Зеленая бабочка в черной шторе кокетливо махнула крыльями и пропала. И опять эти алые царапины паутиной трещин.
- Ага. Пятна. Разноцветные. И паутина.
Захотелось уткнуться в подушку, чтобы прекратилось издевательство. Я слеп, чего вам от меня нужно?!
- Занятно. Дай-ка гляну. Расслабься. Я Поверху…
Царапнуло. Джош даже не понял, где, но царапнуло. Как бывает, зудит под кожей, но как не старайся, зуда не уймёшь. С досадой дёрнул плечом. Дискомфорта, впрочем, это не устранило. Неприятное ощущение коготков - опять где-то под кожей. Противно.
- Этот ваш рецепт…
- Спокойно. Настойка, скорее всего, ни при чем. Я ж говорю - это нормально для организма, перенесшего… Свет! Погоди-ка…
Что "погодить", Джош не знал, но ощущения становились все неприятней и неприятней.
- Что вы делаете? Перестаньте…
И опять это синее пятно, распростершее лапы над ни в чем неповинным Джозефом. И зашевелилось - отвратительно до тошноты.
- Ты что-то чувствуешь? Расскажи, что, - в голосе собеседника Джошу почудилась совсем даже не забота о состоянии пациента, а скорей интерес естествоиспытателя, следящего за любопытным экспериментиком из разряда курьёзных.
- Царапается. И пятна. Пятно. Синее. Шевелится.
- Занятно. Сосредоточься. Что ты чувствуешь?
- Покалывание… Да, покалывание, - опять легкое и неприятное, но уже вполне определенное.
- Где? Ну-ка, еще раз. Чувствуешь? - нет, определенно - в голосе Кшиштофа прорезался неуместный азарт.
- Покалывание в области шеи.
- Правильно. Именно в области шеи. А теперь?
- Теперь ниже. Что вы делаете? - нетерпеливо
- Погоди, это интересно. Если это то, что я думаю… Невозможно, - предвкушение сладкоежки при виде огромного торта. Да чего он там делает?! - Ну-ка, в третий раз. Где колет?
- В области левого плеча, - сдался Джош. Тем более колоть перестало, а к слабой пульсации алой паутинки перед глазами парень уже начал привыкать.
- Отлично. А теперь, пожалуйста, опиши мне пятно, - Кшиштоф явно к чему-то клонил, к чему, Джош понять уже не пробовал. С непривычки описать оказалось сложно - просто отвык от зрительных ощущений. Даже сны уже перестали почти сниться. Так, изредка обрывки фраз, ощущения. Как у младенца, наверно.
- Синее. Большое. Близко перед глазами, - формой пятно напоминало то ли морскую звезду, то ли оплывшего шоколадного медведя. - Что это? Вы же уже поняли, да?
- Имей терпение. Нужно убедиться. Скажи, пятно шевелится?
Как по заказу, пятно дернуло правой лапой-отростком и придвинулось ближе.
- Да. Такое… отростком правым дёргает. Так всё? Теперь вы скажете?
- А сам не догадался еще? Ну?
Сердце забилось в горле. Догадываться… Джош не смел. Просто если догадка окажется неверной, будет очень больно. Не травил бы душу уже, чего нервы треплет?!
- Скажите сами, - слабо попросил, отворачиваясь от пятна. То, впрочем, дернулось и само уплыло куда-то в сторону.
- Тогда начну издалека. Помнишь, мы говорили про то, что Способности ты на самом деле не потерял, просто стал медиумом?
- Ага, - нервно хрустнул суставами пальцев.
- Так вот, сейчас медиумом ты быть перестал. Почему, тебе видней. Я не знаю, что у вас там произошло…
- И? - Ну, не тяни же! Это пытка почти!
- Ты снова маг. Обычный. И сейчас это не галлюцинации. Это "верхнее" зрение. Состав, который я тебе дал, на "простеца" действует как общеукрепляющее. А у мага усиливает Способности.
Помолчал, давай осмыслить и поверить в сказанное. Закончил:
- Так что синее пятно - это я. Если еще помнишь, то Светлые поверху имеют расцветки от нежно-желтого до глубокого фиолетового, Темные - от грязно-бежевого до черного. Чем слабее маг, тем более блеклая у него аура. У иерарха цвет может быть любым, но обязательно насыщенным. Я вот не знал, что я, оказывается, синий. Да, и еще эмоции. Они, если помнишь, тоже влияют на цвет ауры. То, каким образом ты увидишь потоки энергий, будет зависеть от их природы.
- Я… - слова застряли в горле. Неловко поднялся. Огляделся по сторонам. Синее пятно отодвинулось к слабой палевой тени и там замелькало в воздухе маленькой светящейся точкой. Понял - склянка с тем составом. Отвернулся, наткнулся на сеть энергетических линий, сплетенных в стену, очевидно. Лазарет, магия здесь повсюду. - Я теперь могу видеть?
- Ну, я бы выразился иначе. Зрением в полной мере это назвать нельзя. Просто чувствительность к магии. "Верхнее" зрение, "нюхачество". Только ауры людей и магические артефакты, циркуляцию энергий. И не всегда. Очень большие энергозатраты. Кто-то держит "верхним" всего пару минут, кто-то может работать поверху часами. Я ведь не знаю, какими Способностями ты обладал до несчастного случая.
- Средними. Очень средними, - признался огорченно. Да, так примерно и говорили - чтобы смотреть Поверху, нужно талант иметь. Поэтому сам Джозеф вторым зрением никогда не пользовался. Просто не знал, что может. Оттого и не понял сейчас, что произошло. - Но на оперативке хватало.
- Ясно. Значит, запас у тебя небольшой. Полчаса-час в сутки при экономном использовании потенциала. С помощью усилителей можно довести до двух. Но нужно научиться контролировать. Какими еще способностями ты обладал?
Обиженно поджал губы - только дали, а уже забирают?! Всего час в день? Хотя нет, не всего - целый час! Ощущать себя почти нормальным! И даже магом! И даже - почти зрячим!
- Пирокинез, "прыжки", самая малость телекинеза в пределах видимости. Там, камень подтолкнуть, сдвинуть какую-то вещь. Сложные плетения с небольшими энергозатратами удавались. Необходимый боевой комплект, не более того.
- Попробовать не хочешь? Что-то одно, не усердствуй.
Сел и задумался. Что попробовать? "Прыжки" не стоит - прыгать из Лазарета бессмысленно, барьеры не пропустят. Да и зачем? Телекинез? Ну, он случался раньше только по большому вдохновению. Остались примитивные "файеры". Уже давно забыл, каково это - держать на ладони крохотный клочок пламени. Кажется, тепло и чуть колко, но не жжется. И нужно всего лишь сконцентрироваться и представить в ладони легкость и слабый приток крови. Это вообще-то совсем несложно. Даже ребенок справится. Не зря среди магически одаренных детишек так много пироманов.
И стало страшно. А вдруг, да не выйдет? Вдруг это намешанное Кшиштофом зелье, и оно закончит свое действие с минуты на минуту, опять погрузив в темноту и беспомощность? Не попробуешь, не узнаешь.
- Сейчас. Я "фай" попробую.
Собственная рука - вот дела! - оказалась длинным бесформенным отростком нервно-зеленого оттенка. Не совсем то, чем Джош привык считать свою конечность, но и то давай сюда. Теперь способности. Как там было? Сосредоточиться.
И вышло то ли само, то ли по чистой случайности - огненный шарик неожиданно оказался не оранжевым, а ярко-бирюзовым, пульсирующим трепещущими лепестками. Долго он, впрочем, не продержался - тут же спрятался обратно в ладонь.
- Молодец. Но достаточно. Не трать зря силы. Несмотря на настойку ты еще очень слаб. Энергию из тебя тянули, по всей видимости.
- Да, наверно… Теперь я маг? Снова? Маг…
Запоздалый ступор.
И гавканье за дверью. Цезарь? Нашёлся?! Глянул - подтвердить догадку мешает перегородка двери. Сквозь неё просвечивает, но очень уж слабо.
- Маг. Ладно, у меня и еще дела, кроме тебя, есть. К тебе вечером загляну. Состав будет действовать часа полтора. Потом поглядим. Но тянет это как минимум на диссертацию… Ведь ты позволишь провести пару тестов? Кое-что посмотреть? И выписки из личного дела, из карточки колледжа? Только то, что касается способностей?
- Да, разумеется…
Рассеянно кивнул, жадно вглядываясь в густую сеточку двери. Около года перед глазами стояла непроглядная завеса, а тут… Хоть непривычно, хоть только намек на зрение, хоть с ним еще осваиваться и осваиваться. И сейчас - шел бы уже Кшиштоф своей дорогой, дал бы уже…
В дверь постучали. И дожидаться, пока изволят ответить, не стали. Дверь хлопнула.
Пятно-Мэва оказалось совершенно ртутным, чрезвычайно подвижным и живым. Все меняло оттенок с густо-серебристого на жемчужный, а то и вовсе на небесно-лазурный по краю. Или вот пошло рябью алого беспокойства.
Цезарь был другим. Животные вообще к магии никакого отношения не имеют (кроме кошек, разумеется), поэтому искать в них хоть искру энергий занятие пустое. Так вот, Цезарь выглядел иначе даже, чем можно было бы нафантазировать при самом буйном воображении. Нечто векторно-стрельчатое, словно короткими штришками вырисованное, постоянно меняющее цвет от одного до другого края радуги - от красного до фиолетового через долгие переходы оранжевый-желтый-зеленый. И пёс Джошу понравился снова - как если бы познакомились впервые. Приятный такой, жизнерадостный.
- Так, я пошел. Оставляю вас, панна Коваль…
- Ага…
- И не позволяйте ему утомляться. Злоупотреблять… Пошёл, в общем.
- Ага…
- Джош, что случилось? У тебя такое лицо…
Серебристый пингвиненок и целеустремленный разноцветный дикобраз - Джош видел.
- Или ты… Что случилось? А у нас неприятности, знаешь?
- Какие? - механически спросил. Провел по щеке - мокрая. Это глаза с непривычки побаливают, и немного жжет. Никакие неприятности сейчас не сумели бы развеять радужности настроя. Сейчас, когда собственные ладони - зеленые, как капустные листья - утопают в густых переливчатых штрихах шерсти Цезаря, неприятностей случиться точно не могло. Тем более и Цез рад, все руки обслюнявил. - Ты отыскала Цезаря?
- Не я. Цезаря подобрали прохожие и отвели в ближайший собачий приют, там догадались, что Цез поводырь. Испугались, что если собака без хозяина, то с ним что-то случилось. Начали наводить справки. Поводырей в городе не так много, ты же знаешь. И школа кинологическая их одна готовит. Так что вышли на твоего тренера, а тот сообщил в Отдел. Оперативно.
Много говорит. Когда говорит, начинает переливаться палевым и бежевым. Волнуется.
- Нужно будет им хоть спасибо сказать…
- А про неприятности узнать не хочешь? - в раздражении тут же оделась густой серостью. А потом вдруг замерла - в одном цвете, палево-растерянном. - Джош… ты меня видишь?! Ты…
- Вижу. Поверху. Способности возвратились.
- Ооо…
Подошла. Бесцеремонно отодвинула пса. Присела рядом - тёплая, тяжело прогибает кровать своим весом.
- Джош, это… невероятно! Это же здорово! - порывисто обняла. Обнимать у женщин в крови, но сейчас эта женская привычка Джозефа почти даже не раздражала. Смотрел - насмотреться не мог. И паутина стен, и буйство красок, и прояснившиеся очертания предметов. Ненадолго, да. Но, черт побери…
- Здорово. Да…. Цез, иди сюда тоже. Иди, поглажу.
- Так тебе больше не нужен поводырь? Ты теперь зрячий?
- Нет. Это другое, наверно. Это магия, понимаешь? А у меня особых способностей никогда не было.
Но ей, кажется, плевать на все возражения. Алым тюльпаном расцветилась.
- Зато ты маг. Снова! Слушай…
Отстранилась, поднялась. Показалось, или пятно чуть поблекло?
- Как ты себя чувствуешь? Нормально? Но выглядишь вроде ничего… Так вот, у нас неприятности.
- Ну?
Цезарь все-таки интересный - штрихи эти… Карандашей цветных взяли и набросали торопливо и пёстро, а потом отошли в сторону, узрели, что натворили, и давай все по-новой разрисовывать. И опять сплошь разноцветно и крикливо. Забавно.
- Мне предъявили официальное обвинение в преднамеренном убийстве. Даже в нескольких. Пана Беккера и троих Тёмных на меня свесили. И еще одного Светлого нашли, не знаю, на кого списать. Отобрали "пэшку", все амулеты, нацепили на меня блокатор боевых способностей, отстранили от расследования и взяли подписку о невыезде.
- Ээээ. Что? - протараторила на одном дыхании, и Джозеф сначала не понял. Зато когда понял… - Так. По порядку. Погоди… Тебя обвиняют в серии преднамеренных убийств?
- Да. Именно.
- А… я? - этак обиженно вышло - вроде как дитяте тут старалось, делало, а пришёл кто-то другой, и пожалуйста, всю славу себе заграбастал. - Как же я?
Вздохнула, подёрнулась серенькой пленочкой.
- А никак. Ты безвинная жертва, да еще вроде как беззащитная. Пока тебя резали, как барана, пришла я и всех перестреляла. Терминатор в отпуске.
Ещё и шутит. Меж тем за множественность составов, да за преднамеренное, да превышение должностных - это ж пожизненное выходит! Джошу бы еще, пожалуй, скостили со скидкой на слепоту и прочую ущербность, но Мэве - никогда. Вот же…! Потом допёрло окончательно - и похолодел. Ловко, ловко… Сам Джозеф, вот честное слово, готов был идти под суд, во всем сознаться (в меру приличий, разумеется, несовершенство мира он на себя брать не собирался) и сидеть себе. Зато с чистой совестью. Не стыдно пред Гауфом. Но чтобы Мэва?! Нет, всё-таки гады. Мэве сидеть Джош не позволит. Шутит, а сама искрит почти истерикой.
- Тихо. Спокойно. Дай, подумаю. Цез, не мешай… А как же мои отпечатки на пистолете? Они же провели экспертизу? Бойки-то пронумерованные. Странно. Потребуй копию отчёта.
- А то сама не знаю! Уже затребовала… Но я всё аккуратно делала, честное слово!
- Шшшш… Тихо. Не забывай, где мы находимся. Да-да, ты у нас эксперт, я знаю. Просто никак сообразить не могу. Ну, Беккера еще можно на тебя списать, и то только как грубую неосторожность. Но Тёмных? Вот что, если они не провели полную экспертизу тел со всеми выкладками, потребуй. Жми на то, что они погибли не от ранений. Хотя это не поможет, если они хотят тебя засадить… Так, вот что… Мне должны устроить встречу с одним Иерархом. С тем, который… Впрочем, не важно. Нужно собрать побольше бумажек. От независимых экспертов, если такие остались.
- Ага, ага… Наивный. В отделе на меня смотрели, как слон на муху. Я им никто, я у них и года не отработала. Кто там ради меня подставляться-то станет?
- Ради тебя, может, и никто… Нужно позвонить Гауфу. Попросить его поговорить с Джеромом. Раньше времени не сдавайся. Если совсм край - я во всём признаюсь и всё подпишу. Сидеть я тебе в любом случае не позволю.
- Не смей. Знаешь что, я пойду, ладно? А то…
Рябь и блики. Но уже не разберешь, в чем причина. Смазанное всё.
- Ты домой? Подожди тогда. Может, меня уже отпустят отсюда. Вместе пойдём.
- Я пойду.
- Мэв? - давало о себе знать некоторое истощение. Рябь и блики никуда не делись, но стали блеклыми и монотонно-серыми.
- Ей-богу, разревусь сейчас! Не знаю я, почему! Устала, наверно. В горле уже эти твои тайны и обряды стоят. Пойду, а то, честно…
- Мэва, сядь. Сядь, я тебе говорю, - нет, определенно, действие кшиштофова зелья заканчивалось. - И расскажи толком.
- Нечего рассказывать… Просто устала. Знаешь, я ведь вчера первый раз человека убила. Я прибежала, увидела… Я думала, ты мертвый. Кровищи, этот с кинжалом, воняет мертвечиной… Я не знаю, что на меня нашло, я взяла и выстрелила. Я знала, что я его убью, что нужно в руку или в ногу. А я все равно в грудь… В бок… подмышку. Мне сказали, пуля прошла…
- Я знаю, успокойся. Ты все сделала правильно. Тут ранить было недостаточно. Тут нужно было наповал. Ты меня спасла.
- Думала, не успею, - опять, кажется, плакать вознамерилась. Ну, тихо… Приобнял за плечи. - Ты лежишь такой… крови лужа и ты весь в ней с ног до головы. Сначала кричал, а потом обмяк. Глаза закатил, ну точно труп. И телефон разрядился. Хотела поторопить ребят…
- Понимаю…
- Ни хренышка ты не понимаешь! Балда и олух! И идиот! И придурок! И… - пихнула локтем, отвернулась. - Руки убери… Скотина.
- Мэв, - совсем сбила с толку. Эти женщины, ну вот где логика? Впрочем, если ревет сидит… Какая тут, к черту, логика? Хотя, кажется, Джош начинал понимать, какая. - Да, скотина я. И идиот. И балда, и олух. Каким был, таким и остался. Придурок неблагодарный, да?
- Да… То есть нет… В смысле… Прекрати! Издеваешься, да?
Подскочила, ушла к столу - слабый, далекий, как сквозь пелену, серебристый огонёк. Там хлюпала носом, суетливо шуршала какими-то бумажками. Очевидно, чтобы занять руки. И опять усталость. Проснулся - свеж был, как яблочко наливное. То, что из супермаркета в квартале от дома. Такое твердое, крупное, тяжелое, лежит на прилавке год и не портится. Свежее. Накачали всякой дрянью. Вот и Джозеф с утра был подобен этому яблоку, столь же искусственно возвращенный к физическому благополучию. А сейчас физиология опять намекала, что одной пищей духовной сыт не будешь, а неэкономно расходуемые силы имеют свойство подходить к концу.
- Совсем нет. Просто… Я был дурак, ага? Подозревал тебя черт знает в чем. Ты меня прости?
- Куда я денусь… Не бросать же тебя одного, бестолочь такую. Хотя в заднице мы с тобой… Ох, - в последний раз швыркнула носом и исчезла за густой сеткой темноты. Всё, кончилось счастье. Будем надеяться - до следующего раза, и пану Кшиштофу будет, о чем писать диссертацию. Утомленно откинулся на подушку и прикрыл глаза.
- Прорвёмся.
- Да. Кажется, прорвёмся. Ну я и размазня, - невесело рассмеялась. - Давненько не ревела. Ты меня тоже извини, что я тут сдуру лишнего наболтала. Но я пойду. Спать хочу, как собака. А раз уж теперь на работу не надо, то хоть отосплюсь.
- Всё-таки подожди, я с тобой.
- Ага, так тебя и выпустят отсюда, держи карман шире. Ты хоть встать сможешь? Личность дохлого вида?
Ну, во всяком случае, к Мэве возвратилась ее язвительность. В колледже её моровой язвой какое-то время называли. Потом перестали - кое-кому Джош чисто по-дружески, любя, начистил… лицо, хотя и полагал в глубине души, что прозвище дано не совсем уж безосновательно… Давно это было, и почти неправда.
И всё же выпустили. Не без небольшого взаимного недопонимания, разумеется, и с кучей строгих указаний, которые Джош спокойно пропустил мимо ушей, зная, сколь жадно им внимает Мэва. Эта спокойной жизни теперь не даст. В довесок вручили того замечательного зелья - целый флакон. Разводить по двадцать капель на стакан, пить десять дней перед завтраком. Ещё облагодетельствовали полным медицинским заключением на двадцать листов - вещь полезная, но читать ее Джош с Мэвой намеревались уже дома.
Глава 11.
- Да, пан, это Джозеф, - почти прошептал в трубку Джош. Мэва спит, ей не мешать. Умаялась за сутки напряжения. И постреляла, и понервничала, и поплакала, и все это со всей присущей экспрессией. И сейчас тихо сопит в комнате, а напарник здесь, на кухне, пристроился на табурете. Слепота после такого буйства красок казалась чуть ли не оскорбительной. Этакий звонкий щелчок по носу - знай место, знай! Как был идиот слепой, так и остался. Но уже завтра с утра можно будет повторить упоительное разнообразие. Джош снова почувствовал себя нормальным. Почти, но нормальным. А все-таки два часа Верхнего зрения в день - что умирающему с голоду карамельная конфетка. Только аппетит раздразнить. Впрочем, будь благодарен тому, что имеешь.
- Джозеф? Ну слава Свету, перезвонил! - Гауф на этот раз ответил сразу, словно предчувствовал звонок. Всего пара гудков, и вот. - Я вчера весь издёргался, думал, бросил парня в беде, чуши ему наговорил, а он пойдёт и застрелится, скажем. Джерому звонил. Что у вас там стряслось? Он сам толком не знает, ничего мне не объяснил.