– Ничего страшного! – женщина высвободилась из цепких объятий старушки, и побежала к припаркованному "ниссану".
– А собачки евоные, тут все лазают! Не уходят! – прокричала ей вслед соседка. – Наши то местные псы, все подевались куда-то! Словно людоеды, а не собаки, прости меня Господи! – причитала Семеновна.
– Пошла к черту! – буркнула себе под нос женщина, и села в машину.
ЛАВКА ДРЕВНОСТЕЙ. 14. 20. Вознесенский проспект 12.
– Сколько ему было лет?!
– Шестьдесят восемь.
– У него есть родственники? Кому теперь достанется весь этот хлам?! – Надежда Петровна деловито склонилась над распростертым телом. Она быстрым движением поправила спадающую на глаза белокурую прядь, и прищурилась – опущенные жалюзи пропускали слабый рассеянный свет с улицы, а электричество так и не восстановили.
– Это не хлам! – усмехнулся Рослов. На поясе мужчины уверенно покоилась кобура, а полотняной легкий пиджак он снял по причине жары. Он достал изящную керамическую фигурку из застекленного шкафа, поднес к глазам, удивленно присвистнул. – Милая, Надя, ты знаешь, сколько стоит эта безделица?!
– Сто долларов! – наугад ответила женщина. Она, не оглядываясь, извлекла из саквояжа блестящий пинцет.
– Ошибка! Восемьсот!
– Чушь какая! Ты меня разыгрываешь!
– Я бы не посмел! – майор бережно поставил статуэтку назад. – Здесь и ценник имеется. – он решительно шагнул к столу. – Ну! Что мы имеем?!
– Мы имеем труп! – в шутку ответила Надя. Десять лет работы суд мед экспертом, выработали профессиональную привычку рассматривать человеческую смерть, как рутинное событие, требующее сухой профессиональной оценки. Говорят, что большинство хирургов, приобретают с годами особое качество характера, их эмоции грубеют, словно кожа на солнце. Вероятно, поэтому во врачебной среде зачастую встречается алкоголики, наркоманы и извращенцы. А может быть, эти несчастные люди выбирают самую гуманную профессию, неосознанно желая залатать прореху в искалеченной душе.
– Труп! И что в нем такого необычного?! – майор специально подтрунивал над коллегой, пытаясь зловещее преступление обратить в заурядное дело. Тем самым, он самую малость облегчал задачу эксперту, снимая с Нади толику психологического пресса. Женщина это поняла, с благодарностью посмотрела на мужчину.
– Труп пожилого мужчины, смерть насильственная, наступила вследствие болевого шока, или обильной кровопотери, около четверти часа назад…
Рослов удивленно вскинул густые брови.
– Что значит "кровопотеря"?! Он оставался жив, после такого?!
Надя медленно кивнула головой.
– Трудно сказать наверняка… есть косвенные признаки. Под ногтями убитого запеклась кровь, мышцы сведены судорогой, они словно закаменели. Я считаю, несчастный не умер тотчас после того, как убийца вырезал сердце из его груди, некоторое время он оставался жив. Насколько долго, смогу ответить после тщательной экспертизы. Здесь очень темно… – она робко улыбнулась, но глаза оставались серьезными.
Мужчина передернул плечами. Он бросил короткий взгляд на изуродованное тело человека. Магия смерти… час назад оно было полно желаний, надежд и страхов. Оно любило, страдало и ненавидело, а сейчас это бесформенная груда дряблых мышц, костей, нервов и сухожилий.
Белые, как мел черты лица антиквара искажены дьявольской гримасой, растерзанная грудь выгнута дугой, ноги раскиданы по полу, брючина задралась, обнажив полоску белой кожи, с узловатой сетью выпуклых вен.
– Есть еще одно… – Надя протянула стеклянную колбу. На дне лежал маленький черный предмет, на первый взгляд, напоминающий засушенное насекомое.
– Что это такое?!
– Ноготь! – коротко ответила женщина.
– Какой, к дьяволу ноготь?!
– Обычный человеческий ноготь. Думаю, надо показать специалистам. Главное, ГДЕ именно он оказался.
– Боюсь догадаться… – Рослов бережно взял пробирку, поднес ее к глазам. Угловатый, со следами грязи загнутый ноготь, который мог принадлежать убийце.
– Именно так! Я извлекла его из раны на груди погибшего. Сердце, как ты понимаешь, обнаружено не было.
– Черт побери! – майор отдал колбу девушке. – Может быть сатанинский обряд, или культовое убийство. Неофашисты, например…
– При чем здесь неофашисты?
– Погибший, Байковский Марк Наумович. Неофашисты питают слабость к таким персонам. – он потянул носом. – Ты не чувствуешь никакого запаха?
Надя повела носом.
– Трудно сказать. Старые вещи пахнут нафталином, сыростью, и вековой пылью.
– Хорошо сказано! – мужчина насильно растянул в улыбке губы, дружески сжал руку женщины. Кисть была сухая и теплая. Но прикосновение отличалось от давешнего в машине. Теперь они были коллегами, увлеченными решением сложной задачи. Ни намека на романтизм. – Неплохо бы этот коготок проверить на микрочастицы.
Женщина быстро кивнула, заткнула колбу ватным тампоном, и убрала ее в свой чемодан.
– Я пришлю Сорокина, а сейчас надо поговорить с людьми на улице, они видели отъезжающий джип от парковки. – Рослов быстро набирал короткий номер.
– Игорь?
– Слушаюсь! – В микрофон бодро отвечал молодой румяный лейтенант Сорокин. Парень только что после училища, в нотках звонкого голоса искрился задор и ретивость, как у молодой овчарки.
– Зайди в магазин, пожалуйста!
– Слушаюсь! – крикнул полицейский, и спустя несколько секунд объявился в дверном проеме. Создавалось впечатление, что он стоял возле ворот, дожидаясь приказа. Розовые щеки были покрыты слоем ровного загара, в голубых глазах светилась горячая казарменная дурь. Надя невольно улыбнулась.
– Игорь, останься, пожалуйста, в магазине, с Надеждой Петровной, пока она не закончит!
Девушка благодарно посмотрела на мужчину. Ей было не по себе в темном магазине, наедине с изуродованным трупом.
– Есть! – гаркнул Сорокин. – На улице ждут свидетели! – напомнил лейтенант. Это было его первое дело, и юноша выглядел как шафер на свадьбе.
Майор топтался еще минут секунд возле запыленного прилавка, ему очень не хотелось расставаться с хорошенькой Надей. Наконец он снял пиджак с вешалки, и решительно вышел на улицу.
* * *
Солнце стояло в зените. Самое жаркое время в Северной столице-два часа пополудни. Рослов нажал кнопку кондиционера в машине. Выглядевшее поначалу простым дело об ограблении и убийстве антиквара, становилось все более сложным и запутанным. Опрос свидетелей закончился быстро, безрезультатно, и если бы не труп человека, то выглядел он весьма комично. Начиналась какая-то чертовщина! Если вначале очевидцы достаточно четко описывали крепкого мужчину в куртке военного образца, который якобы, направлялся к старенькому джипу, в сопровождении полуобнаженной девицы, то теперь усталые граждане мололи несусветную чушь! Так, например, симпатичный чистенький дед, с пышными седыми усами заявлял, что никакого парня не было вовсе, а из дверей магазина вышел щеголь с серьгами в ушах, и бритой макушкой, а в руках он держал пакет, обвязанный вощенной бумагой, а сквозь обертку проступали пятна крови. И поджидала этого щеголя коляска, запряженная двумя лошадьми, наподобие тех, что возят туристов по Дворцовой площади. Молодая усталая женщина с темными кругами под глазами, видела юную чернявую красотку, которая выскочила из дверей салона в чем мать родила, и как была нагая, прыгнула в салон новенького "бэнтли"! А вот в сумочке у обнаженной девицы, вероятно, находился кусок вырезки потому, что свежая кровь капала на асфальт. Сухопарый мужчина в дорогом костюме, уверенно заявил, что на месте автомобиля стоял припаркованный "мерседес с-класса, и сел в него очень состоятельный по виду господин. Свидетель значительно поднял палец к небу, на котором сверкало золотое кольцо с голубым кабошоном, и одарил следователя красноречивым взглядом. И никакого свертка, либо сумочки в руках этого господина не было вовсе, но на поясе висел меч, а горло обмотано толстенным шарфом, что странно в этакую жару. И если показания всех троих можно было принять за бред сумасшедших, и выслушав усатого деда, следователь тотчас предложил последнему вызвать скорую помощь, от помощи которой тот категорически отказался, то парень с девушкой в одинаковых джинсах говорили чуть ли не хором. С их слов по улице ползло огромное насекомое, отдаленно похожее на гигантского жука. Оно тащило в челюстях кусок кровоточащего мяса, и быстро скрылось за углом. Мальчишка утверждал, что успел сфотографировать чудовище на камеру сотового телефона, но жук с фото чудесным образом куда-то исчез. Вместо него на размытом снимке красовалась пустынная, залитая утренним солнцем улица, и мрачные жалюзи антикварного салона. По асфальту ползли серые тени, и несмотря на жару, у следователя по спине пробежала струйка ледяного пота. Вопреки протестам молодых людей, он убедил их оставить сотовый на экспертизу, в благодарность, пообещав снять с мальчишки штрафы за преувеличение скорости на трассе, и плохо соображая, как сумеет это сделать, отпустил всех восвояси… простое дело становилось все запутаннее и сложнее…
Рослов неожиданно вспомнил про документ, который дал ему Штрудель, и вернулся в магазин. Надя успела снять отпечатки пальцев со стекла, судя по упрямой морщинке над левой бровью, ничего утешительного обнаружено не было.
– Впервые такое вижу! – призналась она. – Убийца не использовал перчатки, однако не оставил следов… Так не бывает!
– Надо выпить… – решительно кивнул мужчина.
– А как же тренировка? – девушка улыбнулась. Совершенно безумный день сегодня!
– Водка – сила, спорт – могила! – усмехнулся Дмитрий.
– Разрешите идти?! – гаркнул Сорокин.
– Спасибо, Игорь… Свободен.
Лейтенант выскочил на улицу. Рослов проводил его взглядом, и немного смущаясь, достал из папки документ профессора Штруделя.
– Надюша, у меня к тебе будет личная просьба. Один знакомый попросил сделать анализ этого документа. Материал, время изготовление, и тому подобное… Это нетрудно?
– Для вас ничего не трудно, господин майор! – шутливо прищелкнула каблуками девушка. – Едем в управление?
– Идет. А потом обязательно напьемся! – молодые люди дружно рассмеялись.
"Сегодня непременно сладится"! – подумала Надя. Про таинственного мальчика она и вовсе позабыла…
* * *
"Ниссан" подкатил к зданию УВД, на горизонте на небе сгустились косматые тучи, по лобовому стеклу автомобиля ударили первые капли дождя. Майор выскочил из машины, распахнул дверцу, помогая Наде выйти наружу.
– Мне потребуется около двух часов… – виновато сказала девушка.
– Я подожду. Покамест поработаю с материалами допроса, хотя там сам черт ногу сломит! Мистерия убойного отдела! – он невесело улыбнулся.
– Идет! Начну с твоего загадочного папируса! – девушка послала воздушный поцелуй, острые каблучки рассыпались звонкой дробью в пустынном коридоре. Даже жуткое убийство не могло испортить ей праздничного настроения.
– Надо выпить… – повторил Рослов, проводил женщину до лифта, махнул рукой сонному дежурному, но решил выйти на улицу, постоять на крыльце несколько минут, привести в порядок мысли. Темное небо разрезала острая молния, загрохотал раскат грома, ливень начался неожиданно, как это бывает лишь на исходе жаркого летнего дня. Дождь мгновенно напрудил большие лужи, грязная вода стремительно мчалась вдоль высокого парапета. Пора уходить, под козырек залетали холодные капли воды. Майор потянул дверную ручку, и явственно ощутил спиной тяжелый взгляд. Он обернулся. Сквозь пелену дождя, на противоположной стороне улицы стоял человек. Он просто стоял и смотрел, вокруг его ног пузырилась клокочущая вода, струи дождя окутали силуэт в бязевой дымке серого тумана. Невозможно разглядеть лица незнакомца, он был высокий, широкоплечий, несмотря на непогоду, неподвижно стоял на месте, как призрак.
Рослов ощутил неприятный привкус во рту, словно лизал медный пятак. Тыльной стороной ладони он вытер лоб, и вкрадчивым движением расстегнул кобуру.
– Эй! – звук голоса захлебнулся в шуме ливня. Сильный порыв ветра подхватил молекулы звука, и умчал за собой, далеко на запад, к Финскому заливу, и разметал над свинцовой гладью моря. – Оставаться на месте, слышите?! – угрожающе рявкнул майор, и шагнул вперед. В лицо ударили яростные капли. Вода мгновенно проникла под воротник, тонкий пиджак намок, и прилип к телу.
В туфлях противно хлябало. Незнакомец стоял неподвижно на прежнем месте. Если бы не расплывчатые очертания куртки, да пар, окутавший массивную фигуру, можно было предположить, что это каменное изваяние. Неожиданно рядом с ним объявилась тонкая женская фигурка. Сквозь толщу воды казалось, что она голая. Следовательтронул пальцами холодную сталь оружия. Чушь! Не будет же он стрелять в людей только за то, что они мокнут под проливным дождем?! Новая вспышка молнии вырвала из туманной мглы силуэт мужчины. Рослов успел отметить крепкий торс незнакомца, широко расставленные ноги, обутые в военные сапоги со шнуровкой. Лица не разглядеть, оно сокрыто под козырьком фуражки. Одна рука засунута в боковой карман, другую тот медленно опускал в прорезь расстегнутой на груди куртки. Все это майор успел зафиксировать в сознании, "Макаров" тотчас перекочевал из кобуры в ладонь.
– Быстро вытянул руки перед собой, ладонями кверху! – Рослов сам не узнал своего голоса. Девичья фигура шевельнулась, или это сноп дождевых капель окружил ее клубящимся паром.
– Это – Странник.
– Смелый фен. Это радует.
– Хочешь подраться?
– Не откажусь. Летопись у него?! – мужчина шевельнулся.
– Н-нет… Нет. Он отдал Летопись ведьме.
– Я повторять не буду! – Дмитрий поднял оружие на уровень глаз. До цели метров пятьдесят. Учитывая непогоду, и отсутствие стрелковой практики, попасть в ноги шансы невелики… Бред! Вдруг это обычные наркоманы, каких нынче развелось чересчур много?! Он сжал скулы, и попытался словить в гнездышко прицела высокую фигуру. Ни хрена не видно!
– Странник готов к схватке! – усмехнулась женщина. – Вот тебе, рыцарь и достойный противник.
– Я рад! – прорычал Гальфрид. – Если Летопись находится у ведьмы, можно его прикончить!
– Я повторяю последний раз! – майор закричал так, что боль отдалась в затылке. – Немедленно вытянули руки перед собой! – он вдруг понял, что не в силах пошевелиться. Сквозь завесу дождя глаза женщины горели как раскаленные рубины. Они источали силу и власть. Незнакомец извлек из-за пазухи огромный нож, и в несколько прыжков оказался возле дверей. Рослов сжимал бесполезное оружие, руки свела судорога, дождь хлестал по лицу. Противник замахнулся, лезвие сверкнуло в нескольких сантиметрах от неподвижной шеи жертвы. Проклятье! Он даже не в силах увернуться! "Макаров" выпал из слабеющих рук майора.
– Отпусти его, Земфира! – зловеще прошептал Гальфирд. – Скучно убивать Странника так просто!
– Как угодно… – горящие глаза погасли, ноги обрели чувствительность, но удар ножа казался неизбежен. Тело по-прежнему сковывала дурманная слабость.
"Как глупо"! – почему то подумал он. – "Кто теперь вернет Льву Марковичу его документ!"
Заискрилась угловатая молния. Темные контуры домов очернил призрачный белый свет. По пустынной Садовой улице мчались две огромные собаки. Они перемещались со сверхъестественной скоростью. За долю секунды, что молния озарила небосклон, черный пес совершил головокружительный прыжок, и ударил мощной грудью рыцаря. Широкий нож вылетел из руки, и покатился по асфальту. Гальфрид издал воинственный клич, вцепился собаке в загривок, и отшвырнул ее в сторону. Одомит был дьявольски силен, пес прокатился по асфальту, и тотчас встал на ноги. Дмитрий стряхнул с себя вязкую пелену оцепенения. Он видел, как незнакомец нагнулся за своим кинжалом. Все решали мгновения. Новая молния расколола мрачный горизонт, хорошо знакомая с детства ярость захлестнула багровой пеленой разум. Забыв о пистолете, Рослов кинулся на врага, и нанес ему сокрушительный боковой удар в челюсть. Точно попал! Скользкий кулак чмокнул "стеклянный" подбородок врага, – мертвая точка, после такого хука нокаут неизбежен, но Гальфрид лишь покачнулся, и радостно оскалился.
– Славно, круп тебе в дышло! Очень славно! – прошептал он. Нога вылетела как из пращи, но Дмитрий был к этому готов. Обыватели, незнакомые со спортом, любят рассуждать о том, что боксера легко отключить ударом ноги. Рослов легко уклонился, каблук недруга просвистел в воздухе, а майор уверенно сместился вправо, оказавшись на свой излюбленной средней дистанции. Собаки уселись на мокрый газон, и внимательно наблюдали за поединком, не обращая внимания на хлещущий дождь. Из раскрытых пастей шел горячий пар.
Прямой правый сбил ухмылку с лица незнакомца, и следующий удар пошатнул его так, что он с трудом удержал равновесие.
– А Странник не прост! – усмехнулась женщина. – Такой фен натворит дел в Зеленой Стране. Помочь?
– Ладно… – неохотно пробурчал рыцарь. – Если бы мы схлестнулись с оружием в руках, у фена не было бы не единого шанса! – Его слегка шатало от тяжелых ударов, хотя любой другой мужчина на его месте давно бы уже лежал на земле, и считал дождинки.
Земфира метнула короткий взгляд на псов, собаки опустили головы на могучие лапы, и тихонько заскулили, и перевела горящий взор на Рослова. Отвратительная слабость сковала члены, затуманила взор. Мужчина физически ощутил, как чужие пальцы роются в его голове, словно грязные руки в корзине с бельем. Неподвижное лицо заливали потоки дождя, он видел, как Гальфрид подобрал свой нож, и с ухмылкой на лице шагнул к нему.
"Есть многое в природе, друг Горацио, что и не снилось нашим мудрецам!" – пришла на ум строчка Шекспира. Ее цитировал профессор на одном из семинаров. Чудовищным усилием воли, Дмитрий попытался нагнуться за "Макаровым", пистолет валялся в луже в полутора метрах его ног, но чужие мысли по-хозяйски припечатали его ступни к земле. Вот такая отнюдь не геройская кончина оперуполномоченного!
Громко завыли псы. Раскат грома сотряс землю. Из серой мглы объявилось видение.
Обнаженный худенький мальчуган, кожа словно окутана золотой дымкой. Он сжимает в руках изогнутый кинжал. Новая вспышка молнии ударила в светящееся лезвие, багровые искры рассыпались по сырой земле. Земфира взвыла, как кошка, которой прищемили хвост, и закрыла ладонями глаза. В черном воздухе плыл раскаленные белый шар, от него змеились хвостатые нити, они простерли длинные щупальца к женщине. Асфальт под ее ногами занялся желтым пламенем. Гальфрид метнулся к джипу, распахнул дверцу, нырнул вовнутрь, взревел мотор. Отчаянно завывая, сбрасывая на ходу со ступней лепестки пламени, как комья прилипшей грязи, в машину впрыгнула женщина. Из-под колес брызнули потоки грязной воды, джип развернулся на месте, и скрылся за моргающим желтым светофором. Слабо громыхнуло на западе, гроза уходила. Дождь стих также быстро, как и начался. Мальчик вложил кинжал в ножны, подле него весело скакали собаки.
– Молодец, Бурбуль! – он потрепал загривок черного пса.
Рослов машинально поднял пистолет, сунул оружие в кобуру. Оцепенение прошло, мышцы горели как после тренировки. На север умчали лохматые тучи, сквозь серые прорехи облаков робко прорвался слабый солнечный лучик. В лужах бултыхались шкодливые воробьи, радостно чирикая. По Садовой улице с шипением промчалась машина, обдавая тротуар потоками черной воды. Мальчик широко улыбнулся.
– Здравствуй, Странник! Меня зовут Ратибор!
КУЗНЯ ВАЛТАСАРА.