У певицы подкатил ком к горлу. Она не могла поверить, что этот мальчишка в свои юные годы может так тонко чувствовать мелодию, так точно варьировать тембр голоса, проникая в души слушателей. Ей, в ее лучшие годы, это удавалось с большим трудом, ценой утомительных многочасовых репетиций. Что бы записать одну песню ей проходилось порой часами просиживать в студии звукозаписи, пользоваться самой совершенной аппаратурой, сделать не один десяток проб, чтобы добиться одной самой, самой лучшей. А этот, пацан, делает тоже самое даже без микрофона?!
В конце, концов, над горьким сожалением, о безвозвратно ушедшем. Верх взял восторг, охвативший ее душу.
Очарованная совершенным дивным пением, вместе со всеми зрителями она вскочила, бешено аплодируя и громче всех крича "Браво" и "Бис"!
Тем временем Прибабасов потихоньку, вдоль стеночки, прокрался на сцену. После Саши должна выступать его комарилья.
Саша исполнил последнюю песню вышел на поклон, исполнил на "Бис" "Лебединую верность" Е.Мартынова, и "Восточную песню" Ободзинского. Прослезил этоми песнями зрителей, включая знаменитую певицу. На этом его выступление закончилось. Настало время Прибабасава:
Загрохотали барабаны, ритмично завыли электрогитары, задергались на сцене полуголые девицы, что-то, едва слышное за этим шумом, провякала молодая певица, ни мелодии, ни слов песни в этом шуме разобрать было невозможно, просто потому, что мелодии не было, один только ритмичный шум.
Наконец все утихло. Певица бросила взгляд в зал. Две минуты назад она видела счастливые радостные, довольные лица. Сейчас же ее поразило огромное число озабоченных раздраженных физиономий, словно людей насильно согнали сюда перед казнью.
Концерт продолжился, но ничего уже не изменялось, тот же грохот, те же ритмы и изображение пения. Внезапно, певицу осенило, – "А ведь это я, породила этот хаос! Я, его поддерживала, подкармливала, проталкивала. А настоящие таланты остались в стороне, вне формата, забитые этими, бешеными ритмами".
Эта мысль после стольких лет славы и восторгов ее творчеством, настолько поразила певицу, что заныло сердце. А ритмы все долбили и долбили, на сцене все выдрыгива – лись и извивались, Боже, когда же все это кончится?!"
Наступило короткое затишье. И опять подвела акустика, на этот раз бывшего комбайнера, а ныне заслуженного ветерана, жителя санатория – Ивана Сергеевича:-"Этим бл…м всегда жарко", – негромко сказал он своему соседу имея ввиду полуголых девиц, но вот акустика подвела, его услышал весь зал. И тут физиономии "висельников" преобразились.
Мгновенно, раздался такой громкий хохот, словно выступил самый удачливый юморист. Смеялась и прославленная пе-вица, ей даже стало немного легче.
Воспользовавшись, всеобщим весельем на свое место рядом с певицей, быстро юркнул Прибабасов. Певица долго смотрела на него, и вдруг сказала, имея ввиду шоу-бизнес: "Я, тебя породила. Я, тебя и убью" Она сказала это совсем негромко, но столько ненависти было в ее словах, а голос был так грозен, что бедный продюссер испугался не на шутку. Ненасытная акустика опять оповестила всех зрителей. Изобразив, как только смог, срочно начинающуюся медвежью болезнь, не понимая, что певица грозила вовсе не ему а всему шоу-бизнесу, он обхватил руками живот, он опрометью бросился из зала, по пути получив от кого-то дополнительное ускорение.
– Разум, одержал триумфальную победу, – донесла идеальная акустика голос Крамолы-деда.
– Хорошо, еще, что обошлось без инфаркта ягодичной мышцы, – добавил насмешливо академик.
Вызвав новый взрыв хохота в зале, все знали историю о печальном заболевании Двигаева.
Концерт неожиданно для всех закончился на веселой ноте.
На следующий день высокая комиссия собралась в конференц-зале – заслушать директора санатория и представителя г. "Солнечного", это, конечно же, был дед Крамола.
Неугомонный правозащитник поинтересовался: – "Как долго держат стариков в санатории и кто за это платит? А так же кто определяет право работников санатория работать с беззащитными стариками?"
Директор объяснила, что насильно никто жильцов санатория не удерживает – это их дом, живут столько-сколько хотят.
Весь персонал из города "Солнечный" включая директора, все врачи, как минимум кандидаты медицинских наук, младший медицинский персонал с большим опытом работы, многие обучаются в медицинской академии, являясь лучшими студентами. Попасть на работу в санаторий считается большой удачей среди студентов. Все расходы по содержанию санатория оплачивает банк г. "Солнечный" Продукты питания также из этого города. Правда, в последнее время владелец недавно построенного рядом кафе пытается перекупать завозимые в санаторий продукты, прямо на трассе.
– На каком основании вы извлекаете органы упациентов? – вспомнил правозащитник Правдуновский пульсирующее перед его глазами вскрытое сердце и тутже опять отключился, рухнув в проходе между креслами. Дежурный врач санатория быстро вернул его к жизни, вернуть бы к реальной жизни еще его разум.
– Скорее всего, он видел голограмму – определил кино-режиссер, вспомнив попытку своей борьбы с охранником на крыльце Крамолинского дома.
Тут не выдержал академик медицины. Он выразил свое восхищение высоким уровнем медицинского обслуживания в санатории. И также язвительно добавил, что его коллега правовед, просто озабочен поиском компрометирующих город "Солнечный" фактов. А за отсутствием таковых пытается выдать желаемое за действительное.
После летучего совещания директор предложила осмотреть в санатории картинную галерею.
Все прошли в отдельный хорошо освещенный холл, распо-ложенный в отдельном крыле здания.
На стенах вывешены знаменитые картины известных Рос-сийских и русских художников – Андрея Рублева, Владимира Боровиковского, Василия Тропинина, Ореста Кипренского, Алексея Венецианова, Карла Брюллова, Александра Иванова, Павла Федотова, Ивана Айвазовского, Ивана Шишкина, Валерия ПЕРОВА, Ивана Крамского, АрхипаКуинджи, Василия Верещагина, Ильи Репина, Василия Сурикова, Виктора Вас-нецова, Исаака Левитана, Валентина Серова, Николая Рериха, Бориса Кустодиева, Кузьмы Петрова-Водкина, Петра Кон-чаловского, Аркадия Пластова, и др.
– Кто позволил вам хранить мировые ценности в таких непод-ходящих для этого условиях? – пабросился правовед на директора.
– Когда уже до тебя станет доходить, что это голограммы, – осадил его кинорежиссер.
– Тогда почему здесь нет знаменитой на весь мир картины Малевича "Черный квадрат"? – настырничает правовед.
– Она плохо вписывается в этот интерьер, – спокойно ответил Крамола, один из создателей этой картинной галереи.
Когда опять все собрались в конференц-зале. Председатель вскрыл два конверта, доставленных ему накануне экспресс – почтой.
В одном письме сообщалось, что за выдающиеся заслуги в организации строительства г. "Солнечный", организацию в городе производства на основе прогрессивных технологий, большой вклад в дело обороноспособности страны, к госу-дарственной награде, представлен – губернатор области.
В другом письме генералу Жукову предписывалось, немедленно изолировать от общества Крамолу – деда (он же Смирнов М.С.)
За постоянную организацию противоправной деятельности, и систематическое нарушение Российской законности и правопорядка.
– Вот такое награждение непричастных и наказание невиновных, – добавил председатель комиссии.
– Ты, на Крамолу накапал? Вижу ты. – повернулся кинорежиссер к побледневшему правоведу Правдуновскому.
– Я, написал правду, я всегда говорю только правду, – еще более побледнев, оправдывался правозащитник.
– Ну, если ты такой патологический "Правдун", – тогда другое дело. Только почему ты не указал, что и строительство города, и все технические и социальные достижения – заслуга деда? – возмутился режиссер.
– Откуда он знает? – заволновался правозащитник. С началом новой власти, он старался забыть свое прошлое, тщательно скрывал свою биографию. Он скрывал, как молодой токарь получил прозвище "правдунок", за беспощадные, обличительные речи на всех собраниях, особенно после проверок завода высокими комиссиями.
Скрывал, как обличал руководство завода и города комсомольский вожак, а вскоре секретарь партийной организации завода – "правдец", Скрывал, как помогал обанкротить завод, а затем и продать его, влиятельному бизнес-мену начальник юридического отдела завода – "Правдун". Новое руководство не пожелало иметь в штате такого высо-кооплачиваемого баламута, и его опять поставили к токарному станку.
Но, влиятельное лицо – владелец завода, не забыл об ока-занных услугах, и вскоре, представил обществу, последова-тельного и непримиримого борца за демократию, очень быстро трансформировав, его в правозащитника.
Больше всего новоиспеченный правозащитник боялся, что всплывет его мутное прошлое, еще он панически боялся вернуться снова к токарному станку. Поэтому его и напугала фраза, брошенная режиссером, было от чего запаниковать.
Но, не таков был "Правдун". Бесконечные обвинительные речи, и особенно последствия этих речей, закалили его, сде-лали, ловким, изворотливым и непотопляемым, научили искать и находить компромиссы, выходить из трудного положения…
В гостиничный номер к кинорежиссеру, заглянул генерал Жуков:
– Надо выручать Крамолу-деда, жалко, если пропадет человек по недоразумению, как его отец. Через двадцать минут, они были в гостиничном номере деда.
Но еще не успели обсудить создавшееся трудное положение, как в номер постучал правозащитник.
– А, явился "правдец", теперь будет нам конец, – напомнил режиссер правозащитнику, присказку которой того встречали на собраниях в дни заводской молодости. (Возможно, читатель закончит эту присказку другим более народным словом, но это его дело).
Но правдун, понимал, что его столь трудной карьере может настать конец. пришел добывать спасительный компромисс.
Не мало побегав, в свои комсомольские годы за бутылкой, при проведении подобных встречь, правдун хорошо знал, что выставляется на стол в этих беседах, он хорошо знал обязанности "штатного гонца". Не дав, присутствующим опомниться, правовед быстро выставил на стол коньяк и закуску. Однако Крамола, оперативно убрал, нераспечатанную бутылку выставив ее за дверь, в коридор.
Проворчал при этом, что он давно забыл вкус этой мерзости, а здоровье гостей ему не безразлично.
На стол же, дед подал свой фирменный степной чай.
Во время беседы генерал долго рассказывал, как трудно приходится возвращать к плодотворной, деятельной жизни незаконно репрессированных, с какими изощренными схемами мошенничества ему приходится бороться, со времен т. н. всеобщей приватизации. Сказал он и о том, что дед несомненно заслуживает всяческого поощрения, а не изоляции от общест-ва, несмотря на то, что многим, он жизнь все-таки подперчил.
Кинорежиссер оказался всецело на стороне Крамолы, всячески старался его защищать.
Правозащитник измученный поисками компомисса, предложил, в конце – концов, отозвать свое письмо, как напи-санное ошибочно.
А для пушей поддержки Крамолы он предложил всей комис-сией выехать для проверки одного из домов престарелых в Московской области. Пригласить туда же и центральное телевидение. Крамола же категорически был против телевидения, заверив, что для правозащитника, показ убожества стардома, возможно и плюс, а вот для телезрителей, постоянно загружаемых чернухой, все это слишком тяжелая нагрузка, Для осуществления задуманного, оставалось только убедить председателя комиссии, Сделать это поручили "Правдуну".
Через несколько дней, вертолет с представительной комиссией приземлился в одном из подмосковных поселков.
К дому для престарелых, пришлось около километра идти пешком.
Еще издалека, прибывшие увидели, как к подъезду домаподкатили два автомобиля; грузовик, загруженный домашним скарбом и, легковой автомобиль из которого два дюжих молодца насильно выволокли отчаянно упирающуюся старуху.
Из дверей дома выскочил невысокий толстый человек и принялся что-то кричать, энергично размахивая руками.
– Ходячий хлам на второй этаж, а не ходячий, сваливайте вон к той куче, – услышали подходившие его напряженный, противно визжащий голос. Посредине двора навалена куча старой мебели и бытовых вещей, – Это все, что удается привезти старикам.
– Директор дома для престарелых – Жабин Павел Петрович, – представился толстяк приятным – заискивающим голоском.
– Вот притащили, очередную неучтенку, безо всяких документов, а у меня и так все забито, мест нет, – пожаловался он, кисло улыбаясь, отчего, стал походить на жабу. Комиссия вошла в дом.
Было время завтрака. По коридору две пожилые санитарки катили, гремящюю, как старый раздолбанный трамвай тележку с ведрами утренней каши и чая:
– Завтрак, завтрак, поднимайтесь! – хрипло кричит одна из женщин.
В коридор из комнат-камер потянулись старики и старухи.
Лица бледные, серые с блеклыми выцветшими, потухшими глазами, ни одной улыбки, ни одного бодрого слова, у всех тарелки, кружки в трясущихся руках, многие с костылями и палками, едва передвигаются.
Воздух, наполненный запахами лекарств, гниющей древесины и сырости, дополнился отвратительным "аро – матом" прокисшей каши, еще резко, необъяснимо, незнакомо пахло старостью.
– Чем это у вас так воняет?! – не выдержал один из военных.
– Да старичье наше сквозняков боится, не дают проветривать, – убедительно оправдался директор, виновато искривив свой жабий рот в улыбке.
– Все ясно, больше смотреть нечего, да и не стоит! – Возмущенно скомандовал председатель комиссии.
– Вот, где твое поле деятельности, вот, где тебе работы непочатый край! А не строчить жалобы на Крамолу, – продолжил он, повернувшись к правозащитнику Правдуновскому.
– Я, всегда за правовое государство, за демократию, – попытался оправдаться правдун.
– В том и разница между вами. Крамола работает, во благо людей, а ты защищаешь абстрактное, придуманное кем-то право! – Возмутился кинорежиссер.
На улице все увидели, как из лихо подкатившего по – лицейского автомобиля служители закона выволокли высокого, довольно крепкого еще старика.
– Зачем вы его приперли, все равно ведь убежит, – возмутился директор Жабин.
– В четвертый раз убежал, а они его все равно приперли, – заискивающе пояснил он председателю комиссии.
Полицейские отпустили старика и направились к авто-мобилю.
Старик неуверенно пошел к входной двери.
– Погоди старик, забери свои побрякушки, – остановил, деда один из полицейских протягивая ему горсть медалей и ор-денов.
– Зачем они мне? Удостоверения все равно Жаба забрал, – равнодушно буркнул дед.
Один из военных – член комиссии, не выдержал, забрал у полицейского награды, обнял старика за плечи.
– Поехали дедушка с нами, не пожалеешь, – сказал он и резко повернулся к директору стардома:
– Неси сюда удостоверения, мигом!!!
Жабин умчался в дом и через две минуты выскочил с целой пачкой наградных удостоверений:
– Я, же хотел как лучше, сохранить в сейфе, что бы не потерялись, – торопливо оправдываясь, лепетал напуганный до полусмерти директор.
– Неси все, сколько есть! – Приказал военный.
Вскоре Жабин притащил целую коробку с наградными документами.
Высокая комиссия вместе со стариком, отправилась к вертолету.
Вскоре старик-кавалер ордена "Трудового Красного зна-мени", Герой соцтруда и Герой Отечественной войны, с удивлением осваивался в Доме-санатории для ветеранов". Выстроенном благодаря стараниям Крамолы-деда и жителей города "Солнечного".
Военный, изъявший наградные документы у Жабина, ока-зался человеком очень деятельным и обязательным. Он подробно расспросил привезенного старика, как выяснилось бывшего военного разведчика Ивана Максимовича, о порядках заведенных во владении Жабина.
Выяснилось, что в бандитские 90е Жабин выкупил старое, опустевшее общежитие, сделал там ремонт, и сдал в аренду местной администрации. Так образовался этот "стардом".
Ежемесячно Жабина посещает, главарь черных риэлторов некто Фима, отваливая ему немалые деньги за проданные в Москве квартиры. Владельцы же этих квартир доживают свой век в стардоме, привезены туда насильно, мечтают вырваться на свободу, да милиция отлавливает беглецов и возвращает их в стардом.
Стараниями военного все ветераны, имена которых уста-новили по наградным документам, вскоре были перевезены в дом-санаторий.
Генерал Жуков, решил проведать заядлого рыбака Ивана Сергеевича. Но, к удивлению генерала, Иван Сергеевич от рыбалки отказался, ссылаясь на то, что ему назначен новый режим питания и составлен уплотненный график физических упражнений.
– К тому же "Яшку", моего робота-няньку, поставили на очередную профилактику, устанавливают обновленную элементную базу, – сетовал Иван Сергеевич.
Но опытный психолог, генерал Жуков заметил, что дело не только в роботе Яше, что-то еще угнетает старика.
Все разъяснила директор санатория:
Оказалось, что ихтиологи, занимавшиеся разведением и охраной рыбы в затоне, уехали в г. "Солнечный" за новой партией мОлоди, Затон, на несколько дней, остался без охраны. Этим воспользовался владелец злополучного кафе – Ашот. Нанятые этим пройдохой рыбаки, за несколько, ночей, сетями и тралами выловили почти всю рыбу в затоне. Ашот, пристроил к кафе павильон и успешно торгует живой рыбой, пальцем о палец не ударив, для ее выращивания.
Вновь прибывший, Иван Максимович, как военный разведчик, всю войну прослуживший в разведке, выследил браконьеров и все сообщил Ивану Сергеевичу. Они вместе разработали военную операцию, против зловредного пред-принимателя.
Какую, стратегию разработали два Ивана, осталось неизвестным, Но однажды ночью танковый батальон одного из воинских подразделений, Южного военного округа, меняя место дислокации при проведении плановых учений, проехался прямо по кафе, разрушив его до основания, вместе с рыбным павильоном. Ведь на картах в этом месте не должно находиться никаких построек.
Осложнилось все тем, что командовал батальоном сын Ивана Сергеевича. Теперь этим делом занимается военная прокуратура, кроме того, из Москвы Ашот выписал извест-ного адвоката, да и вашего правозащитника, подключили уже к этому делу, расстроено закончила директор санатория.
Впрочем, закончилось все вполне благополучно. Вопреки всем стараниям предприимчивого Ашота. На суде было доказано, что военные учения намечены задолго до строительства санатория. Маршруты передвижения войск и техники, так же были намечены и согласованы с руководством Федерации задолго до рыбно-продо-вольственного скандала. Если не считать огромные суммы денег, потраченные Ашотом на попытки всякого рода под-купов, оплату работы адвокатов и судебные издержки – все остались довольны исходом дела.
Санаторий, тем временем жил своей жизнью, завезли новую партию роботов, уже более совершенных, наделенных более обширными функциями, более развитым интиллектом. К каждому вновь прибывшему жителю-переселенцу из подмосковного "стардома" приставили одного из таких роботов.