделают заключение и назначат лечение, – отозвался занятый своим делом, молодой доктор.
Тем временем перед присутствующими повис в воздухе, медленно вращающийся желчный пузырь.
– Вот в этом месте небольшая аномалия, возможно образование камней, – сделал заключение академик.
– Мы наблюдаем динамику этого процесса, ежедневно проводим диагностику. Киберы уже просчитали и назначили необходимые изменения в режиме питания, и физических нагрузках. Завтра приступаем к лечению, – спокойно ответил молодой доктор.
Вскоре диагностика была полностью закончена. Академик – в полном восторге. Он еще некоторое время оставался каби-нете, засыпал доктора профессиональными вопросами.
Правозащитник, недовольно сопя, выскочил из кабинета.
К нему подошел председатель комиссии:
– Из Москвы требуют срочно представить отчет, по результатам проверки города "Солнечного" и санатория, вы у нас самый пронырливый, видели больше других, к тому же юридически хорошо подготовлены, напишите пожалуйста, проект отчета.
Правозащитник уселся за компьютер, в кабинете дирек – тора, и к вечеру отчет был готов.
Члены комиссии, ознакомившись с отчетом, выразили полное согласие с его текстом и подписали безо всяких сомнений.
Но никто не подозревал, что по электронной почте в адрес правительства правозащитник лично от себя отправил совершенно другое донесение.
Комиссия тем временем присутствовала на рыбалке Ивана Сергеевича:
Робот, прямо из кабинета диагностики вывез своего подо-печного во двор, а затем через проход в зеленой изгороди к тихой заводи, рядом с санаторием.
Генерал Жуков – заядлый рыбак не удержался и тоже пристроился рядом с дедом, взяв одну из удочек, стоящих в предназначенном для рыбалки месте.
Бешенный, клев, начался сразу! Едва поплавок после забрасывания удочки успокаивался, как тутже, начинал энергично танцевать от поклевки. Глаза Ивана Сергеевича горели азартом, щеки раскраснелись, с веселыми шутками-прибаутками, он таскает одного сазана за другим. Вскоре садок оказался полным.
– Время, Иван Сергеевич пора возвращаться, режим есть режим, – сочувственным голосом сказал робот. С сожалении – ем оставив удочку кинорежиссеру, Иван Сергеевич подчи-нился.
Но генералу робот не указ, он продолжал, с азартом выдергивать сазанов из воды, наполняя один садок за другим.
Послышались голоса. К заводи ожесточенно о чем-то споря, подходили два человека. В одном из спорщиков члены комиссии узнали Крамолу-деда.
Другим был, известный продюсер, Прибабасов.
– Ты пропагандируешь любовь, дружбу, справедливость, патриотизм, всю эту хрень, которая осталась в прошлом, – возбужденно говорит Прибабасов.
– Ты музыку не пишешь, на инстраментах не играешь, петь тебе тоже – не дано, а бездельники и паразиты в нашем городе не нужны, обойдемся без прибамбасов!
– Посмотрим, как отреагирует старичье, на твой патриотизм и романтику, вечерний концерт покажет, – настаивает продюсер.
– Те, кого ты, слизняк, назвал старичьем, создали и защитили нашу Родину, – не менее горячо возразил дед.
Они бы еще, долго дискутировали, если бы дед не опустил Прибабасова ниже плинтуса, доказав все-таки ему и всем присутствующим, что он Прибабасов жалкое, безнравствен-ное, беспринципное ничтожество. А весь шоу-бизнес, в котором он "работает" – паразиты на плечах народа.
Оказывается, в областном центре гастролировала известная российская певица, а с ней целая комарилья всевозможных певцов и певичек. Губернатор, предложил певице выступить с благотворительным концертом в санатории для ветеранов.
– Крамолу же, прибывший из областного центра мэр Воронцов отправил в санаторий со своими артистами из "Солнечного".
При обсуждении репертуара совместного концерта дед и схлестнулся с продюсером.
Узнав, что город "Солнечный" не только построил санаторий за счет своих средств, но и продолжает финансировать его содержание. Продюсер тут же возжелал получить гонорар за концерт. А получив отказ, стал напрашиваться на работу в город в качестве продюсера с совмещением обязанностей арт-директора, финансового директора, и режиссера. Но дед раскусил его очень быстро и поставил на место.
Когда стало темнеть пришли два повара из столовой и забрали выловленную рыбу, оставаться более, не имело никакого смысла и, рыбаки свернули удочки.
В концертном зале дома ветеранов полно народа, в отдельной ложе слегка приподнятой над зрительным залом сидит приехавшая на гастроли певица. Она уже исполнила несколько своих песен, и теперь отдыхала в удобном кресле, наслаждаясь вниманием и любовью зрителей. Комиссия разместилась в той же ложе. Рядом с певицей примостился Прибабасов.
Концерт продолжил хор ветеранов из города.
"Солнечного" Акустика в зале была отменная. Не требовалось никаких микрофонов. Хор звучит замечательно!
чувствуется, что руководит хором отменный мастер своего дела! Отгремели старинные казачьи песни, затем песни военных лет и, несколько старых советских песен военного времени. Зрители – в восторге, провожают хор за кулисы стоя! Пока последний участник хора не ушел со сцены, зрители стоят и аплодируют.
– А мне так не аплодировали, – легонько кольнула зависть певицу.
– Старичье, маразматичное, их посадили в концлагерь, они и довольны, – злобно прошипел продюсер, заискивающе поглядывая на певицу. Но, акустика подвела подлеца, его злобное шипение услышала не только певица, но и все в зрительном зале.
Тут же к нему направилось несколько рослых и еще крепких стариков.
Прибабасов вылетел из двери концертного зала, на лету, суматошно болтая ногами.
На сцену в это время Дима Яровой и Саша Клименко, выносили, уже знакомый читателю – милофон. Зал их бурно приветствует. Ребята, частые гости в этом санатории, и их любили зрители. Саша запел итальянскую народную песню, затем он исполнил несколько романсов русских композиторов.