Все знали о строительстве грандиозного замка и других объектов, которые временно были заморожены. Выступление этого человека было полной неожиданностью. Поддержка, которой он пользовался, уходила в кабинет самого Гиммлера.
На следующий день профессор Коне имел личный разговор с профессором Фюстом.
– Профессор, как же так? Вы обещали мне отдельное финансирование для моего проекта – что случилось? Это уже второй раз за мою карьеру, когда мне приходится сворачивать все дела. А ещё я узнал, что мои "динамометры" вывезли со склада. Хорошо, мы прекратили тестирование, но об изъятии машин я узнаю от посторонних людей – как же так?
– Дорогой Артур, это все "подковерная война" между ведомствами СС и СД. Они заново хотят поделить пирог власти. Надеюсь, вам, как беспартийному человеку, это должно быть понятно? Следует переждать, а то и вам свернут шею. Я случайно узнал, что ваша идея влиять на людей в прошлом имела совершенно неожиданный успех. Потом мне приказали создать репродуктор на основе вашей машины. Более того, реконструкция уже идет, я постеснялся сообщить об этом вам, чтобы не обидеть. Но всегда могу передать это дело в ваши руки.
– Но почему я узнаю об этом в последнюю очередь?
– Я еще надеялся, что ваш проект не закроют, поэтому не хотел отвлекать вас. Нами создан домашний репродуктор, который будет значительно влиять на слушателей, находящихся в зоне десяти метров. В основе лежит идея вашей машины, просто без временного диапазона. Понятное дело, что все приборы пришлось демонтировать, чтобы создать наш новый, компактный репродуктор. Знаете, идея влияния на прошлое больше не находит поддержки даже у фюрера. Короче, аппарат пропаганды доктора Геббельса заинтересовался вашей идеей дистанционного влияния на личность. С некоторых пор такие репродукторы должны будут оказаться в каждой немецкой семье.
– Они отдают себе отчет? Вспомните, данные тестирования? Там были случаи самоубийства. Сами понимаете, слушать речи будет небезопасно.
– Только не надо говорить об этом вслух. Проект уже подписан, на него выделили все остальные ваши деньги. Если хотите, можете присоединиться к новой группе. А пока следует провести аудит.
– Герр Фюст, вы мне обещали, что мой проект будет завершен. Это всего два-три года, я прошу, сделайте что-нибудь. У меня уже есть успехи.
– Герр Коне, не утруждайте меня повторять дважды. Завтра начнется проверка, после нее возьмите себе отпуск, отдохните в Альпах. Покатаетесь на лыжах. А когда примете положительное решение, я вас жду. Прощайте.
Это уже была вторая пощечина за последнее время. В первый раз, когда доктору Коне пришлось покинуть столицу, и отдать свой кабинет лингвисту, и второй раз, сегодня, когда его проект назвали бесперспективным. Конечно, у Коне были еще козырные карты в рукаве, и он был готов ими воспользоваться, но следовало подготовиться к аудиту.
Короткий разговор по телефону с Генрихом, его помощником, потом одна бессонная ночь, чтобы проверить документацию, и Артур Коне был готов.
Ему пришлось самому встретиться с инспектором какого-то ведомства, которому было поручено проверить финансовую сторону проекта за последний год. Сама проверка продлилась больше недели, и поэтому вся научная работа встала. Профессор Коне имел разные источники для продвижения своих научных проектов, в которых он никогда ни пред кем не отчитывался, поэтому он и его помощники с трудом смогли справиться с этим аудитом. Многие суммы пришлось вскрыть, предъявляя платежные и другие документы. Те, которые можно было не показывать, их надежно спрятали в других документах. Профессор Коне выстраивал новую программу, рассчитанную на несколько десятков лет, поэтому всегда нуждался в официальном финансировании. С этого момента для него наступит новый период исследований, можно сказать, неофициальный.
Глава четырнадцатая, где обнаружился "русский след"
По пути обратно, доктор Канец и Лион остановились в том самом месте, которое доктор обещал показать позже. Очевидно, что этот момент наступил, можно было взглянуть на это красивое место поближе. Река делала крутой поворот, частично отстаивалась, и уносила свои воды в далекую неизвестность. Высокий обрыв был оснащен деревянным помостом и хлипкой оградкой, имелось также несколько лестничных проёмов, широкая скамейка для отдыха. Это единственное изменение, что человек посмел внести в данном месте. Они прислонили свои рюкзаки к ограде, присели. Мужчина смотрел, как его коллега облокотился, чтобы взглянуть в водную бездну, потом откинул голову и засмеялся. Где-то далеко внизу, в этом водовороте рыба своими плавниками приводила омут в движение.
– Вот, Лион, я бы хотел тебе кое-что показать. Взгляни, это копия одного интересного документа. Он на немецком языке, я думаю, что это для тебя не проблема.
Парень повернулся, было видно, как он побледнел от таких слов. Фотография старого документа перекочевала в руки молодого ученого. Тот, напрягая зрение, пробежался по списку фамилий, потом остановил взгляд на размашистой подписи. В числе перечисленных людей были имена Иосифа, Рахиль, Марата, Терезы и многих других. В особой графе стояли номера из нескольких цифр. Когда Лион заметил эту графу, пальцем уперся в необычный номер, проследил дальше, и обнаружил имя Якова, он поднял в недоумении голову.
– Да, Лион! Я подумал, что ты должен знать. Твоя теория о памяти предков тесно связана с прошлым. Ведь тебе поменяли имя в детстве, и кроме этого номера на руке ничего нет, так?
– Когда вы все узнали?
– После того, как ты сообщил имя Марии. Оно часто упоминалось в полном пакете документов. Нет, у меня его никогда не было. Но я успел сделать фотографии нескольких листов. Те, кто мне его давали, имеют очень смутные планы на наше исследование. Теперь о самом главном. Очевидно, что в нашей группе есть человек, который следит за всеми нашими разработками. На кого он работает – это мне пока не ясно. Поэтому я давно веду двойную отчетность. Все незначительное хранится в рабочем сейфе. А настоящий дневник мне приходится носить с собой или прятать в тайнике.
Доктор Канец встал, и, улыбаясь, поднял руку, словно предложил еще раз посмотреть на далекие серые скалы, темный лес, и стремительный поток воды.
– Мы должны довести до конца нашу работу, а потом я найду способ исчезнуть. И нас переправят в Лондон. Там мы будем в безопасности. Сегодня американцы проявляют к нашей работе большой интерес, они могут предоставить лабораторию, деньги. Их интересует возможность влиять на людей, на исторические события. Лион, там тоже ненавидят фашизм. Эти работы нужно продолжать.
– А кто сейчас наш заказчик?
– Это какой-то независимый научный институт, который находится на границе территорий Франции и Испании. Сейчас я думаю, что это остатки Аненербэ, которым удалось выжить после прихода союзников. Все немецкие документы имели штампы какого-то отдела Аненербэ. Очевидно, что твое участие помогло совершить прорыв. Моя машина – это точная копия немецкого "динамометра" доктора Коне. Недавно я смог подтвердить свои догадки, мой старый знакомый прислал мне копии научных отчетов из библиотеки Мюнхенского университета. Там была фотография этого доктора и его машины. Поверь, я уже долго ищу ответы на свои вопросы, но здесь нельзя об этом так просто распространяться. Ты должен доверять мне. Я полностью на твоей стороне. И теперь я хочу знать твое мнение.
Лион судорожно проглотил ком, который неожиданно подкатил к горлу, и отвернулся. На него нашел его очередной приступ страха. Но он смог его побороть, а когда окончательно справился, то встал и решительно стал собирать вещи. Когда он был готов, он повернулся к коллеге.
– Я многое понял, и теперь нужно идти до конца. Прошлому следует дать шанс. Мы найдем еще одного моего родственника или возьмем другое лицо для своих работ. Нам следует что-то придумать, что поможет кардинально изменить прошлое. А еще мы спасем Иосифа. Мы опять свяжемся с Марией, и дадим ей больше информации о будущем. Надо изолировать нашего лаборанта, он не внушает мне доверия. Ему мы придумаем какую-нибудь работу, загрузим по самое горло, чтобы он не смог нам помешать. А кто этот таинственный пастор?
– Я думаю, что это еще одна заинтересованная сторона. Сам пастор отпетый нацист, но все считают, что это у него в прошлом. Сегодня я получил сообщение, что он работает на русских! Да, они его очень давно перевербовали, теперь он выполняет задание "штази". Так называется организация у восточных немцев. Конечно, он работает на их коллег из Москвы. Это уже не первая попытка узнать результаты наших работ. Недавно у нашего соседа по корпусу был пожар, кто-то пытался украсть данные его разработок. Человека, который это сделал, застрелили при попытке к бегству, потом мне сообщили, что он был из восточных немцев, и долго работал на русскую разведку.
Они вернулись в свое научное поселение. Быстро разделали пойманную рыбу, сами приготовили уху. Для таких целей в конце небольшой лесопильни имелось место для пикников. Там можно было разжигать костер. На огонек подходили другие служащие. Когда все было готово, каждый желающий мог набрать себе миску рыбного блюда. Спиртного для таких целей не полагалось, пить в этом месте, было строго запрещено. Этот запрет все ловко обходили. Так, охранник всегда покупал через доктора Канеца у местных контрабандистов виски и американские сигареты.
Когда никого из остального персонала не было, охранник сообщил, что видел в окно, как их "дорогой лаборант" долго рылся в шкафах и даже открывал сейф. Доктор утвердительно кивнул головой, больше его ничего не беспокоило.
Оставшееся время месяца они проводили ряд опытов. Днем вели одну цепочку исследований, а поздно вечером пытались использовать свои новые наработки. Лаборант ничего пока не заподозрил, потому что имел возможность регулярно снимать копии с журналов.
Глава пятнадцатая, в которой читатель узнает о нападении на лабораторию. Лион. Марат. Тереза. Нападение
Все на станции вроде происходило, как обычно. Работы всех исследовательских групп велись с тем же самым расчётом всех мер предосторожности, которые были введены раньше. С некоторых пор за периметр стало запрещено выходить.
Тесных контактов между группами никогда не было. Но именно в этот день, доктор Канец услышал за столом, что продукты не подвозили уже в течение недели. Заканчивалось дизельное топливо для их станции. Конечно, имелся еще неприкосновенный запас. Якобы не могут обналичить деньги на снабжение.
Чем это объяснялось? Очевидно, новым политическим кризисом. В стране начались крупные беспорядки, и банки приостановили выплаты по некоторым направлениям. Студенческие волнения в крупных городах вызвали ужесточение противодействия со стороны властей. Полиция занималась поиском организаторов студенческого движения. Волнения и забастовки на многих предприятиях, возникшие в связи с массовым сокращением, это послужило поводом для финансового кризиса. Стала заметна инфляции местной валюты. Так что банковские системы прекратили производить некоторые оплаты, мотивируя это внеплановыми проверками. На самом деле происходили сокращения штатов, возможно, что временно упразднялись некоторые отделы, работу просто некому было делать. Не работала почта.
Долго не приезжал специальный курьер, а это было уже серьезно. Также пострадала телефонная связь. Это объяснялось крупной аварией трассы. Само собой причин для явного беспокойства не было, но что – то подсказывало доктору, что крупные события в стране могут решительным образом отразиться на положении дел в исследовательской группе. Он вернулся в свою комнату, и проверил пистолет. Потом убедился, что основные записи по-прежнему находятся в тайнике, вернулся в лабораторию.
Они с Лионом вновь начали попытку восстановить связь с Марией. Для этого приготовили несколько сот различных карточек с нужными фразами, с фотографиями и картинками для подсказок и воспроизведения визуального образа. Так получилось, что подозрительного лаборанта забрал завхоз. Они поехали на служебном грузовике в крупный город, чтобы привезти продуктов. Несколько суток бесконтрольной работы им было обеспеченно.
Лион находился почти в бессознательном состоянии, его взгляд тупо уставился в мелькающий экран. Голова была зажата штативом. Несколько десятков проводов с датчиками по всему телу были укрыты эластичными бинтами. Мистер Илонг часто менял картинки, проверял состояние Лиона. Еще он переставлял датчики на самой голове, для удобства они изобрели некий шлем, который крепился отдельно. Его можно было вращать по определенной системе. Он уже по несколько раз менял параметры импульсов, но, видимо, опыт не имел нужного результата. Что-то блокировало связь, или человек на той стороне времени находился вне доступа.
В короткий перерыв они вышли на воздух. Это была веранда на крыше, туда вела отдельная лестница. Лион взял сигарету у доктора и закурил. С некоторых пор он много нервничал, и стал курить.
– Я думаю, что нужно изменить строение датчиков. Однажды мой профессор в университете подсказал мне интересную мысль. Он опасался, что я воткну электроды прямо в мозг! А ведь это упрощает все!
– Но откуда тебе известно, куда именно должны быть направлены импульсы?
– Все очень просто. Мне не обязательно пилить черепную коробку. Первые наши удачные опыты мы не можем повторить, потому что уже прошло некоторое время, значит, для Марии оно также прошло. Очевидно, что она приближается к своей смерти. Нужно вызвать следующий ее эмоциональный всплеск, и обеспечить новой информацией, чтобы она успела ею поделиться.
Он стал нервно расхаживать по комнате.
– Поэтому, я предлагаю сделать концы датчиков более острыми. Вроде огромных игл. И, они должны глубже проникать в кожу под прямым углом. Чтобы не было заражения, иглы обработаем в специальном растворе. Крепиться все должно очень жестко. Теперь шлем будет иметь штативы. Ролики снимем. На голову требуется более пятнадцати игл. Это очень много, предлагаю работать с семью точками одновременно. Я побрею голову, и мы тщательно наметим все эти точки. Сеанс сделаем короткий, до появления связи или строго ограничимся регламентом. Каждый раз при смене позиции придется менять положение игл. Предлагаю использовать вытяжку экстракта белладонны. Это предотвратит кровоподтёки.
– Это приведет к галлюцинациям. Нарушится чистота эксперимента.
– Возможно, что медикаментозно следует помочь мозгу пробить временную брешь. Машина сама по себе не может достигнуть нужного эффекта. Очевидно, раньше мы что-то упустили. Но что именно? Я до тех опытов был простужен и принимал лекарства. Они могли остаться в организме, и повлиять на ход опытов. Просто мы этого не учли.
– Я могу сам изготовить острые датчики, ты займись зажимами. Потом я, так и быть, побрею тебе голову. Мы сделаем из тебя настоящий кошмар твоего профессора.
Бритье происходило тут же. Ученые не хотели шокировать остальных обитателей поселения, поэтому нагрели воду в ведре в тесных лабораторных условиях. Лион разделся до пояса. Его худое тело согнулось на табуретке. Доктор достал немецкую бритву, равномерно провел ею по кожаному ремню. Острота лезвия была достаточной, все обошлось без порезов. Взбитая пенная масса медленно облазила под своей тяжестью, встряхивалась, унося на пол клочья волос. Лезвие еще хищно сверкало в электрическом свете, но Илонг крепко держал второй рукой подбородок. Он знал свое дело.
– Без работы не останешься. Если что, будешь классным цирюльником.
– Не смеши меня, а то будет дополнительная услуга – кровь пущу!
Более интимной картины между ними не наблюдалось. Полуголый Лион с уже лысой головой, Илонг с крепкими руками, словно танцующий возле своего молодого коллеги.
– Потом будешь носить спортивную шапку. Никто ничего не заметит, волосы вырастут, и все!
Лион вымыл голову, вытер насухо тело. Карту будущих точек пришлось зарисовывать по записям с тетрадей. Каждая точка имела свое название в латинском алфавите, для лучшего удобства. У них была также большая картинка из старого китайского пособия, где некоторые точки совпадали. Их нанесли в первую очередь. Долго все проверяли, боясь ошибки. В некоторых случаях производили исправление. Такие изменения, очевидно, были необходимы. Точки для удобства изобразили с названиями: Альфа, Бета. Лион держал свой дневник и проверял все по зеркалу. Когда он остался доволен, стали готовиться дальше.
Чтобы не замерзнуть, Лион сразу натянул на нижнее белье свой толстый свитер. Сверху пришлось залепить клеёнку. Он сел на стул, Илонг закрепил его самого. Несколько датчиков следовало установить на руки и ноги, они шли отдельно для снятия показаний тела.
Когда нужно было надеть шлем, Илонг не выдержал, усмехнулся.
– Что-то не так?
– Знаешь? Ты теперь такой… космический! Особенно с этими латинскими буквами. Нужно тебя сфотографировать. Иначе потом сложно повторить всю карту. Два источника в одном. Подожди, я буду все фотографировать.
Последовала вспышка магния. Потом еще.
Шлем теперь напоминал чудовищное орудие пытки. Несколько неровных рядов иглы, связанные длинными проводными нитями со сложными блоками, с самой машиной. Та тихо урчала, прогревалась. Размеренно работал вентилятор охлаждения. Когда шлем натянули, Лион ощутил только холод этого прибора. Иглы мягко впились в нужные отмеченные точки.
Началось действие. Экран показывал нужный ряд картинок. Мистер Илонг внимательно всматривался в зрачки Лиона, менял показатели своего "динамо". Потом Лион делал знак, Илонг менял давление на крепежных штативах, иглы уходили вглубь. Ничего пока не менялось, но, судя по осциллографу, некая работа точно велась. Трудно было что-то понять, но вдруг зрачок Лиона задергался. Его губы стали двигаться, словно он что-то пытается сказать.
– Если это началось, то дай знак. Пошевели кончиками пальцев!
Лион сделал знак. Пальцы у него тоже упирались в датчики, где-то самопишущие приборы пришли в действие.
Лион заговорил громче, обращаясь во временную пустоту, кто – то на той стороне вышел с ним на связь. Он сделал условный знак, Илонг осторожно отрегулировал давление на крепежах штативов. Иглы впились еще сильнее.
– Результат в первой семерке точек, это уже прорыв. Что же там происходит? Нужно сразу записать все, что он скажет. Нет, лучше включить магнитофон сразу, чтобы иметь больше данных. Засечь время.
Он посмотрел на часы. Шторы были закрыты, они провозились долго, наступила ночь.
Картинки менялись одна за ругой. Потом Илонг вставил другую партию приготовленных картинок, через некоторое время третью и четвертую. За этим следовало повторение, опять первая и так далее.
Через два часа закончилась бобинная лента, ее пришлось сменить. Лион стал передавать всё увиденное им. Он медленно и внятно произносил слова, потом сделал еще знак. Илонг с сомнением стал переделывать устройства штативов. Иглы впились. Кожа в некоторых местах заметно кровоточила. Новые данные импульсов, новые показатели на длинных бумажных полотнах, магнитных лентах. Потом он потерял сознание. Нашатырный спирт привел его в чувство, он стал кричать. Тело задергалось, кресло не было предназначено для таких усилий. Что-то ломалось, следовало прекратить опыт. Мистер Илонг стал выводить "динамо" на нейтральное положение. Потом он ослабил давление игл, вытягивал их из кожи, следовало потом все протереть.