Придерживаясь за стену и преодолевая страх, Лавра направилась к кухне. Чем ближе она подбиралась туда, тем сильнее билось её сердце. Крови здесь становилось всё больше, отчего девушку начало мутить. Лавра отворила дверь и увидела на полу чьё-то тело в жёлтой одежде. Гербер не сразу поняла, что это хорошо знакомое ей шёлковое платье, которое принадлежало Инге Михайловне.
Кровь была везде: прилипла к кафелю на стенах, растеклась по светлому линолеуму, даже на побелённом потолке застыли мелкие красные брызги. Люстра лежала сейчас почему-то в раковине. На подоконнике разлилось что-то коричневое, там же валялась треснутая чашка. Дальше всё снова сплошь в крови. Багровый след тянулся к газовой плите, которая издавала слабое шипение. И лишь сейчас в нос ударил другой неприятный запах, отчего Лавра отступила назад к коридору. Газ стремительно расползался по помещению. Кто-то включил все конфорки, а значит хотел, чтобы в квартире случился взрыв.
Не зная, что делать, Лавра повернулась к выходу и обнаружила там чью-то фигуру. Неужели это убийца??? От страха подкосились ноги, и девушка схватилась за дверной косяк.
Прищурившись, она поняла, что перед ней стоит полуголый Ринат. Он был в бирюзовых шёлковых штанах от пижамы и держал сотовый телефон. Судя по его бледному лицу, он точно так же не ожидал столкнуться здесь с Лаврой, как и она с ним.
– Видела? – спросил Камаев. – Я вызвал милицию…
– Ты… тоже видел? – заикаясь, уточнила Гербер и указала на кухню.
– Странно, что ты вернулась, – заговорил парень в подозрительном тоне. – Зачем тебе нужно было возвращаться? Ведь теперь уйти от ментяр ты не сможешь, да и я тебя тут застукал. Ты и в самом деле двинутая?..
– Не понимаю, о чём ты? – испугалась Лавра его хищного взгляда. – Ингу Михайловну кто-то убил… там, всё в крови… и газ, его надо отключить!..
– Не придуривайся, это ты прикончила её!
– Я??? – ужаснулась от нелепого обвинения Гербер и услышала топот, доносящийся из подъезда.
– Вон, уже идут, – обрадовался Ринат, подошёл к двери и раскрыл её перед милиционерами.
Абсолютно не понимая, что происходит, Лавра схватилась за голову. Она словно продолжала видеть дурной сон: кровь, убитая Инга Михайловна, бардак на кухне, газ, наглый Ринат…
Тем временем в квартиру вошли трое мужчин в милицейской форме.
– Туда, – направил их Камаев на место преступления, а сам вновь уставился на оцепеневшую Лавру.
– Чего встали как вкопанные? – невежливо поинтересовался оперативник в сиреневой рубашке, захлопнув за собой входную дверь. – Идёмте разбираться…
– Я сразу хочу сделать заявление! – воскликнул Камаев. – Это она виновата, – его указательный палец устремился на Лавру, – и я сейчас это докажу. Всё началось со вчерашних посиделок. Инга сказала ей что-то двусмысленное, ну а она расценила это слишком буквально и разделалась с пожилой женщиной…
– Ты что несёшь?!! – очнулась Гербер от ступора и в возмущении кинулась на него. – Это ты убил бедную Ингу Михайловну, я слышала ваш вчерашний разговор!!!
Она хотела ударить его в самодовольное лицо, но их быстро разняли.
– Так, господа, соблюдаем порядок, – потребовал пожилой капитан, глядя, как из соседних комнат выходят полусонные внуки погибшей. – У нас есть особые правила, сейчас всё зафиксируем. – И он приказал сослуживцам заняться допросом подозреваемых.
Марина, позабыв, что на ней из одежды лишь сексапильное бельишко, лишь сонно моргала глазами. Лариса, натянув поверх своего спортивного тела цветастый халатик, быстрым шагом добралась до кухни и застыла при виде кровавого месива. Там уже вовсю работали криминалисты.
– Инга Михайловна… Ринат убил её, – подавленным голосом сообщила Лавра ошарашенной девушке.
– Ах ты сволочь! – взвизгнул Камаев. – Ты смеешь ещё и на меня наговаривать?! Нет вы гляньте, какова сучка! Это ты расправилась с Ингой, я поймал тебя на месте преступления!!!
– Гад! – обернулась Лариса к Ринату. – Кто дал тебе право обвинять Лавру?! Думаешь, на этот раз тебе удастся отвертеться? Ты ответишь за смерть бабули!
И она ударила его в грудь, да так, что парень скорчился от боли.
– Бабуля?! – дрожащим голосом спросила Марина.
Ей стало плохо, и она едва не потеряла сознание. Микола придержал сестру, а Тарас вдруг набросился на Рината, желая вместе с Ларисой устроить здесь драку.
– Подонок, мразь! – в отчаянии тормошил он любовника бабушки.
Пришлось снова вмешаться милиционерам. Однако Лавре это всё уже не казалось интересным. Она и сама ощущала себя не лучшим образом. В голове возникли крики из её странного сна. Голос умирающей Инги Михайловны взывал о пощаде: "Лавра! Лавра!.. Не надо, я же для тебя, для тебя…" Она просила убрать подальше топор. Что же тогда выходило, что это Лавра держала его в руках и зарубила несчастную??? Но это же бред! Лавра не делала этого…
Впрочем, она и не спускалась по лестнице во двор, а тем не менее оказалась там сегодняшним утром. Лавра понимала, что рассказывать всю эту историю лучше не стоит. С другой стороны, как тогда объяснить стражам порядка свой внешний вид: влажную ночнушку с кровавыми пятнами.
Марина то приходила в себя, то вновь теряла сознание, когда узнавала, что бабушкино убийство отнюдь не глупая шутка. Лавре было так жаль подругу, но помочь ей она ничем не могла. Один из оперативников попросил проследовать за ним в ближайшую комнату, где усадил на скрипучий стул и принялся допрашивать. Лариса растерянно мотала головой и пускала слёзы. Её пытался приободрить Тарас, который сам, впрочем, был на грани истерики. Они стояли возле входа в комнату Марины и Лавры и всем своим видом показывали, как переживают за них.
– Ну что, парнишка утверждает, что это девчонка укокошила женщину, – сообщил дознаватель Рината в момент, когда Гербер допрашивали по второму кругу.
– Ага, у меня всё наоборот, – ухмыльнулся следователь, помахав перед собой исписанным листом протокола.
– Что делать будем? С женщиной-то капитально разделались. – Мужчина недоверчиво посмотрел на Лавру.
– Ну, что делать, что делать… – поразмыслил его коллега. – Задерживаем обоих тогда…
– Нет, оставьте её! – вскинулась на постели Холодова, которую поили валокордином и уже успели одеть в мятую футболку. – Оставьте мою Лавру, она бы ни за что не убила, это всё он, этот козёл, я уверена!
– Что они хотят, Мара? – ворвалась в комнату перепуганная Лариса, а за ней побелевший брат.
– Забрать Лавру! – заплакала Марина и бросила кружку с лекарством в сторону следователя. Тот вовремя увернулся от посудины, и чашка разлетелась о стену.
– Мик позвонил дяде Глебу, он скоро будет, – сообщила Лариса и обратилась к лицам в штатском. – Вы поступаете неправильно, Лавре незачем убивать нашу бабушку. На это способен лишь Камаев, у него корыстный интерес – наследство. Инга отписала всё на него, понимаете?..
Гербер приходилось лишь молча наблюдать, как её пытаются защитить от нелепого подозрения.
– Так, расступитесь! – потребовал пожилой капитан, оттащив бравых внуков обратно в коридор. – Кого забирать, мы уж сами решим.
– А девушка ваша не такая уж и простая, как хочет казаться на первый взгляд, – злобно прошипел следователь и тут же нацепил на хрупкие запястья Лавры холодные наручники. – Поднимайся, прокатимся до отдела.
Сопротивляться она не посмела, прекрасно осознавая, что произошло банальное недоразумение. Просто хитрый Ринат воспользовался ситуацией и обвинил её в собственном злодеянии.
За стеной раздавались щелчки фотоаппарата, шелестели пакеты и стучали инструменты. Специалисты тщательным образом обследовали кухню, разыскивая улики. Окна во всей квартире, судя по сквозняку, открыли из-за газа. Лавру вывели в коридор, а оттуда сопроводили к выходу. В подъезде уже собрались любопытные соседи, встревоженные утренним шумом. Несмотря на то, что их грубо отпихивали стражи порядка, они преданно оставались на посту, чтобы узнать все подробности. А уж появление девицы, облачённой в грязную ночнушку да ещё с кровавой полосой на животе, привело их в полнейший восторг. Тут же посыпались упрёки:
– Прошмандовка, смотри ж те, чего учудила!..
– Это она, та самая маньячка, я её во дворе нашем видела ночью!!
– Небось, наркоманка, вона и глазёнки красные, и трясётся вся!
– Конечно, попробуй так запросто человека убей!..
– Ох и молодёжь нынче, всех нас скоро, как собак бродячих, перережут…
На улице Лавра заметила полуголого Камаева, которому точно так же не дали одеться во что-нибудь более тёплое. Он оскалился при её появлении, но его быстро затолкали в милицейскую машину. Двор был заполнен автомобилями и снующими людьми. Часть из них составляли зеваки, привлечённые мигалками и сиренами.
Отъезд был поспешным. "Волга", в которую усадили Лавру, вылетела на площадь перед Большим Концертным Залом, где уже намечалась первая утренняя пробка, а дальше за тонированным стеклом замелькали первые этажи соседних с дорогой зданий. Словом, всё случилось настолько быстро, что Лавра даже удивилась, когда её завели в тёмное помещение РУВД.
Две крупные женщины в форме в течение следующего получаса подробно изучали привезённую девушку. Ночную рубашку её заставили снять и отдать. Также у Лавры забрали нижнее бельё, и несколько минут она стояла абсолютно голая. Это было очень унизительно. Милицейские дамы прямо в таком виде сняли с неё отпечатки и лишь затем выдали застиранный чёрный халат взамен изъятой одежды. Непонятным осталось и то, что они срезали у неё по пряди волос со всех сторон головы, провели чистку под ногтями рук и ног, оклеили руки липкой лентой и чуть не содрали с них нежную кожу. После этого тыльную сторону ладони осветили ультрафиолетом и отправили в камеру, но в одиночную.
Впрочем, остаться наедине со своими мрачными мыслями Лавра не успела. К ней очень скоро явился уже знакомый следователь с предложением сознаться в убийстве и излить ему свою грешную душу. Он составил второй протокол, заверил, что в ближайшее время её участь будет решена, и удалился восвояси.
Лишь сейчас девушка поняла, в какой кошмар её угораздило попасть. Такое даже представить страшно: она задержана за убийство, и не кого-нибудь, а Марининой бабушки! Успокаивало другое – не она одна вызвала сомнение у следствия. Тем более есть топор, на котором в любом случае остались чьи-то отпечатки. И она была больше чем уверена, что принадлежат они Камаеву. Мерзавец, как он мог свалить на неё вину!
Камера оказалась узкой, и скоро здесь стало очень душно. Стены были грязными, на них пестрели похабные надписи и изредка пробегали какие-то насекомые. Маленькое окошечко почти у самого потолка скрывали толстые решётки.
От всего этого Лавра расплакалась. На душе стало так противно и гадко. К тому же шрам на животе не переставал болеть. Гербер осторожно распахнула халат и проверила рану. Так и есть, во сне она ударилась обо что-то, и теперь шрам напоминает о себе. Хотя, может, её намеренно ударили… Ринат, к примеру. Где гарантии, что это не он отнёс крепко спящую девушку на улицу, подстроив весь этот ночной кошмар? Ведь кого-то же она видела во сне, помимо враждебной Аиды. И этот неизвестный человек вынес с кухни окровавленный топорик. Получается, в сонном состоянии Лавра столкнулась в прихожей с убийцей? Он сбил её, видимо, тогда и задев больное место. А потом вдруг возникла вода…
Лавра потрясла голову, приводя мысли хоть в какой-то порядок. Необходимо поделиться этими подозрениями с близким человеком, хотя бы с Мариной или с Глебом Валентиновичем, или даже с его супругой. С кем-нибудь, пока воспоминания свежи в её голове. Всё так и пронеслось перед глазами: чудесный Петербург с изящными площадями и дворцами, мрачный Греческий проспект, квартира Инги Михайловны, её язвительные замечания по поводу очередной "приживалы" в семье своего сына, застолье, мытьё посуды на кухне, перебранка с пенсионеркой, бессонница и подслушивание чужого разговора… И голос, отчаянный, надрывающийся, лишённый всякой надежды, который просил: "Лавра, убери топор… Не надо, я же для тебя, для тебя!"
Да, это кричала бабушка Холодовых, кричала тому, кто стоял перед ней с занесённым топориком, тому, кто оборвал её жизнь, и тому, кто столкнулся с Лаврой в коридоре.
– Гербер, готовься на выход! – вдруг гаркнул чей-то низкий голос, и на двери заскрипели плотные запоры.
– На выход? – переспросила она, утирая лицо от остатков слёз.
– Да, наши решили, что это не ты топором бабульку пришила. – Проход в камеру приоткрылся, и внутрь протянулась могучая рука одной из тех милицейских дамочек, что отняли у неё одежду и подвергли неприятным процедурам. – Там за тобой приехали, ждут в приёмной. Пошли, переоденешься там.
Лавра не верила в столь скорое освобождение. Впрочем, иного развития событий просто не могло быть, особенно после того, как она поведала следователю о странном разговоре между Ринатом и Ингой, который потом перетёк в ссору. Она невиновна, невиновна, невиновна! Только бы побыстрее покинуть это убогое место!..
В пустынной приёмной стоял Глеб Валентинович. Рядом с ним лежала прижатая к стене сумка, из которой торчали рукава Лавриной бежевой кофточки. Увидев знакомое лицо, Гербер не удержалась и обняла мужчину, будто бы вместо него обнимала родного отца. Она не отпускала его на протяжении минуты, а из глаз полилась новая порция слёз.
– Всё, всё, одевайся, – успокаивающе похлопал её по спине расстроенный Глеб Валентинович и вышел к дежурному, который просил расписаться в каких-то документах.
Обводный Канал при свете солнца поблёскивал мутными водами. Сегодня вдоль него двигался плотный поток машин, но пробок пока не наблюдалось. Поэтому автомобиль Глеба Валентиновича ехал без остановок, направляясь домой. Правда, вскоре хмурый господин Холодов свернул на другую улицу и направился вверх к мраморному памятнику. Здесь его внедорожник притормозил, развернулся на небольшой площадке и уткнулся в тротуар прямо перед оранжевой вывеской "HOT FOOD". Глеб Валентинович открыл бардачок, для чего-то вытащил оттуда скрытый в кобуре пистолет, осмотрел его и вернул на место.
– Нам нужно поговорить… без свидетелей, – объяснил он и вышел на улицу, громко хлопнув дверцей.
Лавре пришлось последовать за ним. Он начинал её пугать.
Мужчина направился в кафе, откуда лилась музыка. Внутри оказалось темно и прохладно. Выстроенные у розовой стены столики пустовали, но у барной стойки сидела дюжина посетителей. Глеб Валентинович не стал задерживаться в этом зале, лишь щёлкнул пальцем пареньку в оранжевом фартуке, который в ответ кивнул и скрылся за прилавком. По пути тот захватил несколько тарелок и поспешил на кухню. Отец Марины прошёл дальше, пока не выбрался в другой зал, обставленный намного солидней первого, но такой же безлюдный.
– Глеб Валентович, мне очень жаль, что с Вашей мамой случилось такое… – решила Лавра заговорить первой, устраиваясь по его приказу за накрытый стол.
– Соболезнования я буду принимать позже, – прервал её мужчина. – Сейчас я хочу услышать от тебя всё, что ты видела и слышала этой ночью в квартире Инги. Рассказывай…
– Разве Вы не знаете? – удивилась Лавра и поёжилась от его строгого взгляда.
– В том-то и дело, что знаю, – вздохнул господин Холодов, настороженно оглядывая пустой зал, в конце которого сновали две девчушки в оранжевых юбках. – Меня интересует, как ты оказалась во дворе, почему на твоей пижаме была кровь и с какой стати Камаев заявил, что это именно ты убила Ингу?
– Вы мне не поверите, – обречённо мотнула головой девушка, – это всё покажется очень странным.
– Лавра, давай без лирики. Говори, мне важны детали…
Деваться некуда, пришлось рассказать ему про свои новые проблемы, к которым относились в том числе страшные сны. Скрывать что-либо от Глеба Валентиновича было чревато неприятностями. Лавра уже имела печальный опыт таких уловок, и ей не хотелось повторять прошлые ошибки. Пока она рассказывала про Аиду, про спор Инги с любовником, про кошмарное сновидение с рекой на Греческом проспекте, к ним пришла миловидная официантка, которая разложила по тарелкам горячие пирожки, макароны в томатном соусе и кусочки свинины, обещав с минуту на минуту принести напитки.
Запах еды пробудил у Лавры аппетит. И ещё бы, она же так и не смогла нормально поесть со вчерашнего дня, а сегодня на это просто не было времени. Поэтому продолжать рассказ она решила попутно с обедом.
Её собеседник к еде не притрагивался, сохраняя бледное лицо и нервно покусывая губы. Впрочем, не удивительно, любой бы на его месте, случись такое горе, отказался бы от трапезы.
– Вы считаете меня сумасшедшей? – спросила Лавра, когда рассказала всё, что ей было известно.
Аппетит у неё вскоре тоже исчез, особенно после макарон, обильно политых кетчупом. Вид окровавленной кухни и тела Инги Михайловны продолжал стоять перед глазами.
– Признаться, я и раньше считал, что у тебя не всё в порядке с психикой, – сказал господин Холодов. – Однако, как ты помнишь, зимой это не оправдалось. Тогда я ошибся, и из-за этого пострадала моя дочь. Так что сейчас я готов поверить, что ты говоришь правду.
– Да уж, – согласилась с ним Гербер, перекладывая остатки макарон в отдельную тарелку, чтобы избавить себя от неприятного томатного соуса. – Глеб Валентинович, скажите, почему Инга Михайловна во сне кричала моё имя? Почему я слышала лишь его, а не имя этого монстра Камаева?
Мужчина внимательно посмотрел на неё и, помедлив, мотнул головой.
– То, что это сделал Ринат, уже почти доказано, – сообщил он. – Знаешь, почему тебя так быстро отпустили?
– Из-за его отпечатков на том топоре? – предположила брюнетка.
– Оперативники обнаружили в ванной пятна крови и полотенце, на котором тоже есть кое-какие следы. Камаев перед твоим приходом решил смыть с себя кровь. Он не думал, что ты провела ночь не в квартире, и для него было полнейшей неожиданностью твоё появление. Поэтому, быстро прикинув, что к чему, он обвинил тебя в убийстве Инги, сославшись на твой сомнительный вид. Однако Бог, он же есть на небе, и безнаказанным после преступления Ринат не останется. Уж я-то постараюсь, чтобы его посадили туда, не выбераются…
Гнев так и наполнял глаза Глеба Валентиновича. Казалось, что из них вот-вот вырвутся молнии, но ничего такого не случилось, и он лишь перевёл дыхание, откинувшись на спинку стула.
– Это из-за завещания, да? – осторожно поинтересовалась Лавра, окончательно забыв о еде. – Марина с Ларисой говорили, что Ваша мама всё переписала на него.