То ли у каретного сарая изначально был второй этаж - для выездных лакеев или еще для кого - и его потом где-то в двадцатые годы перестроили, то ли второй этаж надстроили позже, когда закладывали кирпичами старый въезд, сказать сложно. Так или иначе, теперь наверх вела красивая кованая винтовая лестница. Когда я впервые осмелился подняться по ней, то обнаружил приятный сюрприз: по крайней мере треть покатой крыши с южной стороны была застеклена. Стекло было мутное, грязное, несколько секций треснуло, но тем не менее оно пропускало достаточно света, чтобы можно было разглядеть груду каких-то вещей, затянутых чехлами от пыли. В отличие от мебели в "Безумии", пыль покрывала этот хлам толстым пухлым слоем - видимо, Молли никогда не заглядывала сюда с тряпкой.
Если бы, обнаружив шезлонг, ширму, расписанную в китайском стиле, и набор керамических вазочек для фруктов, я еще не понял, для чего служило данное помещение, то, увидев мольберт и высохшие от долгого неупотребления кисточки, наверняка бы догадался. Кто-то устроил здесь художественную мастерскую, и батарея пивных бутылок, ровным рядком составленных у южной стены, только подтверждала мои догадки. Возможно, это был какой-то ученик вроде меня - или же маг, страдавший алкогольной зависимостью в запущенной форме.
В углу, аккуратно завернутые в коричневую бумагу и перевязанные веревочкой, стояли картины. Холст, масло. Несколько натюрмортов, а также портрет молодой женщины, написанный довольно неопытной рукой. Но даже несмотря на небрежное исполнение, было заметно, что женщине очень не по себе. Ее дискомфорт ощущался почти физически. Следующий портрет был написан гораздо более профессионально. Он изображал джентльмена эпохи короля Эдуарда. Джентльмен сидел, откинувшись, в том самом плетеном шезлонге, который я только что обнаружил под одним из чехлов. В руках у него была трость с серебряным навершием. На миг я подумал, что это Найтингейл, но человек этот казался гораздо старше, и глаза у него были голубые. Может, Найтингейл-старший? Следующая картина, работы, вероятно, того же мастера, была выполнена в стиле ню. Увидев лицо натурщицы, я был так поражен, что поднес картину поближе к окну, чтобы присмотреться получше. Но нет, ошибки быть не могло. Это была Молли. Бледная, обнаженная, она полулежала в шезлонге и смотрела куда-то в сторону из-под тяжелых полузакрытых век. Одна ее ладонь была опущена в вазочку с вишнями, стоявшую на столике рядом. Поскольку полотно было импрессионистским, с крупными мазками, я не мог с уверенностью сказать, что в вазочке лежали именно вишни. Однако было отчетливо видно, что это какие-то ягоды - мелкие и темно-алые, точь-в-точь как губы Молли.
Осторожно завернув картины обратно в бумагу, я вернул их на место. Потом тщательно осмотрел комнату на предмет прогнивших или потрескавшихся балок - в общем, всего того, что делает пребывание в помещении небезопасным.
В дальнем конце комнаты я обнаружил запертую служебную дверцу, над которой висела длинная балка с крюками, служившая, вероятно, для того, чтобы класть сено в кормушки упряжным лошадям. Я потянулся проверить, надежно ли она закреплена, и, случайно глянув в окно, увидел в одном из окон верхнего этажа особняка лицо Молли. Не знаю, чему я удивлялся больше - что кому-то удалось уговорить ее раздеться донага или же что за последние семьдесят лет она ничуть не изменилась. Молли тут же исчезла - вряд ли она успела меня заметить.
Обернувшись, я вновь оглядел комнату.
Годится, решил я.
В разное время кто-то из маминых родственников обязательно зарабатывал на жизнь уборкой офисов. Это занятие стало для целого поколения эмигрантов из Африки такой же устойчивой традицией, как процедура обрезания и любовь к футбольной команде "Арсенал". Мама сама так работала и частенько брала меня с собой на службу, чтобы не нанимать няню. А когда африканская мама берет сына с собой на работу, это подразумевает, что он будет работать вместе с ней. Поэтому я очень быстро выучился обращаться со шваброй и тряпкой для окон. И вот на следующий день, завершив занятия, я вернулся в каретный сарай с пакетом резиновых перчаток и пылесосом "Ньюматик", позаимствованным у дяди Тито. Должен сказать, убираться в помещении при помощи пылесоса мощностью в тысячу ватт - это совсем другое дело! Единственное, о чем я теперь беспокоился, - как бы не повредить пространственно-временную ткань Вселенной. Через Интернет я нашел мойщиков окон, и пара склочных румын теперь оттирала мою застекленную крышу, в то время как я сам сооружал рычаг, дабы снять из-под потолка балку с крюками. За этим занятием меня застали грузчики - они привезли телевизор и холодильник.
Кабель должны были провести только через неделю, а пока я принялся усердно тренироваться и заодно начал выяснять, где можно найти Отца Темзу.
- Его поиски - хорошая практика для вас, - сказал Найтингейл. - Это поможет вам получить общее представление о фольклоре долины Темзы.
Я попросил хоть какую-нибудь подсказку, и Найтингейл сообщил, что Отец Темза всегда считался духом-перипатетиком. Согласно Гуглу, это слово означает "странствующий, бродячий, кочующий". То есть толку от той подсказки было чуть. Нет, я, конечно, не спорю - мои представления о фольклоре долины Темзы, несомненно, расширились, только вот вряд ли мне удастся блеснуть ими на ближайшей викторине в пабе.
Чтобы отметить свое воссоединение с технологиями двадцать первого века, я заказал пиццу и решил зазвать Лесли на рюмку чаю. В общей ванной комнате на моем этаже стояла фаянсовая ванна с ножками в виде когтистых лап. Я долго в ней отмокал и в который раз мысленно клялся, что непременно установлю душевой смеситель. На самом деле я совсем не пижон, но иногда хочется пофорсить. Хотя, как и большинство копов, я не ношу никаких цацек, особенно на шее - во исполнение правила "Не носите на шее ничего такого, чем можно удушить". Я достал из холодильника несколько бутылок "Бекс" - Лесли предпочитала именно это пиво - и в ожидании ее прихода принялся смотреть спортивный канал.
Среди прочих достижений современной техники, установленных мною в каретном сарае, был домофон у ворот гаража. Поэтому, когда Лесли позвонила, мне осталось только нажать кнопку, чтобы впустить ее.
Я открыл дверь. Лесли стояла на верхней ступеньке витой лестницы. И не одна.
- Я решила позвать Беверли, - сообщила она.
- Вижу.
Я предложил дамам пива.
- Я требую подтверждения, что ничего из того, что я выпью здесь или съем, не наложит на меня каких-либо обязательств, - заявила Беверли. - И воздержись, пожалуйста, от своих приколов.
- Ладно, - сказал я. - Можешь спокойно есть и пить - никаких обязательств. Слово скаута.
- Ну уж нет, - сказала Беверли. - Своей силой.
- Клянусь своей силой, - проговорил я.
Беверли цапнула бутылку, плюхнулась на диван, взяла пульт и принялась переключать каналы.
- Можно мне выбрать кино по кабельному? - спросила она.
За этим последовала трехминутная дискуссия на тему "что будем смотреть". Я выбыл с самого начала, а победила в итоге Лесли путем банального отъема пульта у Беверли и переключения на какой-то бесплатный канал.
Беверли принялась ныть насчет того, что мы не заказали пиццу пепперони, и в этот момент входная дверь чуть приоткрылась. В узком проеме показалось бледное лицо. Это была Молли. Она молча смотрела на нас, а мы на нее.
- Заходите, пожалуйста, - проговорил я.
Молли беззвучно скользнула в комнату и мягко опустилась на диван рядом с Беверли. Я вдруг понял, что никогда не видел ее так близко. Ее неестественно бледная кожа была идеально гладкой, как у Беверли. От пива она отказалась, но кусочек ниццы все-таки взяла, хоть и нерешительно. Чуть отвернулась в сторону стены и принялась есть, прикрывая ладонью рот.
- Когда вы разберетесь с Отцом Темзой? - спросила Беверли. - Мама теряет терпение, а ричмондской команде надоело сидеть без дела.
- Ричмондской команде, надо же, - фыркнула Лесли.
- Для этого его сначала надо его найти, - сказал я.
- Это так трудно? - спросила Беверли. - Он же должен быть где-то у реки. Наймите лодку, отправляйтесь вверх по течению. Когда будете на месте - остановитесь.
- А как мы узнаем, что на месте?
- Я уж точно узнаю.
- Так, может, поплывешь с нами?
- Это в принципе невозможно, - отрезала Беверли. - Мне нельзя подниматься выше Теддингтонского шлюза. У меня же приливная зона.
Молли вдруг резко повернула голову к двери. Через пару секунд кто-то постучался. Беверли вопросительно посмотрела на меня, но я пожал плечами - больше я никого не ждал. Убрав при помощи пульта звук у телевизора, я пошел открывать. За дверью оказался инспектор Найтингейл. На нем была спортивная куртка поверх синей футболки с воротником поло. На моей памяти он еще никогда не надевал ничего более близкого к повседневному стилю. Пару секунд я изумленно пялился на него, потом пригласил войти.
- Я просто хотел взглянуть, во что вы превратили это место, - сказал он.
Как только Найтингейл вошел, Молли стремительно вскочила с дивана. Лесли тоже встала, приветствуя старшего по званию. Что касается Беверли, то она поднялась либо по велению подсознательного стремления быть любезной, либо заранее готовясь дать деру. Я представил ее наставнику - оказалось, что они уже встречались, очень давно, когда ей было всего десять.
- Сэр, будете пиво? - спросил я.
- Да, спасибо, - ответил Найтингейл. - Пожалуйста, зовите меня Томасом.
Вот это было уже совсем неправильно. Протянув наставнику бутылку пива, я жестом пригласил его сесть в шезлонг. Он сел с краю, держа спину прямо. Я уселся на другом краю. Беверли снова плюхнулась на середину дивана, Лесли аккуратно пристроилась рядом, а бедняжка Молли долго топталась на месте, но в конце концов тоже села - правда, на самый краешек. Все это время она не смела поднять взгляд.
- Какой большой телевизор, - заметил Найтингейл.
- Плазменный, - сказал я, и наставник задумчиво кивнул. Беверли, сидевшая так, что он ее не видел, закатила глаза.
- А со звуком что случилось? - спросил Найтингейл.
- Ничего, - ответил я, - я его отключил.
Взяв пульт, я нажал на кнопку звука, и секунд десять, пока я пытался совладать с уровнем громкости, стекла в окне дребезжали.
- Очень четкий звук, - проговорил Найтингейл. - Как будто в кинотеатре.
Несколько секунд все молчали - несомненно, наслаждались высококачественным объемным звуком.
Я предложил Найтингейлу пиццы, но он отказался, мотивировав это тем, что уже обедал. Спросил Беверли, как поживает ее мама, - та ответила, что хорошо. Допив пиво, он поднялся с шезлонга.
- Сожалею, но мне надо идти, - сказал он. - Спасибо за пиво.
Дружно встав, мы проводили его до двери. Как только она за ним закрылась, Лесли, облегченно выдохнув, плюхнулась обратно на диван. А я чуть не закричал от неожиданности, когда Молли безмолвно шмыгнула мимо меня, шелестнув платьем, и тоже скрылась за дверью.
- Странно, однако, - заметила Беверли.
- Думаешь, они с Найтингейлом?.. - спросила Лесли.
- Фу, - скривилась Беверли. - Не может быть.
- Ну, вы же с ней вроде как подруги, - произнес я.
- Ага. Но она, знаешь ли, из детей ночи, - сказала Беверли, - а он просто-напросто старый.
- Ну, не такой уж и старый, - возразила Лесли.
- О-о-о, еще какой, - сказала Беверли, но как я потом ни пытался разговорить ее на эту тему, не проронила больше ни словечка.
КУКОЛЬНЫЙ ФЕСТИВАЛЬ
Впервые это случилось, когда я приступил к занятиям, не выложив телефон из кармана. Одновременно со световым шаром возникла яркая вспышка. Но я не придал этому особого значения, потому что всего пару дней как освоил чары. Только потом, собравшись позвонить Лесли, я обнаружил, что телефон не работает. Снял заднюю панель - оттуда тонкой струйкой потек такой же мелкий песок, какой я видел в доме с вампирами. Явившись с телефоном в лабораторию, я вытащил из него микропроцессор. Из-под его пластикового корпуса опять посыпался тот же песок. Разъемы, как и контакты, были в порядке, а вот кристалл микросхемы рассыпался на мельчайшие частицы.
Шкафы в лаборатории полнились запахом сандалового дерева, а также самыми невероятными образцами раритетных исследовательских приборов, среди которых был микроскоп Чарльза Пэрри. Все оборудование было расставлено с такой аккуратностью, что с первого взгляда становилось ясно - здесь поработали отнюдь не ученики. Рассмотрев песок под микроскопом, я обнаружил, что состоит он в основном из кремния, с некоторыми примесями - вероятно, арсенид галлия или германия. Чип передатчика в целом не пострадал, однако по всей поверхности был покрыт микроскопическими выбоинками. Это напомнило мне испещренный вмятинами мозг Коппертауна. Вот так, подумал я, действует магия на мой телефон. Судя по всему, мне нельзя колдовать с мобильным в кармане, или же находясь вблизи компьютера, айпода и вообще любого высокотехнологичного устройства, изобретенного после моего рождения. Тогда неудивительно, что Найтингейл ездит на "Ягуаре" 1967 года. Вопрос теперь был в том, каково минимальное допустимое расстояние между источником магии и техническими устройствами. Я начал было разрабатывать эксперимент, с помощью которого можно это выяснить, но тут Найтингейл отвлек меня - пора было осваивать новую форму.
Мы сели за один из лабораторных столов друг напротив друга. Найтингейл положил на середину предмет, с которым предполагалось работать. Это было небольшое яблоко.
- "Импелло", - проговорил он, и яблоко поднялось в воздух. И повисло над столом, медленно вращаясь вокруг своей оси. Я покрутил головой в поисках проводов, или веревки, или еще чего-то подобного. Потом ткнул яблоко пальцем - оно не сдвинулось ни на миллиметр, как будто было вдавлено во что-то твердое.
- Все понятно?
Я кивнул, и наставник достал корзину яблок - таки самую настоящую корзину, плетеную и с салфеткой. Второе яблоко он положил передо мной - в дальнейших указаниях я не нуждался. Он заставил яблоко подняться в воздух и произнес форму. Я сосредоточился на своем яблоке и тоже проговорил: "Импелло".
Ничего не произошло, и в принципе меня это не сильно удивило.
- Потом станет легче, - сказал Найтингейл. - Но далеко не сразу.
Я глянул на корзину.
- А зачем так много яблок?
- Они имеют обыкновение взрываться, - ответил Найтингейл.
На следующее утро я пошел и купил комплект защитных экранов для глаз и толстый лабораторный фартук. Насчет того, что яблоки взрываются, Найтингейл не шутил, и в течение дня я непрестанно дышал ароматом яблочного сока и счищал с одежды зернышки и хвостики. Я спросил Найтингейла, почему нельзя тренироваться на более прочных объектах типа шарикоподшипников, и он ответил, что магия требует абсолютной концентрации, начиная с самых первых шагов.
- Молодежь всегда стремится применять грубую силу, - сказал он. - Это как учиться стрелять из ружья: поскольку процесс по сути своей представляет угрозу для жизни, необходимо отрабатывать безопасность, точность и скорость - именно в таком порядке.
Во время первого подхода мы извели огромное количество яблок. Мне удавалось поднять их в воздух, но рано или поздно - хлоп! Сначала это было забавно, но очень быстро наскучило. После недели тренировок девять из десяти яблок у меня уже поднимались в воздух, не взрываясь. Но счастливым и довольным я себя не чувствовал.
Беспокоил меня вот какой вопрос: откуда берется эта сила? В электротехнике я не слишком хорошо разбирался, поэтому не знал, какая мощность нужна для формирования светового шара. Но чтобы заставить одно яблоко преодолеть земное притяжение, явно нужен по крайней мере один ньютон силы, и расходоваться будет как минимум один джоуль энергии в секунду. Законы термодинамики в этом отношении весьма строги и гласят, что из ничего ничто и не получится. Соответственно, откуда-то этот джоуль энергии должен взяться - но откуда? Неужели из моего мозга?
- Стало быть, это что-то вроде экстрасенсорики, - сказала Лесли во время одного из своих визитов в мой каретный сарай.
Официально она явилась держать связь по вопросу того случая с курьером, на самом же деле ее притягивало спутниковое телевидение, вкусняшки и нереализованное половое влечение. Мы, кстати, ничего не выяснили больше по тому случаю - поступили лишь скудные и непроверенные данные о каких-то беспорядках, случившихся одновременно с нападением.
- Ты как тот парень из телешоу, который перемещал предметы силой мысли.
- Я не перемещаю предметы силой мысли, - сказал я. - Все совсем по-другому. Понимаешь, у меня в сознании возникает некий образ, который воздействует на что-то, что заставляет происходить те или иные процессы. Вот ты знаешь, что такое терменвокс?
- Это такой мудреный музыкальный инструмент с антеннами, да?
- Именно, - сказал я. - Понимаешь, это единственный инструмент, на котором играют, не прикасаясь к нему. Ты двигаешь руками возле антенн и таким образом извлекаешь звук. Движения совершенно произвольные, но играть ты сможешь только после того, как научишься соотносить определенное движение рук с конкретной нотой.
- А Найтингейл что говорит?
- Говорит, что, если бы я меньше отвлекался, мне не пришлось бы постоянно счищать с себя ошметки яблок.
В конце марта часы переводят на час вперед - в Великобритании наступает летнее время. В соответствующий день я проснулся довольно поздно. В "Безумии" царила непривычная пустота. Стулья были задвинуты под ненакрытые столы. Найтингейла я обнаружил в одном из мягких кресел на балконе второго этажа. Он читал вчерашний "Телеграф".
- Дело в переводе часов, - сказал он. - Дважды в год она берет выходной.
- А куда она уходит?
Найтингейл кивнул в сторону мансарды.
- Думаю, она остается у себя в комнате, - ответил он.
- Мы куда-то едем? - спросил я, поскольку Найтингейл был одет в спортивную куртку поверх шотландского свитера с широким горлом. Перчатки для вождения и ключи от "Ягуара" лежали на столике рядом.
- Посмотрим по обстоятельствам, - ответил он. - Скажите, вам известно, где сейчас находится Отец Темза?
- На Трусбери-Мид, - сообщил я. - Он прибыл туда ориентировочно в день Весеннего равноденствия и останется там до Дня дураков.
- Аргументируйте, пожалуйста.
- Там исток его реки, - сказал я, - так куда ж ему еще отправляться по весне?
Найтингейл улыбнулся.
- Я знаю одно неплохое кафе на съезде с М4, - сказал он. - Можем позавтракать там.