- Это дает повод убивать, - мрачно сказал Макс. - А точнее, отличную возможность. Будучи жандармом, он знает все наши козыри так, словно они лежат в его собственной руке. Он знает, как работают тоттмейстеры, ему ничего не стоит одним ударом обезопасить себя. Погоди! Дай-ка мне сказать, пока мысли не спутались. Покушение, помнишь?
- Меня хотел убить жандарм? - у этих слов, прокатившихся по моему языку, был вкус абсурда.
- Именно. Ты был вызван на осмотр тела. Тела, убитого им же. Кто знает, что ты мог прочитать в нем?..
- Но Кречмер присутствовал там! Он видел, что у меня ровным счетом ничего не вышло! Мертвец молчал как… как мертвец.
- Антон подозрителен по своей природе, подозрителен и скрытен, тебе-то это известно. Что если он тебе не поверил? Подумал - вдруг ты унюхал что-то подозрительное, указывающее на него? Разумеется, ты не стал бы выкладывать свои подозрения возможному убийце, правда ведь? Ты бы пошел к фон Хакклю и выложил все ему. Не удивительно, что у Кречмера сдали нервы. Ты был возле обоих трупов, а это несомненный повод понервничать. Представь - убиваешь ты человека, сам же осматриваешь место убийства в качестве жандарма, а тут приходит тоттмейстер - молчаливый угрюмый тип, что-то вынюхивает, косится, бормочет… Тут, если совесть нечиста, нервы заиграют почище струн арфы. А тут на тебе - и на второй труп приходит тот же самый! Тут уж можно не сомневаться - вынюхал и идет по следу. Так ведь?
- Э-э-э… Да, ну… Погоди же ты! - я не поспевал за приятелем. - На второе тело я прибыл по приказу фон Хаккля! Кречмер мог это выяснить за две минуты.
- Возможно, он и выяснил, но куда позже. А тогда он считал, что ты дышишь ему в затылок. Он решил избавиться от тебя поскорее.
- Но выстрелил в Арнольда.
- Опять же, он не тоттмейстер! - в голосе Макса появились торжествующие нотки. - В темноте он мог вас не различить!
- Он знал, что я везде хожу с мертвецом, даже подшучивал по этому поводу.
- Как знал и то, что Арнольд вечно ходит сзади. Он знал, что если убьет тебя, мертвец ему уже ничего не сделает. Но дело сорвалось. И на следующее утро ты, как ни в чем не бывало, заявляешься в полицай-президиум и рассказываешь жуткую историю про покушение, причем в глаза фон Хакклю. Что же Кречмер?
Я напряг память. События последних дней никак не желали отделяться, липли друг к другу как стопка непропеченных блинов.
- Он имел со мной разговор. Сказал, что верит в мою версию, предлагал охрану…
- Ну. Он понял, что подозрений против него самого у тебя нет, иначе ты высказал бы их фон Хакклю, поэтому несколько успокоился. Однако же отношение к тебе все равно осталось крайне настороженным. Ведь ты был частично свидетелем не только двух его убийств, но и попытки покушения на тебя лично. В любой момент ты мог вспомнить запах мертвецов, узнать силуэт, голос… Ты был ему неудобен, поэтому он и старался всеми силами держаться в друзьях, обещать поддержку и так далее. Чтобы ты внезапно не прозрел, мой дорогой Шутник.
- Постой, постой! - я действительно схватил Макса за ворот, но силы в пальцах вдруг оказалось недостаточно, чтобы его встряхнуть. - Но телом бездомного покойника управлял тоттмейстер! Ты же сам… В Кречмере магильерского таланта не больше, чем вшей в Папе Римском! Он не мог управлять покойником!
- Ему и не было нужды. Два сообщника, помнишь?.. Тоттмейстер и обычный человек. Чистильщик и убийца. У Кречмера должен быть компаньон!
Я хотел спорить, но вдруг ощутил внутри странную пустоту. Антон? Но ведь какой вздор…
- А дальше что было тогда? - без интереса спросил я. - После покушения на меня?
- Дальше понятно. Антон понял, что убивать тебя накладно. Во-первых, ты верткая сволочь, опытный бывалый пес, да и чутье у тебя серьезное, связываться еще раз опасно. Поэтому он просто устранил твоего Арнольда - телохранитель был ему не с руки. Во-вторых, твое убийство неожиданно ставило бы его в весьма щекотливое положение.
- Отчего это?
- Да из-за вашего разговора с фон Хакклем! - выпалил Макс, досадуя на мою непонятливость. - Из-за твоих теорий! Суди сам - сперва тоттмейстер бредит о каком-то убийце, появившемся в городе, потом жалуется на то, что его чуть не лишили жизни, а потом - хлоп! пожалуйста! - и он уже лежит мертвый. О чем можно подумать? Одно дело, когда обычного тоттмейстера просто убивают на улице - случай редкий, неприятный, но все же иногда имеющий место. Тоттмейстеров не любят, взглянул он на кого косо, тот за пистолет и… понятно, в общем. Бывает изредка. А тут похуже. Потому что покойный тоттмейстер сообщал о том, что за ним охотятся. Раз убили - значит, не врал и не бредил, следовательно, тут имеет место серьезная охота и вряд ли по пустяковому поводу. Все твои прошлые дела подняли бы в момент, и не простые жандармы, а кто повыше - в канцелярии бургомистра, пожалуй! Там люди зоркие, они бы общих деталей в этих убийствах не упустили бы. Опять же, Антон не знал, скольким людям ты успел рассказать о том, что убийства - дело рук одного человека. Он знал одно - убивать тебя отныне чревато. Просто потому, что твое убийство привлечет излишнее внимание - и к тебе и к нему.
- Дай коньяку, в голове трещит от твоих рассуждений.
- Держи. Ну, так слушай… Ты наводишь у него справки на счет экономки - и это вдруг наталкивает его на мысль. И он делает комбинацию - сложную, запутанную, но победную. Он направляется к несчастной женщине и убивает ее тем же самым способом. Припомни-ка, при вашей тогдашней беседе вы были наедине?
Я припомнил сверкающий лаком и бронзой кабинет полицай-президиума, лицо Антона, чьи-то фигуры в сером сукне, голоса…
- Нет, мы были в общем зале.
- Ну и пожалуйста. Он сообщил тебе адрес не приватно, а при свидетелях. Догадаешься, зачем?
Я отпил из фляги. В сырой прохладе безлюдного дома коньяк показался едва ли не пресной водой.
- Вот тебе и факты, Шутник. Вечером ты спрашиваешь адрес, получаешь его, а утром находят тело. Совпадение?.. О да. Но улики этой было недостаточно: все-таки чтобы обвинить тоттмейстера, да еще и проверенного, долгие годы работавшего на полицай-президиум, ветерана войны, доказательства нужны серьезные. И они появляются.
- Запонка?
Он кивнул:
- Ага. Антон видел тебя достаточно часто, чтобы незаметно прибрать ее. Опять же он гостил у тебя дома несколько часов, как ты говоришь. Прекрасная возможность, по-моему. Он возвращается на место убийства и подкидывает улику.
- Э нет! - я закашлялся. - Тогда к чему было приходить ко мне и демонстрировать улику? К чему спугивать ничего не подозревающую жертву, которую сам же отдаешь на заклание? Правда, я все равно сглупил, однако же это неважно… Этот визит ничем не объясняется!
Макс задумался, но не надолго.
- Что, если и это было частью плана? - нашелся он. - Гляди, если бы тебя замели в кутузку жандармы, через какое-то время они могли бы и выяснить, что ты невиновен… У жандармов есть свои методы, не всегда одобренные императором, как ты догадываешься. Тогда весь план прахом. Недопустимо. А что если ты сбежишь? Смотри, как элегантно выходит со всех сторон - подозреваемый в трех убийствах магильер бесследно скрывается из города. Неважно, куда - прячется в казармах Ордена или вообще покидает Империю - в данном случае это почти равнозначно. Убийцы нет, но есть его след, Кречмер в безопасности. Он пришел вчера, чтобы побудить тебя к бегству! Именно поэтому он не донес об улике в тот же вечер - не хотел, чтоб кто-то чинил тебе препятствия, когда ты будешь покидать город. Он дал тебе время на то, чтобы скрыться. Ну как?
- Не знаю, Макс, - я повесил голову, позвоночник вдруг отказался удерживать ее в нужном положении. - Я же его… столько лет… Ну как так?
- Вот уж не думал, что встречу романтика среди однополчан, - вздохнул Макс. - Что тебе сказать? Сам думай. Я тебе свои мысли изложил, сам ими голову ломал долго, теперь вот твоя очередь.
- Зачем ему убивать? Почему?
Макс забрал у меня флягу, поднес к губам, но там было уже пусто. Он задумчиво уставился на нее, зачем-то дунул в горлышко, издав короткий немелодичный свист, и спрятал под мундир. В свете керосиновой лампы лицо его казалось бледнее, чем обычно.
- Мне откуда знать… Сломалось в нем что-то, должно быть. Всю жизнь жандармом, насмотришься всякого… И на войне бывал, а мы знаем, каково в голове после этого бывает. Разум по-своему не сложнее обычной кости - где-то она может поддаться, треснуть, а где-то - и надломится… Будь здесь он сам, мы бы спросили у него, да как-то не случилось. Ну и ладно, надоел я тебе, наверно, со своими мыслями… Располагайся ко сну, завтра думаю заглянуть еще разок, проверить, как ты тут, тогда и поболтаем.
Мне надо было что-то сказать, но слова мерзли в горле, становились бесполезными еще до того, как могли бы коснуться губ. Поэтому я сказал только:
- Доброй ночи, Макс.
* * *
Мы прожили с Петером под одной крышей четыре дня и, хоть никто из нас не оставлял зарубок и не составлял подобия календаря, мы не теряли счета времени и каждый день оставлял в памяти крохотную нестираемую веху. Дом и верно был запущен, причем запущен не один год назад: он скрипел, трещал и источал запахи, которые имеет обыкновение источать забытое людьми и миром строение, наполовину превратившееся в ветхий склеп.
Макс не приехал на следующий день, хоть я и ждал его, до позднего часа не гася лампы, не явился он и позже. Не могу сказать, что это вызвало сильное беспокойство, я прекрасно представлял, что творится сейчас в городе и вполне допускал, что все тоттмейстеры Ордена находятся под жесточайшим контролем. Максимилиан Майер же был слишком умен, чтобы вести ко мне жандармский "хвост". С Петером я не делился своими мыслями, однако не было заметно, чтоб это ему досаждало - он был по своему обыкновению молчалив и редко считал нужным заговаривать первым. Он носил воду из колодца, разжигал камин, неумело стряпал, расходуя наши не очень обширные запасы, остальное же время предпочитал проводить вне пределов моего зрения. То сидел на чердаке, то листал книги, некоторое количество которых мы обнаружили в кабинете. Я тоже было пытался взяться за чтение, но в запасе Макса оказалась лишь беллетристика, впридачу порядком устаревшая, так что из этой затеи ничего не вышло. Я не испытывал склонности к литературе даже в молодости, сейчас же изучать ровные строки, испещрившие пожелтевшие страницы, и подавно показалось неуместным.
- Почему ты тут? - один раз спросил я у Петера, когда тот по своему обыкновению расположился с книгой в пустом кабинете.
Больше смущенный, чем озадаченный неожиданным вопросом, он пробормотал:
- Чтоб помогать вам, господин тоттмейстер.
- Когда мы с тобой встретились - я имею в виду не первую нашу встречу - не припоминаю, чтоб между нами был договор о том, что я согласен взять тебя в услужение.
- Не было договора, - подтвердил он.
- Тогда почему ты тут? - возможно, мне стоило говорить мягче, но долгое ожидание и вечно молчаливый спутник под конец четвертого дня сказались на нервах не лучшим образом. - Ты, помнится, хотел мстить? Искать убийцу! А теперь?.. Сидишь взаперти день ото дня, бесцельно и напрасно! Или ты думаешь, что убийца явится сюда с извинениями за то, что не поспел догнать нас в городе? Это была глупая игра, парень, и она уже закончена. Иди-ка ты обратно!
Он дернул головой, как упрямый жеребец, впервые почувствовавший на себе вес седока:
- Не пойду, господин тоттмейстер.
И не смотря на это привычное "господин тоттмейстер" в тоне его не было обычной покорности. Он и верно не собирался идти.
- Да почему, проклятая твоя голова?! - заревел я.
Я уже достаточно научился читать выражение его лица, чтобы понять - ответа не будет.
- Ты думаешь, он явится за мной, а?
- Да, господин тоттмейстер.
- Да мы в сорока верстах от Альтштадта! Неужели ты думаешь, что убийца настолько хитер, чтоб знать наше расположение и, вместе с тем, настолько непроходимо глуп, чтобы продолжить преследование?
- Нет, господин тоттмейстер, я думаю, что он очень умен.
- Тогда почему… а… Ты слышал, да? Когда мы ехали, то говорили с Максом о Кречмере?.. Ты тоже думаешь, что это он?
Ему следовало бы напустить на себя хоть немного виноватый вид, однако он предпочел этого не делать.
- Да, господин тоттмейстер. Я видел его. И я думаю, это он.
Я вспомнил вечер, успевший уже подернуться дымкой, как это происходит со всеми воспоминаниями, слишком свежими, чтобы беззвучно кануть в черный омут забытья, но слишком муторными, чтобы мозолить глаз. Сидящего в кресле Кречмера, сухого как корень, замершего в дверях Петера… Не успел ли мальчишка рассмотреть в блеске жандармских глаз что-то недоступное мне? Антон…
- Ты думаешь! Я знаю его много лет, а тебе стоило его увидеть - и уже "думаю"! У вас с Максом слишком живое воображение, вот что я скажу…
- Я думаю, он приходил убить вас, - просто сказал Петер.
- Ч-что?
- Убить. Если бы он хотел поговорить, он мог бы сделать это куда раньше. Ему не надо было ждать вас ночью у вас же дома.
- Он мой приятель! Нет ничего удивительного в том, что он пришел и ждал вместо того, чтобы доверять эту историю с запонкой люфтмейстеру!
- …но он увидел, что вы не один, и не стал стрелять.
- В доме была фрау Кеммерих, она же впустила Кречмера внутрь. Будь Антон убийцей, он никогда бы не пошел…
- У него было два пистолета, господин тоттмейстер, - сказал Петер.
И со значением посмотрел мне в глаза. Так, как будто это что-то решало.
- Даже если пушка за поясом! - начал было я, но едкие и щиплющие угольки злости, жар которых я чувствовал изнутри, вдруг куда-то пропали, точно обратились в мгновение ока невесомой золой. Два пистолета! - Ты хочешь сказать, он…
- Один для вас, другой для хозяйки. Один и один. Но с вами был я.
- Он и верно встретил тебя не очень приветливо…
- Два пистолета. Если бы он застрелил нас обоих, не осталось бы пули на фрау Кеммерих, а она могла бы поднять тревогу. Потом я вышел, и господин Кречмер стал нервничать еще больше, ведь он не мог поручится, что я в доме и что он сможет найти меня и застрелить. А иначе я расскажу все жандармам…
- Будь я проклят, если ты не сидел в соседней комнате и не подслушивал.
- Я сидел с пистолетом, господин тоттмейстер. Если он… то есть, если бы я услышал…
Злости не было. Это чувствовал я, и это чувствовал Петер. Когда я посмотрел на него, он слегка улыбнулся.
- Если ты был уверен, что Кречмер убийца, что ж ты медлил? У тебя было оружие, преимущество внезапности, наконец…
- Я не был уверен.
- В чем?
- В том, что смогу застрелить его. Он жандарм и опытный, а я плохо управляюсь с оружием. Если бы я промахнулся, все сорвалось бы. И еще второй.
- Что?
- Второй убийца. Вы говорили, их двое, и я тоже так думаю. Убийца и чистильщик. Помните?
- Допустим. Глупейшая была теория, однако же… Так ты думаешь, у Кречмера должен быть напарник?
- Наверно. Есть убийца, который руководствуется лишь жаждой смерти, не рассуждает и не прячется, а есть тот, кто идет за ним и убирает следы. У первого злость, у второго - ум. Господин Кречмер очень умный, как мне показалось.
- Ну уж дураком он никогда не был… Значит, думаешь, он лишь покрывает того, первого убийцу?
- Мне так кажется. Он жандарм и умеет читать следы, а если понадобится, умеет их и прятать.
- Тебе не откажешь в здравомыслии, Петер. Это ведь тоже было причиной, верно?
Он кивнул:
- Если бы я его убил, то не нашел бы настоящего убийцу.
- О, ну почему же… Главное - не попасть в голову. Я встречал много покойников, парень, но не припомню ни одного неразговорчивого.
Петер уставился на меня, пытаясь понять, шучу я или говорю всерьез. Поскольку я и сам этого не знал, пришлось изобразить на лице что-то неопределенное. Я представил себе Антона Кречмера - медленно поднимающегося, с глазами, похожими на небольшие полыньи, полные серой воды, с безвольно отвисшей челюстью… Мрачная же вышла картина.
- Я думаю, он найдет нас, - сказал Петер через некоторое время. - Он умный.