* * *
Крупный заказ поступил к Лизе от анонимного заказчика, и она недолго раздумывала, браться или не браться за дело. Мадина отговаривала ее, считая, что секретность к добру не приводит, но Лиза хотела как-то отвлечься от тягостных мыслей о погибшем Шуре и согласилась.
Она выехала на точку в пять часов утра. В то же время Данила вскочил как ошпаренный, кое-как оделся и тоже помчался за город. Он не знал, что происходит и куда его тянет чья-то незримая воля, но торопился, боясь опоздать. Когда на обочине Данила увидел припаркованный красный спорткар, то понял, что именно здесь надо остановиться и бежать в лес по узенькой, еле заметной тропочке.
А Лиза тем временем стояла на небольшой светлой полянке, сплетая сеть заговоров. И, разумеется, она не поняла, как и почему твердая минуту назад земля стала превращаться в трясину. Лизу утягивало в болото; она бросала к деревьям светящиеся петли, пытаясь выкарабкаться, но стволы отступали от нее, и петли обреченно рассыпались мутными каплями. Но за минуту до того, как в легкие Лизы ворвалась тухлая, пахнущая ржавчиной вода, Данила ухватил ее за руку и вырвал к воздуху и свету.
Она приняла его за другого. Некоторое время Лиза, перепуганная и не совсем понимающая, что происходит, говорила: "Шура, слава Богу, я знала, что ты жив, Шура". Потом пришла в себя, всмотрелась в своего спасителя, и ее лицо стало бледным и опустошенным, словно она видела на редкость реальный хороший сон, который внезапно прервался, выбросив ее в серую тоскливую явь. Данила помог ей встать и повел к машине. С этого дня началась и утечка Лизы, и ее дружба с Данилой.
– Я никогда так не бегал. Боялся, что опоздаю. Теперь-то, конечно, понимаю, что не опоздал бы: им нужна была только утечка, а не смерть.
– Им? – спросил Шура. – Каким еще "им"?
Данила помолчал, потом заговорил, очень старательно подбирая слова:
– Я думаю, что это твой ведущий. Он мог просчитать возможность вашей эмоциональной связи после запечатления. При желании Лиза вполне способна оборвать пуповину. А перестав быть ведьмой, она утратила эту возможность. Даже если бы вы встретились, то ничего особенного не произошло.
– Понятно, – кивнул Шура. – Но Пономарев один, это все-таки не "они".
Данила сделал паузу и добавил:
– Пономарев не один. У него есть ты.
– Ты это!.. – вспыхнул Шура. – Ты думай, вообще, что говоришь! Я ее пальцем не тронул, понял?! Калхант, блин, недоделанный.
– Ты-то не тронул, – проронил Данила. – Ты в это время в больнице был, чуть ли не в коме. А Пономарев этим воспользовался. Будь ты в разуме, стал бы ему в этом помогать?
– Не стал бы, – выдохнул Шура. – Да я… как бы я мог… – он вскинул голову и посмотрел Даниле в глаза: – Что делать-то будем со всем этим?
Данила допил кофе и перевернул чашку на блюдечко. Темная жидкость растеклась по фарфору.
– Я знаю, как спасти ее, – произнес Данила и отодвинул чашку.
* * *
Спустя несколько дней после разговора с Данилой Шуру остановили на улице два лощеных типа в штатском, которых он сразу мысленно назвал Толстым и Тонким. Шура спешил на встречу с Пономаревым и остановился с явным неудовольствием.
– Господин Ключевский? – спросил Толстый и, получив от Шуры утвердительное "Ну", продолжал: – Господин Поплавский приглашает вас в гости, прямо сейчас.
– Простите, но я тороплюсь, – ответил Шура, и тут Тонкий сделал неуловимое движение левой рукой, и Шура задохнулся от невыразимой острой боли в боку.
– Вам плохо, господин Ключевский? – деланно удивился Толстый, поддержав Шуру под локоть. – Давайте проедем к господину Поплавскому, он вам обязательно поможет. Пойдемте, осторожней здесь…
Шуру аккуратно загрузили в неприметную темно-зеленую "девятку", и машина быстро покатила по проспекту. Боль никуда не девалась, периодически наплывая еще сильнее, Шура тихо поскуливал, пытаясь сообразить, что же теперь делать. Разумеется, Эльдар узнал его, разумеется, он хочет узнать все детали и подробности, разумеется…
Толстый улыбнулся, щелкнул пальцами, и Шура провалился во тьму.
Сознание возвращалось постепенно. Сперва Шура услышал чьи-то голоса, потом стал различать слова:
– Да, дорогая, все в порядке. Нет, если не хочешь, я не приеду. Хорошо, – и затем тот же голос жестко произнес: – Незачем было так его давить. Время уходит.
– Пришлось, Эльдар Сергеевич, – извиняясь, пробасили откуда-то сбоку.
Эльдар, значит. Шура окончательно пришел в себя, но глаза открывать не спешил. Судя по всему, он в загородном доме, о котором как-то раз рассказывала Лиза – до Шуры долетал запах цветущих абрикосов, а Лиза говорила, что дом в целом ужасный, но за абрикосовый сад она согласна терпеть даже присутствие супруга.
– Ладно, идите, – властно проронил Эльдар. – Позову.
Шаги, хлопнула дверь. Снова шаги. Это Эльдар подошел ближе. Шура почувствовал запах дорогого одеколона и элитных сигарет.
– Сашенька, – позвал Эльдар и несильно шлепнул Шуру по щеке. – Сашенька, просыпайтесь…
Еще шлепок. Шура приоткрыл глаза: Эльдар, в оранжевой футболке и зеленых слаксах, склонился над ним.
– Просыпайтесь, – повторил Эльдар и улыбнулся. – Надо поговорить по душам, душенька моя.
– Я не Саша, – промолвил Шура. – Артур Ключевский, приятно познакомиться.
– Да-да, конечно, – Эльдар кивнул и отошел чуть в сторону. – Если вам угодно, можете назваться хоть Карамзиным, хоть Костомаровым. Да хоть царем-батюшкой! – воскликнул он. – Кем пожелаете. Но на мои вопросы вы так или иначе, но ответите правдиво.
– Какие вопросы? – спросил Шура, провел ладонью по лицу. – Где я вообще?
Он увидел, что сидит в мягком кресле в огромной, богато обставленной гостиной – напротив на стене висел большой портрет: Лиза в дорогом платье, с замысловатой прической и в бриллиантах на высокой шее и Эльдар в роскошном костюме, покровительственно положивший руку на ее обнаженное плечо. Эльдар заметил, что Шура рассматривает портрет, и неприятно ухмыльнулся.
– Вы у меня в гостях, Сашенька, здесь нам никто не помешает. А разговор нам предстоит долгий, подробный… Сразу оговорюсь: если вы будете говорить правду, то покинете мой дом в добром здравии, ну а если нет, – он выразительно посмотрел на Шуру, и тот понял: Эльдар действительно сумасшедший и шутить не собирается. – По частям, я так думаю, все-таки хуже. Хотя – это дело вкуса.
– По частям? – переспросил Шура. Руки не связаны – если бы еще не так кружилась голова, то можно было бы сосредоточиться и нанести удар. Для начала просто оглушить, а там видно будет.
– Целиком лучше, – серьезно произнес Эльдар, – впрочем, мне это безразлично. Итак, первый вопрос: где ты был все это время и почему решил вернуться именно сейчас?
– Нигде я не был, – ответил Шура. – Я всю жизнь в Турьевске прожил.
– Да-да, – Эльдар отошел к бару, плеснул в низенький стакан минералки. – Советский проспект, пять, двести десять. Квартира записана на Ключевскую Анну Константиновну. Она вам – кто?
– Сестра, – коротко ответил Шура. Заболтать его, отвлечь, сосредоточиться – и ударить. Если бы еще не так болела голова…
– Ну пусть сестра, – Эльдар отпил воды, покрутил стакан в ладонях. – Впрочем, она вас вряд ли узнает. Так я повторяю свой вопрос, Саша: где ты был, мой хороший, и зачем вернулся сейчас?
Зазвонил телефон на низеньком столике. Эльдар виновато улыбнулся: мол, вот такая незадача, извини – и поднял трубку.
– Да, дорогая.
Лиза. Шура закусил губу, пытаясь сфокусировать зрение на ауру Эльдара. Лиза.
– Я всегда рад тебя слышать. И видеть, – Эльдар улыбнулся – тепло, по-семейному: ему очень не хватало Лизы, понял Шура. Очень. Да, она приезжает к нему, когда у него случается один из припадков, но вот вне их – знать не желает.
– Да, я ему говорил, что дело безнадежное. Даже соваться не хочется. Что, очень просит?
Это была не аура – броня. Сверкающий монолит окружал Эльдара, переливаясь голубым и зеленым: пробить такой нечего и пытаться. Но вот если отыскать ту точку, которая есть в любой, даже самой крепкой броне – тогда можно будет что-то предпринять.
– Хорошо. Ты придешь? – Эльдар закрыл глаза, выслушивая ответ. – Тогда до вечера. Да. Пока. Хорошо.
Он опустил трубку на рычаг и некоторое время стоял молча, не открывая глаз. Шура увидел в его ауре оранжевые искры – тоска. Тяжелая и давящая.
– Это моя жена, – наконец произнес Эльдар. – Вы ведь с ней знакомы, не правда ли?
– Не знаю, – пожал плечами Шура, вспомнив совет из давно прочитанного шпионского детектива: на допросе либо рассказывать все, либо все отрицать. – Откуда мне знать?
– И тем не менее, вчера вы ходили с ней на выставку этого бумагомарателя Саблина, а утром вышли из ее квартиры в самом чудесном расположении духа, – Эльдар повернулся к Шуре и улыбнулся. Очень нехорошо улыбнулся. Шура поежился. – Видите, я в курсе.
– Я не знал, что она ваша жена, – промолвил Шура. – Я не знал, что она вообще замужем. Она не говорила.
Эльдар скривился, будто увидел таракана в тарелке с фондю.
– Да ерунда все это, Саша. Мелочи жизни. Ты бы лучше все мне рассказал по-честному и пошел домой.
– Не называйте меня Сашей, – нахмурился Шура. – Я Артур. И вы явно принимаете меня за кого-то другого.
– Сашенька, эту ерунду вы можете впаривать моей супруге, – сказал Эльдар, и в его голосе появились некрасивые нотки безумия. – Как ведьма она кончилась и не отличает фон знающего мага от фона столба. Но вот мне врать не надо. Я очень не люблю, когда мне врут.
– Вы о чем? – воскликнул Шура. – Какие ведьмы, какие маги? Что за бред?
И тогда Эльдар его ударил. Жест его руки был изящен и красив, а Шуру отбросило вместе с креслом и ударило о стену. Головная боль накатила с новой силой. Выбираясь из-под кресла, Шура думал только о том, как бы сумасшедший маг не швырнул в него иголку – очень заковыристой может быть такая дрянь.
– Ревность мучает? – предположил Шура насмешливо и с долей сочувствия. Комната крутанулась перед его глазами, и он едва не свалился на ковер. Эльдар криво усмехнулся.
– Мне безразлично, Саша, спит она с тобой или нет, – сияние вокруг брони помутнело: нет, ему не безразлично. Ему вовсе не безразлично. – А то, что ты вдруг выпрыгнул киндер-сюрпризом из ниоткуда, мне далеко не безразлично. И эти странные нити в твоей ауре мне совсем не нравятся.
– Вы псих, – сообщил Шура. Эльдар согласно кивнул.
– Ты мне это уже говорил, мой хороший. Я бы все-таки с большим интересом послушал ответы на мои вопросы. А что я псих, так то не новость. У меня и справка есть.
– Ревнуете, – улыбнулся Шура. Он чувствовал безумный азарт Эльдара заставлявший кровь вскипать пузырьками жуткого восторга, а волосы – подниматься на голове жесткими иглами. Это было потрясающее ощущение, истинный водоворот, неотвратимый и безжалостный, в котором хотелось утонуть. Шуру просто распирало от возбуждения, он понимал, что его джинсы вот-вот лопнут – а потом все внезапно закончилось, стекло мутной болотной водой, оставив только покалывание в кончиках пальцев.
– Ну и ревную, – спокойно согласился Эльдар. – Я же все-таки муж ее, мужчина. А у нее, видите ли, старая любовь не ржавеет. Вроде в феврале дело сдвинулось с мертвой точки-то. Но тут господин Черников решил вернуться! В ее жизнь, душу и постель, – Эльдар сделал паузу, подошел к окну и несколько минут разглядывал линялую синицу, деловито копошившуюся на ветке. – Но дело даже не в этом, – продолжал он, не оборачиваясь к Шуре. – Меня очень тревожат неожиданные возвращения сами по себе… Тем более, когда возвращается даэрана с весьма необычными изменениями в ауре. Итак, начнем сначала: ты не Артур Ключевский, ты Шура Черников. Верно?
– Верно, – кивнул Шура. Он вроде бы нащупал что-то в броне Эльдара. Вроде бы. Ошибиться было очень страшно. – Все верно.
– Умница, – одобрил Эльдар. – Рад видеть тебя воскресшим. Действительно рад. Но умер ты летом, а сейчас весна. Где ты был?
– Болел, – коротко ответил Шура.
Эльдар покачал головой.
– Да, это бывает. Но вот что еще меня волнует – ты был объявлен мертвым и вернулся под другой фамилией и с другой внешностью. Повзрослел и постарел, даже скорее постарел, чем повзрослел. Расскажи мне, пожалуйста, хорошо и честно: кто тебе помогал и был с тобой все это время. Как так вышло, что ты уходил обычным человеком – ну, не совсем обычным, но все же – а вернулся вполне определенным магом? Посвящение можно присваивать автоматически.
Шура зажмурился. Потер лицо ладонями, пытаясь сосредоточиться. В броне Эльдара все-таки была щель, не точка, а именно щель – маленькая, с волосок, практически не заметная. Заставить его слушать, неотрывно…
– Я не помню, – признался Шура. – Ничего не помню. Врача, который меня лечил. Медсестер, которые ставили капельницы. Не помню, понимаю, что должен бы, но не помню, – добавил он виновато.
– Это бывает, – кивнул Эльдар и снова направился к бару. – Пить хочешь?
Вода была умопомрачительно холодной, даже зубы заломило. Шура пил и думал, что, похоже, сейчас расскажет Эльдару все. А после этого убьет.
От таких мыслей ему становилось легче.
– И когда ты начал помнить? – спросил Эльдар, опустившись на низенькую банкетку. – Ты садись, в ногах правды нет.
Шура послушно сел на белый кожаный пуфик.
– Итак?
– Помню день выписки, как посмотрел на себя в зеркало и не узнал, – сказал Шура. – Из больницы меня забрал Максим Пономарев.
Эльдар вопросительно изогнул бровь – он и в самом деле удивился.
– Пономарев? Точно?
– Он вел себя так, как будто я ничего не помню, – продолжал Шура. – Сразу стал называть меня Артуром и отвез на квартиру. Я притворился, что и правда ничего не соображаю.
– Зачем? – поинтересовался Эльдар.
Щель в броне стала шире – еще немного и можно бить. Шура начал дышать глубже, собирая энергию.
– Если честно, то не знаю. Правда, не знаю – решил, что так будет лучше.
– Ну да, ну да, – рассеянно проговорил Эльдар, погруженный уже в свои мысли. – Что говорил тебе Пономарев?
– Много. В основном, о том, что я могу быть его помощником, денег поднять побольше. Я узнал, что произошло с Лизой, что она вышла за вас замуж, что она больше не ведьма, – Шура шмыгнул носом, но тут же подумал, что переигрывает. – Ну… Максим говорил еще, что будет меня тренировать, но попозже, по его словам, я еще сил не набрал.
Эльдар слушал, периодически вскидывая взгляд на Шуру, а щель, на которую смотрел Шура, теперь вполне подходила для нанесения удара. Он вспомнил, как в таких случаях вел себя Пономарев, сконцентрировался на щели, ощутив ее как часть себя, и вбросил в нее на выдохе сгусток энергии.
Эльдар охнул и схватился за грудь. Его взгляд был непонимающим и несчастным – он действительно не допускал мысли, что кто-то сможет найти в нем слабое место.
– Что… – прошептал маг, и Шура ударил снова. Теперь он видел, как обнажились энергетические узлы в груди и на лбу – Эльдар был совершенно открыт, беззащитен, и все понял.
– Больно? – спросил Шура. Он видел свое отражение в глазах умирающего Эльдара и не узнавал себя в строгой суровой фигуре, которой частичка чужого безумия придавала какое-то странное, мучительное очарование.
– Лиза, – прошептал Эльдар. – Не трогай Лизу.
– Клянусь, что не трону, – ответил Шура и одним ударом невероятной силы разорвал узлы Эльдара – маг захрипел и свалился на пол. На мгновение пришла тьма, но Шура устоял – его только слегка качнуло. Когда темное облако развеялось, он посмотрел на окружающий мир по-другому. Шура не смог объяснить, что именно изменилось, но перемена была, и он ее ощущал. Шура вздохнул и подошел к Эльдару.
Это было совершенно не интересное мертвое тело. Пневма улетает, сома умирает, только сарк остается, вспомнил Шура Стивена Кинга, которого однажды процитировала Лиза, и направился к выходу, осознавая, что смерть Эльдара сделала его на шаг дальше от Лизы и себя прежнего.
Почему-то ему не было грустно, хотя Шура ожидал именно грусти.
Он вышел во двор и глубоко вдохнул запах цветущих абрикосов. Двор был пуст, только у ворот на пульте охраны сидел молодой человек крупного телосложения. Шура немного постоял, щурясь на весеннем солнце, а потом побрел к воротам, лениво размышляя о том, что первое убийство должно бы все-таки заставить его сердце биться быстрее. А так – не более чем раздавить таракана. Хлоп – и дело сделано.
Охранник посмотрел на него исподлобья, видимо, все-таки не ожидал, что Шура выйдет из дома на своих ногах. Шура широко ему улыбнулся и мысленно дотронулся до висков – взгляд молодого человека сразу стал влажным и немного глуповатым, как у фанатика на религиозном молении. Он нажал на кнопку, и створки ворот расползлись в разные стороны.
– До свидания, – сказал Шура. – Кстати, вам скоро придется искать другую работу.
– Э-э? – бездумно промычал охранник. Казалось, еще немного, и по его подбородку потечет слюна.
– Совершенно точно. Елизавета Анатольевна вряд ли будет здесь жить, – с улыбкой предположил Шура. Охранник радостно закивал. Шура вдруг подумал, что надо бы вернуться в дом и разобраться с Толстым и Тонким.
– Да, надо, – сказал он вслух и бросил охраннику: – Закрой ворота.
Створки послушно поползли назад. Шура развернулся и пошел к дому.