- Это не шутка, - нахмурилась девушка. - У мамы в доме есть один тип, который в 1997 году явился конфисковать часть мебели. Одна чашечка чая с печеньем - и все, он никогда больше не покидал нашего дома. Я прозвала его Дядюшка Бейлиф. Он у нас служит, чинит всякие вещи, прибирается - и мама никогда, никогда его не отпустит. Вот поэтому, - сказала Беверли, ткнув меня в грудь указательным пальцем, - я и хочу знать, каковы твои намерения относительно этого сэндвича и меня.
- Мои намерения абсолютно честны, - заверил я ее. И вдруг вспомнилось, как близок я был к тому, чтобы отведать чаю с пирожными в гостиной Мамы Темзы.
- Поклянись своей силой, - потребовала Беверли.
- Да нет у меня никакой силы, - сказал я.
- Логично, - заметила она. - Тогда поклянись жизнью матери.
- Вот еще, - возмутился я. - Что ты как ребенок, в самом деле?
- О'кей, - фыркнула Беверли, - тогда я сама куплю себе поесть.
Она выскочила из машины и обиженно зашагала прочь, не потрудившись захлопнуть дверцу. Я отметил, что она сначала дождалась, пока утихнет ливень, и только потом начала истерить.
- Это правда? - спросила Лесли.
- Что ты имеешь в виду?
- Колдовство, еду, обязательства, волшебников - и того Бейлифа? Боже мой, Питер, это же как минимум незаконное лишение свободы!
- Кое-что - правда, - сказал я. - Не знаю, впрочем, что именно. Думаю, быть хорошим магом как раз и означает уметь отличать истину от вымысла.
- Неужели ее мать действительно богиня Темзы?
- Она так считает, и я, когда увидел ее, сначала вполне в это поверил, - сказал я. - Она обладает реальной силой, и в связи с этим я настроен воспринимать ее дочь как дочь богини. Пока не выяснится обратное, по крайней мере.
Лесли перегнулась через спинку переднего сиденья и пристально посмотрела мне в глаза.
- А ты умеешь колдовать? - тихо спросила она.
- Я знаю одни чары.
- Покажи.
- Не могу, - сказал я. - Иначе твоя гарнитура взорвется вместе с магнитолой и, возможно, системой зажигания. Свой телефон я убил именно так - он был у меня в кармане, когда я упражнялся.
Склонив набок голову, Лесли устремила на меня недоверчивый взгляд.
Я уж было собрался начать доказывать, что не вру, как вдруг в стекло моей дверцы постучали. Это оказалась Беверли.
- Дождь, если хотите знать, уже кончился, - заявила она.
И мы с Лесли вылезли из машины. Что, учитывая изначальное намерение казаться незаметными и притворяться, что мы просто мило болтаем, доказывало нашу неопытность в деле слежки за подозреваемыми. В нашу защиту могу сказать, что мы два года проходили в форме, а констебль в форме просто обязан быть заметным.
Должно быть, у Беверли было очень хорошее зрение, потому что курьера она заметила, еще когда он только вывернул из-за угла Шефтсбери-авеню. Он шел очень неторопливо и катил велосипед рядом, держа руль обеими руками. Мне это показалось подозрительным. Присмотревшись, я понял, что заднее колесо сильно погнуто. Мне вдруг стало очень не по себе, но я никак не мог понять, из-за чего.
Где-то рядом залаяла собака. Позади нас мама вразумляла маленького ребенка - тот плакал и просился на ручки. Я слышал, как дождевая вода стекает в сток, и внезапно понял, что тщательно прислушиваюсь, стараясь уловить, - что именно? А потом услышал - высокий, тонкий, визгливый смех, который плыл, казалось, откуда-то издалека.
Курьер выглядел вполне обычно. Одет он был в очень плотно прилегающий черно-желтый велосипедный костюм (наверняка больно такой носить). На плече висела сумка с прикрепленной к ремню рацией, на голове был бело-голубой шлем. У курьера было узкое лицо с тонкими бледными губами и острым носом. Но меня встревожили его пустые глаза. И еще мне очень не нравилось, как он шел. Искореженное заднее колесо задевало за вилку, и с каждым его оборотом голова курьера неестественно дергалась. Я подумал, что близко его лучше не подпускать.
- Ублюдок! - крикнул кто-то позади нас. Раздался звенящий удар.
Обернувшись, я не увидел ничего, но Лесли протянула руку, указывая на двойные стеклянные двери "Урбан Аутфиттерс". Какого-то человека с размаху приложили спиной к этим дверям с внутренней стороны. Он исчез из виду, но тут же снова треснулся спиной о дверь. На этот раз удар оказался такой силы, что одна из петель сорвалась и избиваемый смог выбраться в образовавшийся проем. Он выглядел как турист или студент-иностранец, одетого хорошо и по-европейски. Довольно длинные светлые волосы были грязными, на плече болтался сувенирный рюкзак "Свиссэйр". Человек потряс головой, словно не понимая, что происходит, и резко шагнул в сторону. Двери магазина распахнулись, на пороге появился нападавший. Он двинулся в сторону жертвы. Нападавший был полный мужчина невысокого роста, с редеющими темными волосами. На носу у него сидели очки в металлической оправе, к карману белой рубашки пришпилен бейдж сотрудника магазина. Он весь взмок, круглое лицо покраснело от ярости.
- Твою мать, с меня довольно! - заорал он. - Я пытался быть вежливым, но нет, надо обязательно разговаривать со мной как с долбаной прислугой!
- Тихо! - крикнула Лесли. - Я из полиции. - Она направилась к ним, одной рукой доставая удостоверение, а другой сжимая рукоять телескопической дубинки. - Что здесь произошло?
- Он на меня набросился, - сказал молодой человек. В его речи отчетливо слышался акцент. Скорее всего, немец, подумал я.
Разъяренный менеджер магазина, помолчав немного, повернулся к Лесли. Глаза его лихорадочно блестели из-под стекол очков.
- Он говорил по телефону, - заявил он. Его злость, похоже, начала постепенно утихать. - Стоя у кассы. Но не ему позвонили, нет, - это он сам набрал номер, одновременно расплачиваясь. Я должен любезно пообщаться с ним, к нашей взаимной выгоде, собираюсь это сделать - а этот козел игнорирует меня и начинает по телефону болтать!
Лесли вклинилась между ними и аккуратно, но уверенно оттеснила менеджера в сторону.
- Давайте пройдем в помещение, - предложила она. - Тогда вы мне все спокойно расскажете.
Ничего не скажешь - одно удовольствие смотреть, как она работает.
- Нет, но почему, скажите мне? - не унимался менеджер. - Что было такого важного, что нельзя позже обсудить?
Беверли вдруг хлопнула меня по руке.
- Питер, смотри!
Я развернулся как раз в тот момент, когда доктор Фрамлин вылетел из паба и бросился бежать по улице, держа наготове толстую палку длиной в половину своего роста. Следом выскочила его спутница. Она растерянно окликнула его. Я мчался изо всех сил, но понимал, что мне не удастся догнать доктора Фрамлина прежде, чем он достигнет своей цели.
Курьер не успел сделать ничего. Даже рук не успел поднять, чтобы заслониться, когда доктор Фрамлин с размаху ударил его палкой по плечу. Отпустив руль, рука дернулась и безвольно повисла. Велосипед покатился в сторону.
- На, получи! - заорал доктор, замахиваясь снова. - И чем больше, тем лучше!
Я ударил его в чувствительное место ниже пояса. Его повело вбок и вниз, а я чудом удержал равновесие. Послышалось дребезжание - велосипед свалился на асфальт. Потом перестук - это покатилась упавшая палка. Я попытался прижать доктора Фрамлина к тротуару, но он с невероятной силой ударил меня локтем в грудь, так что я аж задохнулся. Я схватил было его за ноги, но получил коленом в лицо и выругался от жуткой боли.
- Полиция! - вскричал я. - Прекратить сопротивление!
И он неожиданно затих.
- Спасибо, - сказал я, на мой взгляд, довольно вежливо. Начал подниматься на ноги, но тут внезапный и страшный удар в лицо бросил меня обратно на тротуар. Я даже не успел заметить замаха. В уличной драке тротуар всегда против тебя, независимо от серьезности твоих повреждений. Поэтому я перевернулся и снова попытался встать. В это время курьер поднял палку с тротуара и замахнулся на доктора Фрамлина. Доктор попытался увернуться, но не получилось - удар пришелся ему в предплечье. Он охнул от боли, покачнулся и упал.
А меня вдруг накрыла волна ярких ощущений. Я чувствовал эйфорию, возбуждение и подспудную ярость - все то, что ощущает толпа болельщиков на стадионе, когда любимая команда ведет мяч к воротам противника.
На этот раз мне довелось наблюдать "Диссимуло" в действии. Лицо курьера словно бы вздулось в нескольких местах, раздался отчетливый хруст ломающихся костей и зубов. Лицо вытянулось вперед, черты заострились. Рот исказил злобный оскал, а нос удлинился почти в два раза. Это не было, не могло быть настоящим человеческим лицом - такие встречаются только в страшных комиксах. Рот широко раскрылся, я увидел кровавое месиво, в которое превратились челюсти.
- Вот как надо! - взвизгнул он, снова поднимая палку.
Дубинка Лесли опустилась ему на затылок. Он пошатнулся, Лесли ударила снова. Издав булькающий звук, курьер рухнул рядом со мной. Я подполз и перевернул его на спину, но было поздно. Его лицо расползлось, словно намокшее папье-маше. Кожа вокруг носа и на подбородке разорвана, со лба свисает ее лоскут, широкий и окровавленный. Я пытался заставить себя сделать хоть что-нибудь, но на курсах первой помощи не учат, как поступать, когда человеческое лицо лопается и лоскутья кожи раскрываются во все стороны, словно лучи морской звезды.
Я осторожно подсунул ладонь под кусок кожи со лба. Он был влажный и неприятно теплый; я вздрогнул. Где-то на задворках сознания мелькнула мысль, что надо хотя бы попытаться остановить кровотечение.
- Пустите меня! - закричал доктор Фрамлин. Обернувшись через плечо, я увидел, что Лесли уже надела на него наручники. - Отпустите! Я могу помочь ему.
Лесли в замешательстве смотрела на него.
- Лесли, - проговорил я. Она принялась расстегивать наручники.
Но было слишком поздно. Курьер внезапно напрягся, его спина выгнулась, и кровь, поднявшись по венам к шее и голове, фонтанами брызнула из-под пальцев, которыми я пытался свести вместе края разорванной кожи.
Доктор Фрамлин, доковыляв до лежащего курьера, прикоснулся двумя пальцами к его шее. Чуть сместил их и несильно нажал, пытаясь нащупать пульс. Но по лицу его я видел, что пульс отсутствует. В конце концов он покачал головой и велел мне убрать руку. Я послушался, и края кожи снова разъехались в разные стороны.
Кто-то закричал. Я на всякий случай проверил, что это не я. Потому что мне кричать хотелось безумно, но я помнил, что мы с Лесли представляем здесь полицию, а народу обычно очень не нравится, когда полицейские начинают истошно кричать. Ибо народ тогда начинает чувствовать, что общественным порядком в данный момент и не пахнет. Я поднялся на ноги и только тут заметил, что вокруг уже собралась толпа зевак.
- Леди и джентльмены, - громко проговорил я, - пожалуйста, отойдите, не мешайте работе полиции.
Толпа резко отхлынула. Немудрено - когда ты весь в крови, окружающие обычно реагируют именно так.
Мы остались охранять место происшествия до прибытия оперативно-следственной группы, но пока те ехали, две трети собравшихся успели заснять на фото- и видеокамеры мобильных и нас, и изуродованное тело курьера. Все это попало в Интернет еще до того, как приехала скорая и медики накрыли беднягу простыней. В последних рядах зевак я заметил Беверли. Поймав мой взгляд, она помахала мне, развернулась и пошла прочь.
Устроившись под козырьком входа в магазин, мы с Лесли принялись ждать криминалистов с палаткой, ватными тампонами и защитными комбинезонами.
- Если так пойдет и дальше, - заявила Лесли, - у меня вообще не останется одежды.
Мы невесело рассмеялись. Во второй раз не легче, нет, - просто тогда уже понимаешь, что завтра утром проснешься тем же человеком, что был вчера.
Вскоре прибыло ответственное лицо из отдела расследования убийств. Невысокая, коренастая женщина средних лет с сердитым лицом и прямыми темными волосами. При виде нее складывалось впечатление, что ее хобби - схватки с ротвейлерами. Это была легендарная сержант Мириам Стефанопулос из отдела расследования убийств, правая рука Сивелла и суровая лесбиянка. Единственная шутка про нее, ходившая среди коллег, звучала так: "Знаете, что недавно произошло с полицейским, который пошутил о сержанте Стефанопулос? - Не знаю, а что с ним случилось? - Вот и никто не знает".
Заметьте, я сказал, что это была единственная шутка, но не сказал, что удачная.
К Лесли она, похоже, питала некую слабость. Так или иначе, на этот раз с нами закончили гораздо быстрее. Но сразу после этого усадили в машину без полицейской маркировки и увезли в Белгравию. Найтингейл и Сивелл выслушали наш отчет в закрытой переговорной. Никто не делал никаких записей. Однако чаю нам все же предложили.
Сивелл свирепо глядел на Лесли - он был очень недоволен. Лесли была недовольна недовольством своего шефа, поэтому так же свирепо глядела на меня. Один Найтингейл казался рассеянным. И заинтересовался, только когда я описал свои ощущения непосредственно перед нападением. Закончив доклад, мы вместе с начальством отправились в Вестминстерский морг. К моему удивлению, Сивелл и Стефанопулос тоже решили присутствовать на вскрытии. А мы с Лесли встали позади них, стараясь держаться понезаметнее.
Курьер лежал на операционном столе. Лицо его развернулось кровавыми лепестками во все стороны - зрелище, ставшее уже знакомым, но от этого не менее жуткое. Доктор Валид заключил, что некий субъект или субъекты обманом заставили пострадавшего сначала изменить свою внешность с помощью магии, а затем нападать на случайных прохожих.
Сержант Стефанопулос при слове "магия" пристально посмотрела на Сивелла, но тот лишь едва заметно покачал головой, что наверняка означало: "Не здесь и не сейчас".
- Его имя Дерек Шэмпвелл, - проговорил доктор Валид. - Двадцать три года, гражданин Австралии, в течение трех последних лет проживал в Лондоне. К уголовной ответственности не привлекался. Анализ волос показывает периодическое употребление марихуаны в последние два года.
- Есть информация о том, почему это случилось именно с ним? - спросил Сивелл.
- Нет, - ответил Найтингейл. - Но в обоих случаях все началось с определенного конфликта, повлекшего ущерб. Коппертауна укусила чья-то собака, на Шэмпвелла наехал автомобиль.
Сивелл глянул на Стефанопулос.
- Был сбит на Стрэнде, сэр, и скрылся. Куда - неизвестно, камера наружного наблюдения не просматривает некоторые зоны.
- Не просматривает? - переспросил Сивелл. - На Стрэнде?
- Такое бывает, хотя и крайне редко.
- Мэй, - не оборачиваясь, рявкнул Сивелл, - сходные случаи имели место?
- Я проанализировала пятнадцать случаев, когда правонарушители проявляли несвойственную им агрессию, включая случай в кинотеатре, когда мы с Грантом оказались свидетелями, а также то, что произошло непосредственно перед гибелью Шэмпвелла. Во всех случаях виновные никогда не привлекались к ответственности, и ни один из них не состоит на учете в психиатрической лечебнице. Кроме того, все случаи имели место не более чем в полумиле от Кембриджского перекрестка.
- О скольких пострадавших нам точно известно, что они… - Сивелл замялся, - одержимы?
- Только о тех, чьи лица вот так же распались, - ответил Найтингейл.
- Так, ясно. Комиссар требует избегать огласки, потому, констебль Мэй, держите связь с Грантом по данным вопросам, но если узнаете что-то хоть сколько-нибудь важное, докладывайте мне лично. Томас, у вас нет возражений?
- Никаких, Александер, - ответил Найтингейл. - Это в высшей степени разумное решение.
- Завтра прилетают его родители, - проговорил доктор Валид. - Поэтому, если не возражаете, я зашью ему лицо.
Найтингейл бросил взгляд на тело курьера.
- Вот черт, - сказал он.
По дороге в "Безумие" Найтингейл не проронил ни слова. Уже в особняке, у подножия лестницы, он попросил меня как следует выспаться - по возможности. Я спросил, чем он займется, он ответил, что собирается еще немного поработать в библиотеке. Возможно, он сказал, удастся сузить круг вероятных причин этих убийств. Я спросил, могу ли я чем-то помочь.
- Тренируйтесь больше, - был ответ. - Учитесь быстрее.
Поднимаясь по лестнице, я столкнулся с Молли, неслышно скользившей вниз. Она вопросительно посмотрела на меня.
- Ну что я могу поделать? - проговорил я. - Вы его знаете гораздо лучше, чем я.
Начальнику не стоит говорить, что вам нужен высокоскоростной Интернет, лучше всего оптоволоконная линия, для просмотра футбольных матчей. Нет, ему надо сказать, что вам нужно получить постоянный прямой доступ к системе ХОЛМС, чтобы не просить каждый раз Лесли Мэй, а для этого необходим Интернет. А возможность смотреть трансляции матчей, скачивать любые фильмы и играть в сетевые игры просто автоматически прилагается по счастливой случайности.
- Это повлечет необходимость проводить кабель внутрь особняка? - спросил Найтингейл, когда во время занятий в лаборатории я таки озадачил его этим вопросом.
- Ну да, на то он и кабель, - ответил я.
- Левой рукой, - сказал наставник, и я послушно раскрыл левую ладонь, явив световой магический шар.
- Удерживайте, - велел Найтингейл. - В это здание нельзя проводить никакие материальные линии передач.
Я уже настолько овладел техникой тренируемых чар, что мог одновременно держать световой шар и разговаривать на отвлеченные темы. И делал вид, что мне это совсем нетрудно, хотя в действительности было как раз наоборот.
- Почему?
- Потому что его защищает комплекс охранных чар, - сказал Найтингейл. - Последний раз он обновлялся в 1941 году, сразу после проведения новых телефонных линий. Если сейчас появится еще какая-то нить, связывающая здание с окружающим миром, это пробьет брешь в защите.
Я бросил притворяться и полностью сконцентрировался на световом шаре. И вздохнул с облегчением, когда Найтингейл разрешил наконец передохнуть.
- Очень хорошо, - сказал он. - Думаю, еще немного, и можно переходить к следующей форме.
Отпустив шар, я перевел дух. Найтингейл подошел к одному из столов - перед тренировкой я оставил там свой мобильный телефон, - и принялся налаживать микроскоп, который я обнаружил в одном из здешних шкафов красного дерева.
- Знаете, что это? - спросил он, положив руку на медный тубус.
- Подлинный микроскоп Чарльза Пэрри, пятый номер, - ответил я. - Я смотрел в Интернете. Он сделан в 1932 году.
Кивнув, Найтингейл склонился над объективом и принялся изучать внутренности моего телефона.
- Думаете, на него воздействовала магия? - спросил он.
- Я в этом не сомневаюсь, - ответил я. - Осталось узнать, как и почему.
Найтингейл переступил с ноги на ногу, вид у него был обеспокоенный.
- Питер, - проговорил он, - вы не первый мой ученик, который обнаруживает пытливый ум. Однако я не хочу, чтобы пытливый ум мешал вам выполнять свои обязанности.
- Хорошо, сэр, - сказал я. - Я займусь этим в свободное время.
- Кстати, подумайте насчет каретного сарая, - сказал Найтингейл.
- Сэр?
- Я имею в виду этот ваш кабель. Сложные защитные чары пугали лошадей, поэтому их комплекс не затрагивает каретный сарай. Уверен, вам очень пригодится интернет-связь.
- Да, сэр.
- Для всех видов развлечений, - закончил свою мысль Найтингейл.
- Сэр.
- А теперь, - скомандовал наставник, - следующая форма: "Импелло".